Ещё в 1989 году на московских улицах можно было встретить тихого благообразного старичка. Постукивая палочкой об асфальт, он с авоськой в руках мирно брёл по своим стариковским делам. Прохожие, принимающие его за ветерана войны, и в страшных снах не могли представить, что этот старик — один из самых жутких палачей и садистов сталинских лагерей, подполковник внутренней службы, начальник Управления Соловецких лагерей особого назначения (УСЛОН) Дмитрий Успенский.
Сын священника стал палачом заключённых сталинских лагерей
За особое пристрастие к казням заключённые звали его «палач-любитель» или «соловецкий Наполеон».
С клеймом отцеубийцы
Горькая усмешка судьбы заключается в том, что кровавый изверг Дмитрий Успенский родился в семье священника, то есть с раннего детства жил в атмосфере христианской любви, доброты и прощения. Его отец Владимир Михайлович Успенский был дьяконом Николаевского храма села Снопот Мосальского уезда Калужской губернии. Мать, как и большинство жён священнослужителей, была домохозяйкой. Трудно сказать, почему в семье слуги Божьего вырос дьявол во плоти, но первым кровавым преступлением Успенского было убийство собственного отца.
Успенский-младший получил за него 10 лет и именно поэтому оказался на Соловках. Сам отцеубийца объяснял своё преступление «классовой ненавистью».
Молодой «палач-любитель» был по сути своей беспринципным карьеристом и прекрасно понимал, что в СССР, где государственной политикой была борьба с церковью и священниками, с такой биографией карьеры не сделаешь. Именно поэтому он «отказался от отца», причём сделал это так, что в НКВД его заметили и запомнили.
И действительно, ему дали очень небольшой по тем временам срок за убийство — всего 10 лет. А освободился он вообще через год, причём впоследствии его судимость за убийство была аннулирована, и всю жизнь палач прожил с незапятнанной криминальным прошлым биографией.
В 1920 году, получив лишь неполное среднее образование, Успенский пришёл работать в ОГПУ, а уже в 1927 году его направили на место службы, которое он не менял практически до конца — в УСЛОН. Говорят, ему протежировали где-то наверху, чуть ли не сам Ягода. Скорее всего, это было так. Потому что он сразу занял пост, которого многие добивались годами, — начальник воспитательно-просветительского отдела Соловецкого лагеря.
Из любви к «искусству»
Вот тут-то в полной мере и проявились все «личные качества» этого «палача-любителя». Бесконечные пьянки, изнасилования заключённых женщин, садистские выходки по отношению не только к каторжанам, но даже к сотрудникам лагеря — вот в чём заключалась работа по «воспитанию и просвещению» нового начальника отдела.
Вот самый характерный пример. По служебным обязанностям Успенский не должен был принимать участие в массовых казнях и расстрелах. Но… для «палача-любителя» это было самое желанное развлечение, и он по личной инициативе вызывался приводить в исполнение приговоры скорых трибуналов НКВД.
Успенский участвовал в десятках расстрелов и казней заключённых.
Ночью с 28 на 29 октября 1929 года Успенский руководил и сам участвовал в массовом расстреле, жертвами которого стали 400 человек. Его поступок был высоко оценён командованием, он практически сразу получил должность начальника Соловецкого отделения УСЛОНа.
Меньше чем через год повышенный по службе Успенский снова заскучал. И добровольно вызвался расстрелять 148 человек — сибирских и поволжских крестьян. Вся их вина заключалась лишь в том, что они истово верили в Бога. И наконец самый громкий случай. Дмитрий Успенский самолично насмерть затоптал ногами женщину-инвалида Евгению Ярославскую-Маркон.
В лагерь эта несчастная попала за связь с анархистами, её приговорили к расстрелу, который вызвался осуществить Успенский. Но во время казни женщина бросилась бежать и палач промазал. Тогда он догнал несчастную, сбил с ног рукояткой нагана и насмерть затоптал ногами. Казнь была настолько бесчеловечной, что её не удалось «замолчать». Успенский оказался под угрозой уголовного преследования и для того, чтобы спастись от тех же лагерей, срочно сфабриковал версию, что погибшая «готовила на него покушение». По словам Успенского, она «собиралась убить его, попав камнем в висок». Всё это было шито белыми нитками, но, так как палачу благоволили на самом верху, прокатило. Успенский остался на свободе и даже получил очередное повышение. Была у него и ещё одна тёмная страстишка. Он очень любил самолично казнить молодых женщин. Перед этим он заставлял их догола раздеваться, кого-то насиловал, но обязательно делал карандашные наброски женских тел, которые через несколько минут становились трупами. За это среди заключённых он получил ещё одно прозвище — Художник.
Женитьба «по залету»
Под его руководством строился и заключённые с этой стройки долго помнили Успенского.
Его женой стала заключённая Наталья Андреева, которую, по своему обыкновению, Успенский сначала жестоко изнасиловал. По непонятным причинам, этот случай — один из десятков — получил огласку, над Успенским опять нависла угроза уголовного наказания, и лично Ягода приказал своему любимцу-палачу жениться на жертве изнасилования. А для того, чтобы это стало возможным, Наталью Андрееву освободили.
И вот парадокс. В то время как тысячи людей проклинали палача и от души желали ему смерти, единственная женщина на свете, его жена, видимо, искренне любила этого изверга.
«Моя жизнь — сказка, я — Димина жена. А у Димы четыре ромба, даже страшно», — писала она в письме к своей подруге.
Впрочем, счастье Натальи Успенской длилось недолго. «Четыре ромба» мужа не спасли её от повторного ареста в 1937 году. Она была приговорена как «враг народа» к 8 годам лагерей, и после приговора муж её больше не видел. А двух сыновей от этого брака папаша самолично отдал в детский Дом.
Кстати, повторный приговор Андреевой чуть не стоил карьеры самому Успенскому. Его исключили из партии, но… снова вмешались темные силы, и 15 апреля 1939 года Куйбышевский обком ВКП(б) восстановил Успенского в партии с формулировкой «за совершенные им… поступки уже имеет партийные взыскания, а новых обстоятельств, которые послужили бы причиной к исключению его из партии, не имеется».
После снятия с должности наркома НКВД Николая Ежова участь таких, как Успенский, была определена — смертная казнь. Но и тут «палачу-любителю» повезло больше, чем другим. Неизвестно, чем он сумел расположить к себе новых чекистов, пришедших на смену «ежовским», но Успенского не расстреляли, а «сослали» в Нарьян-Мар, поручив руководить Заполярлагом. И вот что поразительно. Изверг, садист, насильник и добровольный палач, всю войну проведший на должностях начальника лагерей, разбросанных по всему СССР, ни дня не проведший на фронте, Дмитрий Успенский был награждён пятью высшими правительственными наградами, среди которых два ордена Ленина, орден Красного Знамени, орден Красной Звезды и другие.
В 1952 году Успенский был уволен из рядов МГБ, а 17 марта 1953-го его отправили на пенсию, присвоив звание «Персональный пенсионер союзного значения» со всеми вытекающими отсюда привилегиями и огромным по советским стандартам размером пенсии. И умер он своей смертью летом 1989 года.
Неизвестно, приходили ли к нему по ночам души убитых людей, терзала ли его совесть за все те зверства, которые он творил за четверть века в Соловецких лагерях? Говоря о таких нелюдях, как Дмитрий Успенский, очень хочется верить, что он всё-таки есть — высший небесный суд.
