О реформе Столыпина[1]
Тугой узел земельной проблемы
На период отмены крепостного права общая площадь освоенной земли составляла 390 млн. десятин. В распоряжении крестьянских общин – и «вольных», и бывших «крепостных» - лишь 131 млн. десятин. (Водарский Я. Население России за 400 лет. М. «Просвещение», 1973, с. 125.)
Численность крестьян удвоилась, а земель – нет.
Напомню, численность Русского мира по переписи 1897 года была около 88 млн. чел. Остальное население России – около 28 млн. Крестьяне к началу ХХ века составляли 80%. Семья русского крестьянина в среднем состояла из 6-7 человек. Так что число русских крестьянских семей в начале ХХ века было в пределах 10-11 млн.
Поэтому из 131 млн. десятин обработанных земель на ОДНУ русскую крестьянскую семью приходилось примерно 9-10 десятин освоенной земли.
Численность крестьян увеличивалась. А площадь земли крестьянской общины просто так не увеличится. Другой, удобной для крестьянского хозяйствования, земли на Русской равнине уже не было.
Поэтому крестьянский мир общины был вынужден нарезать семьям все более мелкие участки земли.
Ведь основные обработанные земли – по-прежнему остались во владении дворян. На 1905 год 70 млн. десятин земли принадлежали 30 тыс. дворян. (Водарский Я. Там же, с. 126.)
Так что на ОДНОГО дворянина приходилось - более ДВУХ ТЫСЯЧ десятин обработанной земли.
Лишить дворян их помещичьей земли царь не решался. Ведь дворяне – это была вековая опора царского самодержавия. (Эту «опору» рассмотрим ниже).
В результате, к началу ХХ века царское правление оказалось перед земельным вопросом, завязанным в огромный очень тугой узел.
И этот узел надо было «развязывать».
Эту задачу царь поручил Столыпину.
Что важно отметить сразу.
Ту часть огромного «узла» земельного вопроса, которая относится к владениям дворян, Столыпин отложил в сторону и сосредоточился на «развязывании» проблем общинного землепользования.
Так что далее исследуем – именно, проблемы общинного землепользования.
Развитие русского крестьянства начала ХХ века и реформу Столыпина полезно рассмотреть с привлечением мнений и практики самих крестьян.
При этом важно понять:
- какие препоны в этом тугом узле земельного вопроса видели сами крестьяне?..
- какие взгляды были среди самих крестьян?..
Взгляды и препоны
Сначала почитаем как видел проблему общинного земледелия современник русских крестьян начала ХХ века, редактор сельскохозяйственного журнала, предназначенного для народных училищ, сельских библиотек, читален и отдельных хозяев:
«Крестьянин имеет право пользоваться своею землею только от посева до уборки. После уборки поле его переходит в общественное пользование для пастьбы скота. При таких условиях крестьянин лишен мало-мальски возможности подготовить пашню к посеву.
Земельная неволя связывает крестьянина по рукам и ногам. Он не пользуется даже простой свободой занятий и хозяйственного почина. Предприимчивый не может использовать свою землю, как ему кажется выгодным. Он должен использовать так, как не хочет, но как считает это нужным самые неспособные крестьяне в деревне. Все должны обрабатывать землю на один манер».(Журнал «Хутор», 1-й год издания, 1906 год, №;6, с. 418.)
Согласитесь, если «все должны обрабатывать землю на один манер» -в этом прямая нелепость такой формы землепользования.
Ведь наиболее «предприимчивые крестьяне не смогут использовать землю, как ему выгодно».
И такая нелепость землепользования в крестьянской общине средней и южной полосы Русской равнины, в отличие от северной, была.
«Опостылела жизнь в табуне...»
Из письма крестьянина Тульской губернии:
«Нас четыре брата и пятый отец, и все мы работники. Нам очень хотелось бы всем жить дома на своем хозяйстве.
А это невозможно потому, что при нынешней обработке земли с общиной и трехпольем, земля наша не прокормит нас. Поэтому 2-3 из нас живут на стороне и оплачивают оброк.
А ведь наша земля при лучшем возделывании в состоянии прокормить втрое большую семью против той, скольких кормит она теперь.
Мы это отлично понимаем.
Поправить землю?.. Но как?..
Поправлять землю неизбежно нужно начать с травосеяния, а тут община и трехполье, вот и начни поправлять ее?!..
Сельскохозяйственная литература нам доступна, но при таком порядке бесполезна. Хотя мы и засадили сад яблонями, но все это делается нами вяло, так как мы не уверены в глубине души, что это никогда от нас не отберут или не урежут...
Спасение крестьянского хозяйства будет состоять в том, что, освободившись от ненавистной общины, хотя бы небольшая часть более трезвых и развитых крестьян, которые еще уцелели, даст пример и образец земледельческого хозяйства.
Жизнь в табуне при общинном владении землей, при постоянном раздоре из-за общественных дел, до того нам опостылела, что все только и думают, куда бы пристроиться на жалованье, куда бы убежать из своей деревни, с глаз долой.
Мы стыдимся своей нужды друг перед другом, стыдимся грехов своих и перед знающими нас и перед самим собой, а оттого и потребность бежать куда-нибудь. всем хочется уйти куда-то, где бы их никто не стеснял.
И если до сих пор еще остаются на своих местах крестьяне-общинники, сплошные нищие, то только потому, что места с жалованьем не может найтись для всех. Да к тому же и с землей в общине не скоро разделаешься. Многие крестьяне отдают свою душевую землю другим и согласны не только не брать аренды, но даже платят по 5-6 руб. с души тем, кто освободил их от этой земли, а сами уезжают.
От всего от этого и падает крестьянское хозяйство. Жить в деревне стало вместо Божеского наказанья.
Чтобы спасти крестьянское хозяйство, нужно дать ему новую форму, при которой была бы возможность кормиться на этом хозяйстве.
При подворном владении не будет места соблазну на все дурное, а главное, на водку. Еще большая выгода та, что люди не будут ненавидеть так друг друга, будут реже сходиться в кучи для пустых пересудов... При теперешнем житье в табуне мы до тошноты надоели друг другу...»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 500-501)
Как видите, предприимчивый крестьянин понимает, чтобы увеличить урожаи – это надо«поправлять землю». Для этого нужно начинать с травосеяния». А при «общинном трехполье» - это сделать невозможно.
«Молодым крестьянам хочется развернуться»
О подобной проблеме свидетельствует письмо и другого крестьянина Тульской губернии:
«Большинство сильных крестьян готово сразу начать новую форму подворного владения землей.
И только более слабые, а их треть, твердят: «А как нам быть со скотиною? Кто ее сторожить будет? На какие средства нароем себе по колодцу»
Очень немногие протестуют против расселения дворов на отдельные участки земли. Большинство в один голос кричат, что тогда и человек человеку не надоест как собака, как теперь. Что и ссор от дальнего расстояния убавится намного. Что каждый, придя к дому к другому, будет считаться скорее гостем, чем надоедливым соседом. Да и страху от пожара не будет.
А главное, что всякий будет чувствовать под собою свою землю, свое хозяйство, никем и ничем не связанное с соседом. В особенности молодым крестьянам хочется развернуться на просторе с развязанными руками, на своей земле...»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 499.)
Как видите, письма полны стремления к свободе длительного хозяйствования на своей земле. Ведь любой настоящий крестьянин знает: хорошая земля за год не делается!
«Я - крестьянин из молодых...»
Вот еще мнение читателя журнала:
«Прихожу в неописуемый восторг, прочитавши статью о подворном владении землей. С умилением сердца благодарю Господа, что в наше время умные люди сознают и даже ратуют против железного кольца, которое обхватило крестьян и не дает им свободных действий, не дает им воли, не дает возможности воспрянуть, улучшить хозяйство и поднять урожай, который упал благодаря общинности.
Я крестьянин из молодых, и все современные крестьяне - не можем дождаться, когда придет час, когда отменят эту устарелую общинность. И хотел бы я улучшить свое хозяйство, да не могу. При таком порядке невозможно ничего сделать. Невозможно на словах передать всей этой ненужной, непременной общинности...
В настоящее время сена нет, кормить скотину нечем, купить ужасно дорого.
А будь у меня в одном месте, я бы не бедствовал так. Занялся бы травосеянием и с 8 моих десятин я наработал бы сена вдоволь, хлеба также, и с меня бы другие взяли пример, и не стало бы бедноты. Разместились бы каждый на своей земле отдельно и нас не стали бы разорять пожары...
Господи, да неужели не придет тот час, который принесет нам радостную весть, давно желанную?..»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 502-503)
Что, прежде всего, бросается в глаза, при чтении писем в редакцию?.. Это то, что почти во всех выражены стремления и чаяния молодых крестьян.
В чем они видели нелепость общинности?..
На основании действующих тогда законов, все меры по изменению крестьянского землепользования могли быть осуществлены лишь в порядке добровольности всех членов общины, без исключения.
По закону согласие крестьян на совершение каких-либо мер по изменению землепользования должно было выражаться в приговорах, постановленных большинством двух третей всех домохозяев, а устранение подворной чрезполосицы - только единогласным постановлением схода.
Порядок был таков: писарь составлял приговор, а остальные домохозяева подписывались. Ясно, что дела по землепользованию носили в «приговорах» самый животрепещущий характер.
В начале 1900-ых годов были крестьяне, которые не только писали письма, но и пытались «приговором» ликвидировать эти нелепые положения общинного землевладения.
«Хотим от труда пользу»
Вот что написано в приговоре переселенцев Елизаветинского сельского общества из 100 домохозяев, Покровской волости, Тобольской губернии:
«...мы с 1896 года прожили 7 лет вместе в одной деревне, а пользы от выделенной нам земли и труда своего не видели.
Во-первых, земля наша в течение этого времени сильно истощилась и без удобрения назьмом хлеб на ней более не родится, а родится только горькая трава и полынь.
Во-вторых, на таких старых пашнях без удобрения назьмом ежегодно зарождается кобылка в большом количестве, которая ежегодно пожирает посевы. Между тем, на унавоженной земле этого никогда не бывает, как это испытано и наблюдается на пашнях доступных для удобрения назьмом.
В третьих, ежегодно много времени тратим на дележи пахоты и покосов, а покосы уменьшаются, так как каждый домохозяин старается поднять плугом залежь, чтобы не остаться без куска хлеба.
В четвертых, жить в деревне очень опасно в пожарном отношении, потому что наши усадьбы имеют в ширину 14 саженей, так что строения очень стеснены и через неосторожное обращение с огнем может произойти большое несчастье и погибнуть вся деревня.
В пятых, мы можем понести большие убытки от распространения заразных болезней на скоте, как это мы видим в старожильских деревнях.
Мы желаем трудиться и улучшать свое хозяйство, не бросать назем кругом деревни, а воспользоваться этим богатством, которое у нас пропадает. Мы хотим удобрять пашни назьмом, устроить многопольное хозяйство и таким образом приобретать от труда пользу.
Мы все единогласно постановили: просить тобольского губернаторского агронома ходатайствовать перед кем следует, разрешать нам разделить хуторами землю - пахоту, лес, покос и пастбище с тем, чтобы каждому была предоставлена свобода по его усмотрению, жить ли в деревне, или же выйти на свой хутор».(далее следуют 65 подписей).(Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 586-587)
«Сами не можем устранить зло...»
Из приговора Кокоринского сельского общества из 120 дворов, Крестовской волости, Шадринского уезда, Пермской губернии:
«...ссорам и тяжбам нет конца. Земля наша отодвинута от наших домов до 25 верст, так что обрабатывать ее - нет расчета. Много пропадает сил и рабочего времени зря на переходы и переезды на поля и обратно. Трудно так расположенную землю хорошо обрабатывать, а об удобрении навозом нечего и думать. Оттого наша земля истощается и родит все хуже и хуже.
Принимая все это во внимание, считая дальнеземелье и пестроземелье главным злом и, не находя выхода из этого положенья, так как сами не можем устранить это зло, а устранить его необходимо во что бы то ни стало, сход постановил: ходатайствовать перед Шадринским земством, коему вверена забота о нуждах нашего хозяйства, помочь нам через плантовщиков или агрономов устроить нашу землю, или направить ходатайство куда следует, (далее 76 подписей).(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 504-505)
На поданные ходатайства от Елизаветинского, Кокоринского и других обществ, земскими начальниками были сделаны заключения о важности и желательности удовлетворения «приговоров».
Но были и иные примеры.
«Вы, народ бедный...»
Вот типичное для тех времен взаимодействие крестьянского начальника с сельским обществом:
«Переселенцы поселка Салтыково, Сыропятовской волости пытались перейти к хуторскому хозяйству, но не встретили сочуствия со стороны начальства.
В 1901 году они постановили приговор о разделе всех земель и о выделении хуторами.
Приговор был представлен крестьянскому начальству. При этом начальник уговаривал их не делить землю: «Вы народ бедный, как вы так жить станете, с голоду помрете, да и земли у вас не ровные, как вы их разделите?»
Народ от такого ответа пришел в большое возбуждение: «Так, говорят, мы жить не можем! Не привыкли мы тратить времени на поездку в поле за 7-8 верст. Да и неудобно это: иногда в сухую погоду выедешь, а на поле приедешь - дождь. Навоз возить туда нельзя, а без навозу земля не родит!»
Настаивали, если крестьянский начальник не даст их делу движения, то обратятся они с просьбой к Тобольскому губернатору о разрешении разделить им землю хуторами...» (Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 585)
И те, и другие примеры можно продолжить. Главное, что крестьяне не молчали. Многие пытались найти выход из нелепого и жестокого положения, в которое они были поставлены существующим законодательством об общинном землепользовании.
Теперь нелишне привести мысли Петра Столыпина, к которым он пришел накануне своей реформы.
Из речей и писем Столыпина
«Та картина, которая наблюдается в наших общинах, та необходимость подчиняться всем одному способу ведения хозяйства, невозможность для хозяина с инициативой применить свою склонность к определенной отрасли хозяйства - все это распространяется на всю Россию».
«Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он находится в тисках общины, он остается рабом».
«Нравственная обязанность правительства - указать законный выход из крестьянских нужд».
«При составлении законов надо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых».
«Никто не будет прилагать свой труд к земле, зная, что плоды трудов его могут быть через несколько лет отчуждены».
«Приравнять всех можно только к низшему уровню. Нельзя ленивого приравнять к трудолюбивому, нельзя тупоумного приравнять к трудоспособному».
«Пусть каждый устраивается по своему, и только тогда мы действительно поможем населению».
«Коренной мыслью всегда будет вопрос землеустройства. Земля - это залог нашей силы в будущем. Земля - это Россия!»
Комментировать эти мысли Столыпина смысла нет. Они были верны 100 лет назад, верны и сейчас.
Вот что надо отметить. Все эти беды чрезполосицы и малоземелья характерны только для поселений в десятки и сотни дворов. Выше было показано образование на землях севера Русской равнины небольших поселений, где никакой проблемы нехватки земли и чрезполосицы не было.
В средней и южной полосе Русской равнины вырваться из тисков общины было непросто. Но и тогда на пороге ХХ века находились энергичные крестьяне, которые находили выход из того нелепого положения, в которое их поставило законодательство об общинном землепользовании.
Вернитесь к главе 4, к диаграмме 4.1 закона нормального распределения. Всегда есть «деятельные» крестьяне, у которых большое желание «делать» жизнь лучше. Такие крестьяне были и до реформы Столыпина. Именно такие, наиболее энергичные и инициативные, требовали отказа от общинного землепользования и настаивали на необходимости перехода к подворному владению землей.
Были и безрезультатные попытки убедить земских чиновников. Были и такие крестьяне, которые добивались успеха в борьбе с чиновничьей системой.
Снова обратимся к публикациям 1900-1906 годов.
«...сгрудить земли в «кучу».
В Зауралье и Сибири большое распространение получили «заимки» - как один из вариантов нормального ведения хозяйства.
Вот как описан процесс возникновения заимок:
«...стремление к округлению участков осуществляется разными путями. Один крестьянин просит общество дать ему при переделе надел в одном месте. Другой - выменивает прилегающие участки у соседей. Третий - арендует до следующего передела...
Сумевшие сгрудить землю в «кучу» - к одному месту, строят на таком месте «заимку» - полевую избушку, куда и выселяются туда со скотом...»(Издание «Пермский край», № 378, 1902)
Цель таких «заимок» одна – «чтобы приблизить пашню к местам накопления навоза и тем самым упростить и удешевить вывозку его на поля».
Начальство смотрело весьма неблагосклонно
В Баклановской волости Шадринского уезда первые заимки появились в 1887 году. Однако начальство смотрело на их возникновение весьма неблагосклонно. Полиция распорядилась даже, чтобы на зиму непременно вынимались у всех избушек двери. (Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 583.)
Полицию не интересовало улучшение земледелия. Ей надо было упростить поиск и поимку беглых.
Тем не менее, с начала 1890-ых годов, заимки стали быстро распространяться. Сначала строились небольшие избушки, отапливавшиеся «по черному».
Затем стали строиться – «по белому», с печами.
К началу ХХ века «заимки» были почти у всех более-менее зажиточных домохозяев. Были среди них «заимки» благоустроенные: с овином, с погребом, с колодцем, с амбаром и теплыми стаями для скота.
Сибирь - не Аргентина или Австралия, скотину: хоть лошадей, хоть коров, хоть овец - их под открытым небом не оставишь. На Руси всегда делали закрытые скотные помещения - стаи и конюшни.
На благоустроенных заимках кто-нибудь из семьи жил круглый год.
«...потому что всё дома!..»
Вот описание житья на заимке в 1890-х:
«Митрофан Кучин лет 16 назад при переделе земли пожелал получить пашню в одном куске, самую дальнюю, верст 20 от деревни. Общество согласилось и отвело ему надел в одном месте. Здесь он построил заимку, куда и выселился со всем домом.
Вся семья Митрофана живет на заимке круглый год. Кучин крестьянин не богатый, хозяйство ведет небольшое, но ему много легче стало жить, как выселился из деревни.
Сам он не нахвалится своим положением: «...потому что все дома» и «на переезды времени не трачу - как зимою, так и летом...!» (Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 584)
Выгоднее «утлую», но в одном куске.
В 1900-е годы заимки стали устраивать и сравнительно бедные крестьяне.
Вот что писал один из таких крестьян:
«Вызывает устройство заимок то, что близко к пашне удобрение и не требуется перевозка снопов и соломы. Если из деревни возить назем на самую пашню за 5-6 верст - это станет недешево и не всякому под силу. А в поле накопленный назем возить близко, всего 50-200 сажен от заимки. По всему видно польза от заимки...» (Журнал «Хутор», Там же)
А вот очень важное дополнение к хозяйствованию, развитие промыслов на «заимках»:
«Близость расстояния от заимки до пашни и возможность своевременно запахать назем - это приносит несомненно пользу и облегчение.
Сохраненное время сметливые домохозяева употребляют на промыслы: гонят деготь, делают кирпичи и др., что составляет в хозяйстве большое подспорье». (Из письма священника в редакцию журнал «Хутор»)
Наиболее деятельные крестьяне Зауралья и Сибири быстро поняли: гораздо выгоднее получить при переделе пашню, хоть и «утлую», то есть истощенную, но в одном месте, чем получить даже «добрую», но в нескольких местах.
В первом случае земля за несколько лет легко улучшается путем устройства заимки, упрощающей процесс накопления навоза и внесения его в пашню.
Во втором же - почва постепенно за несколько лет истощается из-за трудности или невозможности удобрения его навозом из-за больших расстояний от скотного двора.
Вот почему наиболее деятельные и дальновидные крестьяне, чтобы получить землю «в куче», нередко при переделе меняли «доброту» на «утлость».
| 
