Приобрести книгу в нашем магазине

Многие думают, что борьба идёт только тогда, когда они знают, как она идёт. Я же говорю вам: борьба идёт тогда, когда об этом не знает никто. Но борьба продолжается – и мы все узнаём время от времени о благородных жертвах этой борьбы.

Генерал  А.П. Кутепов, 1929 г.

Подпольщиков выдал предатель. 4 февраля 1967 года из поступившего в Комитет Государственной Безопасности доноса чекисты узнали о существовании в Ленинграде подпольного антикоммунистического союза…[i] «Провалилась» группа Михаила Коносова. Впрочем, доносчик – недавно принятый в ВСХСОН и смертельно перетрусивший сотрудник Ленинградского института точной механики и оптики (ЛИТМО) Владимир Петров – знал мало: ни руководители организации, ни члены других групп ему известны не были.

Увы, на сей раз, казалось бы, отлаженная, не раз уже спасавшая организацию, система безопасности социал-христианам не поможет: череда нелепых случайностей и несколько серьёзных ошибок в конспирации – сыграли свою зловещую роль…

7 февраля грянул первый арест. В тот день член Социал-Христианского Союза, техник ЛИТМО Ольгерт Забак, возвращаясь с работы, заметил за собой слежку. Сменяя друг друга, по пятам за подпольщиком следовали двое – низенький крепыш (этот  попался на глаза ещё с утра) и высокая, неброской внешности женщина. Хотя филёры пытались оставаться незаметными, выходило это у них не слишком удачно: намётанный глаз пограничника – срочную службу Ольгерт Забак проходил в Погранвойсках – быстро определил «хвост».

Вслед за Забаком преследователи вскочили в троллейбус. Сомнений не оставалось – эти двое были сотрудниками «семёрки» – Седьмого управления КГБ, специализировавшегося на наружном наблюдении за иностранцами и советскими гражданами, попавшими в поле зрения органов госбезопасности. Положение осложнялось тем, что в левом боковом кармане пальто у Забака лежала целая пачка фотокопий материалов ВСХСОН, которые он тайно изготовлял в институте по заданию организации. Оценив всю опасность положения, бывший пограничник решил оторваться от «хвоста»…

На остановке у станции метро «Владимирская», в момент закрытия дверей, Забак выпрыгнул из троллейбуса. Но здесь гэбэшники проявили незаурядную прыть. Мёртвой хваткой вцепившись в одежду подпольщика, филёры вместе с ним оказались на улице. Женщина визжала, её напарник выхватил свисток. В тот же миг, словно из-под земли, на троллейбусной остановке вырос наряд милиции… Ольгерта Забака доставили в ближайший пикет. А затем, запихав в милицейский ГАЗик, повезли в отделение милиции, куда вскоре прибыл и начальник следственного отдела Управления КГБ по Ленинградской области полковник М.М. Сыщиков. 

Пока задержанного везли в отделение, он сумел улучить момент и выбросить из кармана пачку фотокопий, а затем, уже в отделении, ухитрился уничтожить и записную книжку – серьёзные промахи КГБ. К сожалению, выброшенные фотокопии чекисты вскоре по чистой случайности найдут, и эти материалы станут первой уликой по «делу ВСХСОН». 

В тот же день гэбисты арестовали инженера ЛИТМО Валерия Нагорного и командира «провалившейся» группы подпольщиков – слесаря аварийной службы управления «Ленгаз», студента-заочника, поэта Михаила Коносова… Ещё двое из этого взвода, Олег Шувалов и Юрий Баранов, были схвачены соответственно 8-го и 10-го февраля.

Забак, Нагорный, Шувалов и Баранов, согласно правилам конспирации, не знали руководителей ВСХСОН и не имели выходов на другие группы. Теоретически очень многое зависело теперь от того, как стойко и как долго будет держаться на допросах командир группы – Коносов… Но нужно было учитывать и то, что с момента доноса до первого ареста прошло несколько дней, за это время чекисты могли успеть проследить, с кем Коносов встречается, с кем разговаривает по телефону. Если так, то это ещё больше осложняло и положение арестованного, и положение всей организации… 

*   *   *

Через несколько дней, работая над переводом в зале иностранной литературы ленинградской Публичной библиотеки, глава ВСХСОН Игорь Огурцов заподозрил за собой слежку. Чтобы проверить свои подозрения, руководитель подпольщиков вышел из библиотеки и направился к реке Фонтанке. Дойдя до набережной, он двинулся по ней в сторону Летнего сада: в феврале продуваемая ветрами набережная Фонтанки совершенно пустынна, и филёрам укрыться практически негде. Идущие по пятам сотрудники ГБ, были вынуждены себя обнаружить. Войдя в пустующий зимой Летний сад, Огурцов со всей очевидностью убедился в безошибочности своих подозрений – сзади увязался «хвост» (ещё раз к вопросу о профессионализме гэбистов).

В тот же день глава ВСХСОН получил сигнал о нависшей беде от ответственного за безопасность – Михаила Садо… 

Понимая, что организация находится под угрозой провала и в ближайшие дни можно ожидать повальных обысков, лидер подпольщиков принимает решение ехать к хранителю документов, Борису Аверичкину, чтобы отдать ему приказ об уничтожении материалов и – что, конечно, самое важное – анкет.

И.В. Огурцов почти не сомневался, раз КГБ установил за ним наружное наблюдение, то уже отследил круг ближайших контактов и имя Бориса Аверичкина чекистам известно. Значит, вопрос теперь только в том, кто окажется раньше в квартире у хранителя документов – глава подпольщиков или чекисты.

14 февраля Игорь Огурцов едет к Аверичкину (телефона у Аверичкиных, как и во многих ленинградских квартирах того времени, не было, а если бы он и был, то наверняка бы уже прослушивался). По дороге лидер социал-христиан ещё раз убеждается, что слежка за ним ведётся неотступно. Но его это не останавливает, ибо самые худшие опасения оправдались: к моменту прибытия Огурцова дом Аверичкина уже обложен КГБ – у подъезда дежурила милицейская машина и прогуливался постовой в форме офицера милиции… Осознавая, что в этой ситуации терять уже нечего и нужно во что бы то ни стало попытаться опередить КГБ, Игорь Огурцов под взглядами чекистов направляется в квартиру хранителя документов…         

Но чекисты не пытаются его задержать или ворваться в квартиру, они лишь ведут наблюдение: команда хватать главу подпольной организации ещё не поступила. Эта команда будет дана только на следующий день. Поэтому предупредив своего соратника об опасности и приказав ему сжечь анкеты, Игорь Огурцов в тот вечер благополучно вернулся домой…

А рано утром, 15 февраля, в квартире Огурцовых на Двинской улице раздался звонок. Дверь открыл ничего не подозревающий глава семьи – Вячеслав Васильевич Огурцов. 

– Вам кого?

– Из Комитета.

Махнув удостоверением КГБ, в квартиру ввалились четверо чекистов во главе с капитаном Капустиным. За спинами у них переминались с ноги на ногу понятые… Объявив о цели своего раннего визита и предъявив Игорю Огурцову ордер на обыск, гэбисты бросились тщательно осматривать квартиру. Обыск непрерывно продолжался около двенадцати часов, но в доме Огурцовых не оказалось ничего, что могло бы особенно заинтересовать КГБ – ни оружия, ни списков членов организации, ни иных существенных находок… 

Глава ВСХСОН на протяжении всего этого времени оставался совершенно спокоен. Когда подручные капитана Капустина, просмотрев каждую бумажку, заканчивали потрошить книжные и платяные шкафы, Игорь Огурцов невозмутимо заявил, что с утра он не успел привести себя в порядок и хотел бы побриться, ибо не считает возможным ехать в тюрьму в таком виде. Гэбисты, привыкшие к иной реакции со стороны арестуемых, оторопели от такого самообладания.  

На вопрос, что он вчера делал у Аверичкина, Огурцов ответил, что отвозил кое-какие книги (он был уверен, что самые важные улики хранитель документов уже успел уничтожить).      

Вечером глава Союза Освобождения Народа Игорь Вячеславович Огурцов был доставлен в одиночную камеру спецблока внутренней тюрьмы УКГБ по Ленинградской области.    

В тот же день 15 февраля в Ленинграде арестовали Михаила Садо, Евгения Вагина, Бориса Аверичкина, Александра Миклашевича.

Во второй половине февраля – ноябре 1967 года в разных городах были схвачены и большинство других членов ВСХСОН. По стране прокатилась настоящая волна обысков: впоследствии сами гэбисты признавались, что в связи с делом ВСХСОН обыскам подверглись несколько сотен (!) квартир – «зачисток» такого масштаба Советский Союз не помнил со времён сталинских репрессий…

Всех арестованных подпольщиков свозили в Управление КГБ по Ленинградской области – мрачное бежево-серое строение на Литейном проспекте, известное среди ленинградцев под названием «Большого дома». Специально построенный в 1930-е годы для НКВД «Большой дом» являлся не только зданием местного управления госбезопасности, но и огромной тюрьмой, в которой во время Большого террора были замучены многие тысячи людей. Но и в шестидесятые годы двадцатого века, и во все последующие годы внутренняя тюрьма УКГБ Ленинграда не пустовала… В камерах «Большого дома» арестованных социал-христиан держали всё время, пока длилось следствие. 

Только теперь гэбисты, к своему ужасу, поняли, со сколь многочисленной, хорошо структурированной и широко разветвлённой организацией они столкнулись… Это неожиданное открытие выявило очевидные крупные упущения в работе органов госбезопасности: в течение трёх лет в Советском Союзе активно работала и развивалась подпольная структура, готовившая смену общественного строя, а «вездесущий» КГБ пребывал в полном неведении! По сути, чекисты раскрыли организацию лишь случайно: не поступи злополучный донос Петрова, ВСХСОН продолжал бы действовать далее. И это во время подготовки празднования в Ленинграде 50-летия Октября...