Имя полковника Михаила Левитова не относится к числу имен, которые хорошо известны среднестатистическому читателю, интересующемуся историей Гражданской войны в России (1917—1922 гг.). И если сравнить его роль и значение в истории междоусобной войны с такими историческими деятелями как генералы Л. Г. Корнилов, М. В. Алексеев, П. Н. Врангель, Н. Н. Юденич, адмирал А. В. Колчак и др. едва ли это можно назвать несправедливым. Однако если бы нескольких историков занимающихся историей Белого движения попросили бы назвать имя человека, который в наибольшей степени олицетворяет собой тип офицера-добровольца, сражавшегося в Гражданскую войну в рядах знаменитых именных полков Добровольческой армии, то они, не сговариваясь между собой, безусловно, одним из первых упомянули бы имя именно полковника Михаила Николаевича Левитова. Его биография — это не только полная трагизма история жизни офицера-разночинца, отправившегося на фронт Первой мировой войны сразу после выпуска из военного училища, но и концентрированный образ русского патриота, прошедшего всю Гражданскую войну в рядах белых от рядового бойца до командира полка, несломленным ушедшим в эмиграцию после поражения Белого движения. Показательно, что биографическая справка о Михаиле Николаевиче Левитове была включена историком Н. Н. Рутычем в первый получивший широкую известность в современной России «Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России», хотя формально, командовавшего к концу Гражданской войны всего лишь 2-м Корниловским ударным полком полковника Левитова едва ли можно отнести в «высшим чинам» белых армий[1].

О жизни Левитова до начала Первой мировой войны мы знаем мало. Известно, что Михаил Левитов родился в 1893 г. в семье священника. Окончив духовную семинарию, он избрал дальнейшей своей судьбой военное дело. 1 декабря 1914 г.[2] Левитов окончил Виленское военное училище, выйдя из него сразу на фронт, в первоочередной 178-й пехотный Введенский полк 45-й пехотной дивизии. Большие потери среди строевых офицеров привели к тому, что сразу же после прибытия на фронт в декабре 1914 г., в чине прапорщика, он был назначен командовать одной из рот полка. «Младшим офицером я никогда в Великую войну не был», — вспоминал позднее Левитов. После производства в конце 1915 г. в поручики он более года «временно» или «за» командовал одним из батальонов Венденского. В его рядах Левитов находился почти до конца 1917 г., участвовал во всех сражениях которые выпали на долю полка. Только за годы Первой мировой войны он был трижды ранен.

В родном Венденском полку Левитов встретил февраль 1917 г. «…Первая весточка о начале революции была получена нами на походе, когда смененный на позиции наш полк шел в резерв около города Риги, — вспоминал Михаил Николаевич. — Подходит ко мне мой старый фельдфебель роты, которой я до этого командовал, полный Георгиевский кавалер, в чине подпрапорщика, подает мне большевистскую уже листовку с сообщением о беспорядках в Петрограде и спрашивает: „Как вы на это смотрите?“ Не желая отвечать на содержание подпольной листовки, я говорю: „Нужно подождать официальных сообщений“. Фельдфебель Мельников резко бросает свою папаху на шоссе и говорит: „Ничего хорошего из этого не получится“».

Показательна реакция Левитова, который безусловно придерживался монархических взглядов, на отречение Государя Николая II от престола: «Когда революция стала уже совершившимся фактом, однажды утром из штаба полка был получен приказ о принятии присяги Временному правительству, по воле отрекшегося Государя Императора. Приказ есть приказ, и к тому же слышно, как бьет артиллерия врага. Но все же, несмотря на прощальное обращение к нам Государя Императора, на душе тревога. Выручает форма процедуры самой присяги: дневальные кричат: „Желающие расписываться в присяге, — выходи!“ Часть идет расписываться, остальные продолжают спать, а писаря, по-видимому, заполнят пробелы». Упомянутые Михаилом Николаевичем условия, сопровождавшие принесение присяги Временному правительства — «приказ есть приказ» и «бьет артиллерия врага» — для подавляющего большинства фронтового офицерства были, несмотря на их убеждения, определяющими. Великая война продолжалась и нужно было выполнять последнюю волю Государя довести ее до победного конца. «Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот — изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит», — говорилось в тексте последнего приказа Главнокомандующего Русской армией Императора Николая II[3].

В рядах 178-го пехотного Венденского полка начиная с 6 июля 1917 г. и по конец августа Левитов участвовал в подавлении июльского восстания в Петрограде. Впоследствии, 45-я пехотная дивизия, в состав которой входил 178-й полк, для успокоения Кронштадта заняла форты Ино и Красная Горка, а в августе была переброшена для усмирения волнений среди моряков Балтийского флота в Финляндии. В конце августа 1917 г., во время Корниловского выступления дивизия была переброшена в Петроград для защиты Временного правительства, но затем неожиданно была спешно направлена на фронт под Ригу. Такое использование хорошо зарекомендовавшей себя в подавлении революционных беспорядков дивизии Левитов объяснял тем, что часть состава ее полков при прибытии в Петроград не ответила А. Ф. Керенскому «на его приветствие» и за ее «явные симпатии к своему Верховному главнокомандующему» генералу Л. Г. Корнилову она была отправлена на фронт, подальше от Петрограда.

Согласно воспоминаниям Левитова в конце сентября 1917 г. он был переведен из состава 178-го полка в его запасной батальон, находившийся по месту расквартирования полка, в Пензе. Такой перевод и последующая работа Левитова указывают на его связь с офицерскими организациями, поддерживающими генерала Корнилова и предпринимавшими усилия по сбору сил для его поддержки. При этом основной задачей Левитова после поражения Корниловского выступления и заключения генерала Л. Г. Корнилова и его сторонников в Быхове, стало изучение на месте «предполагаемых возможностей сбора корниловских сил». Все это происходило вне связи с той работой которую проводил другой будущий вождь Белого движения, генерал М. В. Алексеев. Осенью 1917 г. Левитов проехал по маршруту Ростов-на-Дону — Кубанская область — Владикавказ — Баку и обратно. «Доложив в Пензе своим о моих впечатлениях, я в ноябре снова пробирался в Ростов, не зная о намерениях генерала Алексеева и считаясь только с передаваемыми предположениями почитателей генерала Корнилова, — вспоминал он. — Наш партизанский, чисто офицерский батальон имени генерала Корнилова, четырехротного состава, сформированный полковником Симановским — хорошо знакомым с генералом Корниловым, — еще до похода имел в своих рядах много офицеров из Пензы и с Северного фронта».

С окончательным развалом русского фронта Первой мировой войны Левитов твердо принял решение ехать на Дон, где уже начала свое формирование немногочисленная Добровольческая армия и находился вошедший в нее Партизанский батальон имени генерала Корнилова во главе с полковником В. Л. Симановским. Прибыв в начале 1918 г. в Ростов-на-Дону, Михаил Николаевич сразу вступил добровольцем в Офицерский партизанский батальон. К моменту приезда Левитова на Дон численность батальона составляла внушительные для Добровольческой армии того времени 500 человек — преимущественно офицеров (Левитов был зачислен в его состав рядовым). Проблема пополнения Добровольческой армии и призыва в нее офицеров стояла в то время особенно остро. На Дону находились тысячи офицеров, уклонявшихся от вступления в ряды добровольцев. До выхода в Первый Кубанский поход Левитов успел принять участие в работе комиссии по регистрации скопившегося в Ростове-на-Дону многочисленного офицерства. Тогда же, Михаил Николаевич вместе с еще одним поручиком Корниловского ударного полка В. Гриневским был отправлен командованием «…с призывом к офицерам на Минеральных Водах от генерала Алексеева и генерала Корнилова». Поездка почти не принесла результатов, офицеры, находившиеся в Минеральных водах, заявили «что они имеют свою „самооборону“, которая на деле закончилась тем, что все они погибли от руки простого партизанского отряда красных». По собственному признанию до начала Первого Кубанского похода, Левитов «два раза ездил по тылам красных, один раз благополучно, а во второй раз был ранен кинжалом».

При переформировании Добровольческой армии 12 февраля 1918 г. в станице Ольгинской Офицерский батальон имени генерала Корнилова был влит в состав Корниловского ударного полка, в его 1-й батальон. Левитов стал рядовым ударником в 1-й офицерской роте, а немного позднее был назначен фельдфебелем офицерской имени генерала Корнилова роты. В рядах Корниловского ударного полка Левитов принял участие во всех боях Первого Кубанского похода Добровольческой армии. 28 марта 1918 г. Михаил Николаевич уже во второй раз за Гражданскую войну был ранен в ожесточенных боях за Екатеринодар. В отличие от первого ранения, второе оказалось серьезнее. В полк он вернулся только 27 июня 1918 г., в начале Второго Кубанского похода. По возвращению в полк Левитов был назначен командиром взвода в 1-ю роту, что, по признанию самого Михаила Николаевича «после 18 месяцев командования мною батальоном в Великую войну было все же маркой». Но уже 28 июня в бою у хутора Богомолов Левитов вновь был серьезно ранен в руку. «Это уже третье ранение в Добровольческой армии, два из них 28-го числа, которое принесет мне в будущем немало неприятностей», — вспоминал он. По выздоровлению от полученного ранения в конце сентября 1918 г. в бою под Ставрополем Михаил Николаевич вновь получил ранение в бою. По излечению Левитов был отправлен из полка в командировку в Крым, где фельдфебелем вошел в состав конвоя для охраны вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, вплоть до ее отъезда из России.

Левитов возвратился в Корниловский ударный полк только в мае 1919 г., перед выходом Добровольческой армии из Каменноугольного района на «широкую московскую дорогу». После того как в июне 1919 г. было начато формирование 2-го Корниловского ударного полка под командой капитана Я. А. Пашкевича, поручик М. Н. Левитов был назначен командиром его 1-го батальона. Согласно приказу по 1-му Корниловскому ударному полку № 213 от 1 августа 1919 г. «ввиду сформирования запасного полка из штата учебного батальона», Левитов в числе прочих офицеров и ударников, исключался из списка 1-го полка и прикомандировался к штабу батальона[4], на основе которого разворачивался 2-й Корниловский полк. Едва закончив свое формирование 2-й полк выступил на фронт и блестяще проявил себя. 11 августа 1919 г. в приказе по 2-му Корниловскому ударном полку оглашался приказ командующего Добровольческой армии генерала В. З. Май-Маевского о его боевом крещении: «23 и 24 июля только что сформированный 2-й Корниловский ударный полк под командой капитана Пашкевича принял боевое крещение в боях на станции Готня, которую доблестные корниловцы после упорных боев заняли. Все чины полка [отличились в] храбрости и неудержимом порыве вперед. Счастлив засвидетельствовать что молодой 2-й Корниловский ударный полк во главе с доблестным молодым капитаном Пашкевичем показался достойным младшим братом старших корниловцев. Низкий Вам поклон за лихую боевую работу. Уверен, что на пути к Москве Вы не отстанете от Вашего доблестного старшего брата. Капитана Пашкевича прошу принять мою сердечную благодарность»[5].

Но уже 3 августа 1919 г. Михаил Николаевич был снова ранен в бою за город Обоянь. Приказом по 2-му Корниловскому полку № 5 от 5 августа 1919 г. он был отправлен на излечение[6] и возвратился в полк уже после взятия корниловцами Фатежа, 2 сентября 1919 г.[7] Приказом по полку № 87 от 10 октября 1919 г. поручик Левитов объявлялся командующим не 2-м батальоном, а 1-м батальоном полка (в изменение приказа № 70)[8]. В рядах своего батальона Левитов участвовал в штурме корниловцами Орла — наивысшем успехе Вооруженных сил юга России в их «походе на Москве». В ноябре, непродолжительное время Михаил Николаевич временно исполнял должность командира 3-го Корниловского ударного полка. В разгар отступления ВСЮР 1 декабря 1919 г. Левитов был назначен помощником командира 2-го Корниловского полка по строевой части[9]. 9 февраля 1920 г. временно возглавляя 2-й полк Левитов участвовал в последнем успехе белых на Донской земле — возглавляемый им полк сумел штурмом взять Ростов-на-Дону, захватив при этом немалые трофеи и большое количество пленных.

В марте 1920 г. для Левитова, еще в 1915 г. произведенного в поручики, неожиданно состоялось производство, которое сам он воспринял как не самое нужное в сложившейся обстановке тяжелых для ВСЮР поражения и отступления. 13 марта 1920 г. во время последнего боя на подступах к Новороссийску Михаил Николаевич получил известие о производстве его сразу в штабс-капитаны, капитаны и подполковники. Это тройное производство было проведено приказами Главнокомандующего ВСЮР генерала А. И. Деникина — от 17 февраля (в штабс-капитаны и капитаны)[10] и № 017 от 18 февраля 1920 г. (в подполковники; старшинство — 1 декабря 1919 г.)[11]. «В этот исторический момент, под гром настоящей канонады, со мной происходило то, что мне, добровольцу Великой войны и Добровольческой армии с самого начала ее зарождения, казалось совершенно лишним: я был произведен сразу в штабс-капитаны, капитаны и подполковники. […] И вот теперь, под салют артиллерийской канонады… ко мне подъехал начальник штаба нашей дивизии Генерального штаба полковник Капнин и передал мне, с поздравлением, приказ о моих производствах и погоны подполковника. Я был настолько поражен этим показавшимся мне неподходящим к данному моменту производством, хотя давно мной и выслуженным, что был даже смущен», — вспоминал Левитов спустя годы. Такое отношение Михаила Николаевича к производству сразу через два чина показательно. Для него, как и для многих других рядовых участников Белой борьбы это было далеко не самым главным и определяющим. Свое положение в полку он характеризовал так: «Я считался старым поручиком, и это спасало мое положение среди моих многочисленных подчиненных, старших меня в чине, и я ни разу не испытывал от этого ущемления моего самолюбия». А таких как он, поручиков поставленных во главе батальонов и полков, имевших в своем подчинении старших по чину (случалось — и генералов) в рядах 1-го армейского корпуса ВСЮР было не мало.

С 19 апреля 1920 г. заменяя полковника Я. А. Пашкевича, вступившего во временное командование Корниловской ударной дивизией, Левитов временно командовал 2-м Корниловским полком[12], занимая эту должность до 28 мая 1920 г., когда Пашкевич возвратился в полк[13]. В начале июня Левитов вновь временно командовал 2-м полком ввиду отъезда полковника Пашкевича в штаб дивизии[14]. В приказе по 2-му полку № 177 от 12 июня 1920 г. сообщалось о награждении подполковника Левитов знаком отличия Первого Кубанского похода — спустя более двух лет со дня его окончания[15]. После того как 15 июня 1920 г. полковник Пашкевич был смертельно ране в бою у Большого Токмака подполковник Левитов стал во главе 2-го Корниловского ударного полка. В приказе по полку № 218 от 16 июля 1920 г. Левитов объявлял: «Ввиду смерти от тяжелого ранения в бою 15 июля командира полка полковника Пашкевича я вступил в командование полком»[16]. Тогда же, в июне, Левитов был произведен в полковники за руководством полком во время разгрома конного корпуса Д. П. Жлобы в июне 1920 г. Во главе 2-го полка он участвовал во всех боях Корниловской ударной дивизии в Северной Таврии. 7 октября 1920 г. приказом Главнокомандующего П. Н. Врангеля Михаил Николаевич был награжден орденом Святого Николая Чудотворца. В последних боях за Крым Левитов был тяжело ранен 28 октября 1920 г. на Перекопском валу.

С эвакуацией Русской армии из Крыма в Галлиполи Корниловская ударная дивизии была переформирована в Корниловский ударный полк. В нем подполковник Левитов был назначен командиром 2-го батальона. На протяжении всей жизни в эмиграции деятельность Левитова неизменно была связана с Корниловским полком. Пройдя во главе своего батальона Галлиполийское сидение, после перевода Русской армии в славянские страны Левитов оказался вместе с корниловцами в Болгарии. В ней он прожил семь лет своей жизни. Положение чинов Русской армии в братской Болгарии не было простым. К сложным политическим обстоятельствам добавлялись и тяжелые условия жизни. Чтобы обеспечивать себя и свои семьи русским эмигрантам приходилось заниматься тяжелым физическим трудом. Вместе с многими другими корниловцами Михаил Николаевич утроился на работу в шахты в городе Пернике. В марте 1926 г. как представитель от Перника (за него проголосовало 997 человек) Левитов принял участие в работе Российского зарубежного съезда в Париже.

Рассказ о судьбе Михаила Николаевича Левитова не будет полным если не упомянуть о его браке с сестрой милосердия Корниловского ударного полка Варварой Сергеевной Васильевой. Родившаяся в Ростове-на-Дону Варвара была на семь лет младшего своего супруга. Семнадцатилетней студенткой Ростовского медицинского института она добровольцем пошла в Добровольческую армию сестрой милосердия. Еще до выхода в Первый Кубанский поход она участвовала в первых боях атамана А. М. Каледина у Ростова-на-Дону, а затем поступила в Партизанский отряд полковника Симановского С выходом в Первый Кубанский поход, при переформировании Добрармии Варвара Васильева оказалась в Корниловском ударном полку. В его составе она проделала Первый поход. В 1919 г., при отступлении от Орла сестра попала в плен и лишь чудом спаслась благодаря помощи незнакомого священника. Возвратившись после нескольких месяцев скитаний в Ростов-на-Дону к родителям, при захвате города корниловцами в феврале 1920 г. она вновь оказалась в их рядах.

В 1920 г., вероятно еще до вынужденной эмиграции из России, молодые люди поженились. На протяжении всей войны Варвара Сергеевна была в рядах Корниловской ударной дивизии, вплоть до эвакуации из Крыма. В эмиграции она также принимала деятельное участие в жизни Объединения чинов Корниловского ударного полка, всячески помогая в его работе мужу. Не случайно, именно она выполнила обложку книги «Материалы для истории Корниловского ударного полка», составлению которой М. Н. Левитов посвятил несколько лет своей жизни.

После тяжелых работ на шахтах в Болгарии, Михаил Николаевич в 1929 г. переехал во Францию. В Париже он был назначен начальником Корниловской группы на место скончавшегося полковника В. П. Щеглова. «Из-за незнания языка пришлось остановиться на самой тяжелой работе — мойке машин по ночам, с минимальной оплатой и работой с 19 до 7 часов», — вспоминал Михаил Николаевич. В скором времени тяжелая работа на заводе вынудила Левитова попросить сменить его на этой должности: «Несмотря на мою выносливость, я все же был вынужден через год просить генерала Скоблина освободить меня от этой должности, главным образом потому, что я не мог в незнакомой мне парижской обстановке проводить в жизнь то, что я до этого делал. Командир полка мою просьбу удовлетворил и группу во Франции перевел в свое подчинение».

В начале 1960-х гг. Михаил Николаевич возглавил Объединение чинов Корниловского ударного полка и оставался на этом посту до конца своей жизни. 1960—1970-е гг. — стали временем активной публикаторской работы Михаила Николаевича. В это время увидел свет ряд публикаций, принадлежавших перу Левитова, или составленных им сборников. В 1963 г. Левитов поучаствовал в создании сборника «На службе Отечества», вышедшего под редакцией полковника В. И. Шадницкого и посвященного Виленскому военному училищу[17]. В 1967 г. увидела свет юбилейная памятка «Корниловцы»[18], создание которой стало для Михаила Николаевича своеобразной подготовительной работой перед последующим капитальным трудом посвященным корниловцам. В 1970 г. увидела свет отдельная брошюра за авторством Левитова, посвященная выходу Корниловской ударной дивизии в мае 1920 г. за Перекопский вал[19]. В 1972 г. в журнале «Первопоходник» вышел отдельный подробный материал о роли корниловцев в разгроме конного корпуса Д. П. Жлобы в 1920 г.[20] Наконец, в 1974 г. в Париже вышел главный труд, поводивший итоги не только жизни самого Михаила Николаевича, но и написанию в эмиграции летописи корниловской истории[21]. Составленные Левитовым «Материалы для истории Корниловского ударного полка» безусловно стали вехой в изучении истории русской Гражданской войны.

Скончался Михаил Николаевич в Париже, 15 декабря 1982 г. Корниловец Левитов был похоронен на Галлиполийском участке русского кладбища в Сент-Женевьев де Буа. На могильной плите выбито имена — Михаила Николаевича Левитова и его супруги, сестры милосердия Корниловского ударного полка Варвары Сергеевны Левитовой (Васильевой) (1900—1988).

Руслан Гагкуев