22 июня 1941 года Мировая война приняла новый поворот: Германия напала на Советский Союз – своего вчерашнего союзника. То, что вооружённое столкновение между двумя тоталитарными режимами со сходной внутренней организацией и захватническими внешними устремлениями рано или поздно произойдёт, предвидели многие. Но несомненно то, что виновником этой войны был не только Гитлер: она была подготовлена и всей предвоенной внешней политикой Сталина, ведь до сентября 1939 года не могло быть и речи о советско-германском фронте: СССР и Германия даже не имели общих границ. И только советско-нацистский секретный протокол о разделе Европы и совместная агрессия против Польши поставили германские танки прямо у ворот России.
В первый же день нападения на СССР немцы провели ряд арестов в Париже и Брюсселе в среде… русских Белых эмигрантов. Гестаповцами, в частности, были арестованы и отправлены в концлагеря: начальник канцелярии 1-го Отдела РОВСа полковник С.А. Мацылев, генерал-лейтенант А.П. Кусонский и ряд других чинов Обще-Воинского Союза. Впоследствии некоторые из арестованных были отпущены, другие, как генерал Кусонский, погибли в концлагерях…
В русской эмиграции нападение на СССР было воспринято неоднозначно. Одни увидели в нём возможность продолжить вооружённую борьбу против поработившего Отечество большевицкого режима. Другие – не верили немцам и указывали на завоевательный характер их политики, однако надеялась, что борьба против внешнего противника изменит внутреннюю ситуацию в Советском Союзе, и после победы над Германией Красная Армия развернёт свои штыки против Сталина и большевиков. Единого мнения по этому вопросу в эмиграции не сформировалось. Так, например, генералы Ф.Ф. Абрамов, В.К. Витковский, руководитель ОРВС А.А. Лампе, выступали за участие в борьбе с большевизмом в союзе с Германией, в то время как генерал И.Г. Барбович был противником сотрудничества с немцами. А видный деятель РОВСа капитан 1-го ранга Г.Е. Чаплин, принявший непосредственное участие в войне в качестве офицера армии Великобритании, отстаивал идею создания при союзных армиях русского добровольческого корпуса для борьбы против Германии, а в перспективе – против большевицкой диктатуры (этот проект Чаплина не был одобрен британским руководством).
Трагичность ситуации была в том, что в условиях столкновения двух русофобских тоталитарных режимов ни «правильного» выбора, ни «хорошего» для русского народа варианта развития событий – не было. И глава РОВСа генерал Архангельский это хорошо понимал. 27 июля 1941 года в «Памятной записке по вопросу об участии Русской эмиграции и Русских воинских организаций в борьбе против советской власти и против коммунизма» генерал Архангельский отметил, что борьба эта всегда велась и должна вестись во имя России и Русского Народа. Начальник РОВСа подчёркивал, что Белые могли бы принять участие в начавшейся борьбе против Советского Союза только в том, случае, если со стороны немцев последует ясное разъяснение целей войны против СССР, дабы эти цели были понятны национальным русским силам внутри России и за рубежом, а главным условием участия Белой эмиграции в этой войне генерал Архангельский считал создание русского национального центра и правительства.
Но позиция Начальника РОВСа шла вразрез с интересами нацистов, которые пытались нейтрализовать деятельность и влияние Обще-Воинского Союза. Гитлер резко отрицательно относился к русским белоэмигрантам и любую возможность их допуска в Россию нацисты старались пресекать, понимая, что Белые продолжат отстаивать там свои национальные интересы и будут оказывать влияние в том же духе на вчерашнее подсоветское население. Поэтому русских эмигрантов немцы соглашались допускать в Россию лишь в качестве переводчиков – только в частном порядке и в очень ограниченном количестве. Но и от этой практики вскоре отказались: по мнению нацистов, эмигранты слишком мирволили в России к местному населению…
Чтобы помочь страдающему от войны русскому народу, РОВСу в ряде стран удалось организовать работу по сбору вещей, предметов первой необходимости и денежных средств – для отправки всего этого населению, находившемуся на территории, освобождённой от большевиков и оккупированной немцами. В частности, к концу 1941-го – началу 1942-го годов была налажена отправка такой помощи в Россию из Болгарии, а также из Протектората Богемии и Моравии.[1] А в Словакии местная организация Общества Галлиполийцев ассигновала 2000 крон для покупки богослужебных книг и отправки их в Россию: немцы беспрепятственно разрешали населению захваченных ими российских территорий открывать закрытые большевиками храмы, но в разорённой богоборческим режимом стране для возобновления церковных служб остро не хватало богослужебных книг, антиминсов и т.п.
В силу неблагоприятных для Русского дела политических обстоятельств, РОВСу так и не пришлось принять участие во Второй мировой войне. Однако многие члены Союза, в зависимости от конкретных условий, сложившихся в странах их проживания, вольно или невольно оказались в неё втянуты. Часть из них, находясь в рядах армий стран антигитлеровской коалиции (Польша, Франция, Югославия, Великобритания и др.), сражалась против Германии. Другая часть – количественно она была существенно большей – приняла участие в вооружённый борьбе на стороне Германии, главным образом – против коммунистических партизан на территории Югославии.
* * *
Отдельно нужно сказать о Русском Корпусе – воинском формировании из русских эмигрантов, созданном на Балканах.
В августе 1941 года в Югославии, где проживало тридцать тысяч русских эмигрантов, развернулась партизанская война под руководством лидера югославских коммунистов Тито. Жертвами партизанщины стали не только немцы, но и сербские патриоты, которые не разделяли коммунистических взглядов – в первую очередь, священники, зажиточные крестьяне, интеллигенция, сербские монархисты и все, попадавшие в руки красных партизан, русские эмигранты. По данным Бюро по защите русской эмиграции, в Сербии было зверски убито красными партизанами около двухсот пятидесяти русских.
Положение русских в Югославии было отчаянным: помимо того что многие остались без работы, они стали подвергаться и травле со стороны титовцев. «Кто не убьёт белого русского – тот не серб», гласила одна из прокламаций.[2] Русских обвиняли в том, что они будто бы составляли «пятую колонну» во время войны с немцами, совершенно игнорируя тот факт, что русские, вступившие в Югославянскую армию, во многих случаях проявляли гораздо больше военной доблести, чем сами туземцы, а многие – попали в составе югославянских частей в германский плен.[3]
В таких условиях один из лидеров русских легитимистов[4] в Югославии, генерал-майор М.Ф. Скородумов, назначенный немцами руководить УДРЭ, обратился к германскому командованию с просьбой о защите эмиграции от коммунистов путем формирования Русского Корпуса на следующих условиях:
1. Чины корпуса подчиняются только своим начальникам, и только командир корпуса подчинен германскому командованию;
2. Корпус не может раздробляться на мелкие части, прикомандированные к немецким полкам;
3. Корпус обмундировывается в русскую форму;
4. Чины корпуса не приносят присяги Германии и фюреру, а лишь командир корпуса присягает на верность военному союзу;
5. Отдельный Русский корпус не может быть использован ни против иного государства, ни против отрядов сербских националистов генерала Дражи Михайловича, но лишь против коммунистов;
6. Когда корпус закончит формирование, а коммунизм в Сербии будет подавлен, германское командование обязуется перебросить его на Восточный фронт.
В ответ немцы предложили вступать добровольцами в германские полки по месту ближайших их стоянок. Скородумов ответил, что русские готовы драться только с коммунистами, а германские части могут быть переброшены на другие фронты. Тем временем в городе Шабаце красные напали на мирно проживавших там русских казаков, перебив пять семейств. Тогда казаки под командой сотника Иконникова, раздобыв от сербов и немцев кое-какое оружие, сформировали явочным порядком две сотни и в штатском платье отбивались от набегов партизан.
Наконец, 12 сентября 1941 года германское командование разрешило генералу Скородумову призвать русскую эмиграцию в Сербии в ряды Русского Охранного Корпуса. Однако никакие условия формирования оговорены не были.
Нужно отметить, что между РОВСом и легитимистами (сторонниками Вел. Кн. Кирилла Владимировича) ещё с 1920-х гг. существовал конфликт на почве идеологических разногласий. Поэтому к формированию корпуса генерал Скородумов приступил вне взаимодействия и без какого-либо согласования с командованием РОВСа. Это обстоятельство скорее способствовало Скородумову в достижении договорённостей с немцами, настороженно относившимся к Обще-Воинскому Союзу и запретившим его деятельность в Югославии. Сам генерал-лейтенант А.П. Архангельский, изолированный немцами в Брюсселе, узнал о Русском Корпусе лишь спустя много времени после его формирования, как и о том, что для укомплектования этого соединения уже призваны эмигранты из Югославии и Болгарии.[5]
Тем временем М.Ф. Скородумов мобилизовал в Сербии способных к службе русских эмигрантов в возрасте от 18-ти до 55-ти лет. Но поскольку собственных кадров у легитимистов в эмиграции было очень мало, Русский Корпус оказался на 80 процентов составлен из чинов Обще-Воинского Союза – бывших членов закрытого немцами 4-го Отдела РОВСа, а также Белых добровольцев, впоследствии прибывших из Болгарии и некоторых других стран. Меньшую часть чинов Русского Корпуса составили представители других эмигрантских организаций, добровольцы из Бессарабии и из числа бывших советских военнопленных.
Но едва генерал Скородумов приступил к этой работе, как сам был арестован гестаповцами. В командование корпусом автоматически вступил другой русский генерал-майор – Б.А. Штейфон.[6]
Нацисты крайне подозрительно относились не только к РОВСу, но вообще ко всем русским эмигрантам. Показательны в этом отношении слова Гитлера, сказанные им на одном из совещаний в июле 1943 года: «Они видят не наши национальные цели, в перспективе они видят свои собственные цели. Каждый народ думает о себе и ни о чем другом. Все эти эмигранты и советчики хотят только подготовлять себе позиции на будущее время».
Поэтому немцы сознательно ограничивали приток добровольцев даже в находившийся на Балканах Русский Корпус. Германские власти разрешили пополнение корпуса только из стран Юга Европы. Из самой Германии русской эмиграции не было разрешено пополнять собою ряды корпуса.
Говоря о дальнейшей судьбе Русского Корпуса, отметим, что всю войну он оставался на Балканах, неся охранную службу и участвуя в боях против коммунистических отрядов Тито. При этом корпусники взаимно избегали столкновений с четниками генерала Дражи Михайловича – сербскими патриотами-монархистами. Чины Русского Корпуса и сербские четники старались по мере возможности поддерживать друг друга и во многих боях плечом к плечу сражались против красных партизан.
Немцы так и не отправили корпус в Россию. Но свою первоначальную задачу он выполнил: чины Русского Корпуса защитили эмиграцию от красного террора, а в 1944-м году, когда над Сербией нависла угроза советской оккупации – обеспечили своевременную эвакуацию русских семей и учебных заведений. Помимо этого, тысячи и тысячи православных сербов были спасены чинами Русского Корпуса от геноцида, проводимого на югославянской земле усташами (хорватскими националистами).
12 мая 1945 году корпус под командой полковника А.И. Рогожина перешел границу Австрии и сдал оружие англичанам. Всего за годы войны через Русский Корпус прошло 17 090 человек.[7] В боях с коммунистическими партизанами в рядах корпуса погибли многие Белые воины, особенно тяжелые потери он понёс в 1944 году, когда в Югославию вошли советские войска. В числе погибших были известные в Белой армии и эмиграции генералы В.З. Зборовский и М.М. Зинкевич, публицист, историк и учёный-математик, профессор В.Х. Даватц и многие другие.
* * *
Отдельным вопросом является отношение Белой эмиграции к Русской Освободительной Армии (РОА), сформированной немцами из бывших военнопленных Красной Армии и возглавленной бывшим советским генерал-лейтенантом А.А. Власовым. Отношение это было весьма сложным. В эмиграции многие отрицательно относились к Власову как к человеку, который во время Гражданской войны воевал на стороне большевиков против своего народа, а перейдя в 1942 году на сторону немцев, продолжал придерживаться февралистских взглядов, крайне непопулярных в среде Белой военной эмиграции.
Однако, вне зависимости от личности самого Власова, антибольшевицкое Русское освободительное движение стало серьёзным фактором в годы войны. В отечественной истории не было примера столь массового добровольного перехода русских людей на сторону внешнего врага. Все эти люди – в подавляющем большинстве бывшие бойцы и командиры Красной Армии – были объявлены Сталиным «предателями», но большевики уклонялись от объяснений, почему именно при советской власти оказалось так много «предателей», ведь, например, за всю Первую мировую войну те же немцы не смогли создать из русских пленных даже одного небольшого подразделения… Коммунистический режим был столь ненавистен для подсоветского населения, что добровольный переход красноармейцев на сторону противника был обычным явлением, особенно в начале войны, когда многие в СССР – и красноармейцы, и мирные жители – видели в немцах вызволителей от большевицкой тирании и ещё не успели столкнуться с реалиями нацистской оккупации, не намного отличавшейся по степени русофобии от оккупации большевицкой.
В то же время в эмиграции многие полагали, что для победы над большевизмом и для того, чтобы заставить немцев считаться с интересами русского народа – необходимо объединить все русские антибольшевицкие силы. Но гитлеровцы старались не допустить контактов Белой эмиграции с Русской Освободительной Армией. Генерал Архангельский писал по этому поводу: «Нас не только не допускают в РОА, но во многих случаях даже ограничивают наши возможности общения с ними…»
Руководитель Объединения Русских Воинских Союзов А.А. Лампе высказывался за необходимость слияния РОА с Русским Корпусом. Он, в частности, отмечал, что в рядах корпуса совершенно напрасно гибли в качестве рядовых русские офицеры, заменить которых было просто некем. В рядах же Русской Освободительной Армии офицеров было мало. Естественно, напрашивалось решение – слить оба русских формирования, для чего, прежде всего, вывести корпус из боя... Но именно на это не шло германское командование.
Лишь в конце войны произошло формальное слияние РОА с Русским Корпусом и другими русскими антибольшевицкими формированиями, но на практике это осуществлено не было, корпусники до самого конца войны так и остались на Балканах.
Безумная гитлеровская политика нацизма и завоевания не могла ни привести Германию к закономерному краху. В то же время большевики, осознав полную непопулярность в народных массах своих идей и лозунгов, были вынуждены на время войны ослабить партийно-коммунистическую пропаганду и разрешить обращение народа к его традиционным ценностям – патриотизму и православию. Ценой неисчислимых жертв, вопреки бездарной большевицкой политике и руководству, русский народ сумел выстоять под ударом внешнего врага и победить. Увы, надежды многих людей (как в эмиграции, так и в СССР) на послевоенные коренные перемены – роспуск колхозов, прекращение чекистского террора и т.п. – не оправдались. Удержавшись у власти на крови русских солдат, укрепившись, Сталин и партийная клика вновь возобновили массовый террор, притеснение верующих и прежние большевицкие методы управления страной.
| 
