Приобрести книгу в нашем магазине

Краткий исторический очерк [1]

РОВС… искал не власти, а служения; отстаивал не партийное дело, а национально-государственное; объединял, а не разделял; жертвовал, а не приобретал. Он носил в себе дух национальной, патриотической армии… Этому духу РОВС доселе и оставался верен… Этот дух надо сохранить и передать русскому народу во что бы то ни стало.

Иван Александрович Ильин, 1949 г.

По окончании Гражданской войны в России 1917–1922 гг. на чужбине оказалось несколько миллионов наших соотечественников. Среди них особенно велика была военная прослойка. К примеру, из 150 000 человек, эвакуировавшихся из Крыма в ноябре 1920 года с Русской Армией генерала П.Н. Врангеля, свыше 100 000 были воинскими чинами.[2] Из них около 50 000 принадлежало к строевым частям Армии и Флота. Значительное число воинских чинов попало в эмиграцию и с войсками генералов Е.К. Миллера, Н.Н. Юденича, с остатками армии адмирала А.В. Колчака и других Белых военачальников.

В отличие от большинства Белых формирований, Русская Армия под командованием генерал-лейтенанта, барона Петра Николаевича Врангеля, оказавшись на чужбине, не прекратила своего существования. Её Главнокомандующий надеялся на возобновление вооруженной борьбы за освобождение Родины от большевизма и приложил все силы, чтобы сохранить Армию как боевую единицу.

«Армия на чужбине – последнее ядро национальной России, – говорил Врангель, – Русская Армия – это всё русское воинство, оставшееся верным русскому знамени, Русская Армия – это всё, что не Совдепия – это Россия… И пока не умерла Армия – она, эта Россия, жива… Пока не окончена эта борьба, пока нет Верховной Русской Власти, только смерть может освободить русского воина от выполнения долга».[3]

Согласно договору Главнокомандующего с верховным комиссаром Франции на Юге России графом де Мартелем, все лица, эвакуированные из Крыма, поступали под покровительство Французской республики. Из них около 60 000 чинов Армии были отправлены в особые военные лагеря с сохранением военной организации и с оставлением им части оружия при обеспечении пайка французским правительством. Таких лагерей, расположенных на территории Турции, было несколько.

1-й Армейский корпус генерала-от-инфантерии А.П. Кутепова, насчитывающий свыше 25 000 человек, был размещен в Галлиполи. Донской корпус генерал-лейтенанта Ф.Ф. Абрамова, в составе около 15 000 человек, разместился в районе Чаталджи. Кубанский корпус генерал-лейтенанта М.А. Фостикова в составе до 15 000 человек – на острове Лемнос.

Вот выдержки из приказов генерала Кутепова, обозначающих задачи Галлиполийского лагеря:

«Вновь напоминаю, что мы являемся последним и единственным кадром Русской Армии, и мы должны напряженно и неустанно готовиться с честью выполнить свое назначение...»

«Каждая войсковая часть будет крепка лишь тогда, когда она дисциплинирована, воински воспитана и обучена. Только такая часть может противостоять всяким испытаниям и, явившись в Россию, действительно послужить надежным и примерным кадром при будущем развертывании Русской Армии…»

Благосклонное поначалу отношение французов к Русской Армии в марте 1921 года резко изменилось. Под давлением враждебных Армии кругов, под влиянием Англии и ввиду тяжелого внутреннего положения самой Франции, французское командование стало угрожать прекращением выдачи довольствия и официально заявило о том, что Русская Армия больше не существует…

Все усилия для уничтожения Русской Армии прилагали и большевики. Видя, что разложенческая пропаганда и призывы возвращаться в советскую Россию не дают должного эффекта, они решили убить самого генерала Врангеля.

 В октябре 1921 года итальянский пароход «Адрия» возвращался из подсоветской России на Босфор. Внезапно он круто изменил свой курс и протаранил русскую яхту «Лукулл», где располагалась резиденция генерала Врангеля, прорезав как раз ту каюту, которую занимал Главнокомандующий. Затем пароход удалился, не оказав никакой помощи экипажу яхты. По счастливой случайности генерал Врангель и командир судна в это время находились на берегу, но в результате инцидента погибли три человека, в числе которых был вахтенный начальник, мичман П.П. Сапунов, отказавшийся покинуть доверенное ему гибнущее судно.[4]

Для сохранения Армии решено было перевезти её на Балканы, куда, после переговоров с представителями генерала Врангеля, согласны были принять Русские войска правительства Болгарии и Королевства Сербов Хорватов и Словенцев (СХС). К началу 1922 года Донской и Кубанский корпуса полностью, а 1-й Армейский за исключением полутора тысяч человек, временно оставшихся в Галлиполи, были перевезены в Болгарию и Сербию. Кроме того, по договорённости с правительством Чехословакии, Врангелю удалось направить группу русской военной молодёжи для обучения в высшие учебные заведения этой страны.

Рассеянные по разным странам, русские воины оказались в исключительно сложных условиях существования. С сентября 1923 года Армия полностью перешла «на трудовое положение».[5] Вчерашние роты, сотни, эскадроны и батареи становились рабочими командами и бригадами, чтобы тяжёлым физическим трудом на чужбине, преимущественно в шахтах, заработать на хлеб и поддержать существование своих подразделений.

В Болгарии изгнанники поначалу оказались в особенно непростой ситуации: большевики, не гнушаясь клеветы и подкупа, всячески натравливали болгарское правительство во главе с А. Стамболийским на чинов врангелевской армии. А местные коммунисты, поддерживаемые интернационалистами из-за рубежа, готовили в это время революционный мятеж. Хотя болгары в массе своей хорошо относилось к русским, софийские власти, находясь под давлением коммунистов, всячески осложняли жизнь Белых эмигрантов: многие генералы 1-го Армейского корпуса, включая А.П. Кутепова, а также целый ряд штаб-офицеров – были арестованы и высланы из Болгарии… Положение стало меняться к лучшему после 9 июня 1923 года, когда правительство Стамболийского было свергнуто. Но в сентябре того же года красным удалось поднять в Болгарии кровавый революционный мятеж. Только благодаря энергичным мерам со стороны нового правительства и помощи, оказанной ему частями Русской Армии, удалось восстановить порядок и удержать Болгарию от революционного развала.

Пожалуй, нигде русская эмиграция не встретила такого братского к себе отношения, как в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев (Югославии), куда по приглашению короля Александра I Карагеоргиевича переехал генерал Врангель со своим штабом. Русскому Главнокомандующему были отданы должные воинские почести, а его штаб располагался в Сремских Карловцах вплоть до 1925 года (позднее Врангель переехал в Бельгию). В Югославии продолжили действовать эвакуированные из России кадетские корпуса, русским военным разрешалось носить свою военную форму. А 1-я Кавалерийская дивизия и Гвардейская казачья бригада были приняты на службу в пограничную стражу и некоторое время помогали охранять границу Королевства СХС.

Однако средств на содержание Армии у русского командования не было, и становилось ясно, что долго сохранить её в неизменном виде не удастся. Стараясь уберечь кадры Армии от неминуемого распыления, Главнокомандующий решил основать воинскую организацию, которая объединила бы всех её чинов в условиях перехода к самостоятельной гражданской жизни в изгнании. 1 сентября 1924 года последовал приказ генерала Врангеля об образовании Русского Обще-Воинского Союза (РОВС).

* * *

Во «Временном положении о Русском Обще-Воинском Союзе» от 1 сентября 1924 года говорилось: «РОВС образуется с целью объединить русских воинов, сосредоточенных в разных странах, укрепить духовную связь между ними и сохранить их как носителей лучших традиций и заветов Российской ИМПЕРАТОРСКОЙ Армии».

С этого времени Армия превратилась в Русский Обще-Воинский Союз, который объединил в своих рядах кадры всех частей, обществ, союзов и объединений Русской Императорской Армии и всех Белых армий, боровшихся против большевизма и анархии на разных фронтах Гражданской войны.

Во главе РОВСа стал генерал Врангель, а 16 ноября 1924 года через Главнокомандующего принял на себя верховное возглавление всего русского зарубежного воинства Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич Младший.[6] Известие о подчинении Обще-Воинского Союза Великому Князю было встречено Русским Зарубежьем с большим воодушевлением: Его Высочество пользовался огромным авторитетом, как в Российской Империи, так и за её пределами. Все помнили и уважали его как Верховного Главнокомандующего Российской Армией в 1914–1915 гг. А старое кадровое русское офицерство хорошо знало Великого Князя ещё по довоенному времени, когда он командовал Войсками Гвардии и Петербургским военным округом. Не менее популярным имя Великого Князя Николая Николаевича – внука Императора Николая I – было и в среде русских монархистов: даже противники признавали, что среди всех членов Императорской Фамилии, оказавшихся в эмиграции, Е.И.В.В.К. Николай Николаевич пользовался наибольшим авторитетом.[7]

Создавая Русский Обще-Воинский Союз, генерал Врангель отдал приказ № 82, запрещающий чинам РОВСа участие в политических организациях, в том числе и монархических. Придерживаясь принципа внепартийности, РОВС стремился, прежде всего, сохранить свою воинскую сущность. В этом сказались не только воинские традиции, согласно которым занятие политикой считалось дурным тоном, но и идеология Белого дела с её надпартийностью.

Никогда не скрывавший своих монархических взглядов[8], барон П.Н. Врангель неизменно подчёркивал, что Русская Армия ведёт борьбу не за монархию или за республику, а за Отечество, отстаивает национальные интересы России и объединяет вокруг себя все государственно мыслящие элементы, а вопрос о будущей форме правления после падения антинационального режима большевиков должен будет решить сам русский народ.

«Армия и сейчас составлена на девяносто процентов из монархистов, – писал в эмиграции генерал Врангель, – но имеет перед собой одну лишь первоочередную задачу – свержение большевицкого ига. Вопрос о форме правления является в глазах Армии вопросом первостепенной, но не первоочередной важности, притом, не подлежащим разрешению силою штыков… Я неколебимо верю, что преждевременное провозглашение извне монархического лозунга наносит вред монархической идее».

Такого же взгляда на задачи Русского Обще-Воинского Союза и на будущее Государства Российского придерживался и Великий Князь Николай Николаевич. «Несомненно, иностранное вмешательство быстро низложило бы теперешнее [большевицкое – И.И.] правительство, – говорил Его Императорское Высочество, – но ему не удалось бы завоевать доверия населения. Вот почему русские не могут просить или надеяться на иностранное вмешательство. Главные русские вопросы… могут обсуждаться и разрешаться только на русской земле и в соответствии с желаниями русского народа. Сам русский народ должен разрешить свою судьбу и выбрать режим. Будущая организация России должна быть основана на законности, порядке и личной свободе… Я гражданин и солдат, желающий только вернуться домой, чтобы помочь Родине и согражданам. Когда по воле Божией восторжествует наше дело, сам русский народ решит, какая форма правления ему нужна».[9]

   Эта позиция Великого Князя и руководителей Белой эмиграции получила название «непредрешенства».[10] Идея «непредрешенства» подверглась резким нападкам со стороны эмигрантских партийных группировок – как «левых», так и «правых» – державшихся за свои узкопартийные интересы и пытавшихся представить позицию Белых в искаженном свете. На самом же деле «непредрешенство» означало лишь твёрдое признание за Русским народом его права самому решать свою судьбу и после падения большевицкого ига самостоятельно избрать ту форму правления, которая наиболее соответствует его духу и чаяниям. Этот выбор вовсе не исключал возрождения в России традиционной монархической формы правления. Но монархия должна стать свободным и сознательным выбором народа, а не быть кем-то навязанной силой – в этом Белые были убеждены. Как были убеждены и в том, что для обеспечения по-настоящему свободного и сознательного волеизъявления народа после падения коммунизма потребуется переходный период просвещения и духовного исцеления: уж слишком расчеловечивающей была красная диктатура и слишком разрушительный след оставляла она в умах и душах людей. «Монархию, – скажет впоследствии идеолог РОВСа И.А. Ильин, входивший в круг близких единомышленников генерала Врангеля, – ещё нужно заслужить…»

* * *

Работа РОВСа проводилась через полковые объединения, подразделения Общества Галлиполийцев, Союза участников 1-го Кубанского (Ледяного) похода и другие воинские организации, а также через отделы, сформированные по территориальному принципу. Сначала генерал Врангель приказал образовать в составе РОВСа пять отделов, каждому из которых был присвоен соответствующий номер. Но первоначальная структура продержалась недолго: нумерация отделов вскоре была изменена, их состав также постоянно менялся. Лишь к концу двадцатых годов организационная структура Союза приняла устоявшийся вид. К 1930 году она выглядела следующим образом.

1-й Отдел, возглавляемый генералом-от-кавалерии П.Н. Шатиловым, охватывал группы РОВСа во Франции и её колониях, а также в Англии, Голландии, Дании, Египте, Италии, Испании, Марокко, Норвегии, Польше, Сирии, Финляндии, Швеции, Швейцарии, Персии.[11]

2-й Отдел в Германии возглавлял генерал-майор А.А. фон Лампе. Отделу были также подчинены русские воинские организации в Австрии, Венгрии, Латвии, Эстонии, Литве, Данциге.

3-й Отдел в Болгарии и Турции – генерал-лейтенант Ф.Ф. Абрамов.

4-й Отдел в Югославии, а также Греции и Румынии – генерал-от-инфантерии Э.В. фон Экк.

5-й Отдел в Бельгии и Люксембурге – генерал-майор Б.Г. Гартман.

6-й Отдел в Чехословакии – генерал-от-инфантерии Н.А. Ходорович.

Дальневосточный Отдел, состоявший из чинов армий адмирала А.В. Колчака, возглавлял генерал-лейтенант М.К. Дитерихс.

1-й Отдел РОВСа в САСШ – генерал-лейтенант барон А.П. Будберг; действовал в Западной части Северо-Американских Соединённых Штатов.

2-й Отдел РОВСа в САСШ – полковник А.М. Николаев; распространял свою деятельность на Восточную часть территории Северо-Американских Соединённых Штатов.

Канадский Отдел РОВС – генерал-майор А.М. Ионов.

Отдел РОВСа в Южной Америке – генерал-майор Н.Ф. Эрн; объединил русских Белых воинов, проживавших в Парагвае, Бразилии, Аргентине.

Отделение РОВС в Австралии – полковник И.И. Попов.

В начале 1930-х годов, по данным справки штаба РОВС, в Союзе были зарегистрированы сорок тысяч человек, а в 1920-х годах – до ста тысяч. В случае начала активных действий это число могло быть увеличено в два-три раза.

Великий Князь Николай Николаевич, встав во главе всего Русского Зарубежного воинства, особое внимание обратил на необходимость серьёзной подготовки будущего военного строительства Российской Армии. В 1927 году в Париже при поддержке Великого Князя были открыты Высшие военно-научные курсы профессора, генерала Н.Н. Головина (ВВНК). Открывая это учебное заведение, Е.И.В.В.К. Николай Николаевич распорядился положить в его основу Положение об Императорской Николаевской военной академии в редакции 1910 года, а окончившим ВВНК предоставлять право на причисление к Генеральному Штабу будущей Российской Армии.

Заботясь о пополнении своих рядов, командование РОВСа разрешило принимать в полковые объединения молодых людей, достигших в эмиграции призывного возраста.

Дальний прицел советской политики сразу определил опасность РОВСа на пути борьбы против большевизма, и советские правители не прекращали попыток его уничтожения. Образованные в ряде стран «союзы возвращения» не достигли цели, так как они впитали в себя, за редким исключением, лишь малокультурный и неустойчивый элемент. Также не достигло своей цели – отрыва от РОВСа – образование в эмиграции всевозможных партийных объединений и союзов. Все это не нарушило единства Союза.

Но вскоре РОВС ощутил более серьезный удар. 25 апреля 1928 года в Брюсселе скончался барон Петр Николаевич Врангель. Причину этой внезапной смерти энергичного и не старого генерала (ему не было еще пятидесяти лет) не смогли определить ни русские, ни бельгийские врачи. Последними словами Врангеля была молитва: «Я слышу благовест... Боже, спаси Армию...»

В 1992 году сын Главнокомандующего, барон Петр Петрович Врангель, помог пролить свет на загадочную историю смерти своего отца.[12] Выяснилось, что накануне смерти генерала Врангеля в его доме побывал подозрительный гость из СССР, который приехал якобы навестить своего брата, служившего денщиком у Главнокомандующего. Очевидно, что в то время подобный визит из-за «железного занавеса» был немыслим без санкций советских спецслужб, по всей видимости, и организовавших это тайное убийство.

После смерти Врангеля, по распоряжению Великого Князя Николая Николаевича, руководство РОВСом было возложено на генерала-от-инфантерии Александра Павловича Кутепова. После же смерти Верховного Главнокомандующего Е.И.В.В.К. Николая Николаевича (5 янв. 1929 г.) генерал Кутепов вступил в управление РОВСом, приняв на себя и те обязанности, которые до этого исполнял почивший Великий Князь.