Приобрести книгу в нашем магазине

Отступление Власти и уход крестьян из колхозов

В орловских и брянских деревнях, прилегающих к большим ле­сам, вспыхивали крестьянские восстания. Крестьяне нападали на коммунистов, уводили из колхозов своих лошадей, скот, поджигали колхозные склады и канцелярии.

В других областях — в Сибири, на Волге, на Кубани — эти вос­стания приняли огромные размеры и вооруженный характер.

Большевистская власть поняла серьезную опасность этих массо­вых и повсеместных крестьянских восстаний и отступила перед напором крестьян.

После того, как, по сообщениям советской печати, большинство крестьян в Советском Союзе уже было коллективизировано, вдруг в газете ЦК партии, в «Правде», 1 марта 1930-го года появилась статья генерального секретари ЦК коммунистической партии И. В. Сталина под любопытным заголовком «Головокружение от успехов». Статья была посвящена коллективизации.

В этой статье вождь партии и «колхозной революции сверху» опо­вещал население о том, что местные партийно-советские работники будто бы извратили линию партии и советского правительства. ЦК партии и правительство якобы рекомендовали проводить коллективизацию {111} только на добровольных началах. Но некоторые руководители местных партийных организаций, «головотяпы», то есть дураки, у которых «голова закружилась» от предыдущих успехов в области советского строительства, будто бы извратили эту линию и иногда проводили коллективизацию в принудительном порядке. Вождь пар­тии призывал местные партийно-советские организации немедленно исправить эти «ошибки». Кроме того, Сталин осуждал также пого­ловную конфискацию скота и птицы, у крестьян для колхозов.

Статья эта ошеломила деревенских партийцев, С возмущением они говорили тогда между собою, а нередко даже с беспартийными:

— Кто же, как не ЦК, требовал принудительной «сплошной кол­лективизации»?!. Кто же назначал кратчайшие обязательные сроки для коллективизации?!.

— Разве не Сталин выдвинул лозунг «ликвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации»?! Разве не ЦК пред­писывал всем местным партийно-советским организациям проводить «раскулачивание» и ссылку в лагери всех тех крестьян, которые не хотели вступать в колхозы?!

— Кто же сослал в лагери тех коммунистов, которые не хотели или не смогли насильно загонять крестьян в колхозы, как не ЦК?!.

— Кто же был инициаторами и руководителями этой насильст­венной «колхозной революции сверху», как не руководители партии и правительства?! Ведь нас в делах коллективизации постоянно под­гоняли из Кремля, не давая нам покоя ни днем, ни ночью, наши выс­шие руководители: Иосиф Виссарионович Сталин, вождь партии и генеральный секретарь ЦК; «друг и соратник вождя», как постоянно называет его наша партийная печать, Лазарь Моисеевич Каганович, секретарь ЦК и руководитель сельскохозяйственного отдела; подго­няло также и советское правительство, под руководством Вячеслава Михайловича Молотова.

— А теперь они — «мудрые вожди», а мы — «головотяпы», дура­ки, у которых «голова закружилась от успехов»!... Они, мол, за доб­ровольную коллективизацию, а мы — за принудительную... Хитро придумано и ловко сделано!...

Деревенские коммунисты были поражены статьей Сталина и страшно ругали своих вождей за такое вероломство.

Но потом коммунистам были даны от ЦК партии секретные разъ­яснения. Статья Сталина и постановление ЦК — все это только необходимый политический маневр для обмана крестьян и спасения коммунистической власти. По существу все остается по-прежнему:

и принудительная коллективизация и колхозы... После этого пар­тийцы успокоились.

А крестьяне увидели в статье Сталина другую сторону дела: отказ от смертельно ненавистной политики, принудительной коллективи­зации, и признание принципа добровольности в выборе форм хозяй­ствования.    Разглагольствованиям Сталина о том, что в принуди­тельной коллективизации виноваты местные партийные организации, но не ЦК, крестьяне не поверили. Они знали, что все в Советском Союзе делается по указке ЦК. Но уверениям Сталина о том, что по­литику принудительной коллективизации ЦК осуждает и в будущем намерен придерживаться принципа добровольности, этим уверениям крестьяне в своем большинстве поверили. По опыту периода нэпа они знали, что крутые повороты в экономической политике ЦК воз­можны.   И крестьяне сделали свой вывод из статьи Сталина: они лавиной хлынули из колхозов, созданных в принудительном порядке.

***

По рассказам местных жителей, в селе Болотное дело это происхо­дило так.

Газета «Правда» среди населения Советского Союза пользуется репутацией самой лживой изо всех советских газет.

«Не ищи правды в «Правде» — говорили о ней. Но «Правда» со статьей Сталина «Го­ловокружение от успехов» стала самой популярной газетой в стране. В частности, и в том районе, к которому принадлежало Болотное. Га­зета была раскуплена нарасхват в районном городе. Раскупили ее горожане и некоторые крестьяне, которые случайно оказались в тот день в городе.   Весть об этой статье, которая получила от крестьян любопытное наименование — «Колхозное головокружение», распро­странилась по всем деревням района с молниеносной быстротой.

Начиная со следующего дня, крестьяне изо всех деревень района хлынули в город: искать газету со статьей Сталина у городских жителей. Они покупали у горожан эту газету за огромные деньги, за продукты.

{113} Но вообще газета «Правда» продавалась в районном городе в не­большом количестве экземпляров. Поэтому многие крестьяне пере­писывали статью от руки. И затем повсюду в деревнях, в каждой хате, ее читали и горячо обсуждали, «прорабатывали». Это был един­ственный случай, когда мужички действительно самодеятельно «про­рабатывали» политграмоту: «Правду», Сталина...

А потом группами шли в канцелярию, к председателю колхоза. И требовали: вычеркнуть из колхоза, куда раньше их загнали принуди­тельно.

— Теперь даже товарищ Сталин подтвердил, что вы загнали нас в колхоз силой. А приказа сверху об этом, оказывается, не было. Это вы сами, товарищи головотяпы, накуралесили, когда у вас головы закружились от постоянного похмелья...

***

Деревенские партийно-советские организации растерялись. Они оказались между двух огней. С одной стороны, их вождь свалил всю вину за принудительную коллективизацию на них. С другой стороны, крестьяне не ограничиваются руганью по поводу принудительной коллективизации, но заявляют о своем поголовном выходе из колхо­зов. А это грозит развалом колхозной системы, полным срывом «кол­хозной революции»...

Растерянное начальство уговаривало бунтующих земледельцев.

— Пока мы ничего не можем сделать. Подождите маленько. Вот съездим в районный центр, получим соответствующий инструктаж и тогда разъясним вам, как и что...

Отбиваясь от бунтующих крестьян, начальство ездило за «инст­руктажем»: сельское — в район, районное — в область, областное — в центр.

Наконец, получив из центра разъяснения, начальство передало их крестьянам.

— Прежде всего нам приказано: наделить колхозников усадьбами. Выделить из колхозного скота каждому колхозному двору по корове, по одной свиной голове и по пятку кур. А уж потом будем разбирать заявления колхозников об их выходе из колхоза.

Это было сделано быстро. {114} Но крестьян это мероприятие не удовлетворило. Они по-прежнему заявляли о своем выходе из колхоза.

Тогда партийно-советские организации стали уговаривать кресть­ян... остаться в колхозе.

— Что вам еще нужно? Усадьба у вас теперь есть, корова, поро­сенок, куры — тоже есть. А работать будете в колхозе. Хлеб и день­ги будете там зарабатывать...

Крестьяне рассвирепели:

— Опять принудительная коллективизация?!. Опять у вас, това­рищи коммунисты, голова закружилась?!. Начальство пыталось успокоить крестьян:

— Конечно, кто не желает быть в колхозе, может покинуть кол­хоз. Насильно мы таких теперь держать не будем. Но вы повнима­тельней прочтите, дорогие товарищи, статью мудрого вождя Сталина. Он совсем не писал о том, что колхозы не нужны. Он только писал о том, что нельзя загонять крестьян в колхозы в принудительном по­рядке. Нужно уговаривать крестьян, чтобы они добровольно вступа­ли в колхоз и своего колхоза не покидали... Терпеливо уговаривать крестьян до тех пор, пока они не поймут необходимости колхозов...

— Довольно нас уговаривать, словно маленьких детей неразум­ных!: — бушевали крестьяне. — Вы нас долго уговаривали перед тем, как взяться за дубину. Из колхоза, куда вы нас загнали дубиною, мы уходим. И на колхозные работы не пойдем. Но дело не в этом...

— А в чем?..

—Дело в том, что если мы уходим из колхоза, то извольте вер­нуть нам все наше имущество, которое вы отобрали у нас. Верните нам весь наш инвентарь, который вы забрали! Верните наших лоша­дей, а также весь скот, который вы у нас для колхоза забрали: овец и свиней, весь рогатый скот и всю птицу, которую у нас отобрали! ..

Верните нам наши продукты и постройки...

— Из ваших слов видно, что теперь не у нас, коммунистов» а у вас, крестьян, началось «головокружение» от статьи товарища Ста­лина, — иронически отвечали крестьянам местные начальники. — По разъяснению вышестоящих партийно-советских организаций, весь скот, —кроме того, что уже роздан колхозникам — по одной корове, одной свиной голове и пяти кур на двор, — весь остальной скот дол­жен остаться в колхозе, в качестве колхозной собственности. Инвен­тарь и все кустарные предприятия тоже остаются в колхозе. А колхозы {115} распущены не будут, несмотря ни на что! Они будут существо­вать даже тогда, когда в них останется только три колхозника...

Крестьяне ходили с жалобами в район, ездили в область, в центр. Но там категорически отказались удовлетворить требование крестьян о возвращении им скота и инвентаря, отобранного у них во время при­нудительной коллективизации.

И вот, несмотря на такое драконовское решение большевистского правительства — одобрить проведенную конфискацию крестьянского имущества, и крестьянам, выходящим из колхоза, назад имущества не возвращать, — крестьяне лавиной без разрешения бросились из колхозов.

В Болотном за один месяц колхоз покинули все крестьяне, за исключением десятка хозяйств, бедняцких и комсомольских.

Местное начальство уговорило бедняцко-комсомольские семейства остаться в колхозе, чтобы он не распался. Маленькая группа колхоз­ников может владеть всем богатым имуществом колхоза.

Партийно-советское начальство щедро раздавало оставшимся кол­хозникам конфискованное у крестьян имущество: продукты, вещи, скот — молодняк, избы раскулаченных...

Голодная смерть или колхоз?..

(Повторная коллективизация)

Не имея ни лошадей, ни инвентаря, ушедшие из колхоза кресть­яне приготовились обрабатывать землю лопатами и граблями...

— Посмотрим, кто лучше обработает землю и получит более вы­сокий урожай, — говорили они: мы, единоличники, с лопатами и граблями, или колхозники — с нашими плугами и лошадьми...

Но надежды единоличников на такое «соревнование с колхозни­ками» не оправдались. Им выдали только по 0,25 гектара усадебной земли на двор: так же, как и колхозникам.

Но ни полевой земли, ни лугов единоличникам не выдали. Вся остальная земля была оставлена колхозу, хотя в нем осталось только десяток дворов.

Местное начальство заявило крестьянам:

{116} — Земля, по советским законам, принадлежит не крестьянам, а нашему государству. Теперь правительство передает ее для исполь­зования колхозам, а не единоличникам...

Но десяток дворов, оставшихся в колхозе, да один трактор, при­сланный из МТС для пахоты, могли обрабатывать только незначи­тельную часть земли — около одной четверти ярового поля. Осталь­ная часть земли — три четверти — пустовала.

Единоличники просили органы власти и колхозное начальство:

сдать им участки земли в аренду. Обещались выплачивать колхозу или государству хорошую арендную плату: или натуральную исполь­щину, как до революции крестьяне арендаторы платили помещику, или большой денежный сельскохозяйственный налог, как при нэпе. Но единоличники получили отказ даже в этом. Единоличники, не находя никакой возможности для сельскохо­зяйственного труда в деревне, хотели уходить на заработки в города.

Но большевистская власть закрыла перед ними и этот выход. По строжайшему распоряжению советского правительства, государст­венные предприятия и учреждения могли принимать на работу толь­ко крестьян-колхозников, которые могли предъявить заводоуправле­нию следующие документы: во-первых, справку о том, что этот кре­стьянин является колхозником такого-то колхоза; во-вторых, справ­ку о том, что правление колхоза отпускает его в город на заработки.

Впоследствии, когда была введена паспортная система, при по­ступлении на работу стали требовать еще и паспорт от местной ми­лиции. А паспорт выдавался, кроме горожан, только колхозникам, отпущенным на заработки по справкам колхозов.

Крестьян-единоличников на работу государственные предприятия не принимали. А никаких других предприятий, кроме государствен­ных, не осталось.

Таким образом, объявив принцип «добровольности» в коллективи­зации, большевистская власть с вероломной жестокостью создала для крестьян-единоличников, покинувших колхозы, невозможные для жизни условия, то есть восстановила принудительность колхозов в другой форме.

В деревнях наблюдался чудовищный парадокс. В Болотном, на­пример, большая часть ярового поля пустовала, потому что в кол­хозе некому было обрабатывать землю. А крестьяне-единоличники, ⁹/₁₀ всех сельских жителей, болтались без работы, потому что советская {117} власть не давала им земли ни на каких условиях и не допускала их на работу в городах...

Власть увидела угрозу: если урожай будут убирать только кол­хозники, то он останется неубранным и погибнет.

Тогда был сделан новый маневр. Единоличникам было объявлено, что они могут убрать рожь на засеянных ими полосах в свою пользу, только должны будут сдать государству умеренный натуральный налог. Единоличники убрали урожай, обмолотили его сами — цепами.

Но после этого власть наложила на них такой огромный налог, что им пришлось сдать почти весь свой хлеб государству и кол­хозу.

Озимое поле было засеяно только на одну четверть: только та его часть, которая могла быть обработана колхозниками и трактором МТС.

Мало того. После уборки урожая на усадьбе — картофеля и ово­щей — власть отобрала у крестьян, в виде «налога», почти весь и этот урожай...

Кроме того, власть объявила, что в следующем году у крестьян-единоличников будут отобраны и последние ничтожные возможности для ведения хозяйства. Усадьбы единоличникам выдаваться не бу­дут. Пастбища для коров единоличников также не будут предостав­лены.

Таким образом, все возможности для жизни крестьян-единолич­ников вне колхоза были советской властью закрыты: у них отобрали лошадей, инвентарь, скот; отобрали всю землю; на работу в городах не принимали... Чтобы ускорить возвращение крестьян в колхозы, у них отобрали даже последние продукты: и рожь с их полос, и карто­фель, и овощи с их усадьбы.

Так бесчеловечная власть создала для крестьян искусственный голод. Она поставила единоличников перед страшной угрозой: голод­ной смерти. С осени 30 года крестьяне-единоличники на Орловщине, в том числе и в Болотном, стали умирать от голода.

А колхозникам власть выдала паек для прокормления, на каж­дую живую душу. Выдала их коровам корм: сено и яровую солому. Весной колхозникам обещали: сохранить усадьбу, пастбище для ско­та, дать работу в колхозе и заработки.

При первой коллективизации крестьян загоняли в колхоз, поста­вив их перед альтернативой: или лагерь — или колхоз!.. Теперь, во время {118} вторичной коллективизации, драконова власть загоняла кресть­ян в колхоз еще более страшной альтернативой: или колхоз — или голодная смерть!. Выбор... «добровольный»!..

Не желая умирать с голода, крестьяне, по мере исчерпания в своем доме последних остатков продуктов, поплелись обратно в кол­хоз: по одиночке, группами.

Летом, осенью и зимой 1930-31 года все крестьяне Болотного, по­кинувшие колхоз весной 30 года, вынуждены были туда вернуться...

В советской печати цинично писали, что некоторые крестьяне проявили недостаточную сознательность, колебались и выходили из колхоза. Но после того, как товарищ Сталин в своем гениальном про­изведении «Письмо товарищам-колхозникам» мудро разъяснил им не­обходимость колхозной системы, они опять вернулись в колхозы. Вернулись «добровольно» и готовы с энтузиазмом приняться за кол­хозную работу, чтобы строить в колхозе зажиточную, счастливую и культурную жизнь...

В действительности же, статья Сталина «Письмо товарищам-кол­хозникам» и комментарии к ней советской печати уже никакой

по­пулярностью не пользовались. Все крестьяне теперь поняли жесто­кий цинизм большевистской власти и коварное лицемерие коммуни­стической пропаганды.