Без преувеличения можно утверждать, что каждый школьник слышал о подвиге 300 спартанцев, которые погибли в Фермопильском ущелье. И если нерадивый ученик, допустим, не в силах вспомнить дату сражения, назвать имя руководителя героической горстки спартанских воинов и тем более вывод о значении данного сражения для всей греко-персидской войны, то уж что-то концептуально-образное из голливудского фильма «Триста спартанцев» он поведает.
И с полным основанием можно утверждать, что мало кто даже из историков Крыма, его музейных работников, экскурсоводов и всегда вездесущих и дотошных местных краеведов знает о драматических событиях, которые произошли у деревушки Ялта летом 1774 года. Сражение между русскими воинами и турецким десантом, который во много раз превосходил защитников Ялты, по праву можно сравнить с Фермопильским. Парадокс заключается в том, что о героической драме, которая произошла две с половиной тысячи лет назад на земле, находящейся за тремя морями от нас, в Греции, мы знаем, а об отечественных фермопильцах не столь уж далёкого XVIII века - нет.
Акцентирую, что впервые крымская читающая публика (в том числе и большинство профессиональных историков!) узнала о достопамятных ялтинских событиях двухвековой давности в 1970 году, когда 5 сентября «Курортная газета» опубликовала статью «Бой при деревне Ялта». Она была подписана необычно: «Г.Защук, сотрудник Ленинградского Военно-исторического музея, отдыхающий в Ялте» (Георгий Всеволодович является внуком героя Первой обороны Севастополя Александра Иосифовича Защука; генерал-майор А.Защук умер в 1905 году в Ялте и был по завещанию похоронен на знаменитом Братском кладбище в Севастополе).
Материал о конкретном историческом событии был дан безупречно, тем более что была поднята не разработанная ранее тема, совершенно не знакомая читателям. Поэтому стоит процитировать здесь основные, как принято сейчас говорить, эксклюзивные повествования Георгия Защука: «Летом 1774 года к крымским берегам был направлен флот с сильным десантом под начальством Гаджи-Али-бея, 17 июля 1774 года корабли подошли к Алуште и высадили многотысячный десант.
Алуштинский пост составляли 150 егерей Московского легиона под командой секунд-майора Николая Колычева. Отряд не мог воспрепятствовать десанту, но упорно оборонял деревню Алушту, которую отдал только после шестичасового боя, и отступил в глубь полуострова по дороге на Ак-Мечеть.
После этого Гаджи-Али-бей отправил часть флота с десантом для взятия Ялты. В то время Ялта была довольно обширным поселением, оживлённо торговавшим с приморскими пунктами Крыма сосновым лесом, в изобилии росшим в её окрестностях.
Обстоятельства гибели ялтинского отряда до сих пор не были освещены, а имена героев - наших далёких предков время стёрло.
Хранящиеся в архивах документы позволяют восстановить картину боя.
Ялтинский пост занимали две роты Брянского мушкетёрского полка, офицерами в них были капитан Иван Михачевский, подпоручики Борис Берлзиев и Матвей Ачкасов, прапорщик Пётр Батавин.
Ротам были приданы две пушки с командой из 16 канониров и 11 донских казаков. Медицинскую службу представляли лекарь Шульц и два ротных фельдшера. Они же выполняли обязанности парикмахеров. Общая численность отряда составляла 222 человека под командой премьер-майора Самойло Салтанова.
На мысе Святого Иоанна, неподалеку от каменной церкви, стояли две пушки. Выше, на склонах холма Поликур, находился главный наблюдательный пункт. За деревней были устроены легкие полевые укрепления. Лесные заросли были расчищены для прострела проходов.
19 июля, когда первые лучи солнца только озарили восток, наблюдатели увидели паруса турецкой эскадры, идущей со стороны Гурзуфа.
Не дойдя до мыса Святого Иоанна, часть эскадры круто повернула к берегу, остальные корабли продолжали плыть на запад.
Брянцы, поднятые по тревоге, двинулись к заливу, в который входили турецкие суда. Неприятель высаживал десант. С корабля спускали шлюпки, их заполняла пехота. Мелкосидящие суда подходили почти вплотную к побережью, и солдаты, подняв над головами ружья и патронные сумки, брели к берегу, спотыкаясь среди подводных камней. Стоял шум, гам, слышались гортанные выкрики солдат.
Ружейные залпы брянцев причинили противнику некоторые потери, но остановить высадку не могли.
Эскадра, следовавшая на запад, через некоторое время остановилась, затем повернула к берегу и тоже начала высаживать десант в устье речки Кремасто-неро (теперь Водопадная).
Майор Салтанов оттянул обе роты и приготовился к упорной обороне. В стрессовом донесении Брянского полка было сказано что Ялта «со всех сторон сошедшими со флота турками окружена и штурмована была».
С известием о десанте и бедственном положении отряда послали верхом подпрапорщика, а потом еще семь донских казаков, но все они погибли.
Неприятель пытался с ходу прорваться в укрепления, но мешал организованный огонь русских. Две пушки разгоняли ядрами скопления турок, а в критические моменты били картечью.
На первых порах удалось отбить вражеский натиск, и атаки прекратились. Тем не менее, положение гарнизона оставалось отчаянным: все пути отступления были отрезаны.
Салтанов был ранен, но продолжал командовать. Об этом опытном, храбром офицере стоит сказать особо. В 1769 году был установлен орден Георгия Победоносца для награждения за выдающиеся военные подвиги. Среди первых людей в России, награжденных «Георгием», мы находим секунд-майора Брянского полка Самойло Салтанова. Он получил эту награду за храбрость при взятии Бендерской крепости.
В этих безнадежных условиях Салтанов принял единственно возможное решение - пробиваться штыковой атакой. Силы врага были подавляющими. Но другого выхода командир не видел. Пушки, ставшие бесполезными, заклепали.
Оставшиеся в живых израненные защитники Ялты построились в принятое каре и стремительно двинулись на прорыв. Турки не ожидали вылазки, полуденный зной умерил их боевой пыл. В первый момент они попятились, и каре брянцев успело пройти открытое место, подойдя к ближайшему лесу. Увидев, что русские ускользают, турки с удвоенной яростью бросились их преследовать.
В лесу дорог не было. Движение каре замедлилось, оно рассыпалось, и, понятно, ударная сила отряда упала. Ряды его таяли. Майор Салтанов, давно сломавший шпагу, дрался ружьём со штыком, пока не пал, изрубленный ятаганами. Даже лекарь Шульц отчаянно отбивался непривычной для него шпагой, но и его настигла смерть.
Только спустившаяся ночь позволила спастись горстке храбрецов. Капитан Михачевский, подпоручик Ачкасов, восемь пехотинцев, три канонира и четыре казака - всего семнадцать человек, все израненные и все чудом уцелевшие от верной смерти, перевалили через горный хребет яйлы и вернулись в полк. Из 222 русских воинов 205 пали смертью храбрых в неравном бою. В плен не сдался никто».
Надо отметить, что публикация Георгия Защука в ялтинской газете вызвала интерес у многих читателей, но какого-либо конструктивного отклика со стороны властей Ялты не было. Вообще не было никакой реакции. Ни в 1970 году, в эпоху существования партийно-коммунистической всесоюзной системы, ни после 1991 года, в период становления новорожденного Украинского государства.
Знаменательно, что и в царской России реакция на «дело 1774 года» со стороны властей была аналогичная, то есть никакая. И здесь в первую очередь необходимо поведать об одном татарине, который имел самое непосредственное отношение к идее мемориализации подвига воинов Брянского полка. Татарин, правда, был не крымский, а литовский. Под конец жизни своей он возглавил Крымское Краевое правительство (1918 г.). Был расстрелян большевиками в 1920 году, вероятно, и как начальник Генштаба армии Азербайджана, и как бывший генерал русской армии. Звали этого человека Мацей (Матвей) Александрович Сулькевич. Будучи действительным членом Таврической учёной архивной комиссии, 16 октября 1912 года он сделал сообщение на очередном заседании Комиссии. В частности, М.А.Сулькевич предложил одну из улиц Симферополя назвать Кутузовской и украсить Кутузовский фонтан бюстом героя сражения под деревней Шумы 24 июля 1774 года. Из протокола: «Господин Сулькевич далее напомнил о совершенно забытом деле под Ялтой 1774 года, где геройски погиб батальон Брянского пехотного полка в неравном бою с турецким десантом. Это дело имело большое нравственное значение, подняло дух немногочисленных защитников Крыма...
Собрание отнеслось к мысли генерал-майора М.А.Сулькевича с полным сочувствием и постановило: содействовать, со своей стороны, осуществлению высказанной им мысли о закреплении памяти о славных подвигах нашей армии в пределах Таврической губернии».
Удивительно, но частично идеи «царского» а затем «контрреволюционного» генерала были осуществлены в советскую эпоху: после Великой Отечественной войны модернизированный Кутузовский фонтан XIX века был украшен скульптурным творением - правда, не бюстом, а барельефом Михаила Илларионовича.
Менялись политические режимы, исчезали государства, которые казались вечными, появлялись новые державы, а мемориализация подвига брянцев за многие десятилетия не сдвинулось с мёртвой точки. Советское, так называемое, рабоче-крестьянское государство в период своего классового расцвета чтило, как только можно, Михаила Илларионовича (ранее для неё он был и помещик, и крепостник, и, конечно, царский генерал, и, тем более, царский сатрап). Но брянцев - простых смертных героев, героев из народа - нет. Кстати, моя публикация 1995 года в газете «Свободный Крым», где впервые в постсоветское время был поставлен вопрос о реанимации дореволюционной идеи установления памятника «брянцам», не вызвала у властных структур абсолютно никакого отклика.
Может быть, стоит посмотреть вокруг: как там относятся к собственной истории, к святыням своих отечеств? Например, в далёкой Греции или в совсем близкой до недавних пор братской Грузии. Кстати, в 1964 году в Тбилиси, на улице Вахтанга Горгасала, я видел памятник Трёмстам арагвинцам (он был установлен где-то в начале 60-х годов ХХ века, кажется, в 1961 году). Сопровождающий меня тбилисский старожил поведал: «В 1795 году, когда армия персидского шаха Ага-Мохаммедхана напала на столицу Грузии, триста (он подчеркнул: «триста!») горцев пришли на помощь обороняющимся и пали как герои в бою. И вот теперь на месте исторического сражения высится обелиск, чтобы всегда напоминать о мужестве горцев из ущелья Арагви»...
(Было там точно триста арагвинцев, больше или меньше - вопрос для научных дискуссий, но факт сражения, как говорится, имел место, по крайней мере, в основе своей.)
Думается, что текст эпитафии на будущем памятнике воинам русской армии, павшим при защите Ялты, можно будет разработать без особых сложностей: благодаря исследованиям Георгия Всеволодовича Защука известно точное количество участвовавших в сражении русских воинов, количество погибших, в том числе пофамильно, и оставшихся в живых.
Итак, в итоге рождается мысль, которую бы хотелось воплотить в жизнь, а именно, обратиться к властям города Ялты и Крыма с просьбой решить вопрос о сооружении памятника защитникам Ялты 1774 года.
Вячеслав Егиазаров, заслуженный деятель искусств АР Крым, член Национального Союза писателей Украины, член правления Союза русских, украинских и белорусских писателей АРК, председатель Ялтинского отделения Союза русских, украинских и белорусских писателей АРК, председатель ялтинского филиала республиканского творческого союза «Крымская ассоциация писателей», дважды лауреат литературной премии АР Крым в области литературы, лауреат литературных премий имени А.П.Чехова, А.И.Домбровского | 
