Купить

ПРОГУЛКА НА ВОЙНУ

Александру Юрьеву (Саше «Песне») - начальнику личной охраны Алексея Мозгового, посвящается эта часть...

- середина февраля 2015 года. Ломоватка-Дебальцево. За день до событий, описанных в предыдущей части.

 После разогрева на сухом спирте своего сух-пая и благополучного его уничтожения, сидим в «нашем классе» с Албанцем и Аяксом, пьём чай.

 Заходит Саня Песня.

- Приятного аппетита. Ну шо, позавтракали? - спрашивает он нас.

- Спасибо. Ага, поели.

- Короче, собирайтесь. Выезд через пять минут.

- Куда едем? - спрашиваем его.

- Та вам не все равно куда? - улыбается он нам.

- Сань, да нам по барабану куда, сам знаешь - смеётся Албанец. - Я к тому что «бронники» одевать или нет?

- Как хотите, дело ваше. Но я бы одел. И каски тоже, - говорит он нам и уходит.

 Не помню, одел ли тогда Албанец с Аяксом бронежилеты или нет, но я свой одевать не стал. В нём я себя чувствовал, как-то скованно. Пропадала резкость и манёвренность движения, что при плотной охране Мозгового имело большое значение. Ведь нам нужно было успевать отслеживать не только то, что происходит вокруг, но и следить за ним самим. Потому что Борисыч был шустрый в этом плане, как ртуть. Он мог пойти прямо, а потом тут же развернутся и двинуть уже в противоположную сторону. Помню (кто-то рассказывал), что были случаи, когда предыдущая охрана, его даже теряла из вида. А это был уже косяк. Если ты теряешь из поля зрения свой объект охраны, то какой тогда из тебя телохранитель? Поэтому, помня, об ошибках своих предшественников, мы старались их не допускать. Правда, нам, как показало время, это не помогло.

Свою главную и роковую ошибку, мы сделали позже. И эта ошибка, многим из нас стоила жизни! Но об этом потом, не сейчас.

Короче, «бронник» я решил не одевать. И как оказалось, не зря.

Собравшись, стоим с Албанцем возле нашей Тайоты-»Секвои», курим.

Выходит Мозговой. За ним Песня, Аякс и наш военкор Змей. Быстро садимся по своим местам. Албанец впереди, я слева от Борисыча, Аякс и Змей сзади нас, Песня за руль. «Рок» после дежурства, остаётся отдыхать. Сели по местам. Едем.

 По направлению движения я понимаю, что едем в сторону Дебальцево.

Примерно через 15 минут, преодолевая февральскую грязь, выезжаем на место дислокации нашей батареи 120-х миномётов.

- Останови, - говорит Мозговой Песне.

Выскакиваем из Джипа. Комбриг твёрдым шагом направляется в сторону этой самой батареи.

- Где командир? - обращается он к одному из бойцов.

- Алексей Борисыч он здесь, только отошёл.

- Давай его сюда, - чуть не кричит на бойца Мозговой.

 Видно по нему, что он чем-то сильно раздражён.

Уже через минуту к нему подбегает командир этой самой батареи.

- Вы куда, мать вашу, стреляете? - следует вопрос.

- Так мы это... строго по тем координатам, что обозначены, - говорит тот, доставая карту района боевых действий.

 Борисыч, после короткого осмотра карты, выдаёт ему:

- Это старые данные. Там со вчерашнего дня уже наши закрепились. Вы же по ним хреначите.

- Так мы же не знали, - оправдывается старлей.

- Ну, теперь будите знать. А пока отставить стрельбу до выяснения новых позиций противника. Всё понятно.

- Так точно, - чуть ли не хором отвечают бойцы.

- Так, ладно. Дальше пешком, - обращается он уже к нам. И добавляет Сане Песне:

- Песня, ты найди пока место, куда машину поставить и догоняй нас.

Мы двигаемся вдоль той самой «железки», где не так давно шли ночью, в туман. Сейчас картина другая. День ясный, светит солнце. Под его лучами, кое-где даже тает снег. Мы идем в направлении наших позиций, а наши берцы уже привычно месят донбасскую грязь вперемежку со снегом. С каждым шагом канонада из стрельбы и взрывов приближает нас к Дебальцево.

Вскоре нас догоняет запыхавшийся Песня. Видя, как тяжело дался ему этот «марш-бросок» мы начинаем слегка его «подкалывать»:

- Саня, бросай курить, вставай на лыжи.

- Да уж. Это тебе на педали жать, - смеётся Борисыч и добавляет. - Короче ладно, возвращайся назад. Жди нас в машине. Мы тут сами, без тебя управимся.

Песня возвращается назад, а мы топаем дальше.

По дороге Змей снимает всё это на камеру. Мозговой прям на ходу говорит, что он думает об этой войне, о самой Украине, о её правительстве, минских соглашениях, Порошенко, а так же Захарченко и Плотницком. Всё это без дубляжа, одним текстом.

Мы идём по дороге. Хотя дорогой, там, где уже прошла бронетехника, это было трудно назвать. Скорее - направление. Справа - лес, слева - поле неубранных подсолнухов. Они так и стояли. Всеми забытые, сухие и уже почерневшие. Словно призраки прошлого лета. Стояли, как бы в напоминание о том, что идёт война. И что людям сейчас не до них.

Ещё через какое-то время, Змей записывает очередное обращение Мозгового. Адресованное уже к мужскому населению Донбасса, которое уехало в Россию, в качестве беженцев. В нём он призывает их вернуться на Родину, которая нуждается в них, а не сидеть дома.

Весь текст этого обращения, я тут излагать не буду. Если кому-то интересно, в интернете есть полное видео, той самой нашей «экскурсии» по местам боевой славы.

Через какое-то время мы добираемся до наших передовых позиций. Погода по-прежнему ясная, солнечная, ветра нет. Ну, просто полная благодать для укропских снайперов. Но Борисыча, судя по его поведению, это мало волнует. Как и то, что мины и снаряды ложатся от нас «в пределах досягаемости». Впрочем, нас самих это тоже мало интересует.

Походив не много по позициям и пообщавшись с бойцами, которые на них находились, Борисыч садится на бревно и наговаривает Змею, на камеру, ещё одно видео-обращение. После чего закуривает и говорит:

- Ну, что всё записал?

- Ага, всё.

- Потом смонтируй всё это в один ролик. Так восприятие будет лучше. Может тогда до людей дойдёт наконец-то, что эта война нужна только нашим олигархам, а не нам самим.

- Сделаем, - отвечает Змей.

- Ну, что бойцы. Со мной на Киев пойдёте, - улыбаясь, обращается он уже к нам, своей охране.

- Алексей Борисович, да не вопрос. С Вами хоть в Африку, - говорю я ему.

- Добро, так, значит, тому и быть. После чего добавляет:

- Ну что, перекурили. Пошли обратно. Нас там Песня уже заждался наверное.

Идём обратно. Албанец впереди, Мозговой сзади него, чуть дальше - Я, Змей и Аякс. У Албанца, сзади на каске, надпись - «Албанец». Борисыч видит её и с усмешкой так спрашивает:

- Албанец, вот скажи мне, почему ты Албанец, а не немец или японец? - подкалывает он его.

- Не скажу.

- Это почему?

- Военная тайна, - отвечает ему Албанец с невозмутимым видом... и через секунду падает, поскользнувшись на тонком льду.

Борисыч подходит к нему и, смеясь, помогает встать:

- Что же ты, как беременный идёшь, под ноги не смотришь.

- Да тут грязь, а под ней не видно, что лёд, - как бы оправдывается Албанец.

- Это потому, что ты ворон на ветках считаешь, - смеётся Мозговой... и через пять метров падает уже сам.

Тут уже я, еле сдерживая смех, помогаю ему встать.

Он отряхивается и, тыча пальцем в небо, выдаёт нам:

- Вот оно, как бывает. Боженька то всё видит. Нечего, говорит, над другими смеяться.

Так вот дружно и весело наша компания возвращается к месту, где стоит миномётная батарея, и где нас уже ждёт «Песня». Посмотрев на наши грязные берцы Саня говорит.

- Вытирайте ноги об траву, а то вы мне весь салон уделаете.

- Ладно тебе, не ворчи. Ничего страшного не случится, если мы испачкаем твой салон, - говорит ему Борисыч, вытирая ноги об ту самую сухую траву.

После очистки обуви от грязи, прыгаем все дружно в «Секвою» и едем обратно, в Ломоватку.

Обед мы уже пропустили. Но так как консервы мне уже поднадоели, я по прибытии, всё-таки решаю сходить в столовую, которая на тот момент располагалась в местном, сельском клубе.

Пообедав, возвращаюсь обратно, в нашу школу. Напротив её центрального входа, возле дороги, стоит «буханка». Боковая дверь открытая. Взгляд падает вовнутрь салона. А там...

А там, на полу, лежат наши ребята. Груз 200. Четыре человека.

У одного шеврон «Призрака», другой казак - «Войско донское». Шевроны остальных не видно, потому что лежат они друг на друге. Связанные смертью.

Я перекрещиваюсь, достаю сигарету и молча, смотря на них, курю. Мысли в голове путаются. Мысли разные. О том, что их, наверное, ждут дома. О том, что в этот дом живыми, они уже не вернутся. О том, что будь проклята эта война. И...

...Не замечаю, как докуривая до фильтра, машинально достаю новую сигарету.

Простояв так, наверное, минут пять, я вдруг понимаю, что вокруг никого. Только я, здание сельской школы, грязная дорога, эта «буханка», и они... Те, кто уже НИКОГДА не вернётся домой...

- Тавр, ты там чего застрял? Разговор есть, - мои мысли прерывает Саня «Песня».

Я докуриваю сигарету и молча иду в здание школы.

Саня Песня. В миру - Александр Юрьев.

До войны Саша жил в Лисичанске. И как он мне сам потом рассказывал, жил он там не плохо. Была семья, квартира, машина, свой небольшой бизнес - СТО. Короче, у него было всё то, что нормальному мужчине нужно в этой жизни. Было это всё... пока на его землю и в его дом не пришла война.

Саша мог, конечно, остаться в стороне или, как многие его земляки, свалить в Россию, под видом беженцев. Но он решил по-другому. Весной 2014 года, он сделал свой выбор. Выбор, который потом будет стоить ему жизни.

Он погибнет 23 мая 2015 года. Вместе с нашим комбригом - Алексеем Мозговым. Через три месяца после описываемых здесь событий. Погибнет в той самой Тойоте-»Секвое», салон которой он так тщательно берег от грязи с наших берц...