В июле части Кавказской армии Врангеля перешли на левый берег Волги и встретились с уральскими казаками, входившими в состав левого фланга армии Колчака. В этот исторический момент для Деникина было бы наиболее верным окончательно соединиться с войсками адмирала и совместно двинуться на столицу. Но Деникин, формально признав Колчака Верховным главнокомандующим, на деле (несмотря на требования ряда генералов, особенно, Врангеля о соединении с армией Колчака) решил самостоятельно взять Москву. И поначалу успех ему сопутствовал.

К 7 сентября части 1-го корпуса взяли Курск, Льгов, Рыльск. Причем, Курск был взят сходу, лихим налетом трех бронепоездов под командованием полковника Зеленецкого, вслед за которыми в город вошли 1-й и 2-й Корниловские полки. В Курске А.П. Кутепов принял парад 1-й дивизии. Одновременно в Курске началось разворачивание Корниловского, Марковского и Дроздовского полков в трехполковые дивизии.

После взятия Курска 1-й корпус выдвинулся вперед. Дальнейшее наступление предполагалось вести одновременно в трех направлениях: на Дмитриев-Льговский – Дмитриев-Орловский – Брянск, на Орел – Тулу и на Елец. На первое направление выдвигалась Дроздовская дивизия (генерал Витковский), на основное – Орловское направление, выдвигалась Корниловская дивизия (полковник Скоблин), в Елецком направлении была выдвинута Сводная дивизия (генерал Третьяков). В Курске остался штаб корпуса и резерв – два вновь сформированных полка. Необходимо было развивать успех, но… приказом командующего Добровольческой армии генерала Май-Маевского было выделено 6 полков и отправлено на Украину против Махно. Именно в этот момент перед кутеповским корпусом большевики выдвинули наиболее надежные дивизии и полки, в том числе Латышскую дивизию на левом фланге под Карачаевым, и Конную армию Буденного на правом фланге.

30 сентября (13 октября) войсками 1-го корпуса был взят Орел. Был захвачен Мценск. Но наряду с продвижением войск, в рядах наступающих зрели и негативные тенденции. Идейных воинов стало меньше – они погибали в жестоких боях. В то же время, вследствие побед и наступления, к добровольцам пристало значительное количество лиц, преследующих прежде всего личные корыстные цели. Именно эти лица мародерствовали при взятии городов, спекулировали и крали военное имущество. С подобным безобразием необходимо было хоть как-то бороться, и генерал Кутепов не щадил никого, даже своих старых проверенных офицеров, если они совершали серьезные проступки.

После взятия Орла большевики лихорадочно концентрировали все имеющиеся резервы. Севернее и западнее Орла были собраны свежие многочисленные воинские части большевиков. 1-2 (14-15) октября Ударная группа большевиков заняла Кромы. Командовавший Корниловской дивизией полковник Скоблин предлагал растянуть Алексеевскую дивизию от Ливен до Орла, а всю Корниловскую дивизию бросить на Кромы и разбить большевиков. Но Кутепов с этим предложением не согласился. Под Кромы был направлен только 2-й полк Корниловской дивизии (впоследствии Скоблин оценивал решение Кутепова как ошибочное), основные силы дивизии остались под Орлом. В районе Дмитровска активные действия Дроздовской дивизии препятствовали дальнейшему наступлению Ударной группы большевиков. В итоге Кутепов предотвратил окружение Корниловской дивизии в Орле, но, действуя разобщенными силами, не смог перехватить инициативу у противника.

А противник продолжал спешно концентрировать силы. Против корпуса Кутепова было сосредоточено только 25 стрелковых полков, не считая кавалерии. Ударным ядром этих частей были «Червонное казачество» Примакова, Латышская и Эстонская дивизии, Еврейский коммунистический полк.

6 (19) октября большевики прорвались к Орлу с запада. Возникла угроза окружения города. 7 (20) октября войска 1-го корпуса оставили Орел – Добровольческая армия, ввиду отсутствия пополнения и запасов продовольствия, была вынуждена отступить. Этот отход прикрывал 2-й полк Корниловской дивизии.

Началось отступление Белой армии. 13 (26) октября Дроздовская дивизия оставила Дмитровск. Серьезный урон нанесла группа Червонного казачества (под командованием Примакова, которая с 20 октября (2 ноября) прорвала фронт на стыке Корниловской и Дроздовской дивизий и устремились в тыл Белой армии. Этот рейд продолжался три дня, было пройдено 120 километров. Через несколько дней Примаков предпринял еще один рейд, и одновременно с эти Буденный взял Касторную. Кутепов докладывал командующему следующее: «Под натиском превосходящих сил противника наши части отходят на всех направлениях… Потери с нашей стороны достигают восемьдесят процентов…»

В тот период Кутепов был близок к отчаянью. Вспоминая первых добровольцев, он говорил: «Если бы кто знал, что это были за люди. Прямо, можно сказать, святые. С такими людьми все можно было сделать… Они почти все погибли, а теперь уже не то: с мобилизацией в армию притекли всякие элементы и среди них много никуда не годных. Порой трудно себе представить, до чего люди опаскудились… А какие сегодня чиновники? Все это люди, лишенные всякого патриотизма и готовые служить кому угодно, лишь бы им больше платили». Например, в Новороссийске был арестован чиновник для особых поручений при черноморском губернаторе за хищение вина из казенного имения Абрау-Дюрсо, а в октябре были арестованы (и повешены) заместитель начальника станции Царицын, весовщик, составитель поездов, которые за взятки отправляли с воинскими эшелонами частные грузы.

При отступлении Кутепов по-прежнему старался поддерживать дисциплину среди своих подчиненных и порядок в оставляемых корпусом населенных пунктах. Специальная охранная рота расстреливала и вешала на месте преступления грабителей и мародеров. Одновременно Кутепов запрещал своим подчиненным производить (и даже призывать) еврейские погромы, рассуждая следующим образом: «Сегодня громят евреев, а завтра те же лица будут громить кого угодно».

В кровопролитных боях силы добровольцев стремительно таяли. Во второй половине ноября 1-й корпус насчитывал всего 2600 штыков (в то время как в тылу окопалось масса всевозможных бездельников, любыми способами уклонявшихся от фронта). В это сложное для добровольцев время командующим Добровольческой армии был назначен генерал П.Н. Врангель, который немедленно повел линию по укреплению дисциплины и морально-бытовых норм в армии и в тылу. В этом он находил самую искреннюю поддержку со стороны генерала Кутепова.

29 ноября (по старому стилю) Харьков был оставлен, на очереди – Ростов и Новочеркасск.

С 10 (23) декабря части Красной армии все больше продвигались за Северный Донец.

Корпус Кутепова защищал Ростов, было организовано рытье окопов, проводилась мобилизация, уничтожались воры и грабители. Против его большевики выставили 5 стрелковых и 3 кавалерийские дивизии, 3 кавбригады, 3 отдельных кавалерийских полка, 3 стрелковых полка. После ожесточенных боев наседавшие на город отряды большевиков были отброшены на семь верст. Но в ночь на Рождество был оставлен Новочеркасск и полки Красной армии вышли в тыл кутеповскому корпусу. 28 декабря (10 января) Кутепову пришлось оставить Ростов и отступать за Дон – в Батайск. И на этом отступление приостановилось: отряды Думенко и Буденного были отброшены от Батайска. Активные военные действия на время прекратились.

Следует отметить, что в процессе отступления Белую армию покидали все случайные и преступные элементы, оставались только искренние борцы с большевиками. Поэтому в своем корпусе, Кутепов решил значительно усилить дисциплину, не без основания рассчитывая на поддержку подчиненных и вышестоящего командования.

В начале февраля 1920 года 1-й корпус перешел в наступление, занял станицу Гниловскую и вновь ворвался в Ростов. Но в это время донская конница генерала Саблина у станицы Шаблиевской неудачно атаковал конницу Буденного и был отброшен в степь. Буденный устремился в сторону Ставрополя, и 1-й корпус вынужден был вновь оставить город, чтобы не попасть в окружение. С боями дошли до Кубани, где погиб 4-й батальон Корниловского полка. Отступление продолжалось.

В марте добровольцы вынуждены были отойти за Кубань, начали сосредотачиваться около Екатеринодара.

11 (24) марта Добровольческий корпус подошел к Новороссийску. В городе царила анархия, горели склады и здания, взрывались боеприпасы, процветали грабежи и убийства населения. Генерал Кутепов был назначен начальником обороны Новороссийска. Согласно приказа Кутепова в городе было введено офицерское патрулирование, в процессе которого выявлялись уклоняющиеся от мобилизации лица (у них отбирали все документы и приказывали на следующий день прийти в определенную воинскую часть) и попутно расстреливались грабители. 13 (26) марта стало ясно, что никаких возможностей далее удерживать город не осталось, необходимо начинать эвакуацию. Город к эвакуации был не готов. Деникин приказал при погрузке на судна отдавать преимущество Добровольческому корпусу (многие считали, что этот приказ исходил от Кутепова). Из 40 тыс. войск (и примерно такое же количество беженцев) на кораблях и баржах удалось разместить 25 тыс. человек войск и около 10 тыс. беженцев. Прикрывал эвакуацию 3-й Дроздовский полк, который был оставлен на берегу. Но Кутепов на миноносце «Пылкий» вернулся за дроздовцами и разместил их всех, невзирая на критический перегруз судна. На рассвете 14 (27) марта последним судном Кутепов покинул Новороссийск.

Несмотря на кровавую вакханалию отступления, потери боевых товарищей, постоянное эмоциональное напряжение, генерал Кутепов не считал борьбу с большевиками проигранной. Он считал себя не вправе прекращать священную битву за независимость и самобытность своей родимой земли – России, в которой он родился, вырос и сформировался как личность.

В конце концов, истекая кровью, Добровольческий корпус высадился в Крыму, где после отставки Деникина главнокомандующим стал барон Врангель. Генерал Врангель не скрывал своего расположения к А.П. Кутепова и обещал возродить Добровольческую Армию под его командованием.

Кутепов продолжал свою прежнею линию на укрепление дисциплины, которая насколько снизилась во время отступления в Крым. Он не ограничивался только лишь дисциплинарными взысканиями и понижением в звании (вплоть до разжалования офицеров в рядовые), за особо тяжкие проступки по его приказу расстреливали и вешали даже старых заслуженных офицеров-первопоходников. Нередко приговоренных вешали прямо на городских фонарях, что вызывало страх жителей. Например, в городе Симферополе представители Симферопольского земства заявили протест в связи с тем, «что население лишено возможности посылать своих детей по разукрашенным г. Кутеповым улицам». В то же время гражданское население не могло не признать очевидного: «Разгул, хулиганство и бесчинства, наблюдавшиеся в первые дни по прибытии армии в Крым, были пресечены».

Укрепление дисциплины в армии и в тылу были жизненно необходимы – противник был рядом и только выжидал удобного момента для нанесения удара.

31 марта (13 апреля) в районе Перекопа начался бой с превосходящими силами большевиков. Все атаки были отбиты.

К маю 1920 года Русская армия (с 11 мая 1920 года вооруженные силы Крыма стали называться Русской армией) в Крыму состояла из четырех корпусов. Добровольческий корпус был значительно пополнен, преобразован и вновь стал именоваться 1-м армейским корпусом, который по-прежнему возглавлял генерал А.П. Кутепов.

Игорь Ваганов
Опубликовано в журнале "Голос Эпохи", выпуск 4, 2014 г.