Купить

«ПОКУШЕНИЕ».

- 7 марта 2015 года. Алчевск.

 Этот, казалось бы, обычный, весенний, предпраздничный день, врезался в мою память очень чётко и, наверное - уже на всегда!!!

- Почему же, что в нём такого особенного? - спросишь ты меня, читатель.

И я тебе отвечу:

- Особенность его заключается в том, что в этот день было совершено вооруженное нападение на машину комбрига «Призрака» Алексея Мозгового.

Но обо всём по порядку.

- 8 утра. Алчевск. Здание штаба бригады «Призрак».

 Я поднимаюсь по лестнице, на второй этаж штаба, что бы сменить Албанца у кабинета Мозгового.

- Ну, чё всё нормально тут? - спрашиваю я его.

- Да. У тебя курить есть?

- Нет. Сам ночью у пацанов, что на воротах стоят, стрелял.

- Ясно. Короче, Борисыч только под утро спать лёг. Просил его в 8 утра разбудить. Мне это Метла по смене передал, - говорит Албанец.

- Так, а ты заходил уже к нему?

- Нет ещё.

- Ладно. Я сам его разбужу. Побудь пока тут, - говорю я Албанцу и захожу в кабинет.

За кабинетом комната отдыха. Захожу туда. Комбриг спит.

- Алексей Борисович, подъём!

В ответ - тишина. Реакции - ноль.

Подхожу к дивану. Тормошу его.

- Алексей Борисович, проснитесь.

Мозговой открывает глаза. После чего, пару секунд пытается сообразить, что происходит?

- Тавр, что случилось?

- Вы просили вас разбудить.

- Да, хорошо. Сейчас встаю, - говорит он мне... и переворачивается на другой бок.

Всё понятно. Выхожу из кабинета.

Там Албанец. И ещё какие-то люди по форме, на приём к Мозговому.

- Ну чё, разбудил? - спрашивает меня Албанец.

- Да какой там. Спит, - улыбаюсь я.

- Тут вот народ к нему уже собирается, - кивает Албанец на людей в камуфляже.

Те, в свою очередь, уже всё поняли.

- Мы попозже тогда заедем, когда он проснётся, - говорят люди в камуфляжах и спускаются вниз, по лестнице.

- Ладно, Тавр, я пошёл. Может, у кого курить стрельну? - размышляет Албанец, после чего спускается тоже вниз.

Ещё через какое-то время по лестнице поднимается какая-то женщина.

- Вы к кому? - спрашиваю её.

- Мне нужен Мозговой.

- По какому вопросу?

- По личному. У меня сын пропал. Уж куда я только не обращалась. Бесполезно. Может, он мне чем поможет? Люди посоветовали к нему обратиться, - чуть не плачет она.

- Вы знаете, он сейчас спит. Попробуйте зайти через час.

- Да, хорошо. Я понимаю. А через час он сможет меня принять?

- Надеюсь, что да.

После женщины пришли ещё люди. Потом ещё и ещё. И всем мне приходилось говорить то же самое.

Поднялся Лесник.

- Тавр, а что Борисыч, спит ещё?

- Ага. Я пытался его поднять. Но бесполезно.

- Так там внизу уже целая делегация выстроилась. Уже час прошёл.

- Я в курсе. Ладно, попробую ещё раз его поднять. Постой пока здесь.

Делаю ещё одну попытку разбудить комбрига.

- Алексей Борисович, вставайте. Уже девять часов. Там люди к вам пришли.

Мозговой просыпается. Садится на диван. И выдаёт мне:

- Что, без меня больше некому? Почему все ко мне-то? Аркадич и Шевченко где? - и тут же добавляет - Ладно, сейчас встану. Дайте мне только десять минут прийти в себя.

Через десять минут он уже принимал «ходоков» у себя в кабинете.

- Примерно 13.00. Тот же день. Штаб «Призрака».

В комнату, где мы расположены, заходит Саня Песня.

- Готовьтесь, через 10 минут выезжаем.

- Куда едем, Сань? - спрашиваем мы его.

- В Луганск.

В Луганск, так в Луганск.

Через десять минут выходим во двор «избушки».

Стоим, курим. Ждём, когда выйдет Мозговой с Песней. Но их нет. Заходим с Албанцем и Лесником обратно, в штаб. Поднимаемся наверх. Там дежурит Метла.

- Ну чё, когда едем. Саня где? - спрашиваем у него.

- У Борисыча, там, - кивает Метёлка на дверь кабинета.

Ладно. Стоим, ждём у кабинета.

Ёщё через десять минут выходит Песня.

- Сань, ну чё, когда едем-то? - спрашиваем его.

- Пока не знаю. Ждите.

Проходит ещё полчаса. Мозгового нет.

Мы понимаем, что что-то происходит, но что именно - непонятно!

Никогда до этого мы так долго не сидели и не ждали!!!

Обычно, после того, как Саша Песня говорил о выезде, мы уже через пять-десять минут стартовали. А тут сидим и чего ждём?

 Проходит ещё примерно полчаса. Борисыч вместе с Аркадичем выходят из кабинета. Мы подлетаем к машине. Песня - за руль. Албанец - на переднее сиденье. Метла и Лесник - садятся сзади. Сам Мозговой, как обычно на своё место - за Албанцем. Аркадич... садится на моё место, рядом с Мозговым.

- Борисыч, так а я куда же? - не понимая, обращаюсь я к Мозговому.

- Ты останься. Сегодня едем без тебя.

Хлопает дверь. Песня даёт по газам. И «Секвоя», вырываясь на волю, скрывается за железными воротами штаба.

Картина маслом - все уехали. Меня оставили.

Делать нечего. Возвращаюсь обратно в штаб.

- А ты чё не уехал? - спрашивает меня Карат.

Карат - это боец, который пару дней назад был взят Песней к нам, в охрану. Не знаю уж по каким соображениям, но Саня его почему-то взял. Хотя многим до этого отказывал.

- Да вот, оставили меня. Места не хватило, - говорю я ему, ложась на свою койку.

На душе, как-то неспокойно. В голове бегают разные мысли:

О том, что всё это очень странно и непонятно. Странно от того, что мы раньше НИКОГДА так долго не ждали своего выезда. Да и место, куда мы едем, нам заранее никогда не сообщалось. Обычно мы о нём узнавали, когда уже занимали свои места в машине. А тут вот такое.

- Тот же день. Около 17 часов. Здание штаба «Призрака».

У Карата, который спал на соседней от меня койке, раздаётся телефонный звонок. Как потом выяснилось, звонил Лесник:

- Да, слушаю, - говорит он в трубку. - Что ты сказал, я не понял? - остатки сна пропадают с его лица.

Видя то, как Карат меняется в лице, спрашиваю его:

- Что случилось, кто это?

- Тавр, на наших напали.

- Кто напал, когда, где? - начинаю я его засыпать вопросами.

- Машину обстреляли, на трассе, - бормочет он мне.

- Да ты можешь толком объяснить, где они, кто звонил? - ору уже я на него.

- Лесник звонил. Они уже здесь. Едут в больничку, - отвечает он мне.

- Бл…ть, в какую больничку? Что с ними, кто ранен?

- Я не понял, кто ранен. Сказал, что едут в городскую, что рядом с нами.

 Я хватаю автомат и выбегаю из комнаты, на ходу крича Карату:

- Давай за мной.

 Во дворе штаба прыгаем в чью-то машину и гоним до больницы. Благо она находится недалеко от нас.

 Подъезжаем. Выскакиваем из машины. Возле входа уже стоит наша «Секвоя». Стёкла с правой стороны разбиты. Корпус самой машины изрешечён осколками. Заглядываю вовнутрь. Там никого. На сиденье, где обычно сидит Мозговой - кровь.

 Вокруг больнички уже суетятся наши бойцы из роты СБ вместе со Стилетом.

«Оперативно сработали. Молодцы», - мелькает мысль.

 Тут же, из здания больницы, слегка ошалевший, выходит Лесник. На щеке кровь.

- Где Борисыч, что с ним? - спрашиваю его.

- Там, - машет он мне на дверь. - На операцию повезли. С ним Албанец и Аркадич.

- Ты сам как?

- Контузило немного от взрыва. А так вроде цел.

 Забегаем с Каратом вовнутрь. Дальше по коридору. Возле операционной Аркадич. В руках у него по пистолету. Глаза квадратные.

- Стой, кто идёт? - орёт он мне.

- Аркадич, свои. Не стреляй! - кричу я ему.

После чего приближаюсь и медленно опускаю ему руки вниз.

- Что с Борисычем, жив? - спрашиваю его.

- Да. Только осколками посекло не много.

- Я зайду?

- Зайди.

 Захожу в операционную. Мозговой лежит на «каталке». Возле него хирург делает манипуляции с его правым ухом. Рядом Албанец.

- Доктор, что скажите? - обращаюсь я к врачу.

- Всё нормально. Сейчас только последние осколки достану и будем зашивать.

- Ясно. Албан, а Метла где?

- Там, за окном стоит, - кивает Албанец в сторону окна.

- Ну, что жить буду? - спрашивает врача комбриг.

- Будете, конечно. Или вы на тот свет торопитесь? - отвечает хирург. После чего добавляет. - Надо в другое отделение переместиться. Тут небезопасно. Ребята, помогите.

 Албанец вместе с хирургом везут Борисыча на каталке в другое отделение. Я с Аркадичем впереди.

- Да что вы меня, как какого-то умирающего, везёте? - возмущается Мозговой, пытаясь встать.

- Так, тут я командую. Лежим, не встаём, - говорит ему врач. - Завози сюда, - обращается он уже к Албанцу, кивая на другой кабинет.

 Борисыч самостоятельно слезает с каталки и садится на стул.

- Что в истории болезни написать? - спрашивает его хирург.

- Ну, не знаю. Напишите, что я неосторожно брился и порезался, - улыбается Мозговой.

- Доктор скажите, а раны глубокие? - обращаюсь я к хирургу.

- Нет, не очень. В основном, ухо пострадало. Да и то осколками от стекла.

- Короче, не переживайте, пацаны. Жить буду, - снова шутит Борисыч.

- Что там с внешней стороны происходит? - спрашивает меня Аркадич.

- Там нормально. Здание взяли в оцепление.

- Кто взял?

- «Стилетовские». Из роты «СБ», - отвечаю я ему.

Ещё примерно через минут десять после всех процедур и формальностей выходим с Мозговым из больницы. Садимся в легковушку, на которой мы приехали. Песня за руль, Борисыч на переднее сиденье, я сзади. Едем в штаб.

Там уже Аня Самелюк и корреспонденты из «Лайф Ньюс». Борисыч заходит в кабинет, Аня, Песня и корреспонденты за ним. Я остаюсь дежурить у дверей.

Вскоре подтягиваются Лесник, Албанец и Метла.

- Ну, теперь рассказывайте, что это было? - обращаюсь я к ним, доставая сигарету.

- Нападение это было, - говорит мне Лесник. - Две мины сработало. Хорошо ещё, что Саня ехал посередине дороги. Если бы не это обстоятельство, то всё могло быть по-другому.

- Я думаю, что это чисто попугать решили, - говорит Албанец. - Если бы хотели нас завалить, то завалили бы.

- Да хрен знает. Ты же сам видел, как всё было? Если бы Саня не дал по газам, то нас потом могли уже и обстрелять.

- Думаешь, просто повезло? - спрашиваю я Лесника.

- Думаю, да. Спасибо Песне, что не стал тормозить.

- А ты почему Карату позвонил, а не мне?

- Да я просто его номер сегодня себе забивал. Он у меня первым в «исходящих» был. Когда пошли взрывы, там уже некогда было твой номер искать. Поэтому Карата набрал.

- Ясно.

Тут из кабинета выходит Аня.

- Ребята, надо в аптеку сходить. Пластырь купить. У Борисыча кровь опять из уха идёт. Кто сходит?

- Давай я схожу, - говорю я ей.

- Тавр, на вот, деньги. Возьми только широкий пластырь, а то тот, что налепили, тонкий. Отклеивается.

- Хорошо, я понял. Может ещё чего взять: йод, бинты, зелёнку?

- Это всё есть. Пластыря только широкого нет.

- Ясно. Я понял. Скоро буду.

Минут через двадцать я вернулся. Ухо Борисыча залепили нормальным, широким пластырем и в тот же вечер он дал своё первое, после покушения, интервью. Не забыв при этом поздравить милых женщин с наступающим восьмым марта. Это интервью тут же разлетелось по просторам интернета.

- Примерно 22.00 того же дня. Здание штаба «Призрака».

- Тавр, глянь, что по местным Луганским каналам уже кричат? - говорит мне Лесник, протягивая свой телефон.

- А чё там?

- Да ты сам видос посмотри.

Открываю видео. Там, если коротко, говорится о том, что на командира бригады «Призрак» сегодня вечером было совершено неудачное покушение неизвестной украинской диверсионной группой.

- Оперативно работают ребята. Уже и укропов назначили главными виновниками, - говорю я Леснику.

- Так и я о том же. И откуда только они это всё берут? С чего они взяли, что это укропы? - возмущается Лесник.

- Ну, так ведь больше некому, кроме как укропам. Иначе народ не поймёт.

- Ну да. Типа Плотва тут не причём.

- Я не понимаю, почему Плотницкого не уберут? - вступает в разговор Метла. Москва разве ничего не знает и не понимает?

- Метла, а ты думаешь, что Москва не в курсе, что здесь происходит? - улыбаюсь я ему.

- Тавр, тогда к чему весь этот цирк с укропами?

- Метла, ты чё, как маленький. Ты ещё не понял, кому это всё надо и для чего? - наезжает на Метёлку Лесник. - На днях «Косогора», в Антраците зачистили. Слышал? До этого ещё кучу командиров положили. Теперь вот Мозгового хотели. Чё тут не понятного? Лично мне всё ясно, кто это делает.

- Да чё вы опять наезжаете? Я вас нормально спрашиваю, а вы орёте, - обижается Метёлка.

- Метла, ты когда-нибудь слышал об Анастасио Самосе? - спрашиваю я его.

- Нет, а кто это? - не понимает он меня.

- Да был такой в Никарагуа диктатор. Народу у себя в стране крошил немерено. Ярый антикоммунист был и нацист. Поэтому америкосы на все его художества закрывали глаза. Даже поддерживали оружием и своей политической риторикой.

- А причём тут Плотва, не понимаю?

- Сейчас объясню. Как-то американские журналисты спросили у Франклина Рузвельта: «почему Америка позволяет творить беззаконие этому сукиному сыну?» На что Рузвельт им спокойно ответил - «Да, Самоса, конечно, сукин сын, но он НАШ сукин сын».

- Теперь ты понял? - говорит Лесник.

- Тавр, ты хочешь сказать, что...

- Да, Метла. Именно это я и хочу сказать. Плотницкий для Москвы, это как тот Самоса для Америки. Он - кремлёвский «сукин сын»! Мы с тобой это знаем, Москва это знает, Мозговой тоже знает. Все всё знают и понимают, но «политика партии» у нас сейчас такова, что «сор из избы» не выносится. Не целесообразно это сейчас делать. Понимаешь?

- Получается, что Албанец был прав, когда говорил, что Мозговой смертник и мы вместе с ним? - размышляет Метла.

- Да, брат, так оно и есть. Это вопрос лишь времени. Ладно, давай не будем о грустном. Живы будем - не помрём. Пошли лучше покурим, - говорю я парням и иду на выход из нашей комнаты.