25 апреля 1928 г. в 9 часов утра в Брюсселе скончался генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель, Главнокомандующий Русской Армией и Председатель Русского Обще- Воинского Союза (РОВС). Болезнь была тяжелой, но весьма скоротечной. Как вспоминала мать генерала, барон М. Д. Врангель, это были «тридцать восемь суток сплошного мученичества. Его силы пожирала 40-градусная температура. [...] Он метался, отдавал приказания, порывался вставать. Призывал секретаря, делал распоряжения до мельчайших подробностей». *

Многое казалось странным в этой неожиданной болезни, скосившей полного сил и здоровья 49-летнего человека. Уже 26 апреля (на следующий день после кончины!) парижская газета «Есhо dе Раry» сообщала, что в Брюсселе «циркулируют весьма упорные слухи о том, что генерал Врангель был отравлен, что якобы он «еще недавно говорил одному из своих друзей, что ему следовало бы предпринять крайние меры предосторожности в отношении своего питания, так как он опасается отравления». Впрочем, никаких документальных свидетельств на этот счет представлено тогда никем не было. Как известно, лечил Врангеля русский врач Вейнерт, несколько раз приглашались авторитетные бельгийские специалисты.
Трижды приезжал из Парижа и давний соратник по антибольшевистской борьбе профессор медицины Иван Павлович Алексинский. По его мнению, «несомненно, сделано было все возможное», но у генерала «была какая-то тяжелая инфекция (грипп?), пробудившая скрытый туберкулез в верхушке левого легкого». **

Однако члены семьи генерала Врангеля всегда были убеждены в том, что «интенсивный туберкулез» был на самом деле вызван искусственным путем, явился результатом проведенной большевистскими спецслужбами диверсии.
В 1991-1992 гг. в российской печати появились мнения на этот счет детей Белого вождя Елены Петровны фон Мейндорф и Петра Петровича Врангеля. Последний выступал также в октябре 1992 г. в программе Российского телевидения «О "черном бароне" замолвите слово...», подготовленной при участии автора этих строк.
По семейной версии, причиной всему было то, что накануне болезни в доме Врангелей провел несколько дней неизвестный им ранее человек, якобы брат состоявшего при генерале вестового Якова Юдихина. Этот «брат» (о наличии коего солдат ранее никогда не говорил) был матросом советского торгового судна, стоявшего в Антверпене.
Ни публикации в прессе, ни телевизионная программа не вызвали никакого ответа со стороны нынешних преемников большевистских спецслужб, которые к этому времени уже подтвердили свою причастность к многим загадочным преступлениям нашего века, включая сенсационные похищения и ликвидацию в 1930-м и 1937 гг. преемников Врангеля по руководству генералов РОВСа А. П. Кутепова и Е. К. Миллера. Никакой информации не поступило и на посланный П. П. Врангелем официальный запрос в Москву...

Около двух лет назад я ознакомился с документами архива генерал- лейтенанта И. Г. Барбовича, полученными от его родственников, проживающих в штате Вирджиния. Они включали и секретные письма генерала Врангеля 1925—1927 гг. Много работал я с документами коллекции РОВСа Архива Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, а также различных коллекций Архива Гуверовского института. Эти материалы свидетельствовали о постепенном, но неуклонном отстранении генерала Врангеля (в последние три-четыре года его жизни) от руководящих позиций в Русском зарубежье, ослаблении его влияния на эмигрантские политические организации, воинские группы и союзы — прежде всего вследствие сложных отношений с Великим князем Николаем Николаевичем и особенно с его окружением.***
В этой связи я не мог не задавать себе вопроса: зачем же в таком случае большевикам было «ликвидировать» генерала Врангеля? Ведь они всегда так стремились разжигать противоречия и провоцировать конфликты в эмигрантской среде.
Казалось бы, наоборот — они заинтересованы были в ослаблении обеих сторон, а вовсе не в окончательной победе одной из них. Будучи интуитивно убежденным в том, что смерть генерала Врангеля вовсе не была естественной, я тем не менее не мог найти ей рационального объяснения, исходя из моего знания истории русской эмиграции и деятельности советской агентуры по ее разложению.
И только в текущем году, после напряженной работы с документами Архива Гуверовского института, также с некоторыми материалами личных архивов, в том числе наследников генерала Врангеля, передо мной, как я полагаю, предстала подлинная картина имевших место событий.
Избранная мною тема ранее находилась, по разным причинам, вне сферы внимания исследователей. Советские публикации были, как правило, безлики и сверхидеологизированы, сфокусированы, главным образом, на антибольшевизме — то есть на общей цели различных эмигрантских организаций, оставляя в тени расхождения в формах, методах и стиле борьбы, не говоря уже о личных характеристиках политических и военных лидеров.
Эпоха «гласности» способствовала изучению эмигрантской тематики, но пока лишь на информативном, а не исследовательском уровне: эмоциональные мотивы и фактология явно преобладают над аналитикой.
Эмигрантские авторы, особенно в последние несколько десятилетий, также предпочитали акцентировать внимание не на разногласиях в рядах противников большевизма, а, что вполне объяснимо, хотели оставить в памяти новых поколений красочные портреты Белых вождей и их сподвижников. Портреты эти, правда, при этом не могли не терять многих ярких индивидуальных характеристик.

В результате оставался в стороне главный, пожалуй, вопрос: почему «белая эмиграция» повторила судьбу Белого движения, не смогла объединить свои силы и стать реальной альтернативой большевистскому режиму? По многим причинам, несмотря на обилие публикаций, до сих пор не имеется адекватного представления о масштабах, формах и методах работы советской агентуры по разложению русской эмиграции.
В ходе моей работы мне пока не удалось обнаружить ни истинных медицинских причин смертельной болезни Главнокомандующего, ни отчета убийцы о проделанной работе, ни материалов о его награждении... Однако по множеству разнообразных, в большинстве своем уникальных документов удалось проследить истинную, а не приукрашенную, историю борьбы генерала Врангеля на чужбине за Россию, за Русскую Армию, за сплочение национальной русской эмиграции, борьбы, которая в конце концов и привела его к преждевременной трагической и неестественной кончине. Мне стало известно, кто помогал и кто мешал Врангелю в его героической деятельности, кто составлял его негласное окружение, какие меры предпринимались этими людьми для противодействия гибельной работе многих других, ведшейся по незнанию, неведению, а то и по злому умыслу. Представляю основные результаты моего исследования, которое сейчас готовится к публикации. ****

Борьба за руководство русской эмиграцией 1920-х годов была в значительной степени развитием противоречий и развертыванием конфликтов, имевших место еще в антибольшевистской борьбе периода гражданской войны. На нее существенным образом повлияли личные качества, мировоззрение и политическая линия генералов Врангеля, Деникина, Краснова, Лукомского, Шатилова, Кутепова, Миллера, Хольмсена, Барбовича, Авалова-Бермонта, Великих князей Николая Николаевича и Кирилла Владимировича и др.
В начале 1920-х гг. генерал Врангель, уделяя первостепенное внимание сохранению Армии, единственной реальной русской национальной силы зарубежья, считал необходимым отстаивать принцип непредрешения будущего политического строя России до победы над большевиками. Задача объединения вокруг Армии широких политических сил осложнялась как территориальным ее отрывом от главных эмигрантских политических центров, так и нападками слева (требованиями роспуска Армии, переведения ее чинов на беженское положение) и справа (требованиями открытого принятия монархических лозунгов).
Весной 1922 г. Врангель, будучи сам по убеждениям монархистом, сделал ставку на непредрешенческое объединение центристского характера (на базе Русского Национального Комитета в Париже), не уделив должного внимания попыткам сближения с некоторыми поддерживающими Армию монархическими группами и отдельными лицами (в частности, с А. С. Лукомским и П. Н. Красновым). Он недооценил наметившуюся тенденцию к организационному распаду и падению влияния левых и праволиберальных политических группировок в противовес набиравшему силу монархическому движению. В результате, последнее развивалось в дальнейшем «вопреки», а то и «в противовес» позиции Главнокомандующего, который вынужденно оказывался, таким образом, «в хвосте» важнейших событий.
Лишь после того как Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя Блюстителем Престола, Врангелем были поддержаны шаги по созданию политического объединения несоциалистических партий и групп вокруг Великого князя Николая Николаевича. Однако трудноразрешимые межпартийные противоречия, интриги, уклонение Великого князя от открытого выявления своей политической позиции (при нескрываемом покровительстве крайне правых) — все это пагубно влияло на Армию и вынудило генерала Врангеля издать 8 сентября 1923 г. приказ № 82 о запрещении армейским чинам входить в какие-либо политические организации и объединения.

Осенью 1923 г. в кругу людей, близких Врангелю, появляется подготовленный А. И. Гучковым проект создания секретной организации для антибольшевистской работы в России — организации, основанной на личной близости и идейном родстве, независимой от существовавших (как в то время, так и ранее) политических группировок, правительственных учреждений и специальных служб. Не желая, однако, вставать на путь интриг и раскола. Главнокомандующий отверг этот проект и принял решение о передаче своим штабом всей политической разведывательно-информационной работы в ведение Великого князя Николая Николаевича, оставив себе лишь заботы о жизни и быте русского зарубежного воинства. В распоряжение Великого князя для руководства «секретной работой в России» были вскоре переведены генералы А. П. Кутепов и Н. А. Монкевиц. Практически с самого своего начала эта работа оказалась вовлеченной в крупномасштабную чекистскую провокацию — так называемую Монархическую организацию Центральной России (или «Трест»).

Образование Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) явилось результатом длительной предварительной подготовки. Решение это само по себе не только не свидетельствовало о какой-либо координации сил, но, по сути дела, являлось отчаянной попыткой Главнокомандующего убедить Великого князя Николая Николаевича в необходимости открыто взять под свое руководство антибольшевистскую борьбу с опорой на эвакуированные из России воинские контингенты, находящиеся под началом генерала Врангеля.
Принятие 16 ноября 1924 г. Великим князем Николаем Николаевичем «руководства через Главнокомандующего как Армией, так и всеми военными организациями», было вызвано прежде всего нежеланием вести вместе с генералом Врангелем общую борьбу против большевиков, необходимостью противодействовать Великому князю Кириллу Владимировичу, объявившему себя «Императором Всероссийским». Положение Врангеля стало в этой связи еще более неопределенным, поскольку Великий князь и его окружение, подстрекаемые советской агентурой, не желали отводить Главнокомандующему и эвакуированной им Армии какого-либо достойного места в борьбе за будущую Россию. Они предпринимали меры по прекращению финансирования Армии, политической изоляции генерала Врангеля, затруднению его связи с воинскими организациями.

Следует отметить уникальную прозорливость П. Н. Врангеля по отношению к действиям советской агентуры в эмиграции, ее роли в движении «евразийцев», «младороссов», «Братстве Русской Правды», в окружении генерала Кутепова и Великих князей. Не находя для себя возможным встать в открытую оппозицию Великому князю и проводимой его именем гибельной для русского дела и основанной на чекистской провокации «работе в России», генерал Врангель, продолжая неустанно заботиться о жизни и быте зарубежного воинства, в то же время не мог не пойти из патриотических побуждений на подготовку ведения самостоятельной секретной работы.
С конца 1925 — начала 1926 гг. особую роль в жизни Белого вождя начинает играть небольшая группа идейно близких и заслуживающих абсолютного доверия людей, в которую входили его ближайший личный друг и соратник генерал П. Н. Шатилов, глубоко уважаемые Врангелем начальник II отдела РОВС генерал А. А. фон Лампе, известный политический деятель Гучков, профессор-философ И. А. Ильин, капитан А. П. Полунин, оправданный в 1923 г. Лозаннским судом присяжных по делу об убийстве Воровского. Переезд во второй половине 1926 г. из Сремских Карловцев в Брюссель, передача всех штабных функций Управлению Начальника I отдела РОВС — все это, вызывая радость противников слева и справа, служило видимым доказательством ухода генерала Врангеля в частную жизнь...

На самом же деле им и его соратниками ведется большая подготовительная работа по налаживанию контактов с политическими, финансовыми и государственными деятелями различных стран, прежде всего Германии, Англии, США. Предпринимаются меры по созданию секретной организации для работы в Советской России — организации, не имевшей никаких связей с предшествовавшими или существующими разведывательными учреждениями и построенной на принципах строжайшей конспирации. При этом, сотрудничая с дружественными правительствами, члены организации не должны были «ни при каких обстоятельствах содействовать разведке в приграничных с Россией государствах».
Предполагалось сделать редакцию альманаха «Белое дело» во главе с А. А. фон Лампе легальным прикрытием этой секретной организации, создать 5 приграничных ячеек, 9 головных и 15 промежуточных пунктов для связи с 6 крупными центрами СССР. Категорически отвергалось использование в работе двойных агентов и разного рода «подозрительных элементов».
Трудно предположить, что такое постепенное возрождение генерала Врангеля как крупного политического деятеля, потенциального вождя национальной освободительной борьбы проходило незаметно от большевистских руководителей и особенно от их секретных служб, широко развернувших свою деятельность в русской эмиграции. Выдвижение энергичного, решительного, физически крепкого и моложавого генерала было особенно ощутимо на фоне постоянных сообщений о критическом состоянии здоровья Великого князя Николая Николаевича (так и не назначившего себе преемника) и значительном падении авторитета генерала Кутепова после скандальных разоблачений провокаций чекистского «Треста», на связях с коим и была в значительной степени основана деятельность кутеповской организации.

«Иностранный отдел ГПУ оплачивался в значительной мере средствами, передававшимися советским Азефам самим генералом Кутеповым, — писал по этому поводу генерал Врангель И. Г. Барбовичу. — Таким образом, те жалкие гроши, которые несли русские беженцы на национальную работу, шли, по существу, на содержание этого органа наших врагов, который эту работу разрушал». *****
По всей видимости, чекистам не удалось добиться удовлетворительного «информативного освещения» конспиративной деятельности самого Врангеля и узкого круга его ближайших соратников, не удалось ввести в этот круг своего агента-провокатора. Не исключено, что большевики просто все это «проморгали», уделяя первостепенное внимание кутеповской организации, а также окружению Великих князей Николая Николаевича и Кирилла Владимировича. Когда же им стала поступать информация из косвенных источников, то на кропотливую работу по вербовке и внедрению времени уже не оставалось. В таких случаях для чекистов единственно надежным выходом из положения является «ликвидация объекта»...

Разумеется, окончательно все точки над «I» может поставить только рассекречивание соответствующих чекистских «разработок» на генерала Врангеля и его ближайших сподвижников. Судя по всему, это не под силу «обыкновенным» исследователям и может быть осуществлено только по инициативе нынешних наследников ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД-КГБ, как это было ими не так давно сделано в отношении обстоятельств «таинственных исчезновений» белых генералов Кутепова и Миллера — преемников Петра Николаевича Врангеля во главе Русского Обще-Воинского Союза.


--------------------------------------------------------------------------------


* Возрождение (Париж). 1928. 12 мая.
** «Новое Время» (Белград), 1928, 16 мая.
*** См.: «Ставя Родину выше лиц...» из архива генерала И. Г. Барбовича
(Вводная статья, подготовка текста и комментарии В. Г. Бортневского),
«Русское прошлое», кн. 5. СПб., 1994, с. 112—147.
**** При подготовке работы были использованы материалы коллекций
П. Н. Врангеля, М. Д. Врангель, семьи Врангелей, Е. К. Миллера, А. С.
Лукомского, П. А. Кусонского, А. А. фон Лампе, В. А. Маклакова, П. Б. Стру-
ве (Архив Гуверовского института), коллекции Русского Обще-Воинского
Союза (Архив Свято-Троицкого монастыря Русской Православной
Церкви Заграницей, Джорданвилл, штат Нью-Йорк).
***** «Ставя Родину выше лиц...», с. 128.