Осенью 1918 года, после покушений на Ленина и Урицкого, по России пронесся вихрь красного террора. Его жертвами становились правый и виноватый. Созданная Лениным и Дзержинским ВЧК положила в основу своей деятельности классовый принцип. «Мы уничтожаем буржуазию как класс», — объявил член коллегии ВЧК Мартын Лацис. Эта установка проводилась в жизнь, говоря ленинскими словами, с беспощадной решимостью.
В Растяпинской волости Нижегородской губернии, где крестьянство в основном жило не землей, а работой на предприятиях и отхожими промыслами, каких-либо выступлений против советской власти вообще не наблюдалось. Конечно, жители Растяпина не могли спокойно смотреть, как возле канатной фабрики горел подожженный чекистами алебастровый заводик Птицына. Но возмущения по этому поводу были не громкими и не массовыми.
Но большевики шли на все, чтобы удержаться у власти. В марте 1918 года в Нижнем Новгороде создается губернская ЧК. А 12 июня такая комиссия появляется в Растяпине. Возглавил ее работник завода взрывчатых веществ, выходец из Прибалтики Василий Мовчан.
Хотя никаких заговоров здесь не было, комиссия искала и находила себе работу. Вскоре за контрреволюционную «агитацию» были арестованы рабочие Пушков и Климов, техник Силантьев. Следственная комиссия при Губревтрибунале освободила их из-под ареста. Однако растяпинские большевики выступили резко против, заявив, что арестованные «своим пребыванием вносят среди рабочих разложение».
Иначе воспринимал действия репрессивного органа исполком Растяпинского волсовета. Кроме решения хозяйственных вопросов, преодоления голода, исполком следил за установлением порядка и спокойствия в волости. Весьма характерным в связи с этим было заседание от 25 июня 1918 года. В связи с жалобами жителей на действия чекистов, исполком принял решение «заявить местному отделению ЧК в ночное время обысков не производить, а производить днем в присутствии сельских комиссаров, местной милиции или понятых из местных граждан и вообще действовать в контакте с местным Совдепом». Более того, исполком обратился в Губчека с просьбой «об образовании местным Совдепом своей комиссии, так как местному Совдепу более известны дела и лица, проживающие в Чернорецкой волости».
Реакция чекистов была крайне отрицательной. В результате последовало новое постановление исполкома, в котором решено «протестовать против издевательств над местной властью», которые допустила Растяпинская ЧК.
Но кто будет наказывать чекистов за рвение? Не проще ли дать понять, чтобы совдеповцы не мешались под ногами у чекистов, которые делали все, что считали нужным. И это ни для кого не было секретом. Многие знали, что в Балахнинском уезде, в который входила Чернорецкая волость, отделом по борьбе с контрреволюцией были насильственно произведены перевыборы и даже аресты членов Васильевского, Бурцевского, Пестовского, Н.-Погостинского волостных Советов. Всех подозрительных лиц чекисты взяли на учет, а некоторых даже в заложники. Чтобы избежать этой участи, председатель президиума Чернорецкого волисполкома П. А. Тарасов на заседании 26 августа 1918 года попросил о своей отставке. В это время в губернии были введены чрезвычайные меры. За людьми, в том числе и рабочими, не внушающими доверия, устанавливается слежка.
Вот, например, что сообщал секретарь парторганизации Чернорецкого затона в Растяпинский райком ВКП (б): «… в Растяпино находится А. А. Петров, который ведет несколько скрытую, но и явную антисоветскую политику, имея последователей С. Е. Аминева и Н. И. Себина». За антисоветскую пропаганду все трое были арестованы, правда, на месяц, им тогда повезло. Но вот Н. И. Себин в апреле 1937 года по тому же обвинению вновь был арестован и приговорен уже к десяти годам лагерей, где через год и умер.
Устрашающих мер было немало. С середины августа1918 года после 10 часов вечера людям запретили выходить на улицу. Все это нервировало население. Недовольство проявляли даже те, кто оставался равнодушным к политике. Они не могли теперь поехать в Канавино, чтобы продать излишки молока, созревшие ягоды и овощи. Без пропусков въезд и выезд в Нижний Новгород закрыли.
9 августа 1918 г. В. И. Ленин дает указания нижегородским большевикам «напрячь все силы, … навести тотчас массовый террор… Ни минуты промедления… Надо действовать вовсю…». А 2 сентября ВЦИК в лице Я. М. Сверлова объявляет красный террор. Повсеместно начались аресты. Под «горячую» руку чекистов попадались просто «подозрительные» и даже неимущие люди.
Растяпинской ЧК были арестованы ведущие специалисты, руководители взрывзавода: председатель Временной хозяйственно-строительной комиссии генерал-инженер М. М. Чернов, его помощник по постройке завода инженер-полковник М. И. Мордвинов, начальник снаряжательной мастерской инженер-полковник Г. П. Мездриков и помощник начальника заводской милиции Т. С. Городецкий. Их захватили как царских офицеров. И неважно, что кроме милиционера, они были не строевыми офицерами, а инженерами с офицерскими званиями. В качестве заложников без суда и следствия их вывезли на Мочальный остров (место у слияния Оки с Волгой, напротив Чкаловской лестницы) и 1 сентября в числе 41 человека расстреляли и, как говорили, сбросили в Волгу.
А 3 сентября того же 1918 года уже растяпинские чекисты, также без суда, расстреляли еще четырех местных жителей, о чем и доложили срочно губернской ЧК. В «Рабоче-крестьянском Нижегородском листке» за 4 сентября названы имена этих несчастных: павловский пристав И. А. Добротворский, бывший жандарм С. Г. Романычев, «буржуи» К. И. Козлов и М. В. Земсков.
Иван Алексеевич Добротворский в Растяпине оказался не случайно. Ранее здесь проживала его жена — дочь бывшего владельца железнодорожного буфета. После революции всюду гонимый полицейский и укрылся в доме тестя. Но чекисты достали его и здесь и жестоко расправились с ни в чем не повинным человеком.
В газете сообщалось о расстреле четырех человек, но, по рассказам местных жителей, жертв было больше: тогда хватали всех мужчин подряд, кто оказался на улице.
Правда, М. В. Земсков был не совсем случайной жертвой. Еще в марте 1917-го жители села Черного делегировали его как одного из наиболее авторитетных людей на первый съезд Растяпинского совдепа, затем он был избран кандидатом в члены волисполкома.
По правде говоря, никаким «буржуем» Михаил Земсков не был. Он был крепкий хозяин, представитель одного из самых старых в Черноречье крестьянских родов. Переписи отмечали Земсковых еще в XVIII веке. Михаил Васильевич имел небольшую бакалейную лавку да невесть какой дом, доставшийся в наследство от отца. Вот и все «буржуйство».
Были в селе Черном и другие Земсковы, родственники Михаила Васильевича, все — крестьяне среднего достатка. Все пользовалась уважением и доверием жителей, иначе не быть бы Михаилу Земскову депутатом.
Выходит, прибывший в Растяпино всего год назад латыш Мовчан жестоко расправился с исконным черносельцем. Только за то, что Земсков не был похож на пришлых людей. Расправился, чтобы рапортовать своему страшному ведомству о карательных мерах за ранение Ленина.
Вячеслав Сафронов
http://www.pravda-nn.ru/archive/2012-11-17/terror-v-rastjapine/ |
