Web Analytics
С нами тот, кто сердцем Русский! И с нами будет победа!

Категории раздела

История [4731]
Русская Мысль [477]
Духовность и Культура [850]
Архив [1656]
Курсы военного самообразования [101]

Поиск

Введите свой е-мэйл и подпишитесь на наш сайт!

Delivered by FeedBurner

ГОЛОС ЭПОХИ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

РУССКАЯ ИДЕЯ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

Статистика


Онлайн всего: 20
Гостей: 19
Пользователей: 1
Elena17

Информация провайдера

  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • АРХИВ

    Главная » Статьи » История

    "Поэта они убивали Планово, много дней". К 90-летию поэта-мученика В.П. СОКОЛОВА ("Зека")

    Валентин Петрович Соколов родился 24 августа 1927 года в г. Лихославле Калининской (ныне Тверской) области, где на улице Бежецкой еще сохранился его родной дом за номером 18. Отец Соколова происходил из тверских карел, был по специальности агрономом, но скромно трудился в каком-то городском учреждении. Мать работала на станции, в железнодорожном буфете.

    Учительницей Валентина в лихославльской школе № 2, согласно молве, была Нина Иосифовна Панэ, внучатая племянница А.С. Пушкина. Скорее всего, именно ее старания пробудили у юного Соколова сильную и искреннюю любовь к русской литературе с ее свободолюбием, жертвенной гражданственностью, пафосом сопротивления духовному гнету, чего он при всем старании не мог отыскать вокруг себя: «У нас в душе над Лениным и Сталиным стоят Тургенев, Пушкин и Толстой...».

    Там, в школьных стенах, вопреки строжайшему идеологическому регламентированию мыслей и поступков рождался подлинный бунтарь, не приемлющий ни грана приспособленчества:

    Не любил я жалкой позы
    Пионерских прилипал.
    И мальчишкой галстук-розу
    На рубашку не цеплял.

    С сентября 1944 года Соколов учится в Москве, на подготовительном отделении Института стали. Но из-за нелюбви к математике и провала выпускных экзаменов ему пришлось поменять студенческую аудиторию на солдатскую казарму. Единственным светлым воспоминанием о том времени стали первые стихотворные опыты и откровенные разговоры со свободомыслящими сокурсниками.

    Соколов служил в минометной дивизии и продолжал писать стихи. Увы, армейская среда всегда недолюбливала творческих личностей, да и агентура МГБ отрабатывала свой хлеб и за страх, и за совесть. На очередном политзанятии у Соколова отобрали листок со стихами. Ретивое следствие ухватилось не только за эти стихи, но и докопалось до антисоветской деятельности бывшего студента в Институте стали. И 21 октября 1948 года Военным трибуналом Московского гарнизона Валентин Соколов был осужден по печально известной статье 58-10 и 58-11 (антисоветская агитация) УК РСФСР и приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с поражением в правах на 5 лет. Формулировка обвинения звучала стандартно зловеще: «Будучи студентом, разделял антисоветские взгляды... Находясь в Советской Армии, писал и хранил стихи антисоветского содержания, распространял среди военнослужащих». Все армейские стихи Соколова, в том числе изъятые позднее при обыске, после закрытия дела были за ненадобностью уничтожены.
    Так начался крестный путь Валентина Соколова или, как его называли, вечного зэка и короля поэтов ГУЛАГа, недаром избравшего себе псевдоним Валентин Зэка (встречается также написание З/К). Его «бедная муза тряслась за решеткой этапных вагонов», навсегда оставшись «склоненной под тяжестью зла, изнуренной больной каторжанкой». Зона же стала и жизнью, и судьбой Соколова. Только он с потрясающе бесшабашным упоением мог воскликнуть: «Ты душе глоток озона, здравствуй, зона», поскольку в другом, обыденном мире для поэта не существовало настоящей свободы:

    В тюрьму попал за ненависть к порядку.
    К порядку, не дававшему мне жить...

    Первый срок Соколов отбывал в воркутинских лагерях. Здесь, в тоскливых бараках, он переживает пору вдохновенных творческих поисков, выковывая на мощной наковальне традиций русской поэтической классики свой самобытный поэтический стиль. Под монотонный вой злых северных метелей Валентин мысленно уносился в весенний родной Лихославль:

    По весне мой город
    моложавый
    Прячется в зеленые шелка.
    На бульварах зеленью
    кудрявой
    Смотрятся березы
    в облака.

    3 апреля 1956 года Соколов был освобожден. Он уезжает в Калинин и устраивается бетонщиком в мостостроительный отряд. После тяжелого дневного труда, уже тогда начавшего отзываться болями в сердце, поэт вволю отдыхал душой. Вечерами он бродил по городским улицам, скверам и окраинам, пытаясь послелагерным взглядом познать цену наступающей хрущевской «оттепели».
    В Калинине Соколов создал свыше 50 стихотворений. В большинстве своем это были сочные бытовые зарисовки или городские пейзажи с обилием уличных подробностей. Многие стихи возникали прямо на ходу, о чем говорят обозначения их точных «мест рождения»: «Дорошиха», «Горсад», «Серебряковская пристань».

    В толчею трамвайных
    линий,
    В городской полдневный
    пыл,
    Майский вечер теплый,
    синий
    Незаметно, тихо вплыл.
    (Сентябрь 1956. Дорошиха).

    Далеко не все калининские стихи Соколова отличались созерцательной умиротворенностью. Повседневная работа бок о бок с такими же, как и он, трудягами («Мы люди — рабочее быдло») вновь подвигала поэта к социальным обобщениям, убийственным для идеологического благодушия советского режима:

    На наших хребтах
    воздвигают
    Заводы, мосты, города...
    Нам в лица обжорством
    рыгают
    Советской страны
    господа.

    В Калинине за Соколовым, несомненно, следили, а человеком он был по натуре вспыльчивым. «Помесь ветра и огня» - такую характеристику дал поэт самому себе. Неудивительно, что однажды он был задержан и доставлен в Новопромышленный отдел милиции города Калинина, где, как указывалось в протоколе, допускал «различные антисоветские высказывания». Местные чекисты поспешили завести на Соколова уголовное дело по все той же 58-й статье, которое вскоре были вынуждены прекратить из-за противоречивости показаний милиционеров-свидетелей. Не дали выгодных следствию показаний и товарищи Соколова по мостоотряду. Поэт отделался пятью сутками тюремного ареста.

    Весной 1958 года Соколов по вербовке уезжает в город Новошахтинск Ростовской области. Отсюда начинается его второй лагерный круг. Несколько тетрадей со стихами дали следствию возможность изобличить поэта в том, что он «после осуждения в 1948 году... проводил среди населения контрреволюционную агитацию». Дело шилось белыми нитками, что подтолкнуло Соколова к ряду резких поступков. Он письменно заявляет прокурору о незаконности своего ареста, объявляет голодовку. Сказались и личные трагедии: в 1952 году по неизвестной причине покончил с собой отец, два года лежала парализованной мать, у которой на нервной почве отнялись ноги. Из калининской больницы она шлет письмо в УКГБ при СМ СССР по Ростовской области: «Я не знаю, конечно, в чем провинился мой сын, но об одном я прошу Вас, ради больной матери оставьте его на свободе. Я очень больна, не могу работать, чтобы добыть себе кусок хлеба. Вся надежда на него... Оставьте мне кормильца, очень прошу вас...»

    Мольбы больной матери и просьбы самого Соколова, так и не признавшего своей вины, определить ему меньшую меру наказания остались без внимания. 29 августа 1958 года судебная коллегия Ростовского областного суда на закрытом (!) заседании приговорила поэта к десяти годам лишения свободы по статье 58-10 УК РСФСР. И это при минимально возможном наказании в шесть месяцев тюрьмы! Лишь 16 мая 1990 года этот приговор будет отменен, а дело прекращено за отсутствием в действиях Соколова состава преступления.

    Свобода, наступившая в мае 1968 года, длилась недолго. В 1970 году Валентин Зэка арестовывается в третий раз за то, что, заступаясь за рабочих, обругал начальство. Он получил год по статье 206 (хулиганство). «Больше ты у нас за «политика» не пройдешь», -проболтался ему при аресте участковый. Подобное тогда часто практиковалось органами КГБ, четко выполнявшими негласную партийную директиву о том, что диссидентов в СССР — всего лишь единицы. Иначе был бы окончательно разоблачен как внутри, так и вне страны опорный пропагандистский миф о монолитном единстве партии и народа. Поэтому-то десятки и сотни «антисоветчиков» шли в лагеря под видом уголовников.

    Новые пять лет Соколов получил в 1972 году за столкновение с милицией. После отбытия срока в 1977 году поэт отказывается от советского гражданства и требует дать ему возможность покинуть СССР. Прямо в лагере его судят по статье 190-прим УК РСФСР (распространение заведомо ложных измышлений, пророчащих государственный и общественный строй) и этапируют (по другим источникам, бессудно) в специальную психиатрическую больницу города Черняховска Калининградской области, используемую КГБ для своих нужд. И в течение последующих пяти лет Соколова попеременно возят из Черняховска в Новошахтинск и обратно. При этом его всячески унижают и наказывают по малейшему поводу. Отбирают бумагу, карандаш и книги. И неустанно «лечат», доводя до полного изнеможения сильнодействующими средствами, предназначенными для буйно помешанных.

    Поэта они убивали
    Планово, много дней.
    А дозы ему повышали,
    За то, что кормил
    голубей.

    Напичканный психотропными препаратами, Валентин Зэка продолжал творить. Он украсил свою поэзию прекрасным циклом религиозных стихов, который позднее вошел в его сборники под названием «Евангельский».

    Вера в Бога всегда была для Соколова непреходящей нравственной ценностью, которую он хранил в душе все десятилетия тяжелейших мытарств: «В век ЧК и партбилетов, не стыдясь, носил я крест». И не только носил, и прошел с ним по пути Христа.

    Я не первый внял
    Твоим идеям
    И себя нашел
    в Твоей судьбе.
    Как Тебя распяли иудеи.
    Так меня сегодня МГБ...
    (1953)

    Несгибаемость Валентина Зэка поражала даже методично убивавших его врачей. Одна из них вспоминала: «Я была в отпуске, а когда вышла на работу, мне сказали: «Езжайте в городской морг». Боже мой! Там на столе лежал наш непокорный Валентин! Я даже ахнула...»
    Он умер от инфаркта прямо в курилке Новошахтинской психбольницы в символический день — 7 ноября 1982 года — и был похоронен на городском кладбище.

    Валентин Соколов был последователен в своем неприятии существовавшего режима («Твердо ведут нас Советы, твердо ведут... в никуда»), но его нельзя считать патологическим антисоветчиком. Сердце поэта переполняла любовь к России, страстная и горькая. Он любил Родину, но ненавидел тоталитарное государство с его показным энтузиазмом и отсутствием сво6одомыслия: «И я не скрываю глубоких морщин на лике родной мне державы». Мысль поэта-патриота билась над вечным смыслом прошлого и будущего: «Русская нация, где ты? Нет по тебе и следа...» И поистине апокалиптическим пророчеством звучат его строки, прозревающие горизонты нового века:

    А век грядущий.
    Двадцать первый,
    Сквозь чад гульбы и табака
    Нам рисовался пьяной стервой,
    Идущей в ночь из бардака.

    Сегодня стихи и поэмы Валентина Зэка, сохраненные друзьями-солагерниками и извлеченные из недр архивов КГБ, окончательно пришли к читателю. Изданы три книги Соколова — «Глоток озона» (1994), «Тени на закате» (1999) и «Осколок неба» (1999). Все они сразу поражают наплывом философских откровений и утверждением чувства человеческого достоинства. Поэт выходит из узких рамок лагерной темы, в его стихах переплетены история, любовь, одиночество искателя истины:

    Мне дойти до тех истоков,
    Из которых брызжет синь.
    Среди многих одиноких
    Я подчеркнуто один.

    Немало строк Соколова приводят в восторг романтической утонченностью, изящным лиризмом, мастерством образного ряда, богатой игрой цвета и звука: «Золотая лампада луны, золотой ободок тишины...». Или: «На зеленой ладони листа неподвижно стоит высота...». Даже мрачный быт лагерей у Соколова поддается поэтизации:

    Вдаль ведомые колонны,
    Лай людской и лай собачий
    И тоской тысячетонной
    Небо в серых струях плача.

    Вся поэзия Соколова, как и его судьба, это борьба света и тьмы, борьба за духовную самоценность человека.
    Поистине легендарный поэт и политзаключенный Валентин Соколов, до смертного часа несший «в руке подъятой золотой огонь бунтарства», осушил отведенную ему чашу страданий до последней капли и тем обрел самое справедливое на свете право — право на бессмертие.

    И как все в бушлате
    сером,
    С черной пайкою в руках
    Я стою живым примером
    Здесь, сегодня и в веках!

    Александр Михайлович Бойников,
    Доцент кафедры русской литературы XX-XXI вв. ТвГУ, кандидат филологических наук

    Категория: История | Добавил: Elena17 (26.08.2017)
    Просмотров: 678 | Теги: россия без большевизма, петр врангель, белое движение, книжная полка
    Всего комментариев: 0
    avatar

    Вход на сайт

    Главная | Мой профиль | Выход | RSS |
    Вы вошли как Гость | Группа "Гости"
    | Регистрация | Вход

    Подписаться на нашу группу ВК

    Помощь сайту

    Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733

    Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689

    Яндекс-деньги: 41001639043436

    Наш опрос

    Оцените мой сайт
    Всего ответов: 2031

    БИБЛИОТЕКА

    СОВРЕМЕННИКИ

    ГАЛЕРЕЯ

    Rambler's Top100 Top.Mail.Ru