 Белая армия не сразу стала себя называть "белой", это название утвердилось благодаря красным. Оно было заимствовано из времен Французской революции, когда именно монархисты называли себя "белыми". Советская энциклопедия верно разъясняет: «Происхождение термина "белогвардейщина" связано с символикой белого цвета как цвета сторонников "законного" правопорядка, в противоположность красному – цвету восставшего народа, революции. Во время Великой Французской революции под знаменами с изображениями белых лилий (эмблема монархии) выступало контрреволюционное дворянство»[1]. Белым воинам это определение понравилось, поскольку к тому же белый цвет традиционно символизирует в русском языке чистоту, целомудрие, благородство, свободу от порабощения (отсюда происходит "Белая Русь"), царственность ("белый Царь").
Началом белой борьбы принято считать 2/15 ноября 1917 г., когда, сразу же после большевицкого переворота, на Дону была объявлена запись в Добровольческую армию генерала М.В. Алексеева. В 1918 г. в Архангельске была сформирована Северная армия генерала Е.К. Миллера, которая сделала попытку воссоединиться с сибирской армией адмирала А.В. Колчака в направлении Котлас-Вятка. Наибольшим успехом белых сил было освобождение Сибири, Урала и выход к Волге летом 1919 г., достижение армией генерала А.И. Деникина рубежа с угрозой Туле в 200 верстах от Москвы в октябре 1919 г., тогда же генералом Н.Н. Юденичем была создана угроза красному Петрограду.
Однако Северо-Западная армия Юденича осенью 1919 г. была отброшена в Эстонию и интернирована в концлагеря, часть выживших смогла уйти на другие фронты. Северная армия генерала Миллера была вынуждена прекратить борьбу в феврале 1920 г., уйдя в Финляндию, Норвегию и дальше морем за границу. В январе-марте произошла первая эвакуация в Константинополь из Одессы и Новороссийска. В европейской части России последние войска генерала П.Н. Врангеля сопротивлялись в Крыму до ноября 1920 г., эвакуировавшись затем в Турцию. На юге Урала и Сибири белые войска под командованием атамана А.И. Дутова продержались до марта 1920 г., уйдя в китайский Туркестан двумя отрядами под командованием генерала Акулинина и атамана Дутова; уральские казаки во главе с атаманом Толстовым через закаспийские степи ушли в Месопотамию (оттуда англичане переправили их в Австралию). Был "Небесный поход" ташкентских офицеров через Памирское нагорье в Персию. В ноябре того же 1920 г. войска атамана М.Г. Семенова потерпели поражение в Забайкалье и отступили в Монголию, где правил генерал Р.Ф. Унгерн, но его постигло поражение в мае 1921 г. На Дальнем Востоке армия генерала М.К. Дитерихса продержалась до октября 1922-го, пополнив затем русскую эмиграцию в Манчжурии (КВЖД), часть армии с эскадрой адмирала Старка перебралась в Шанхай и на Филиппины. Но и после этого небольшая "Сибирская добровольческая дружина" вела бои в Якутии, откуда эвакуировалась морем лишь в октябре 1923 г.
Белое движение, даже не достигнув своей военной цели, спасло честь России в революционной катастрофе. Подвиг русских добровольцев навсегда останется доказательством, что не "выбрал" русский народ большевицкую власть, а сопротивлялся ей до последней возможности. Однако, уважая мужество и жертвенность наших дедов*, полезно разобраться и в том, почему они не победили.
Поражение Белых армий имело много причин: военно-стратегических, социально-политических, духовных. Они достаточно описаны в эмигрантских воспоминаниях, проанализированы разными авторами. Сейчас обратим внимание лишь на то, какую роль в судьбе русских Белых армий сыграли их "союзники" – страны Антанты. Те самые демократии, в которых потом пришлось на чужбине существовать основному ядру русской эмиграции. (Во избежание упреков в тенденциозности будем опираться на широкий спектр источников, обширно используя лево-либеральные свидетельства, как и работы историков-демократов).
Вот что писал об этом Ленин: «В продолжение трех лет на территории России были армии английская, французская, японская. Нет сомнения, что самого ничтожного напряжения этих сил этих трех держав было бы вполне достаточно, чтобы в несколько месяцев, если не несколько недель, одержать победу над нами»; но этого не случилось, поскольку большевикам удалось «разложить» вражеские войска[2].
Дело было, конечно, не в "разложении" интервентов. А в том, что пресловутой «интервенции 14 государств против советской республики» – не было. Иностранные войска были введены на российскую территорию с другими целями – не для свержения власти большевиков. Эта "интервенция" делится на два разных периода: до окончания Первой мiровой войны (ноябрь 1918 г.) и после.
Немцы в ходе воины оккупировали Прибалтику и юг России для пополнения истощенных запасов – согласно Брестскому миру с большевиками, которых Германия привела к власти. Поэтому немцы не боролись против большевиков, а всячески поддерживали их. Немцам было важно контролировать новую власть в России, чтобы против них не восстановился восточный фронт, – и этот контроль они надеялись осуществить, с одной стороны, деньгами и инструкторами для создававшейся Красной армии, с другой стороны – агитацией в других странах за дипломатическое признание большевиков (особенно после Брестского мира, отдавшего Германии огромные российские территории).
Статс-секретарь фон Кюльман инструктировал посла в Москве: «Используйте, пожалуйста, крупные суммы, поскольку мы чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы большевики выжили... Мы не заинтересованы в поддержке монархической идеи, которая воссоединит Россию. Наоборот, мы должны пытаться предотвратить консолидацию России насколько это возможно, и с этой точки зрения мы должны поддерживать крайне левые партии»[3]. Германские представители в Москве, как утверждал Деникин, даже выдали чекистам офицеров из белого подполья, потому что рассматривали армию Деникина как союзницу Антанты.
Страны же Антанты высадили в 1918 г. свои десанты в России именно в надежде восстановить против Германии восточный фронт. В июле 1919 г. в британском парламенте Черчилль объяснял эти десанты тем, что иначе немцы захватили бы ресурсы России и тем ослабили бы союзную блокаду. Власть большевиков Антанту не интересовала.
Так, десант в Мурманске 2 марта 1918 г. был необходим, чтобы немцы не воспользовались этой базой для подводных лодок; высадка была произведена с согласия Троцкого (противника Брестского мира), который направил соответствующий приказ Мурманскому совету (!)[4].
Высадка Антанты в Архангельске (лишь после его захвата 2 августа 1918 г. белым отрядом Чаплина) имела ту же цель. Как писал командующий экспедиционным корпусом Антанты, «было чрезвычайно важно спасти огромное количество военных складов»[5], чтобы немцам не досталось военное имущество, приобретенное еще царской Россией в США и Англии. К этому времени войска "интервентов" на Севере достигли 13 тысяч.
Аналогичные причины имел в июле-августе 1918 г. десант Антанты на Дальнем Востоке (около 7500 американцев, 4000 канадцев, 2000 итальянцев, 1500 англичан, 1000 французов): надо было обезпечить тыл для продвижения на запад 50-тысячного Чехословацкого корпуса (составленного из австрийских военнопленных) опять-таки для восстановления противогерманского фронта, а не против большевиков – подчеркивали представители Антанты[6]. Однако эти "интервенты" остались в Сибири, охраняя железную дорогу. БСЭ признает, что они, «кроме японских войск, не были способны к наступательным операциям».
Япония же, также находившаяся в состоянии войны с Германией, была заинтересована лишь в экономической эксплуатации Дальнего Востока и двигаться далее не собиралась. Она высадила десант во Владивостоке 5 апреля 1918 г., увеличив его в июле до 70 тысяч. Колчаку они не помогали, поддерживая лишь местных атаманов Г.М. Семенова и И.П. Калмыкова.
Единственной иностранной частью, принимавшей тогда участие в вооруженных действиях на стороне белых войск, был Чехословацкий корпус, – но лишь до окончания Первой мiровой войны. Потом Антанта приказала чехословакам покинуть Россию через Владивосток.
В этот первый период гражданской войны союзники оказывали некоторую помощь Белым армиям снаряжением, но очень скупо и не безплатно. Платить, впрочем, было чем: летом 1918 г. белым войскам удалось овладеть почти всем золотым запасом дореволюционной России (сосредоточенным в годы войны в Казани) – многими сотнями тонн золота, платины, серебра, драгоценностей на фантастическую сумму в 1 миллиард 300 миллионов золотых рублей (в ценах 1914 г.)[7]. Именно поэтому финансисты из США и Японии решили поставлять Белой армии в Сибири необходимое снаряжение в обмен на золото – разумеется, с большой выгодой для себя. Обладание этими средствами давало возможность финансирования и других Белых армий – все они признали адмирала Колчака верховным главнокомандующим.
Однако, даже имея огромные деньги, Колчаку почему-то не удавалось оперативно воспользоваться ими, тем более для финансирования других Белых армий. Переговоры о поставках значительного количества военного снаряжения необъяснимо затягивались, хотя золото поставщики охотно брали. Многие десятки тонн золота были направлены Колчаком в Японию и Сан-Франциско, но поставки задерживались... Белые генералы полагали, что причиной тому была продолжавшаяся в Европе война, требовавшая от союзных с Россией стран Антанты направления туда сил и средств...
По окончании войны в ноябре 1918 г., надеялись, наступил новый этап. В румынском городе Яссы состоялось Совещание[8] дипломатических миссий союзников с приглашенной ими делегацией от возникших тогда в России антибольшевицких группировок (социалистический Союз Возрождения, кадетский Национальный Центр и более правый Совет Государственного Объединения). Все они возлагали на это Совещание большие надежды, не сомневаясь, что теперь-то Антанта направит войска на помощь союзнице-России для ее освобождения от немецких ставленников-большевиков – подобно тому, как во Франции в этой войне храбро воевал Русский экспедиционный корпус.
Из протоколов Совещания видно, что и союзники, участвовавшие в переговорах, особенно военные (например, французский командующий союзными войсками в Румынии и на Юге России Вертело), были готовы такую помощь оказать. Они не признавали советскую власть, подчеркивали, что «продолжают считать Россию существующей»[9] и что белая Добровольческая армия, отвергшая Брест-Литовскую капитуляцию, сохранила преемственность русского участия в общей борьбе против немцев (как мы уже отметили, это было одной из причин немецкой помощи большевикам против белых даже летом 1918 г.).
По замыслу Совещания, генерал Деникин (возглавивший Добровольческую армию после смерти генералов Алексеева и Корнилова) должен был стать главнокомандующим, а "Русская делегация" в Яссах – «неоспоримым моральным центром русского дела», представителем России в международных отношениях (в том числе на предстоявшей Мирной конференции), чем «устранила бы конкуренцию в деле всенародного представительства». Фактически "Русская делегация" должна была стать ядром формирования русского правительства[10].
В "Записке, адресованной союзному командованию", русская делегация писала:
«Велики и безмерны страдания народа, живущего под этим режимом самой жестокой и безсмысленной тирании... Если страны Согласия [Антанты. – М.Н.] желают видеть новую Россию крепкой и здоровой, членом семьи цивилизованных народов, если эти страны не хотят того, чтобы население Севера России умирало сотнями тысяч от голода.., если, наконец, эти страны признают, что Россия в течение первых лет войны принимала в ней огромное и славное участие, внеся, следовательно, большой вклад в окончательную победу, и что именно ввиду ее усилий, направленных на победу над общим врагом, усилий, превзошедших национальные силы, она испытывает все невыразимые несчастья, которые ее подавили, – одним словом, если победное Согласие непоколебимо решило возродить Россию, помощь, которую они России окажут, не должна ни опоздать, ни быть незначительной... Мы не сомневаемся в том, что союзниками уже выработан ряд мер, столь же решительных, сколько и мудрых, для устранения язвы большевизма»[11], – писали русские члены Совещания.
"Ряд мер" западными союзниками России действительно был выработан. И, вероятно, они были вполне "мудрыми". Но лишь с их собственной точки зрения, а не с точки зрения России.
Прежде всего «оказалось, что никаких полномочий для серьезных переговоров местные представители Антанты не имеют. Едва ли не по почину местных людей создалась самая идея этого Совещания... самое заседание есть лишь безответственный обмен мыслями вслух»[12], – вспоминал позже один из участников Совещания Н.В. Савич. Западные представители в Яссах лишь «по инерции» обещали помощь русским силам, «будучи оторванными от главных политических центров» Антанты.
"Центры" же совсем не собирались выполнять союзнические обязательства перед Россией. Война в Европе была не причиной задержки помощи белым со стороны Антанты, а единственной причиной оказанной помощи вообще. Французский министр иностранных дел Пишон объяснил в парламенте: «Все наши вмешательства в России за последний год... все, что мы сделали против большевиков, было в действительности сделано против Германии»[13]. Черчилль также заявил, что с окончанием войны «исчезли все аргументы, которые могли вести к интервенции»[14]...
Таким образом, «видеть новую Россию крепкой и здоровой», как надеялась "Русская делегация", члены «цивилизованной семьи народов» не пожелали. Ни одно из белых правительств в годы гражданской войны, даже в период их наибольших военных успехов, не получило дипломатического признания стран Антанты (за исключением признания де-факто правительства Врангеля в Крыму – в силу специальных соображений и обстоятельств, о чем скажем далее).
Следует заметить, что в то время Красная армия была еще плохо организована и Антанте было бы достаточно прислать около десяти дивизий на Украину и на Кубань – в виде тыловой "армии прикрытия" русским добровольческим частям при их формировании, участия в боевых действиях от Антанты не требовалось, подчеркивали члены Ясской делегации[15]. Однако даже этого сделано не было.
Вместо помощи Белым армиям Антанта в январе 1919 г. сделала белым предложение, возмутившее их: начать переговоры о мире с большевиками на Принцевых островах[16]... Случаи же "интервенции" стран Антанты на территории бывшей Российской империи после ноября 1918 г. имели целью не свержение власти большевиков, а обезпечение своего влияния во вновь образованных государствах.
Так, англичан интересовала бакинская нефть; к ноябрю 1919 г. они заняли Баку и железную дорогу до порта Батуми. Как вспоминал один из белых деятелей: «С легкой руки англичан грузины заняли определенно враждебную позицию к русским вообще и Добровольческой армии в частности. Русские в Тифлисе подвергались настоящему гонению. Особенно потерпела русская Церковь»; Деникин даже «просил англичан разъяснить, имеем мы дело с союзниками или с врагами?»[17]. Небольшие английские части появились и в другой желанной сфере британских интересов – в Закаспии, контролируя железную дорогу Красноводск-Ашхабад.
В Прибалтике англичане появились в конце 1918 г. после ухода оттуда немцев – для поддержки независимых прибалтийских государств. В августе 1919 г. английский эмиссар по заранее составленному списку назначил правительство при генерале Юдениче, потребовав от всех подписать лист, на котором было «неграмотным русским языком написано... признание эстонской независимости», иначе Антанта прекратила бы помощь[18], – вспоминал М Маргулиес (участвовавший в составлении этого "правительства").
Впрочем, помощи от Антанты все равно не последовало даже в дни многообещающего наступления Юденича. Независимые же эстонцы в ответ на его просьбу о помощи заявили, «было бы непростительной глупостью со стороны эстонского народа, если бы он сделал это». После отхода Юденича от Петрограда "эстонский народ", по требованию Троцкого, разоружил Белую армию и посадил зимой за колючую проволоку. От болезней и эстонских репрессий тогда погибли тысячи белых воинов и членов их семей[19]. За это эстонцы получили от большевиков около 1000 кв. км русских земель по мирному договору от 2 февраля 1920 г., а большевики получили возможность экспорта золота (маскируя его российскую принадлежность) в другие страны через таллинский порт.
Франция в начале 1919 г. тоже застолбила свою сферу влияния в Одессе и Севастополе, прислав войска на смену отходившим немцам: две французские и полторы греческих дивизии. Их командование заключило союз о помощи с правительством самостийной Директории, не способной контролировать положение; французы заняли Херсон, Николаев и продвинулись на 100 км севернее Одессы, запрещая Добровольческой армии наступление на петлюровцев[20].
Но уже в марте-апреле при первой же угрозе со стороны большевиков, хотя и имея трехкратное превосходство перед ними, французы спешно эвакуировались, забрав у Белой армии русские военные суда и ценности Госбанка. Вопреки обещаниям, французы не передали белым и богатейшие фронтовые запасы царской армии, которые при бегстве были оставлены большевикам[21]...
Донскому атаману Краснову французы предъявили такие условия своей "помощи": возмещение французским предпринимателям всех убытков, происшедших «вследствие отсутствия порядка в стране, в чем бы они не выражались, в порче машин и приспособлений, в отсутствии рабочей силы, ... обязаны возместить потерявшим трудоспособность, а также семьям убитых вследствие безпорядков и заплатить полностью среднюю доходность предприятий с причислением к ней 5-процентной надбавки за все то время, когда предприятия эти почему-либо не работали, начиная с 1914 года»[22]. «От союзников, вопреки установившемуся мнению, мы не получили ни копейки», – писал ген. Краснов о положении на Дону.
В этот второй период нередко единственным источником боеприпасов для белых частей было – с бою добывать их у красных (которые пользовались центральными складами царской армии). Если страны Антанты и оказывали какое-то материальное снабжение Белым армиям, то на строго коммерческой основе. Летом 1919 г. Черчилль объяснил своему парламенту, что поставляемое белым снаряжение, будучи избытком для Англии, приносило коммерческую выгоду. К тому же то немногое, что поставлялось, как правило, было трофейным (часто с захваченных русских же складов царской армии), – и за это бралась оплата вывозимым российским сырьем, зерном, золотом, а также российскими средствами в западных банках. В целом союзники и Япония вывезли тогда из России средств намного больше, чем поставили вооружений. Например, около 150 тонн золота было направлено Колчаком в Японию и в США в уплату за заказанное, но так и не полученное снаряжение[23], можно вспомнить также часть российского золотого запаса и других ценностей, увезенных чехами с Дальнего Востока[24].
Следует отметить и то, что поставки Колчаку были обещаны лишь при условии признания им всего государственного долга России. При этом львиная доля поставок предназначалась чехам. А когда потребность в войне против Германии отпала, – чехи воевать отказались и вместе с союзниками способствовали восстанию "сибирской демократии" (эсеров и большевиков) против Колчака, который был предательски выдан на расправу французским генералом Жаненом.
В последний период гражданской войны англичане также эвакуировали свои немногочисленные контингенты и в апреле 1920 г. даже предъявили Деникину (и его преемнику Врангелю) требование прекратить борьбу с большевиками (ибо «Ленин гарантировал белым амнистию»...)[25].
Французы же, как признал позже президент Мильеран, оказали тогда кратковременную поддержку Крыму по одной единственной причине: чтобы спасти Польшу, где к власти пришли единомышленники. Армия Врангеля, ударив в тыл большевикам, отвлекла часть их сил от польского фронта. Тогда-то (10.8.1920) и последовало признание французами правительства Врангеля де-факто: чтобы он для закупки снаряжения смог воспользоваться дореволюционными русскими средствами, хранившимися за границей, – и чтобы заодно обязался оплатить прежний долг России. Когда же Польша при помощи Врангеля выдержала натиск красных, – ни поляки, ни французы помогать белому Крыму даже не подумали. «Да какой же нам смысл помогать вам? Пусть Россия еще погниет (так и сказал!) лет 50 под большевиками, а мы встанем на ноги и окрепнем!..»[26] – таким был ответ Пилсудского на просьбу о помощи. В октябре 1920 г. в Риге был подписан польско-советский договор, и освободившиеся войска Троцкий бросил против Врангеля... Конец известен.
Отметим также, что французские кредиты администрацией Врангеля воспринимались как «просто ростовщические», а условия поставок снаряжения, по словам П.Б. Струве, были «крайне обременительны». Франция обещала поставить только свои излишки и трофеи – в обмен на столь нужные в самом Крыму хлеб, уголь, шерсть. «В сущности, французская помощь сводилась, в финансовом плане, к тактическому ходу, позволившему бы Франции получить с Врангеля выплату долгов его предшественника и продать ему в рассрочку чужое, ненужное ей имущество»[27]. Из собственно французских поставок успел прибыть лишь один пароход с запасами из «вещей, безполезных для войны, на сумму около 8 миллионов франков, согласно договору, заключенному еще генералом Деникиным, – и это все»[28].
[1] Советская военная энциклопедия. М. 1976. Т. 1. С. 428.
* Дед автора, офицер Виктор Леонидович Назаров, командовал отрядом в армии адмирала Колчака, расстрелян красными в 1920 г.
[2] Ленин В. ПСС. М. 5-е изд. Т. 42. С. 22-23.
[3] Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry. Ed. by Z.A. Zeman. London. 1958. P. 128-129.
[4] Некрич А. Утопия у власти. Лондон. 1982. Т. 1. С. 92.
[5] Ironside E., Lord. Archangel 1918-1919. London. 1953. Р. 19.
[6] Мельгунов С. Трагедия адмирала Колчака. Белград. 1930. Ч. I. С. 51-53.
[7] Котомкин А. О чехословацких легионерах в Сибири. Париж. 1930. Гл. I.
[8] Ясское совещание 1918 (журналы заседаний Русской делегации) // Русское прошлое. С.-Петербург. 1992. № 3.
[9] Там же. С. 257.
[10] Там же. С. 323-327.
[11] Там же. С. 338-342.
[12] Савич Н. Из Красного Петрограда на Белый Юг // Русское прошлое. С.-Петербург. 1992. No 3. С. 120, 123 124.
[13] Journal Officiel. Decembre 1918. P. 3716 (2-e colonne). – Цит. по: Ясское совещание... С. 225.
[14] Churchill W.S. The War Crisis: The Aftermath London. 1929. P. 166. Цит. по: там же.
[15] Ясское совещание... С. 341.
[16] См.: Мeльгунов С. Николай Васильевич Чайковский в годы гражданской войны. Париж. 1929. С. 108-113.
[17] Трубецкой Г., кн. Годы смут и надежд 1917-1919. Монреаль. 1981. С. 164-161.
[18] Маргулиес М. Год интервенции. Берлин. 1923. Кн. 2. С. 204-214; Архив русской революции. 1921. Т. I. С. 297-308.
[19] Память о белых воинах в Эстонии. // Православная Русь. Джорданвиль. 1995. № 16. С 11-12; Маргулиес М. Указ. соч. С. 136-137.
[20] Трубецкой Г., кн. Указ. соч. С. 188, 202-205.
[21] Там же.
[22] Краснов П. Всевеликое войско Донское // Архив русской революции. Берлин. 1922. Т. V. С. 308-309.
[23] См.: Латышев И. Как Япония похитила российское золото. М., 1996; Саттон Э. Уолл-Стрит и большевицкая революция. М. 1998. С. 200. – [Прим. 1998]
[24] Котомкин А. Указ. соч. С. 14-27, 149-173.
[25] Даватц В., Львов Н. Русская армия па чужбине. Белград. 1923. (Репринт: Нью-Йорк. 1985). С. 5.
[26] Цит. по: Карташев А. Непримиримость // Возрождение. Париж. 1949. № 6. С. 9. См. также: Мацкевич Ю. Победа провокации. Лондон (Канада). 1983 С. 91-94.
[27] Кривошеин К. А.В. Кривошеин. Париж. 1973. С 331-332.
[28] Даватц В., Львов Н. Указ. соч. С. 10.
Из книги "Миссия Русской эмиграции"
http://www.rusidea.org/
______________
К ГРЯДУЩЕЙ 100-ЛЕТНЕЙ ГОДОВЩИНЕ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЙ КАТАСТРОФЫ
Заявление русской патриотической общественности
ОТКРЫТО ДЛЯ ПОДПИСАНИЯ
http://rys-strategia.ru/news/k_grjadushhej_100_letnej_godovshhine_nacionalno_gosudarstvennoj_katastrofy/2016-11-06-2107 |
