Теперь подытожим исторические факты, касающиеся так называемого «украинского языка», ведь именно этот вновь созданный волапюк и должен был служить подтверждением существования виртуального «украинского народа».
В силу чего и главным лейтмотивом реальной истории «украинцев» в период с 1847 по 1917 год стало отнюдь не «национальное освобождение» (ибо совсем невозможно, обладая нормальными мозгами, представить себе борьбу с «этнической дискриминацией» несуществующего народа), а создание и распространение искусственной «украинской мовы».
Задача оказалась не из легких. Прежде всего, потому, что этот искусственный новояз никому не был нужен. Население Малороссии, которое «украинцы» решили объявить своим «народом», общалось на Русском языке, и это было естественно, ведь и по национальности оно являлось Русским. Вот свидетельство коренного малоросса А.Царинного, относящееся ко второй половине XIX века: «Мы лично, родившись и проведя, по окончании образования, почти полвека сознательной практической жизни в глубине Левобережной Малороссии, да и всяк живший в малорусской деревне и служивший на уездных должностях, требовавших ежедневного общения с малорусским сельским населением… мы можем засвидетельствовать и подтвердить, что нам никогда не представлялось надобности обращаться к “мове”. Мы говорили по-русски, не подражая московскому говору, а так, как вообще в семье и в обществе говорят на юге, и селяне прекрасно нас понимали, а мы понимали селян»10… Это было характерно не только для Левобережной Малороссии, но и Правобережья Днепра. Так, в обращении Союза служащих правительственных учреждений Винницы к украинским властям (1918) говорилось, что при делопроизводстве в учреждениях нет необходимости переходить с Русского языка на «мову», поскольку «случаев взаимного непонимания между этими учреждениями, с одной стороны, и местным населением – с другой, никогда не было». «Более того, - указывалось в обращении, - такие случаи возможны именно при введении украинского языка, ибо последний… почти ничего общего с местным просторечием не имеет». Служащие же вполне понимают это просторечие, «а в некоторых случаях и объясняются» на «простом языке местного населения». А вот украинской «мовой» никто не владеет11…
Однако «горстке» революционных маргиналов, поставивших себе целью создание искусственной «нации», необходимо было изобрести для нее и соответствующий искусственный «язык». Не кто иной, как Пантелеймон Кулиш, писал в 1857 году крупному малороссийскому землевладельцу Г.П.Галагану по поводу намечающегося издания «Основы»: «Если бы был журнал, то есть деньги на него, то можно б и найти дельных ребят, которые поняли бы, что нам нужно, и создали бы свой язык не хуже чехов и сербов»12…
Итак, по прошествии десяти лет с момента своего появления в России «украинцы» лишь намеревались приступить к созданию «своего языка». В основу его они решили положить тот русско-польский диалект, который сложился в Малороссии за время польской оккупации. Вместо того чтобы освободить этот диалект от «проказы полонизмов», «украинцы» принялись усиленно вымарывать из него Русские слова, намеренно усугубляя его испорченность. Таким образом, конструирование украинского новояза изначально приняло форму сознательной и зловредной порчи родного (Русского) языка малороссов. В реальной жизни проходил прямо противоположный процесс: малороссийский диалект все более очищался от польского налета и приближался к общепринятому Русскому литературному языку. В результате этого разрыва вновь возникшая литература на украинском волапюке столкнулась с проблемой полного отсутствия читателей. Именно по этой причине первый украинский журнал «Основа», появившийся в 1861 году, смог просуществовать всего лишь полтора года. Уже тираж за 1861 г. не был распродан до конца, а с началом 1862 г. журнал испытывал серьезные финансовые затруднения из-за недостатка подписчиков, почему и закрылся к концу года.
Но «украинцы» не сдались, продолжая всеми правдами и неправдами добиваться количественного роста литературы на украинском новоязе. Не прошло и сорока лет, а в России уже действовало четыре издательства, специализировавшихся исключительно на выпуске украинской литературы. Особенно большой размах в этом направлении приняла деятельность Б.Д.Гринченко в Чернигове. С 1894 по 1901 гг. он издал более 50 названий книг, по 5-10 тыс. экземпляров каждого названия. Помимо собственных сочинений Гринченко издавал произведения Т.Г.Шевченко, М.М.Коцюбинского, Е.П.Гребенки, П.А.Грабовского, Ю.Федьковича и др., а также «целый ряд научно-популярных работ – по медицине, технике, истории, естествознанию»13… «Украинских книжек выходит у нас много, - с гордостью отмечал в 1903 году один из активнейших творцов «украинской литературы» И.С.Нечуй-Левицкий, - изданы сочинения Марка Вовчок, Кулишевой (вдовы П.А.Кулиша - Ганны Барвинок), поэтов Крымского, Чернявского, Свидзинского, Руданского, “Літературний збірник” в Киеве и множество популярных книжечек»14…
Многим «украинцам» в тот момент казалось, что задача успешно решена, но реальность опрокидывала оптимистичные оценки. Количество произведений на украинском новоязе, действительно, росло, но число желающих на нем общаться и читать по-прежнему ограничивалось пределами малочисленных украинских кружков. «Мова» так и продолжала оставаться «языком жменьки полулегальной интеллигенции»… Вот свидетельство «украинца» Ю.Сирого (Тищенко) (1906): «Помимо того маленького круга украинцев, которые умели читать и писать по-украински, для многомиллионного населения Российской Украины появление украинской прессы с новым правописанием, с массой уже забытых или новых литературных слов и понятий и т.д. было чем-то не только новым, а и тяжелым, требующим тренировки и изучения»… Желающих потренироваться в овладении новосозданным волапюком было немного, поэтому, по данным того же Ю.Сирого, одна из наиболее распространенных украинских газет «Рідний край» имела 200 подписчиков, «и это в то время, когда такие враждебные украинскому движению и интересам украинского народа русские газеты, как “Киевская мысль”, “Киевлянин”, “Южный край” и т.д., выходившие на Украине, имели огромные десятки тысяч подписчиков… а такие русские журналы, дешевого качества, как “Родина”, “Нива” и т.д. выходили миллионами экземпляров и имели на Украине сотни тысяч подписчиков»15…
Итак, с одной стороны «маленький круг украинцев», представлявший «жменьку полулегальной интеллигенции», дававшей украинской прессе несколько сот подписчиков, с другой, 30 миллионов малороссов, выписывавших и читавших миллионы экземпляров Русской периодики. Как видим, распространение «мовы» полностью соответствовало распространению «украинской идентичности», не выходя за пределы все тех же малочисленных кружков «украинцев». Причем же здесь «народный язык Малороссии»? Никакого отношения к нему так называемая «украинська мова» не имела, ведь «народ Малороссии» составлял не «жменьку» национально оскопленных маргиналов, а миллионы, и эти миллионы общались на совсем другом языке. Каком? Разумеется, РУССКОМ!.. И в дальнейшем языковая ситуация в Малороссии не менялась.
Количественный рост литературы на «мове» нисколько не увеличивал ареал ее распространения. Она по-прежнему не выходила за границы «маленького круга украинцев». Да и здесь, многие так и не смогли ею овладеть…
Это был по-настоящему «МЕРТВЫЙ ЯЗЫК». Такой же, как латынь или древнегреческий. Но те, по крайней мере, являлись языками пусть и умерших, но великих цивилизаций. На них существует литература мирового значения (а не штампуемая количества ради макулатура), без них невозможно изучать историю двух величайших народов мира, обогативших человечество непревзойденными культурными достижениями. Поэтому и две тысячи лет спустя эти языки все еще востребованы, пусть и не в тех масштабах, как ранее… Украинский новояз никаких культурных потребностей не удовлетворял, да и не мог удовлетворить: уже в момент своего рождения он имел ярко выраженные признаки именно «мертвого языка». Даже многие «украинцы» зачастую не понимали того «языка», который сами же для себя изобрели. Причем, не понимали не только рядовые участники движения, но и те, кто создавал на «мове» «украинскую литературу». Проблема достигала такой остроты, что еще в 1907 году (всего-то сто лет назад!) М.С.Грушевский, принимавший самое непосредственное участие в разработке украинского волапюка, рекомендовал единомышленникам не падать духом и мужественно преодолевать трудности, возникающие при овладении «мовой». Для прочтения же и уразумения украинских статей или книг советовал максимально «напрягать свое внимание» и почаще «заглядывать в словарик»16!.. «Родной язык» со словарем?.. Воистину это - «МЕРТВЫЙ ЯЗЫК»…
* * *
Сложность овладения «украинской мовой» объяснялась не только ее искусственным характером, но и тем, что, как мы уже указывали, весь процесс ее создания, по сути, свелся к одному-единственному средству, - усиленной порче разговорного малорусского диалекта путем тщательного вычищения из него Русских слов и оборотов, или их намеренного коверкания и искажения (ковки).
Причем данная порча приобрела, так сказать, имманентный характер, став одним из качеств и отличий (совершенно уникальных!) «украинского языка». Выучить такой «язык» чрезвычайно сложно. Столь же сложно его понять. Характерное признание сделала в 1911 году украинская газета «Рада». В своем обращении к читателям она объявила, что «украинский литературный язык только лишь вырабатывается», почему и просила подписчиков не смущаться, если для них язык газеты непонятен. Далее редакция сознавалась, что и сотрудники ее сами лишь «учатся писать на своем языке»17… Вот так: «только лишь вырабатывается»… А ведь минуло уже полвека с того исторического момента как Пантелеймон Кулиш поставил перед «украинцами» задачу «создать свой язык не хуже, чем у чехов и сербов». И вот по прошествии пятидесяти лет они всего только «учатся писать» на этом «языке». И при этом умудряются издавать на нем газету!.. Годы бегут, проблема остается неразрешимой:
«Современный писатель украинский, за небольшим исключением, украинского языка не знает». И в связи с этим строгая директива: «Писатели должны выучить язык»18!.. А на календаре уже 1925 год! «Украинская литература» существует почти столетие, а ее творцы так и не овладели языком своих произведений. Совершенно уникальный, нигде больше не встречающийся феномен. Только «украинец» способен творить на языке, которого не знает!..
Неодолим человеческий фактор. «Украинцем» не рождаются, им становятся. Причем, зачастую это требует от желающего не просто «ломки», а сверхусилий. Тот же Грушевский, прежде чем стать «украинцем», должен был овладеть «мовой», которой совершенно не знал и которой никогда не пользовался. По рассказам близких, получив приглашение на должность профессора Львовского университета по кафедре славянской истории, он на целые дни запирался в комнате и с настойчивостью Демосфена, едва ли не с камешками во рту, упражнял свой язык на украинском новоязе…
Здесь, кстати, коренится одна из наиболее тяжких проблем украинского волапюка - создателями-то его являлись… Русские, по тем или иным причинам, решившие превратиться в… «украинцев». Каким бы глубоким ни было подобное «обращение», родным для новоиспеченного «украинца» все равно продолжал оставаться Русский язык. Но сочинять-то ему приходилось «украинскую литературу». Ввиду подобного раздвоения создателям украинских произведений приходилось внимательно следить не только за собой, но и за другими, ибо слова родного языка поневоле закрадывались в их сочинения. В конечном счете, это привело к самой настоящей мании, а на практике породило нескончаемую войну с так называемыми «русизмами» и «москализмами». Даже произведения величайшего украинского «гения» Шевченко содержали в себе огромное количество Русских слов, почему и подвергались самой варварской «зачистке» при их издании. Причем эта «зачистка» осуществлялось не только при жизни Шевченко, но и после его смерти. Так, содержавшиеся в шевченковских рукописях слова «осень», «камень», «семья», «всего», «чернило», «явор», «царь», «Киев», «Польша» и многие-многие другие при публикации заменялись «украинцами» на более «правильные» - «осінь», «камінь», «сім'я», «всього», «чорнило», «явір», «цар», «Київ», «Польща» и т.д. Буква «с» в приставках менялась на «з». И даже слово «кобзарь», которое Шевченко писал с мягким знаком, как это принято в Русском языке, «украинцы» заменили на «кобзар». Строгой цензуре подверглось и правописание «гения». Шевченко не знал букв «ї», «є», «г'», апострофов, и использовал Русский алфавит (с «ы», «э», «ъ»), который и был для него родным, но все его произведения и с этой стороны подверглись позднейшей «правке»19…
Точно такой же «правке» подвергались произведения и других украинских писателей. Весьма примечательна и мотивация подобной вивисекции. Создатель «Словаря украинского языка» Б.Д.Гринченко (1863-1910), взявшись подготовить для популярного московского издательства несколько произведений Г.Ф.Квитки-Основьяненко (1778-1843), безжалостно вымарал из авторских текстов все «русизмы». «Не нам помогать обрусению, лучше будет подать широкой украинской массе Квиткины повести, очищенные от чужого, негодного элемента», - обосновывал он свое право на «исправление» оригинального текста автора, зачисленного им в «украинские». Соредактор серии профессор А.Е.Крымский (1871-1942) не только одобрил подобный образ действий, но при редактировании других произведений того же автора пошел еще дальше, «вымарав весь (обильный, нечего сказать!) цареславный и антидемократический элемент»20… Точно так же позднейшей «зачистке» подвергся текст пьесы И.П.Котляревского «Наталка Полтавка». Язык ее персонажей, по мнению «украинцев», оказался «частично русифицирован», потому что «тяжело было ему (Котляревскому) победить русскую традицию». Им, успешно эту традицию в себе превозмогшим, нетрудно было «украинизировать» и героев Котляревского. Поэтому содержавшиеся в авторском тексте слова «вечер», «виноват», «ей», «кровавым», «крылья», «одинаковый», «он», «они», «покорна», «равны», «старость» и многие-многие другие были заменены на «вечір», «винуватий», «ій», «кривавим», «крилля», «однаковий», «він», «вони», «покірна», «рівні», «старість» и т.д.

Впрочем, многие украинские «пысьмэнныкы» еще при жизни по собственной инициативе спешили вымарать из своих произведений все, что могло быть истолковано как «русизмы». В их числе известный галицкий писатель Иван Франко (1856-1916). Многие слова из его произведений, изданных в 1870-1880-е годы: «взгляд», «воздух», «войско», «вчера», «жалоба», «много», «невольник», «но», «образование», «ожидала», «осторожно», «переводить», «писатель», «сейчас», «слеза», «случай» и многие другие – в позднейших изданиях оказались замененными на «погляд», «повітря», «військо», «вчора», «скарга», «багато», «невільник», «але», «освіта», «чекала», «обережно», «перекладати», «письменник», «зараз», «випадок». Вего в 43 проанализированных специалистами произведениях, вышедших при жизни автора двумя и более изданиями, насчитали более 10 тысяч (!) подобных изменений. После смерти Франко «правка» его произведений была продолжена новыми поколениями «украинцев»22... Зачищал от «русизмов» свои уже опубликованные произведения при новом их издании и Нечуй-Левицкий (1838-1918). Поэтому такие Русские слова как «восток», «голоса», «жизнь», «запад», «зонтик», «пожар», «показалось», «пройдохи», «уже», «шептала», «язык» и т.д. и т.д. – были заменены на «швидко», «схід», «голоси», «життя», «захід», «парасолька», «пожежа», «здалось», «пройдисвіти», «вже», «шепотіла», «мова» - и т.д. и все в том же духе23…
Воистину, борьба со своей Русской сущностью стала подлинной украинской манией, ибо даже в самый разгар советской украинизации (1925), расплодившиеся, как тараканы, «пысьмэнныки» по-прежнему не могли избавиться от вечного своего проклятия - «русизмов-москализмов». За ними приходилось строго следить. И доносить, доносить, доносить… «Современный писатель украинский, за небольшим исключением, украинского языка не знает»… «Даже выдающиеся поэты и писатели-стилисты… портят эффекты художественного достижения ненужными ошибками и абсолютно противными духу украинского языка русизмами»… «В языке самых лучших современных писателей рядом с прекрасными неологизмами случаются совсем не нужные москализмы»24… И снова сизифов труд по «зачистке» и вымарыванию, направленный «на замену сходных с русскими слов в украинском языке польскими, чешскими, немецкими»25… Небезызвестный нам Олинтер-Хвыля и в 1933 году отмечает все ту же особенность совершенствования укрмовы: «Общие в украинском языке с русским языком термины ликвидировали, выдумывая искусственные, так называемые украинские самобытные слова, не имевшие и не имеющие никакого распространения среди широких многомиллионных рабочих и колхозных масс»26…