К началу 1930-х годов надежды на «весенний поход» окончательно исчезли. Тем не менее Белые считали своим долгом поддерживать любую борьбу, любые выступления против коммунистического режима, не скрывавшего тогда своей цели – мировой революции. Иногда это толкало людей на самые неожиданные шаги. Так, например, некоторая часть дальневосточной военной эмиграции поддерживала в Маньчжурии борьбу Чан Цзо-лина против войск Гоминдана, который в те времена поддерживал Советский Союз.
Воевали Белые воины и в других уголках земли, в частности, в 1932–1935 гг. участвовали в Чакской войне между Парагваем и Боливией. Война эта закончилась победой Парагвая, главным образом, благодаря участию русских белогвардейцев под предводительством начальника Отдела РОВСа в Южной Америке генерал-майора Н.Ф. Эрна и генерал-майора И.Т. Беляева. В конечном итоге война вылилась в соперничество между русскими и немцами: с парагвайской стороны многие военные операции велись под руководством русских генералов и под командой русских офицеров, тогда как в Боливии в главном штабе доминировали немецкие офицеры. Когда в 1957 году генерал Беляев скончался, благодарный Парагвай объявил день его похорон днем национального траура, а сам Беляев был провозглашен национальным героем. Погребение состоялось в специальном мавзолее, сооруженном на средства парагвайского правительства.
Но ни парагвайская, ни китайская войны не коснулись основной массы Белых бойцов в организациях РОВСа. Более того, на страницах белоэмигрантской печати даже развернулась полемика о том, имеют ли русские воины моральное право участвовать в военных конфликтах, если эти конфликты напрямую не связаны с делом освобождения своего Отечества, ведь основной задачей Белого Зарубежья считалось сохранение сил для борьбы против поработителей России.
Совершенно иное настроение создалось, когда генерал Франсиско Франко начал борьбу за освобождение Испании от коммунизма, сепаратизма и анархии, а советские руководители стали отправлять в Испанию своих военных специалистов и создавать там интернациональные бригады.
Испания 1936 года удивительно напоминала Россию 1918-го, и не только сутью происходивших событий, но даже и внешне. Те же красные флаги, те же оскверненные храмы, те же военные комиссары, тот же интернациональный сброд, съехавшийся со всех континентов, даже те же портреты на стенах домов: Ленина, Троцкого, Сталина...
Как и в России, гражданская война в Испании сразу же приняла не только политический, но и религиозный характер: в то время как франкисты выступали с позиций защиты Веры, республиканцы насаждали воинственный атеизм – только в Мадриде в одну ночь с 19 на 20 июля 1936 года ими было демонстративно сожжено 50 церквей…[1]
Сам генерал Франко, которого вскоре стали называть «Испанским Корниловым», о целях этой борьбы говорил: «Наша война – это война религиозная. Мы все, кто боремся, христиане или мусульмане, мы солдаты Бога, и мы воюем не против других людей, а против атеизма и материализма...»
Председатель РОВСа генерал-лейтенант Е.К. Миллер объявил участие в гражданской войне в Испании – продолжением Белой борьбы. По его поручению в штаб каудильо направился генерал-от-инфантерии П.Н. Шатилов, который встретился с «Испанским Корниловым» и провел переговоры о приёме в армию генерала Франко русских добровольцев.
Ещё раньше в национальную Испанию окружным путём, через Португалию, прибыл редактор журнала «Часовой» (неофициальный печатный орган РОВСа) капитан В.В. Орехов. В Саламанке, где находился штаб Национальной Испанской армии, Орехов представился генералу Франко в числе первых одиннадцати иностранных журналистов и в качестве военного корреспондента был прикомандирован к армии генерала Варелы.
Вскоре генерал Миллер издал циркуляр о порядке приема добровольцев в Испанский иностранный легион. Этот призыв был горячо поддержан многими Белыми офицерами. В Париже только от одного Корниловского ударного полка сразу же записалось 53 желающих отправиться добровольцами.[2]
Но попасть в армию Франко было непросто. Легальный переход испано-французской границы для Белых добровольцев был невозможен, так как бывший тогда у власти во Франции «Народный фронт» всячески поддерживал испанских левых. В то время как «интербригадовцы» и советские военные специалисты беспрепятственно следовали в Испанию через французскую территорию, русские белогвардейцы вынуждены были переходить границу тайком, с большим риском, небольшими группами по пять–восемь человек в каждой.
В начале марта 1937 года франко-испанскую границу тайно перешла первая группа добровольцев РОВСа во главе со штабс-капитаном Марковского артиллерийского дивизиона Д.К. Голбаном. 1 апреля ушла вторая группа. В августе – третья… Но после задержания французскими жандармами четвёртой группы переходы через франко-испанскую границу пришлось прекратить: французские власти перекрыли её наглухо, и проникнуть на территорию Национальной Испании стало практически невозможно.
Командование РОВ Союза пыталось наладить другой канал отправки русских добровольцев – через Италию, которая оказывала военную помощь франкистам. Однако итальянские власти, опасаясь лишних международных осложнений, воспротивились этому. Таким образом, попасть в Национальную армию удалось очень немногим.
Тем не менее около восьмидесяти русских Белых добровольцев, в основном – чинов РОВСа, всё же смогли вступить в армию генерала Франко. Из них был сформирован русский взвод, который сражался в рядах испанских рекете (монархистов-традиционалистов), в составе отдельного батальона «Донна Мария де Молина» (Tercio Donna Maria de Molina). Некоторая часть русских добровольцев попала служить в Испанский Иностранный Легион.
В 1938 году русские Белые офицеры активно включились и в информационную работу, выпуская радиопередачи, предназначенные для распропагандирования направленных в Испанию советских «добровольцев». Первым русским офицером, выступившим в передаче Испанского Радио, был редактор журнала «Часовой» капитан В.В. Орехов. А после отъезда Орехова из Испании русские передачи на Испанском Радио продолжил вести штабс-капитан А.П. Ергин.
Для помощи Белым воинам, сражающимся в армии Франко, и их семьям летом 1938 года в Брюсселе (Бельгия) был образован Комитет под председательством вдовы Главнокомандующего Русской Армии баронессы Ольги Михайловны Врангель. В состав Комитета вошли жёны видных деятелей РОВСа и других русских национальных организаций: графиня К.В. Апраксина, С.А. Архангельская, Г.И. Беккер, А.Р. Варнек, Е.С. Гартман, М.М. Иванова, М.В. Орехова (секретарь), В.А. Пурпиш, Л.А. Резвая, Ш.Г. Фричеро (вице-председатель).[3] Русская Белая эмиграция воспринимала войну в Испании как продолжение начатой в 1917 году войны с мировым злом коммунизма и в подавляющем своём большинстве всем сердцем была на стороне испанских Белых.
«Здесь, на испанском юге, всё население против большевиков – сообщал с фронта один из русских добровольцев, – Надо только видеть, как встречают белых. Красные зверствуют, как и у нас… Я лично видел разрушенные, сожжённые и загаженные храмы, трупы священников, трупы детей и женщин… Я, бывший русский офицер, горд и счастлив тем, что выполняю свой долг. Здесь борьба с большевиками не словами, а оружием… Мы захватили саженные портреты Сталина и Ленина, образцовые красные уголки, воззвания против религии, отвратительные антирелигиозные плакаты и пр. Мы же здесь, в белом лагере, все, от генерала до последнего солдата, – испанцы и немногие иностранцы – выполняем свой долг защиты веры, культуры и всей Европы от нового натиска красного зверья».[4]
В борьбе против республиканцев и красных интернациональных бригад приняли участие русские генералы (А.В. Фок, Н.В. Шинкаренко), офицеры и молодежь, никогда до этого в армии не служившая. Из числа русских Белых добровольцев тридцать четыре погибли в боях, а из оставшихся в живых девять человек были ранены, причём многие – неоднократно.[5]
Среди погибших – генерал-майор Анатолий Владимирович Фок, который, будучи опытным артиллеристом, командовал в Арагоне артиллерией укрепленного района Кинто. В одном из своих последних писем генерал Фок писал: «Те из нас, кто будет сражаться за национальную Испанию, против III Интернационала, а также, иначе говоря, против большевиков, тем самым будут выполнять свой долг перед Белой Россией».
1 апреля 1939 года национальная Испания победила, и генерал Франко воздал должное русскому отряду в своем приказе. Большинство русских добровольцев получили отличия за храбрость, а генерал Фок и капитан Я.Т. Полухин были посмертно удостоены высших испанских наград. Военный разгром Сталина, его ставленников и союзников на Пиренейском полуострове Русский Обще-Воинский Союз мог с полным правом считать и своею победой над общим врагом.
* * *
Однако РОВСу в этот период приходилось сражаться не только на испанских фронтах. Тайная война ОГПУ против РОВСа достигла в тридцатых годах своего апогея. 22 сентября 1937 года генерала Миллера постигла участь его предшественника. Он был похищен советской агентурой и тайно доставлен в Советский Союз. Это дерзкое похищение помогли организовать изменники – генерал Николай Скоблин и его жена, известная певица Надежда Плевицкая, которые ещё в январе 1931 года были завербованы советскими спецслужбами (Иностранным отделом ОГПУ и НКВД СССР) и стали платными агентами большевиков. Предательство Скоблина было раскрыто только потому, что после исчезновения Е.К. Миллера была найдена записка, в которой Председатель РОВСа предусмотрительно сообщил: «У меня сегодня в 12.30. рандеву с генералом Скоблиным… Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку».
Мужественный генерал Миллер по-рыцарски твёрдо держал себя в большевицких застенках. Сегодня известно, что чекисты предлагали пленённому генералу сделку – в обмен на сохранение жизни его пытались заставить публично выступить с призывом к чинам РОВСа о прекращении их деятельности. Генерал Миллер от этого предложения отказался; ни слова не сказал он чекистам и о работе «закрытого сектора» РОВСа, продолжавшего в то время вести нелегальную работу на территории СССР, а именно этот вопрос, судя по всему, наиболее интересовал ОГПУ. Если верить данным ФСБ, много лет спустя опубликованным в Российской Федерации, то генерал Миллер был по приговору закрытого суда тайно расстрелян в Москве 11 мая 1939 года. Таким образом, чекисты держали его в плену более полутора лет.
* * *
В то же самое время, когда советские спецслужбы в Париже заманивали в ловушку генерала Миллера, а русские Белые добровольцы вели бои в Испании, в СССР разворачивались не менее трагические события, так или иначе связанные с Русским Обще-Воинским Союзом.
Осенью 1937 года нарком внутренних дел СССР, генеральный комиссар государственной безопасности Николай Ежов направил Сталину несколько докладов, в которых сообщалось о том, что НКВД ликвидировал на территории Советского Союза целый ряд крупных офицерских подпольных организаций РОВСа, а именно:
– Офицерскую организации РОВСа на Урале, охватывавшую ряд крупных промышленных центров Свердловской области (Свердловск, Пермь, Тагил, Ворошиловск, Надеждинск, а также центр Коми-Пермяцкого округа Кудымкар);
– Западно-Сибирскую организацию РОВСа;
– Повстанческую организацию РОВСа в системе Сиблага, охватывающую 17 лагпунктов (костяком последней были названы бывшие генералы и офицеры, находившиеся в заключении).[6]
Из материалов НКВД следовало, что названные подпольные организации, насчитывавшие в своих рядах по несколько сот или даже тысяч членов, готовились поднять вооружённое восстание в Советском Союзе. Указывалась и намеченная дата восстания: весна 1939-го. По делу одной только «Западно-Сибирской организации РОВСа» к 10 декабря 1937 года было арестовано и осуждено 15 203 человека!..[7]
Среди арестованных по «делу РОВСа» оказалось много бывших генералов и офицеров Императорской и Белой армий. Так, например, был арестован генерал-лейтенант А.Н. Пепеляев – бывший командующий 1-й Сибирской армией, а затем Сибирской добровольческой дружиной, попавший в плен к красным в 1923 году и после тринадцатилетнего заключения проживавший «на свободе» в г. Воронеже. По этому же делу арестам подверглось и некоторое число командиров Красной Армии, также, по утверждению руководителей НКВД, принимавших участие в подготовке РОВСом восстания.
Сталин, после ознакомления с вышеприведёнными сведениями о деятельности РОВСа на Урале и в Сибири, ставил свои резолюции: «Расстрелять всех», «Всех бывших офицеров и генералов по записке Горбача[8] нужно расстрелять»…[9]
В действительности дело о якобы раскрытии подполья Обще-Воинского Союза на Урале и в Сибири являлось типичной для тех лет массовой фальсификацией НКВД. Такие фальсификации большевики использовали в качестве предлога для проведения очередной волны геноцида русского народа, ведь в рамках подобных «дел» в СССР в массовом порядке уничтожались остатки служилого сословия – офицерства и казачества, старой русской интеллигенции, духовенства, лучшей части крестьянства. А сам факт того, что за мнимую принадлежность к РОВСу в одном лишь только 1937 году Сталин приказал убить и бросить в концлагеря тысячи людей, показывает насколько серьёзным и опасным противником считали РОВС большевицкие вожди.
Но следует сказать и о другом: на протяжении 1920-х – 1930-х годов, вплоть до начала 2-й Мировой войны, РОВС действительно вёл подпольную работу в подсоветской России. И пока Ежов докладывал Сталину о мифических крупномасштабных победах над Белым подпольем, в Советском Союзе работали настоящие, а отнюдь не выдуманные офицеры Русского Обще-Воинского Союза.
Так, например, в начале того же 1937 года одному из разведчиков РОВСа, мичману Сергею Сергеевичу Аксакову, удалось устроиться работать… шофёром у секретаря Ленинградского обкома партии. Всего же мичман Аксаков, выполняя задания РОВСа, успешно ходил «за чертополох» (в СССР) четыре раза![10] По соседству с Аксаковым действовал в Ленинграде другой легендарный русский разведчик – полковник Николай Алексеевич Зуев (1892–1954), начавший свою разведческую карьеру ещё мальчиком, во время Русско-японской войны 1904–1905 гг., за что ещё тогда был награждён тремя Георгиевскими Крестами. Н.А. Зуев принадлежал к числу старых членов кутеповской боевой организации и также ходил в СССР четыре раза, начиная с 1927 года. В 1937 году Зуев сумел пробраться и устроиться на службу в штаб Ленинградского военного округа, где он занимал довольно высокую должность. В 1938 году, перейдя румынскую границу, он благополучно вернулся в эмиграцию, в Болгарию.[11]
В тридцатые годы СССР находились и другие члены и группы РОВСа. Эта работа велась в обстановке глубочайшей секретности и только самый узкий круг руководителей и чинов РОВ Союза был в неё посвящён.
И.Б. Иванов
[4] Вестник Галлиполийцев. 1937. № 47. С. 11.
| 
