Являясь последним из оставшихся в живых офицер лейб-гвардии Конно- Гренадерскаго полка, служивших в мир время, я хочу сообщить те факты, свидетелем которы был и которые ярко рисуют светлый образ покойного Царя Мученика и быт дореволюционной России.

Глава XII

Этот том периода 1905-1914 гг. истории л.-гв. Ков Гренадерскаго полка был бы неполон, если бы мы не описали счастливейших часов в жизни полка, когда обожаемый наш Государь, в Своей безграничной милости к нашему полку проводил среди нас в Офицерском Собрании несколько часов своего отдыха, когда мы, счастливые Его присутствие старались быть заботливыми и гостеприимными хозяевами.

Автор настоящей статьи, не обладая талантами писателя хотел бы передать читателю то воодушевление, которое овладевало всеми офицерами и конно-гренадерами, хотел бы передать тот подъем чувств безграничной преданной Государю, но не находит слов, которые бы точно выразили нашу безграничную любовь и обожание нашего Государя — нашего верховного вождя.

Государь Император Николай Александрович был офицером нашей 2 Гвардейской кавалерийской дивизии в бытность его Наследником Цесаревичем, когда Он командовал эскадроном в л.-гв. Гусарском Его Величества полку. Это пребывание будущего Императора в рядах нашей дивизии оставило определенный след на нем. 2-я гвардейская кавалерийская дивизия для Государя на всю жизнь осталась «нашей дивизией», что нам не раз пришлось слышать из его уст. Государь Император был пропитан тем же духом воинской дисциплины, которой отличаются наши полки, тем же духом твердого товарищества и традициями, которые соблюдаются и охраняются в наших полках.
Каждый полк имет свои небольшие особенности, и Государь Император их хорошо знал и помнил, несмотря на то, что некоторые были совершенно незначительными.
Например, у нас в полку во время обеда никто не мог закурить, пока старший не начнет. А старший закуривал тогда, когда за чашкой кофе метрдотель ставил перед ним подсвечник с зажженной свечой. Государь всегда ожидал этого момента, и как только появлялась традиционная свеча, он с улыбкой удовольствия доставал свой портсигар и закуривал от свечи. Тогда немедленно закуривали и все остальные.

После своего восшествия на престол Государь Император ежегодно давал л.-гв. Конно-Гренадерскому полку парад в день полкового праздника, после которого бывал высочайший завтрак в Большом Петергофском дворце, на который приглашались как офицеры полка, так и прежде служившие в полку офицеры. Впервые у нас в собрании Государь Император Николай Александрович был в дни юбилея полка в 1903 году.

Беспорядки 1905 года сблизили Государя с полками его гвардии, честно и твердо отстоявшими порядок и спокойствие столиц и спасшими страну от революционной разрухи.
Государь Император в начале 1906 года вызывал полки на смотры в Царское Село и благодарил свою гвардию. Мы знаем, как Государь благодарил наш полк и ту его милость, которая им была дарована полку. С этого года Государь Император ежегодно посещал наше Офицерское собрание. Он или завтракал после смотра эскадронного или полкового учений, или обедал в день полкового праздника, или, как было несколько раз, приезжал для нас неожиданно.
Раз Его Величество прислал фельдъегеря спросить командира полка, может ли Его Величество сегодня в половине восьмого вечера обедать у конно-гренадер? Были года за этот период, когда Государь Император бывал у нас до трех раз.

Приезд Государя Императора в полк всегда вызывал большой подъем в офицерской среде, который, естественно, передавался и нижним чинам. Царское внимание и пребывание Его Величества среди офицеров полка переживалось ими очень сильно. Государь отлично знал, что он своим посещением делает милость полку, которая еще более сближает его с офицерским составом конно- гренадер. Со времени назначения Наследника Цесаревича Великого князя Алексея Николаевича шефом нашего полка мы почувствовали еще более милостивое отношение Его Величества к полку.
Мы знали, что Государь Император любит посетить наше Собрание, такое уютное и, я бы сказал, не такое большое, но вместительное.
Государь любил побеседовать с офицерами, послушать песенников, осчастливить того или иного из солдат свох словом, послушать трубачей и балалаечников и в дружной полковой семье провести несколько часов, отдохнуть от своих забот.
Однажды, как записал К. Н. Скуратов, во время одного посещения нашего Собрания у Государя вырвалась такая фраза «В такие дни я отдыхаю от моих министров и их докладов.»

Но бывали и такие дни, когда Государь Император прерывал свое пребывание в полку и уезжал к себе в Александрию. « помнится, — пишет Ф. С. Олферьев, — случай, когда Госуд Император засиделся у нас за завтраком после смотра эскадронных учений. Вдруг около 3 часов дня Он быстро встал, посмотрел на часы, подал руку командиру полка и направился в переднюю. Офицеры следовали за Государем, окружили Его за гостиной, и, набравшись храбрости, стали просить: "Ваше Императорское Величество, осчастливьте и останьтесь! Государь задержался как бы в нерешительности, а затем произнес: "Не могу... меня там два министра ждут!.."
Трудно описать добрые «лучистые» глаза Государя, которых при взгляде выливалась ласка, которую чувствовал каждый, с кем он говорил. Невозможно забыть его чарующую улыбки и тона его голоса... Каждый, кто имел счастье хоть быть осчастливленным беседой с нашим Государем, навсегда сохранил благоговейное к нему чувство». Государь Император бывал на наших товарищеских обедах полкового праздника.
Тогда он встречался с нашими прежде служившими офицерами, из которых многие занимали большие посты в государстве. С ними Его Величество любил поговорить, в частной беседе расспросить о том, чего при официальных обстоятельствах касаться не было времени. Когда же Государь Император приезжал к нам в обыкновенные дни, тогда бывал только среди нас — офицеров состава данного дня, когда нас бывало человек 23-25. В такие дни счастье беседовать с Государем выпадало и на долю более молодых офицеров.

В своих записках Н. Д. Плешко вспоминает:
«Сегодня я слышал, как Государь расспрашивал бывшего Акмолинского военного губернатора и командующего там войками генерала-от-кавалерии Ломачевскаго об Акмолинском крае. На короткие вопросы Ассингрит Ассингритович очень подробно рассказывал, и Его Величество несколько раз просил объяснить ему более подробно ту или иную сторону ответа генерала. Затем Государь разговаривал с ген.-лейт. Химецом и интересовался узнать, чего существенного не хватает Офицерской кавалерийской школе в Поставах, где производятся парфорсные охоты для офицеров, проходящих курс этой школы. После этого Его Величество задал ряд вопросов бывшему товарищу министра Внутренних Дел ген.-лейт. Курлову. И последний, сидя за столиком недалеко от Государя, имел счастье рассказать ему то, о чем при официальных докладах Государь Император не услышал бы».

Возможность в частной беседе обменяться сведениями и мыслями Его Величество любил и таким встречам, как мы понимали, придавал большое значение.
«В описываемое время, — пишет К. Н. Скуратов, — в левой части петербургского и особенно московского общества, а особливо среди членов Государственной Думы, находились люди, которые, понимая огромное значение близости Государя Императора к полкам своей гвардии, шипели и находили, что посещениями полков Государь отрывает себя от дела, заставляя членов правительства ждать себя иногда днями, а также измышляли вздорные фразы, что Государь Император своими посещениями полков вводит офицеров в излишние расходы.

На такие разговоры и шипение левой части русской общественности мы можем констатировать, что Государь Император был чрезвычайно точен и пунктуален. Не было случая, чтобы Его Величество опоздал на 5 минут. Никакие министры его не ждали по нескольку дней. Это сущая и нагла неправда. А что касается «разорения» офицеров, то и это тоя не соответствует действительности. Был ли Государ» Император у нас в Собрании после смотра эскадронных учений или в день полкового праздника, или в других случаях офицеры истратили бы столько же, если бы Государь и не присутствовал.
Приемы Государя Императора совсем не ложились тяжело на бюджет офицеров. В нашем полку было принято в день полкового праздни вызывать из Петербурга хор цыган. Когда в день полковой праздника Государь Император посещал наш полк и обедал Собрании, он нисколько не удивлялся появлению хора цыган, который, кстати сказать, он знал, так как часто его слушал командуя эскадроном в л.-гв. Гусарском полку».

«В такие часы, — пишет Ф. С. Олферьев, — Государь мыслил так же, как и мы. Вкусы его были наши вкусы, и понимал нас и верил он нам больше, чем кому- либо другому. Вот почему, думаем мы, он любил бывать в гостях у своей гвардии».

К. Н. Скуратов и Ф. С. Олферьев приводят описание одно из обедов в день нашего полкового праздника, бывшего в присутствии Его Величества:
«После обеда и официальных здравиц Государь Император перешел в библиотеку, где был сервирован кофе. Там слушал наших балалаечников, которыми, видимо, Госуда остался доволен, так как через несколько дней управлявший хором старший унтер-офицер трубач Девидович получил от его Величества в награду золотые часы. Около 12 часов ночи перешли опять в столовую, где уже находился хор Цыган со своим известным дирижером Н. И. Шишкиным. Все заняли маленькие круглые столики, на которых стояли чашки с вином и блюдо с горячим соленым миндалем. Шишкин, надев гитару и склонив голову, готовый ударить по струнам и обратившийся в слух, стоит лицом к Государю в ожидании приказа.
Государь с улыбкой кивает ему головой, и в стенах Собрания раздается одна из его любимых песен:
 

Эй, товарищи-ребята, 
Конно-гренадеры наши братья, 
Шибко, дружно запоем, 
В полку славном мы живем!..

Вечно дорог нам и нов, 
Здравствуй, Старый Петергоф, 
Здравствуй, Матушка Россия, 
Как живет Александрия?..

Николай Наш Царь-Отец, 
Всем врагам пришел конец, 
И чего еще желать — 
Как Царицу нашу мать...

При начале последнего куплета все вставали и дальше цыгане пели: «Пред Наследником Своим, коль во фронте мы стоим...» и т. д.

Государь явно доволен и дышит свободно. У нас он в своей среде и знает, что если мы и продолжаем следить за каждым его шагом, движением и взглядом, то только для того, чтобы как можно полнее запомнить счастливые минуты, проведенные вместе с ним. Такие дни были для нас счастливыми праздниками.

Но вот встает командир полка, держа серебряное блюдо, на котором стоит бокал шампанского. Офицеры и хор цыган поют старинную заздравную чарочку:

Чарочка моя серебряная, 
На золотом блюде поставленная. 
Кому чару пить, кому выпивать? 
Выпить чару Государю, 
Выпить чару нашему...

На зтих словах чарочка обрывалась и Командир полка провозглашал здравицу Государю Императору и подносил Его Величеству бокал. Минута огромного подъема настроения. Под Дружное «ура» Государь пил свой бокал, кланялся и садился. Здесь следует упомянуть, что у нас в Собрании вообще не Допускалось, чтобы вино давало себя чувствовать, и в этом отношении у офицера вырабатывалась внутренняя дисциплина, а во время пребывания Государя в Собрании эта дисциплина усугублялась.

Мы все были веселы. Государь беседовал с дирижером хора, заказывал ему песни и, видимо, получал полное удовольствие. Офицерское Собрание было единственным местом, где Государь мог чувствовать себя свободно и мог послушать цыган. Песня сменялась песней, и часы показывали 2 часа. Государе Император сидел, пил кофе и мы с ним, гордые его присутствием среди нас. Чем дольше он был у нас, тем больше назавтра мы могли сказать нашим однобригадникам уланам или лейб-драгунам,что Государь оставался у нас до такого-то часа.

Наконец Его Величество подал руку командиру полка, улыбнулся нам, пошел в переднюю, сопровождаемый всеми нами, вышел с подъезда, сел в свою одиночку и уехал. Долгое «ура» гремело ему вслед».

Государь император также любил и песенников, и в нашец полку незадолго до Великой войны был организован полковой хор, которым ведал ротмистр Скуратов, имея помощника поручика Волошинова и корнета Скрябина.
Дабы дать возможность нашим солдатам ближе видеть своего Царя-Батюшку, в этот полковой хор назначалось по 6-8 человек от каждого эскадрона. Этот хор вызывался только в том случае, когда в Собрании был Государь Император. Полковые песенники пели очень хорошо, и репертуар песен был достаточный. В хоре было 6 бунчуков и много ударных инструментов, но несмотря на такие громко звучащие от них никакого шума не производилось.

Однажды, когда Государь император прислал фельдегеря спросить командира полка, может ли Его Величество обедать у нас сегодня в 7 с половиной часов вечера, мы были в Ораниенбауме на смотру стрельбы и никто из нас не смог отправиться в Петергоф, а потому мы по телефону распорядились и обедом, и цыганами. Наш старый метрдотель действительно озаботился и обецом, и закуской, и серебром и цветами, и действительно все было вовремя готово. Мы сейчас по окончании смотра приехали в Петергоф за час до обеда и приведя себя в порядок и переодевшись в чистые кители явились в Собрание за 15 минут до приезда Государя. Полком в это время командовал князь Долгоруков, и этот приезд Государя остался у всех нас в памяти, как самый счастливый как самый светлый момент в жизни полка. Князь Долгорукий просил нас встать в передней полукругом, лицом к входу. У нас было в этот день налицо 23-25 офицеров. Государь подъехал в одиночке к Собранию точно в 7 ч. 30 м. и, войдя в передюю принял рапорт дежурного по полку. Добрые глаза Государя улыбались, и он с приветливой улыбкой поздоровался с кн. Долгоруковым и затем обошел всех нас, протянув каждому руку и приветливо глядя в глаза тому, кому пожимал руку.

Мы сразу вошли в библиотеку, где был накрыт длинный стол, уставленный всевозможными закусками, а в середине его в стеклянной бочке стояла свежая икра, которую Государь любил и которою закусывал единственную рюмку водки, которую он выпивал за закуской.

В этот вечер Государь был в особенно отличном настроении. Государь был в полку, где любил бывать, да еще командиром полка был его личный друг князь Василий Александрович Долгоруков. И мы понимали, что Государь чувствует себя уютно, хорошо и доволен.
Нас было мало, настроение было радостное и дружное. Прошел обед, во время которого играли наши трубачи под управлением нашего капельмейстера П. И. Риотто, слушали балалаечников в библиотеке и затем перешли на веранду в саду, где слушали полковых песенников. Погода нам благоприятствовала, и в саду дышалось легко весенним воздухом. В это время наш старик метрдотель Ефим Семенович вспомнил, что забыл осмотреть погреб. Шампанского оказалось в нем мало; заказ петергофскими магазинами мог быть выполнен только на следующий день, так как у них не было сегодня французского шампанского. Обратились в Собрания лейб-улан и лейб-драгун, но у них это вино также кончилось, а в Петергофском отделении Гвардейского Экономического Общества в эту минуту можно было достать только русское шампанское Абрау-Дюрсо. Ничего не оставалось делать, как купить это вино, вообще тогда не принятое в наших Офицерских Собраниях. Когда осталась последняя бутылка «Клико», ее поставили на тот край стола, где сидел Государь, а дальше уже было поставлено Абрау-Дюрсо. Внимательный Государь сразу заметил это и спросил:

«Из-за внезапности сегодняшнего обеда у вас, вероятно, не хватило французского вина?» Князь Долгоруков доложил, что мы поздно вернулись со смотра стрельбы и когда проверили погреб, то убедились, что шампанского мало и мы нигде в Петергофе не смогли достать нашего обычного вина и вынуждены были в Экономическом Обществе купить то, что у них было, а именно Абрау-Дюрсо.
На это Его Величество соизволил сказать: «Я этому очень РЯД... Я люблю Абрау, налейте мне стакан его... Я несколько Раз хотел при дворе ввести русское шампанское, но не встречал сочувствия... Теперь я могу это сделать, имея случайный инцедент...»

И, действительно. Государь Император приказал на всех парадных обедах при Высочайшем Дворе подавать это русское шампанское, которое, кстати сказать, как раз в это время стало совсем хорошее, благодаря управляющему-французу привезшему из Франции новые грибки.

Государь Император во время своих посещений нашего Офицерского Собрания всегда заходил в музей полка интересуясь разными подробностями. Однажды после такое осмотра через некоторое время прислал для музея найденный им мундир, амуницию и фуражку полка, принадлежавшие Императору Александру П. Государь Император знал в лицо по фамилиям старших офицеров и некоторых из младших. многих он знал их семейное положение или их страсть охотниками. Государь любил говорить об охоте, которую очень любил, со скакунами говорил о лошадях, расспрашивал о последних скачках, с теми, кто ходил на состязания в стрельбе Его Величество беседовал об этом полезном для военного спорта. Таким незаметным образом Государь вникал в жизнь полка, приближался к офицерам.

В 1912 году Его Величество слушал у нас песенников запевалой в этот день был унтер-офицер б-го эскадрона Сабинин, потомок знаменитого Ивана Сусанина. Государю Императору об этом сказали, и Его Величество расспрашивал о деревне. Когца в 1913 г. праздновалось 300-летие Дома Романовых. Государь вспомнил о Сабинине и приказал на торжествах в Костроме присутствовать этому унтер-офицеру л.-гв. Конно-Гренадерского полка. На этих торжествах Сабинин был позван к гофмаршальскому обеду. Государь видел Сабинина, разговаривал с ним и велел доложить командиру полка, что остался доволен отчетливостью и видом унтер-офицера Сабинина. В 1914 году Его Величество слушал у нас в Собрании песенников и, узнав среди них Сабинина, спросил командира полка, доволен ли он им. Командир полка г.-м. Лопухин доложил, что Сабинин предназначается к производству в вахмистры на вскоре открывающуюся вакансию. Государь повернулся Сабинину и сказал: «Поздравляю тебя вахмистром! «Покорнейше благодарю. Ваше Императорское ВеличествоЬ ответил Сабинин, у которого из глаз полились слезы от царской милости.

Такие разговоры Государя с солдатами западали в их души глубоко, и эти песенники затем рассказывали в эскадронах том, как они слушали каждое слово своего Царя. И конечно такое сближение еще более упрочивало и без того глубокую и безграничную преданность всего состава полка своему обожаемому Государю Императору.

Во время своего летнего пребывания в Петергофе Государь Император почти каждый вечер выезжал с Императрицею в коляске на паре лошадей прокатиться по Петергофским паркам. Иногда Его Величество предпринимал длинную прогулку пешком по нижнему саду, а иногда выезжал верхом через Александровский парк на живописный Бабигон. Были случаи, когда Государь, встретив офицера одного из петергофских полков, удостаивал такового разговором, продолжая свой путь, и отпускал его уже на возвратном пути в Петергоф.

В записках Н. Д. Плешко записан еще такой случай:
«Вечером в саду нашего Офицерского Собрания пели песенники. Как известно, наш сад окружен высокою кирпичною стеною и нельзя видеть, что делается у нас в саду. И вот в ту минуту, когда песенники запели заздравную песню: «Царю, Царю Белому, Николаю Милосердному, всем его помощничкам генераликам- майорикам...», мимо нашего сада по Дворцовой улице проезжал Государь с Императрицею и, услышав эту знакомую ему песню, приказал кучеру остановиться, выслушал песню до конца и затем продолжал свой путь, видимо что-то объясняя Государыне. На Дворцовой улице никого не было, и только вдали проходил вахмистр 6-го эскадрона, который и доложил об этом командиру эскадрона и таким образом нам это стало известно».

Последний раз конно-гренадеры имели счастье принимать у себя Государя Императора Николая Александровича 10 июня 1914 года на освящении и открытии памятника Великому князю Михаилу Николаевичу. 11 июля полк выступил в лагерь под Красное Село, и там 12 июля имел счастье представиться государю, участвуя в рядах своей дивизии на параде в честь Президента Французской республики. 13 июля полк перешел в Петергоф для подготовки к мобилизации, и в ночь после объявления этой мобилизации л.-гв. Конно- Гренадерский полк выступил на войну и всю войну находился на фронте вдали от своего Государя Императора, как и другие полки императорской гвардии, грудью защищавшие родину под лозунгом — «За Веру, Царя и Отечество».

Пользуясь отсутствием в столице гвардии, в глубоком ее тылу, по почину преступной Государственной Думы была начата революция, которая принесла мученическую кончину нашему Государю и Наследнику-Цесаревичу — шефу нашего полка.

Без Государя быстро развалился наш полк, как и вся Российские Императорские Гвардия, Армия и Флот, а без них Россией завладели темные силы, истребляющие русский народ.