 2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло постановление "Об антисоветских элементах", в котором отмечалось, что, поскольку значительное количество «бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности», всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД предлагалось «взять на учёт всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но всё же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД».
Доведя эту директиву до сведения региональных партийных руководителей и начальников управлений НКВД, ЦК ВКП (б) потребовал от них в течение пяти дней представить в Москву состав «троек» и данные о числе тех, кто подлежал расстрелу или высылке в лагерь.
На следующий день, 3 июля, нарком внутренних дел СССР Н. Ежов направил всем начальникам краевых и областных управлений НКВД секретную директиву за №266, с указанием взять на учет всех «кулаков и уголовников, вернувшихся по отбытии наказания и бежавших из лагерей и ссылок». Всех учтенных следовало подразделить на две категории: первую – «подлежащие аресту и расстрелу», и вторую – «подлежащие высылке в районы по указанию НКВД». (10)
В связи с чем предлагалось в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.
Ответы с мест не заставили себя долго ждать. Так, уже 4 июля 1937 г. Крымский обком ВКП (б) одним из первых передал в ЦК шифром постановление о принятии партийной директивы к «руководству и исполнению в установленный срок». В связи с чем, было решено утвердить «тройку» в составе: наркома НКВД Крымской АССР Карпа Павлова (председатель); членов: прокурора Крымской АССР Константина Монатова; 2-го секретаря обкома ВКП (б) Сервера Трупчу. (11)
Пунктом 145 протокола заседания Политбюро №51 от 5 июля 1937 г. этот состав «тройки» был утвержден. (12)
9 июля 1937 г. из Крыма в Москву поступила шифровка о примерном числе учтенных «вражеских элементов». А именно: "кулаков, вернувшихся по отбытии наказания, 905 человек, уголовников, вернувшихся по отбытии наказания, 421 человек; кулаков, бежавших из ссылки и лагерей, 870 человек; беглых уголовников 12, учет неполный. Число учтенных первой категории кулаков, наиболее враждебных элементов, подлежащих аресту и расстрелу, 109 человек, уголовников 34 человека; второй категории враждебных элементов, подлежащих высылке кулаков 1103 человек, уголовников 282 человека". (13) 10 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) утвердил эти цифры в качестве первоначального "лимита" репрессируемых для Крымской АССР. (14)
На основании информации с мест 30 июля 1937 г. НКВД издало оперативный приказ №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», которым устанавливался упрощенный порядок ведения следствия и рассмотрения дел "тройками". Приговоры выносились заочно, без вызова обвиняемого, а также без участия защиты и обвинения, обжалованию не подлежали. Специально указывалось, что приговоры к расстрелу должны приводиться в исполнение «с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения».
В контингент, подлежащий репрессиям, включались обвиненные в антисоветской деятельности бывшие "кулаки", бежавшие из трудпоселений, скрывающиеся от раскулачивания; социально опасные элементы - участники повстанческих, террористических и бандитских формирований; члены антисоветских партий; бывшие белогвардейцы и уцелевшие царские чиновники; священнослужители ("церковники"); сектанты; политические заключенные и т.д.
Все репрессируемые, согласно приказу, разбивались на две категории: первая — подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая — подлежащие заключению в лагерь или тюрьму на срок от 8 до 10 лет. Для каждой области, края и республики были определены «лимиты» по обеим категориям репрессируемых. Всего предписывалось арестовать 259450 человек, из которых 72950 расстрелять, а 194800 — отправить в лагеря. Однако эти цифры были заведомо неполными, так как в перечне отсутствовал ряд регионов страны. В этой связи приказ давал местным руководителям право запрашивать у Москвы дополнительные «лимиты». Кроме того, заключению в лагеря или высылке могли подвергаться семьи репрессируемых.
Для Крымской АССР был установлен "лимит" в 1500 человек (из которых 300 подлежали репрессии "по первой категории", 1200 - "по второй") (15), однако уже 31 июля 1937 г. (т.е. на момент утверждения оперативного приказа НКВД №00447 в Политбюро), в Москву поступила шифротелеграмма наркома НКВД автономии Павлова, в которой сообщалось о проведенных в ночь с 28 на 29 июля арестах 1655 человек (1019 «кулаков» и 636 уголовников), так что фактически отведенный Центром количественный «лимит» репрессируемых крымскими чекистами был перевыполнен еще до развертывания массовых операций (их предполагалось начать 5 августа 1937 г. и завершить в начале декабря того же года). В связи с чем, Павлов просил увеличить намеченные для ареста «квоты» по обеим категориям. Однако на тот момент в удовлетворении этого ходатайства было отказано. (16)
Тем временем чекистский террор в СССР приобретал все больший размах. Лишь в первые недели проведения массовых операций НКВД по приказу №00447 в стране было арестовано более 100 тыс. человек. (17) Количество разоблаченных «врагов» стремительно множилось, планы по их выявлению и уничтожению выполнялись и тут же начинали перевыполняться. Так что уже осенью 1937 г. региональные органы получили право (и даже побуждались к этому) – обращаться в Москву с запросами об увеличении отведенных им «квот». Как правило, Сталин удовлетворял эти ходатайства, причем в ряде случаев давал согласие письменно.
До декабря 1937 г. Политбюро увеличило «лимиты» для первой категории на 22500, а для второй — на 16800 человек. В конце января 1938 г. Сталин издал распоряжение, в соответствии с которым до середины марта следовало арестовать не менее 57200 «врагов народа», из них 48000 подлежали расстрелу.
Активными соучастниками творимого беззакония были работники прокуратуры и лично прокурор СССР Андрей Вышинский. 7 августа 1937 г. он обязал своих подчиненных «присутствовать на заседаниях Троек, где прокуроров в составе Троек нет». При этом подчеркивалось, что «соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест не требуются». (18)
Сотрудники прокуратуры, которые пытались оставаться верными букве закона, объявлялись «врагами народа». Так, когда один из военных прокуроров, военюрист 1-го ранга М.Ишов, добившись приема у Вышинского, доложил ему, что органами НКВД на местах творится форменный произвол, расстреливаются невиновные люди, в ответ прозвучало:
«Товарищ Ишов, с каких пор большевики приняли решение либерально относиться к врагам народа? Вы, прокурор Ишов, утратили партийное и классовое чутье. Врагов народа гладить по голове мы не намерены. Ничего плохого нет в том, что врагам народа бьем морду. И не забывайте, что великий пролетарский писатель М. Горький сказал: "Если враг не сдается, его уничтожают". Врагов народа жалеть не будем». (19)
Вскоре после визита к Вышинскому Ишов был арестован.
Столь же трагично сложилась судьба военного прокурора Черноморского флота бригвоенюриста Павла Войтенко. Борясь с беззаконием в следственной практике, Войтенко вывел из-под удара НКВД немало арестованных краснофлотцев.
«При попытке ознакомиться с материалами дел по 58-й статье, - писал Войтенко в одной из докладных записок на имя Вышинского, - следствие по которым ведется уже более полугода, я встретился со следующими препятствиями. Начальник УГБ Крыма товарищ Павлов заявил, что прокурор, в том числе и военный, имеет право знакомиться с материалами следствия только по делам, идущим на рассмотрение «троек» при областных управлениях НКВД об уголовных рецидивистах. Одновременно тов. Павлов высказал пожелание, чтобы прокуроры не посещали внутренние тюрьмы Крыма и не разводили, как он выразился, среди арестованных демократизм». (20)
Это предрешило дальнейшую участь Войтенко. 25 августа 1938 г. он был арестован. Одним из обвинений, прозвучавших в адрес прокурора со стороны одного из высокопоставленных особистов, было то, что под его давлением «культивировалось бесхребетно-либеральное отношение к арестованным, категорически было запрещено допрашивать после 12 часов ночи. Вместо выработки у следователей упорства, напористости на допросах насаждалось елейно-добродушное, беззубое отношение к арестованному. Как следствие - продолжительность допросов колебалась в максимальных пределах три-четыре часа, следователь не столь упорно добивался признания, так как думал над тем, как бы чем-нибудь не обидеть арестованного. В том же направлении строился и тюремный режим». (21)
28 февраля 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР лишила Войтенко воинского звания и приговорила его к 15 годам исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ).
Репрессии в буквальном смысле слова выкосили партийный, советский и хозяйственный аппарат, армейские и флотские командные кадры. (Причем, по мнению Р.Конквеста, "опасность стать жертвой террора была во флоте фактически еще больше, чем в армии"). (22)
Те, кто еще совсем недавно голосовал за исключение из партии своих вчерашних соратников, и требовал для них "суровой и заслуженной кары", спустя короткое время сами объявлялись "врагами народа". Так, на проходившем 20-21 апреля 1937 г. заседании пленума Севастопольского горкома ВКП (б) председатель КрымЦИК Билял Чагар в своем выступлении назвал бывшего первого секретаря Севастопольского горкома Александра Левитина «троцкистским двурушником», и сообщал о снятии того с должности и аресте «за потерю большевистской бдительности, политическую слепоту и отрыв от партийных масс». (23) Но уже в конце июля 1937 г. и сам Чагар будет арестован, смещен с занимаемого поста, и после нескольких месяцев следствия – расстрелян в Симферополе в марте 1938 г.
Однако аресты партийных и советских работников были всего лишь одним из направлений террора. Больше того, эта категория жертв вовсе не являлась преобладающей в общем потоке расстрелянных или посаженных в тюрьмы. Со всей очевидностью это подтверждают результаты работы научно-редакционной группы "Реабилитированные историей". Проанализировав хранящиеся в крымских архивах десятки тысяч следственных дел, ученые заключили, что более 95% жителей полуострова, репрессированных в 1937-1938 гг., были беспартийными, свыше 90% их них не занимали руководящих должностей. (24)
Таким образом, в ходе проведения массовых операций НКВД по приказу №00447 основной контингент арестованных составили именно простые советские граждане – крестьяне, рабочие, служащие.
Вот только некоторые примеры.
Олейник Степан Степанович, 1882 г.р. Русский, из крестьян. Образование низшее. Место
жительства до ареста – Керчь, работал сторожем-конюхом конторы заготшерсти. Арестован 28 июля 1937 г. по обвинению в участии в «контрреволюционной казачьей организации». 17 сентября 1937 г. приговорен к расстрелу с конфискацией имущества. Расстрелян 22 сентября 1937 г. (25)
Кривко Ирина Александровна, 1895 г.р. Украинка, из крестьян. Образование низшее. Домбработница. 20 ноября 1937 г. арестована в Симферополе как «член контрреволюционной группы». 9 февраля 1938 г. «тройкой» НКВД Крымской АССР приговорена к высшей мере наказания. Расстреляна 14 марта 1938 г. (26)
Никонов Иосиф Кузьмич, 1861 г.р. Русский, из крестьян. Образование низшее. До ареста проживал в Кировском районе, был членом колхоза «Победа». Арестован 17 февраля 1937 г. Кировским РО НКВД Крыма за то, что «под видом религиозных обрядов вел агитацию за раздел колхоза». 4 декабря 1937 г. приговорен к расстрелу. Расстрелян 10 февраля 1938 г. (27)
Кремнева-Лабусова Антонина Владимировна, 1900 г.р. Русская, из рабочих. Место жительства до ареста – Симферополь, работала учетчицей на фабрике «Серп и Молот». Арестована 28 сентября 1937 г. как «социально-опасный элемент». 2 августа 1937 г. постановлением Особого Совещания при НКВД СССР лишена права проживания в 15 населенных пунктах сроком на 5 лет. (28)
Емельянцев Алексей Кузьмич, 1902 г.р. Русский, из крестьян. Рабочий совхоза. Арестован 6 ноября 1937 г. Джанкойским РО НКВД Крыма как «член контрреволюционной кулацкой группы». 13 ноября 1937 г. приговорен к 8 годам лагерей. (29)
Грунин Иван Яковлевич, 1894 г.р. Русский, из рабочих. Место жительства до ареста – Феодосийский район. Начальник станции снабжения топливом паровозного отделения ст. Сарыголь. Арестован 22 декабря 1937 г. на ст. Симферополь как «латвийский шпион». 31 марта 1938 г. Двойкой НКВД Крыма приговорен к расстрелу. Расстрелян 22 июня 1938 г. (30)
Пашкова Ефросинья Яковлевна, 1896 г.р. Русская, из крестьян. Образование низшее. До ареста жила в Феодосии, работала медсестрой в Институте физмедлечения. Арестована 4 октября 1937 г. по обвинению в сотрудничестве с японской (! – Д.С.) разведкой. 2 ноября 1937 г. приговорена к высшей мере наказания. Расстреляна 13 ноября 1937 г. (31)
Как видно из вышеизложенного, столь часто высказываемый нынешними апологетами сталинщины тезис о том, что массовые репрессии 1937-1938 гг. были направлены исключительно против "троцкистов" и прочих "врагов" внутри коммунистической партии, не выдерживает никакой критики.
|
