Купить

«ХОЛС».

(Алексею Калашину - Холсу, посвящается эта часть...)

- начало марта 2015 года. Алчевск. Здание штаба «Призрака».

Как я уже писал ранее, в личной охране Мозгового на тот период нас оставалось всего четыре человека - Я, Албанец, Лесник и Метла.

В Ломоватке нас было ещё шестеро, но по прибытии обратно в Алчевск уехал Макс (Максимов Андрей), а после него, через несколько дней, ушел Рок. Он перевёлся в другое подразделение, кажется, в Стаханов.

 Ночью дежурили так же, по два часа, по одному. Днём же, если выезжали куда-то с Мозговым, в машину уже садились по трое или по двое. Один раз даже, помню, я с ним ездил один.

У меня тогда сложилось стойкое мнение, что комбриг за нас, как за охрану, особо и не держался. Ему реально было по барабану, сколько людей с ним будет в машине на тот или иной момент. Борисыч смотрел масштабно, вдаль, за горизонт. Нам же - его охране, тогда было уже не до горизонтов.

Нам просто нужна была смена!

Смена, чтобы мы могли элементарно отдыхать и восстанавливать свои силы. Потому что, как я уже писал в одной из частей, не выспавшийся и не отдохнувший боец, теряет свою реакцию и боевую способность, минимум на 50%. Со всеми вытекающими последствиями.

Можно, конечно, не спать сутки, двое или даже трое. Можно спать по три-четыре часа в день, как это было у нас в Ломоватке. Это всё, конечно, нехорошо, но это объяснимо, потому что мы были в зоне боевых действий и относились к этому с пониманием. Сейчас же, находясь в мирном и тихом Алчевске, мы реально не понимали, почему нам не дают ещё людей для охраны первого лица бригады?

Я к чему это всё?

У любого человека, рано или поздно, как я написал выше, накапливается усталость и организм даёт сбой. Накапливается она незаметно, и тогда становится уже неважно, кто ты - американский рэмбо, русский десантник, румынский стрелок или чукотский оленевод. В первую очередь - ты человек. А человек имеет привычку спать и есть. Ну, вот, такая это тварь.

Всё это мы, конечно, понимали. Поэтому ждать, когда наши организмы начнут давать этот самый сбой, мы не хотели.

- Короче, надо до Борисыча опять идти, - говорит вслух Лесник.

- Зачем? - спрашиваю я его.

- Надо говорить, чтобы он дал нам кого-нибудь на сменку. Хотя бы ещё четырёх человек. Меня уже на ходу вырубает спать. А это не есть хорошо.

- Да, согласен. Со мной та же хрень происходит. Но, может, вначале с Песней поговорим?

- Тавр, а то мы ему не говорили? Всё он знает. Ты же сам ему вчера напоминал. Что он тебе ответил?

- Что он ищет людей.

- Да чё их искать? Можно вон тех же Охотника, Холса, Ангела и Каравая ему предложить, что были у нас недавно на усилении, во время попытки штурма.

- Можно, конечно. Тем более, что они уже тоже не «Стилетовские», как и мы. Значит согласятся. Охотник мне сам, как-то говорил, что не против быть в охране «Первого». К тому же я в отпуск собираюсь. Мне надо смотаться по семейным делам.

- А ты Песне говорил?

- Нет ещё.

- Я тоже хочу съездить домой. Но как тут поедешь, когда нас всего четверо?

- Вот и я о том же.

В это время в комнату заходит Албанец. Вешает на батарею свои постиранные носки и спрашивает:

- О чём разговор?

- Да вот хотим к Борисычу зайти. Поговорить с ним по поводу людей для ещё одной четвёрки, - говорим мы Албанцу.

- Я тоже об этом думал. Нельзя постоянно ху...ть в таком графике. А Песня чё говорит?

- Да ни х…ра он не говорит. Только обещает, - возмущается Лесник.

- Короче, пошли прям сейчас, пока никуда мы не выехали. Метла дежурит у кабинета. Значит Мозговой там.

Идём к комбригу. По пути встречаем Сашу Песню.

- Вы это куда? - спрашивает он нас.

- Мы к Борисычу. Хотим по поводу смены поговорить.

- А вы думаете, я ему не говорил? Ладно, раз такое дело, пошли тогда вместе. Сами всё услышите.

 Заходим в кабинет.

- Алексей Борисович, разрешите?

- Заходите. Что там у вас?

- Нам бы ещё людей, в охрану. Вы же знаете, что нас всего четверо, - говорит ему Лесник.

- Что бы нас было хотя бы две четвёрки, - добавляю я.

- Саш, ты к Стилету обращался? - спрашивает Песню Мозговой.

- Да, обращался. Не даёт он людей. Говорит, что у самого не хватает.

- Алексей Борисович, мы сами неоднократно со стилетовскими разговаривали по этому поводу. Не хотят они в вашу охрану идти.

- Что значит, не хотят, почему? Как это понимать?

- Мы не знаем, почему? Они не говорят.

- Алексей Борисович, люди есть. Просто надо ваше распоряжение на их счёт, - снова обращается к Мозговому Лесник.

- Песня, кто из нас начальник охраны? Если надо, то бери ещё людей, - говорит комбриг.

- Я понял, Борисыч. Сделаем.

После этого разговора вопрос с людьми был решён. Вскоре к нам добавились: Охотник, Холс, Каравай и Ангел. Правда, не сразу.

- Сань, я в отпуск хочу съездить, - говорю я Песне, после того, как мы вышли из кабинета.

- Надолго?

- Точно не знаю, недельки на две точно.

- Я тоже хочу, - добавляет Лесник.

- Ясно. Когда хотите?

- Ну, вот парни нам на смену придут, тогда и рванём.

- Хорошо.

Если память мне не изменяет, Холс, Ангел, Охотник и Каравай первый раз на смену, в личную охрану, заступили - 6 марта. Впервые за долгое время, мы могли себе позволить выходной день.

Помню, вышли мы как-то с Холсом перекурить, во двор избушки. Стоим с ним, общаемся о том, о сём.

- Холс, всё хочу тебя спросить. Почему ты - Холс? Откуда такой позывной?

- Я просто леденцы «Холс» люблю, - смеётся Лёха.

- Может тогда уж лучше ХоМс, а не Холс? Тем более, что ты опером был. Почти, как Шерлок Хомс получается, - улыбаюсь я.

- Не, не хочу. Меня уже пытались на ХоМса переиначить. Но мне лучше ХоЛсом. Привык уже. Кстати, а почему ты Тавр?

- Это от слова - Таврия, то есть: Таврида, Крым. Я ведь крымский сам.

- А я думал, ты из Москвы?

- В Москву я уже потом переехал. А до этого в Крыму долго жил, в школу там пошёл. Закончил её тоже в Крыму. У меня до сих пор там много друзей и одноклассников осталось.

- Ясно. А я из Тюмени. Слыхал? - делая последнею затяжку, спрашивает он меня.

- Да, знаю, конечно. Был даже проездом как-то у вас, на поезде.

- А чё проездом-то? Надо было тормознуться. У нас там есть, на что посмотреть, - улыбается Лёха.

- Ну вот, после войны и съезжу к тебе, в гости. Если пригласишь, - смеюсь я в ответ.

- Да не вопрос. Приезжай, конечно. Будем рады.

Лёха Холс - Алексей Калашин.

Мы с ним были знакомы еще со времён нашей службы в роте СБ «Призрака». Он был командиром второго взвода. Потом он по каким-то своим причинам ушёл от «Стилета» в другое подразделение бригады. Был там опером. Хороший, открытый и весёлый парень он был.

- Почему был? - спросишь ты меня читатель.

- Потому что 23 мая 2015 года Алексей погиб.

Погиб в той самой Тойоте-«Секвое», вместе с нашим комбригом - Алексеем Мозговым, Песней, Метлой и Аней Самелюк. Это случилось на трассе Луганск - Алчевск. Версии этой трагедии я тут расписывать сейчас не буду. Их и так уже предостаточно.

Я лучше расскажу, каким он был!

Что мне о нём потом рассказывала его мама - Татьяна Михайловна:

«Леша родился в Тюмени, в январе 1983 года.

Учился хорошо, занимался спортом, проблем не было. Был всегда очень заботливым по отношению ко мне. Помогал во всём.

После школы поступил в кадетский корпус в Санкт-Петербурге, но не доучился всего несколько месяцев. Написал, что это не его. Приехал в Тюмень и пошёл в армию.

После армии работал менеджером в разных организациях. И везде пользовался авторитетом. Но пришло время, когда перестали платить и он стал работать частным образом.

Утром, уходя на работу, он всегда оставлял завтрак для меня. А когда возвращался с работы, звонил и спрашивал, что мне вкусненького принести? Мог выполнить любую работу по дому. Очень вкусно готовил.

Ещё он работал на Сочинской олимпиаде. Позже, с группой ребят, поехал работать в Москву. Когда у меня случился инфаркт, целый год ухаживал за мной. Потом поехал на север, на заработки. Обещал скоро вернуться... Но не вернулся.

И я стала его искать. Мне его знакомая на севере, написала, что он уехал с ребятами-добровольцами на Донбасс.

Конечно же, я была в шоке!

Примерно через полгода мы с ним начали переписываться и сильно спорили. Я хотела приехать в Алчевск, но он не разрешил. Потом я успокоилась немного, так как он написал, что встретил замечательную девушку и хочет на ней жениться. Сказал, что поедет с розами на танке, делать ей предложение. А после они приедут в Тюмень. Писал, что больше никогда не оставит меня одну и будет обо мне заботится.

И вот наступило 23 мая, когда его не стало...

Я поехала хоронить его в Алчевск.

Когда я увидела его, мне стало больно и страшно! У него не было половины головы, разорвана щека, руки в крови. Остались только губы и нос. Не дай Бог другой матери такое увидеть!»

Что такое жить без сына?

И ночами длинными не спать?

Ожидая, верить и надеяться

Что на небе встретимся опять?

Что такое жить без сына?

Это от бессилия страдать,

Не обнять его тебе, и не увидеть

Лишь возможность фото целовать...

Что такое жить без сына?

Это радость в сердце потерять

Все вокруг становится ненужным

Ты перестаешь душой существовать...

Что такое жить без сына?

Это у могилки постоять

Принести букет цветов и свечи

Для тебя, сыночек, зажигать.

Что такое жить без сына?

Не могу словами передать...

Это боль разлуки и бессилье...

Это значит тихо умирать...

Что такое жить без сына?

Не дано другим меня понять.

Дай же, Бог, чтоб боль и расставанье

Не познала ни одна на свете мать!

-----------------------------------------

P.S. Алексей был у неё единственным сыном...

Спи спокойно, брат! Мы тебя никогда не забудем!