280 лет назад, в 1735 году, началась очередная русско-турецкая война (её ещё называют австро-русско-турецкой). Три великие державы (Россия, Австрия и Турция) надеялись изменить расстановку сил в Причерноморье и на Балканах. Ни одна из сторон не смогла добиться выполнения поставленных задач, однако расстановка сил в регионе действительно изменилась. Война привела к ослаблению Австрии, которой пришлось уступить османам Сербию с Белградом, часть Баната и Боснии и способствовала усилению Российской империи. Русская армия взяла ряд сильных крепостей и временно заняла Крымский полуостров, по сути сокрушив Крымское ханство. Стратегический успех не был закреплен, но русские войска показали свою силу, предвосхитив будущий триумф. Османская империя сумела возвратить значительную часть владений на Балканах, но потеряла военно-стратегический перевес в Причерноморье.
Положение внутри России
В правление Петра I Россия два раза воевала с Турцией. Борьба шла с переменным успехом. В ходе Азовских походов Россия смогла получить Азов и начать строительство военной флотилии в Причерноморье. Однако этот успех был перечёркнут Прутским походом 1711 г. Россия вернула Турции Азов, ликвидировала крепости на юге, флотилия была уничтожена. В царствование Екатерины I и Петра II отношения с Турцией были мирные. Россия была занята внутренними проблемами.
Вступление на престол в 1730 г. курляндской герцогини, племянницы Петра Великого Анны Иоанновны, стало следствием ожесточенной борьбы за власть. Анна при поддержке гвардии, выражавшей интересы основной части дворянства, отвергла ограничения наложенные верховниками. Верховный тайный совет был распущен. Анна Иоанновна начала правление с наказания своих реальных и мнимых противников. Сначала она действовала весьма осторожно. Отцу несостоявшейся царицы А. Г. Голицыну приказали жить безвыездно в имении, а прочих видных представителей рода разослали губернаторами по окраинам империи. Князь Дмитрий Михайлович Голицын и его брат фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын сохранили на некоторое время свои высокие чины и звания. Однако вскоре начались репрессии. Род Голицын был разгромлен. А. Г. Голицына вместе с семьей сослали в Соловки, а его сына Ивана, друга покойного императора — в Березов. Фельдмаршал М. Голицын, измученный тревогами за свою судьбу, скончался от сердечного приступа. Другой фельдмаршал, В. В. Долгорукий в конце 1731 г. был заточен в Шлиссельбургскую крепость, хотя он в свое время протестовал против попытки возведения на престол Екатерины Долгорукой. В 1736 г. Д. М. Голицына обвинили в злоупотреблениях по службе, взяточничестве и «произнесении богомерзких слов». Дмитрия Голицына отправили в Шлиссельбург, где он и умер в 1737 г. Еще через два года началось новое следствие по делу Долгоруких, в результате которого князь Иван Алексеевич был подвергнут в Новгороде мучительной казни «через колесование», а Василию Лукичу, Сергею и Ивану Григорьевичам Долгоруким отсекли головы.
Уничтожив Верховный тайный совет, Анна Иоанновна создала в октябре 1731 г. Кабинет министров, сходный с Советом по функциям, но еще более узкий по составу. Первоначально в него вошли три сановника: А. И. Остерман, князь А. М. Черкасский и граф Г. И. Головкин. В 1735 г., после смерти Головкина, членом кабинета был избран П. И. Ягужинский, а еще позже, в 1738 г. — А. П. Волынский. Фактически Кабинетом министров руководил Остерман. Он сделал головокружительную карьеру в России, начав службу в 1708 г. переводчиком в Посольском приказе. Энергичный дипломат, Остерман проявил себя, как хитрый и даже коварный царедворец. При Екатерине I он всячески демонстрировал свою верность Меньшикову, при Петре II активно способствовал падению бывшего фаворита и возвышению Долгоруких, а при Анне Иоанновне преследовал уже самих Долгоруких. Он также отличался тем, что никогда не покровительствовал никому из своих друзей и не был алчным, не нажил больших богатств, хотя мог.
Кроме того, ведущие позиции в империи занимали генерал-фельдмаршал Б. К. Миних, который в 1730 г. занял пост президента Военной коллегии и фаворит императрицы Э. И. Бирон. Руководитель вооруженных сил Российской империи Бурхард Кристоф фон Миних начал службу у Петра Великого в 1721 г. Царь Петр I поручил Миниху составить новый план укреплений Кронштадта, затем послал его инспектировать Рижскую крепость и остался доволен выполненной работой. В 1722-1725 гг. Миних принимал участие в сооружении Ладожского канала. Его настойчивость и исполнительность очень понравились государю. При одном из посещений строительства царь Петр даже заявил: «Он скоро приведет Ладожский канал к окончанию; из всех иностранцев, бывших в моей службе, лучше всех умеет предпринимать и производить великие дела». Прусский посланник Аксель фон Мардефельдт заметил как-то о Минихе, что он «постигнул дух Петров». И действительно, подобно императору, этот генерал не просто старался достичь поставленной цели, но шел к ней неуклонно, не щадя ни себя, ни других.
Несмотря на очень натянутые отношения с Меньшиковым, Миниху удалось избежать опалы при Екатерине I. При Петре II Миних возвысился. Царь пожаловал Миниху графское достоинство и назначил его на пост генерал-губернатора Санкт-Петербурга, Ингерманландии и Карелии. Как и Остерман, Миних проявил осторожность и гибкость. Во время подготовки верховниками кондиций, занял выжидательную позицию, а после явного провала их планов, встал на сторону Анны Иоанновны. Опала фельдмаршалов М. М. Голицына и В. В. Долгорукого расчистила ему путь к самым высоким воинским постам и чинам. Императрица Анна Иоанновна назначила Миниха президентом Военной коллегии и генерал-фельдцейхмейстером (начальником всей артиллерии), дала ему чин генерал-фельдмаршала. В 1734 г. во время Войны за польское наследство Миних взял Данциг.
Историк Д. М. Бантыш-Каменский дал Миниху следующую характеристику: «Граф Миних был роста высокого, величественного. Глаза и все черты лица показывали остроумие, неустрашимость и твердость характера; голос и осанка являли в нем героя. Он невольным образом вселял в других уважение к себе и страх; был чрезвычайно трудолюбив и предприимчив; не знал усталости, мало спал, любил порядок, отличался, когда хотел любезностью в обществах, стоял в ряду с первыми инженерами и полководцами своего времени; но вместе был горд, честолюбив, лукав, взыскателен и жесток; не дорожил для своей славы кровью вверенных ему солдат; казался другом всем, не любя никого».
Фаворит императрицы Анны Иоанновны Эрнст Иоганн Бирон официально находился на придворной службе (он был обер-камергером), но при этом оказывал сильнейшее влияние на все государственные дела. Он был человеком низкого происхождения, но смог стать камер-юнкером при дворе Анны Иоанновны. Вскоре ловкий курляндец превратился в возлюбленного Анны. Вскоре после восшествия Анны Иоанновны на престол, Бирон был утвержден в дворянстве, а затем возведен в графское достоинство Священной Римской империи. В 1737 г. он получил титул герцога Курляндского и Семигальского. Никакими особенными качествами Бирон не отличался. При этом смог сохранить своё положение и безжалостно расправлялся с противниками. Кроме подозрительности, Бирон отличался большим тщеславием, тягой к казнокрадству, мотовством, и неоднократно участвовал в различных темных махинациях. Одним из сообщников Бирона был обер-гофмаршал Карл Рейнгольд Левенвольде, который пользовался также покровительством Остермана.
К собственно военной элите принадлежал также генерал-поручик (с 1736 г. — генерал — фельдмаршал) Петр Петрович Ласси, ирландец по происхождению. Он поступил на русскую службу ещё в 1700 г., участвовал в войнах Петра Великого. По оценке Д. М. Бантыш-Каменского, Ласси «с просвещенным умом сочетал доброе сердце, возвышенные чувства... был решителен в военных предприятиях, осторожен в мирное время; не знал придворных интриг...». Не вмешиваясь в придворные дела Ласси нередко бывал оттеснен от решения важных государственных вопросов и редко выходил за границы своей профессиональной деятельности.
Таким образом, во главе России в годы войны с Турцией стояли, как откровенные паразиты, временщики вроде Бирона и Левенвольде, так и талантливые дипломаты и военные вроде Остермана, Миниха и Ласси. Они не обладали высокой духовностью, но дело своё знали и неразрывно связали свою судьбу с судьбой России. Императрица Анна особыми государственными талантами не блистала.
Императрица Анна Иоанновна
Генерал-фельдмаршал Бурхард Кристоф фон Миних
Состояние вооруженных сил
Сразу после прихода к власти новой императрице и её приближенным пришлось решать сложные проблемы, касавшиеся вооруженных сил Российской империи. Во время правления Екатерины и Петра II они пришли в упадок. Петр II в течение своего кратковременного царствования армией и флотом почти не интересовался, занимался только охотой. После отставки в 1727 г. А. Д. Меньшикова, Пётр II даже не потрудился назначить нового президента Военной коллегии. Больших парусных кораблей при нём вообще не строили, а сооружали одни лишь гребные суда. В апреле 1728 г. на заседании Верховного тайного совета император приказал, чтобы из всего российского флота постоянно выходили в море лишь четыре фрегата и два флейта, да еще пять фрегатов были готовы к крейсированию. Прочим кораблям, для «сбережения казны» надлежало оставаться в портах. На доводы военных моряков о необходимости постоянно держать флот на море, царь ответил: «Когда нужда потребует употребить корабли, то я пойду в море; но я не намерен гулять по нем, как дедушка».
В июне 1730 г. императрица Анна Иоанновна распорядилась учредить специальную Воинскую комиссию, целью которой было наведение порядка в армии. Комиссию возглавил Миних. Основу русской армии к началу царствования Анны Иоанновны составляла регулярная пехота. Она включала два гвардейских полка (Преображенский и Семеновский), сорок армейских полков и семнадцать полков отдельного Низового корпуса, созданного на случай войны с Персией. Одной из первых мер стало создание в 1730 г., в Москве, нового гвардейского полка, названного Измайловским (названный так по имени подмосковного поселения Измайлово, в котором жила императрица). Анна Иоанновна и её любимцы с недоверием относились к «старым» Преображенскому и Семёновскому гвардейским полкам, в которых служили представители знатнейших родов российского дворянства, и которые отличились в дворцовых переворотах. Новый гвардейский был набран из однодворцев (потомков служилых людей, живших на границах страны, «окраинцев-украинцев»), не связанных с аристократией. Полковником и шефом измайловцев стал генерал-адъютант Левенвольде, а помощником к нему назначили Якоба Кейта, шотландца по происхождению. В 1731 г. полк перевели в Петербург.
В 1731 году два армейских полка расформировали. В 1733 г., в связи с подписанием союзного договора с Персией, полки Низового корпуса были возвращены в Россию и присоединились к армейским, причем пять полков расформировали. В результате к началу войны с Портой, русская пехота насчитывала три гвардейских и пятьдесят армейских полков.
Согласно выработанным Воинской комиссией штатам, армейский полк в мирное время должен был насчитывать 1406 человек: 38 офицеров, 68 унтер-офицеров (сержантов, капралов и т.д.), 1152 рядовых и 148 нестроевых солдат. В военное время численность полка увеличивалась до 1556 человек. Каждый армейский полк делился на два батальона, а каждый батальон — на четыре роты. Гвардейские полки были многочисленнее армейских. Преображенский полк включал четыре батальона, а Семеновский и Измайловский — по три батальона. Пехотинцы именовались фузилерами. Они были вооружены кремневыми ружьями (фузеями) и шпагами. В 1731 г. для них была принята фузея нового образца. Она, как и прежняя, взятая на вооружение еще при Петре I, имела калибр 19,8 мм, но отличалась несколько большой длиной (147 сантиметров вместо 142) и большим весом (5,7 кг вместо 5,5). Прицельная дальность стрельбы не превышала трехсот шагов. Каждый рядовой имел при себе двадцать пуль, которые носил в двух патронных сумках. Еще по тридцать пуль на человека полагалось возить в ящиках на специальных фурах. Для ближнего боя ружья были снабжены трехгранным штыком длиной 44,5 см. В 1737 г. фузеи решили вновь укоротить. Кроме того, ствол стал крепиться к ложу не железными шпильками, как у фузей образца 1715 и 1731 гг., а с помощью ложевых колец, что очень упростило изготовление оружия и удешевило его. Однако снабдить все армейские полки единообразным оружием в царствование Анны Иоанновны не удалось, и часто даже в одном полку соседствовали фузеи, отличавшиеся друг от друга.
Кроме фузилеров в состав пехоты входили гренадеры, солдаты вооруженные, помимо фузей, ручными гранатами. Ещё при Петре I были созданы специальные гренадерские полки, но в 1731 г., по инициативе Миниха, их расформировали, а гренадеров распределили по пехотным полкам из расчета по десять человек на роту. Так как гранаты в то время были довольно тяжелыми (2,5 кг), в гренадеры отбирали наиболее крепких и рослых солдат.
Рядовой гренадер Преображенского полка с 1700 по 1732 год
Сержанты пехотных полков вооружались алебардами — небольшими топориками на длинных древках. Нестроевые солдаты вместо шпаг носили полусабли прусского образца. Офицерам полагалось иметь шпаги и эспантоны. Эспантон — это короткое копье с плоским и широким наконечником и был оружием скорее церемониальным, нежели боевым. В 1736 г. Миних распорядился, чтобы офицеры в поход эспантонов не брали «ибо в них против нынешнего неприятеля нужды не признается». Вместо бесполезных копий офицеры получили короткие ружья со штыками. По инициативе Миниха, для борьбы с татарской конницей пехотные полки стали снабжаться пикинерными и рогаточными копьями. Первыми вооружали, при развернутом строе, солдат второй шеренги. Вторые, более тяжелые, закреплялись в специальных брусьях и превращались в своего рода противокавалерийские ежи. В каждом полку, идущем в поход, должно было быть 288 пикинерных копий, 1200 рогаточных копий и 48 брусьев.
Явно неудачным новшеством было введение в 1730-е годы для солдат напудренных причесок с косами. Эти прически отнимали у воинов много времени и оказались очень негигиеничными, тем более что в некоторых полках за неимением пудры использовали муку, смешанную с квасом.
Подверглась серьёзной реорганизации кавалерия. К 1730 г. регулярная конница состояла только из драгун, которых насчитывалось 33 полка. Драгуны были своего рода «ездящей пехотой» и обучались ведению боя, как в пешем, так и в конном строю. Однако драгуны, хотя и могли выполнять роль пехоты, не были полноценной кавалерией. Миних составил новые штаты для армии, заменившие старую «табель» 1704 г., ввёл в армии корпус тяжёлой конницы (кирасир). Кирасиры должны были стать ударной силой русской кавалерии. Они снабжались защищавшими грудь доспехами (кирасами), получали самых лучших лошадей и проходили усиленную подготовку. Кирасиры должны были выдержать удар тяжелой кавалерии противника и действовать против турецких войск. К сожалению, из-за финансовых затруднений к началу войны с турками успели создать всего три кирасирских полка.
Кроме того, в начале 1731 г. императрица Анна Иоанновна издала указ, гласивший: «Бывший Лейб-Регимент назвать Конная гвардия, а в ранг быть против гвардии, а быть в полку унтер-офицеров и рядовых тысячу человек». Так появился Лейб-гвардии Конный полк, один из наиболее привилегированных в русской армии. Себе царица присвоила звание полковника этого полка, а подполковником назначила Ягужинского. Таким образом, после всех переформирований русская кавалерия включала один гвардейский, 3 кирасирских и 29 драгунских полков, насчитывающих почти 36 тысяч человек.
По штату 1731 г. численность одного драгунского полка составляла 1093 человек в мирное время и 1225 человек в военное время. Численность кирасирского полка не менялась, всегда равняясь 974 человек. Каждый драгунский или кирасирский полк делился на десять рот. Драгуны были вооружены ружьями со штыками, палашами и пистолетами. Кирасирам вместо фузей предписывалось иметь укороченные карабины, а палаши у них были заметно длиннее и тяжелее драгунских.
Артиллерия во времена Анны Иоанновны делилась на полевую, осадную и крепостную. В каждом пехотном армейском полку, по штатам 1731 г., необходимо было иметь две пушки, бившие ядрами весом по три фунта (1,2 кг). Драгунам полагалось только по одной пушке на полк, но не все полки их имели. Имелся также отдельный Артиллерийский полк численностью в 1046 офицеров и нижних чинов. Как отдельное соединение он не действовал, но в полевых условиях из его десяти рот формировались бригады произвольной величины, которые в зависимости от обстановки придавались войскам. К Артиллерийскому полку, по штатам 1731 г., приписывалось 63 орудия. На вооружении полевой артиллерии находились пушки калибром в три, шесть, восемь и двенадцать фунтов, пудовые и полупудовые гаубицы, а также мортиры — особые артиллерийские орудия, предназначенные для ведения навесного огня. Трехфунтовые пушки были наиболее употребительными и составляли до четверти артиллерии. Стреляли пушки ядрами, разрывными гранатами, [металлическими пульками — картечью и брандскугелями (специальными зажигательными снарядами). На каждую трехфунтовую пушку, например, полагалось иметь 120 ядер, 25 гранат и 30 картечных зарядов.
В 1737 г. Миних пришел к выводу о необходимости усиления полковой артиллерии, чтобы усилить огневую мощь армии. По его предложению императрица Анна Иоанновна приняла именной указ, который предписывал иметь при каждом пехотном полку по четыре трехфунтовые пушки, а при каждом драгунском полку — по две. В результате огневая мощь полевой артиллерии увеличилась вдвое, что принесло большую пользу в боях с османами и крымскими татарами. Увеличение артиллерии было достигнуто за счет трехфунтовых пушек, самых легких в то время, поэтому подвижность полков практически не снизилась.
Осадная артиллерия делилась на три корпуса. Ее основу в описываемое время составляли мортиры, а не крупнокалиберные осадные пушки, как при Петре I. Крепостная артиллерия находилась в гарнизонах и крепостях и включала, наряду с орудиями, которые соответствовали требованиям времени, большое количество устаревших моделей. Штаты осадной и крепостной артиллерии претерпевали многократные изменения, но ни один из выработанных Комиссией вариантов так и не был утвержден. Основные ее базы располагались в Петербурге, Брянске, Осереде.
В русской армии также имелся Инженерный полк и минерная рота. Кроме того, существовали гарнизонные войска, предназначенные для внутренней службы. Они также состояли из пехоты и драгун. К 1730 г. гарнизонные войска насчитывали сорок девять полков и два отдельных батальона пехоты, четыре полка и два отдельных эскадрона драгун. В 1734-1736 гг. к ним были добавлены еще три драгунских полка. Кроме основной функции, гарнизоны занимались первоначальной подготовкой новобранцев перед отправкой в полевую армию.
Наряду с регулярными воинскими частями в состав русской армии входили многочисленные иррегулярные формирования. В основе это были казаки: донские, малороссийские, чугуевские, яицкие, слободские и пр. Количество реестровых (т.е. официально взятых на учет властями) донских казаков в царствование Анны Иоанновны составляло около 15 тысяч человек. Миних очень высоко оценивал донцов и писал в одном из своих приказов, что они «так верно и радетельно к службе и отечеству поступали, как более требовать невозможно». Казаки чаще всего выполняли роль легкой кавалерии и войсковой разведки. Лошадей, оружие и одежду они приобретали на свой счет. Вооружение казака состояло из пики, сабли, ружья без штыка, но, в силу отсутствия регулярности, отличалось большим разнообразием. Казаки заказывали ружья и сабли на русских мануфактурах, покупали у отдельных ремесленников, использовали трофейное оружие. Отправляясь в поход, они объединялись в полки разного состава.
Стоит отметить, что казачество ещё сохранило часть внутренней автономии. С особенным подозрением власти относились к малороссийским казакам (численность реестровых малороссийских казаков составляла около 50 тыс. человек — целая армия). Еще при Петре I, в 1722 г. была ликвидирована выборность гетманов, а управление всей Левобережной Украиной передано Малороссийской коллегии. Но, постоянная угроза войны с Османской империей заставила власть пойти на уступки казакам. В 1727 г. царь Петр II упразднил Малороссийскую коллегию и разрешил выборы гетмана, которым стал миргородский полковник Данила Апостол. К гетману для контроля был приставлен «министр» Федор Наумов. В январе 1734 г. Апостол умер и, по решению Кабинета министров, власть перешла к Правлению гетманского уряда — коллегиальному органу из царских чиновников и представителей казачьей старшины. Это решение вызвало сильное недовольство казачества, которое мутила старшина. Старшина была своеобразной социальной группой, впитавшей худшие качества польской шляхты — непомерную спесь, глупость и жадность.
Поэтому во время войны с Турцией 1735-1739 гг. русское командование относилось к малороссийским казакам с большим подозрением. Так Миних в 1739 г., будучи проездом в Глухове и узнав о невыгодном для него решении местного суда, кричал на судей: «Таких судей повесить надо или, бив кнутом, в Сибирь сослать!» Об украинских законах фельдмаршал выразился с военной прямотой: «Шельма писал, а каналья судил».
Наиболее организованными в военном отношении были слободские и чугуевские казаки. Слободские казаки и в мирное, и во время войны объединялись в пять полков, которые составляли бригаду, подчиненную командиру Украинской дивизии. С 1729 по 1731 г. в четырех из пяти слободских полков было сформировано из казаков по одной регулярной роте. В 1736 г. таких рот стало по две в каждом полку, а в 1739 г. все десять регулярных казачьих рот были сведены в Слободской регулярный полк. Чугуевские казаки были объединены в один полк пятисотенного состава, причем три сотни составляли собственно казаки, а две сотни — крещенные калмыки. В 1734 г. в русское подданство вновь были приняты запорожские казаки, поселившиеся в Новой Сечи при устье реки Бузувлук. Большой опыт борьбы с османами делал их очень ценными для русской армии, но, привыкшие к вольнице запорожцы отличались также крайней недисциплинированностью, что раздражало командование.
В составе русской армии также были гусары. Еще царь Петр I поручил своим дипломатам привлекать на службу сербов, хорватов, венгров, которых расселяли в Малороссии и обеспечивали жалованием «как они оное получали от цесаря римского». К 1731 г. числилось около четырехсот гусар, в основном сербов. В 1737 г., уже в ходе войны, полковник Стоянов смог сформировать Сербский гусарский полк, а еще год спустя полковник Куминг привел из Венгрии две роты кавалеристов, которые свели в Венгерский гусарский полк. В 1739 г. князь Мамуков-Давыдов получил разрешение сформировать Грузинскую гусарскую роту в составе 74 человек. Все гусары, на прежних основаниях, получая от правительства жалование и участки земли в приграничных районах, должны были содержать себя сами.
В 1731 г., Миних предложил для защиты Малороссии от татарских набегов устроить «между Северским Донцом и Берестовой и Орели реками и по Северскому Донцу линию и, усмотря, где опасные места к проходу неприятельскому, сделать крепости». Оборона этой линии возлагалась на ландмилицию, реорганизацию которой поручили полковникам Тараканову и Дебриньи. В результате их деятельности было создано двадцать ландмилицейских полков, из которых девять (четыре пехотных и пять конных) поселили на линии, а прочие собирали только в военное время. Милиционеры жили в своих домах и имели хозяйство, но, при этом постоянно (а не периодически, как большинство казаков) несли службу. В летнее время их собирали на учения в специальных лагерях.
Кроме того, в состав русской армии входили отряды калмыков, которыми руководили свои старшины. Они были вооружены луками, саблями, копьями и другим оружием.
Продолжение следует…
