(по документам Архива г. Севастополя и народного музея УМВД

Аннотация: На основе архивных документов из фондов Государственного казенного учреждения Архива г.Севастополя и народного музея УМВД России по г. Севастополю в статье рассматриваются вопросы организации и деятельности советских правоохранительных органов в Севастополе и в Крыму в начале 1920-х гг.

Ключевые слова: политика советской власти в Крыму; история советских правоохранительных органов.

Abstract: On the basis of archival documents from the State public institution The Archives of Sevastopol and the national museum of the Interior Ministry of Russia in Sevastopol the article deals with the organization and the activity of Soviet law enforcement agencies in Sevastopol and Crimea in the early1920s.

Keywords: the Soviet police in Crimea; the history of Soviet law enforcement agencies.

Организация и деятельность советских правоохранительных органов в Севастополе и в Крыму в начале 1920-х гг. относятся к числу тем, которые мало изучены. Крымскими историками и краеведами рассмотрены только некоторые аспекты. Ценная информация о кадровом составе и структуре советских правоохранительных органов в этот период содержится в работах Владимира Брошевана [1], Андрея Ишина [2], Владислава Пащени [3], Владимира Прохорова [4]. В 2014 г. в Севастополе по инициативе тогдашнего руководства Управления Уголовного розыска УМВД Украины в г. Севастополе была издана книга «Страницы истории Севастопольского уголовного розыска. 1919-2014», в которой также немало внимания было уделено работе органов рабоче-крестьянской милиции в начале 1920-х гг. [5]

В настоящем докладе использовались преимущественно документы из фондов Государственного казенного учреждения архива г. Севастополя (ГКУ АГС) и народного музея УМВД России по г. Севастополю. Несмотря на общую фрагментарность, сохранился заметный объем информации, которая позволяет проследить процесс организации и становления органов правопорядка на территории Севастополя в первые годы после завершения Гражданской войны. Особенно много информации по данной проблеме содержат материалы дел постоянного хранения описи 1 фонда р-229 Управления советской рабоче-крестьянской милиции Севастопольского округа (отдела внутренних дел Севастопольского горисполкома. В описи 37 дел, которые охватывают период с 1920 по 1922 гг. Хотя в предисловии к описи сказано, что севастопольская милиция была образована в декабре 1920 г. [6, л.1], фактически она осуществляла свою работу сразу после установления в городе советской власти в ноябре 1920 г., что подтверждается материалами сводок и рапортов о происшествиях в городе, а также перепиской. В фондах народного музея УМВД России по г. Севастополю сохранился список личного состава по Управлению милиции Севастопольского округа в начале 1920-х гг., согласно которому большинство сотрудников Управления проходило службу с 16 ноября 1920 г. Очевидно, именно эту дату и следует считать временем создания севастопольской милиции [7, л.1-2].

Основной обязанностью милиции была борьба с нарушениями общественного порядка и наблюдение за исполнением гражданами распоряжений советской власти.

В целом, сведения о деятельности севастопольской милиции в конце 1920 г.-начале 1921 г. фрагментарны. Известно, что совершаемые в городе преступления демонстрировали тенденцию к непрерывному росту [8, л.14], причем в большинстве случаев милиционеры ничего не могли сделать, чтобы предотвратить разгул криминала. Бессилие правоохранительных органов особенно проявилось в конце 1920 г. Доказательством служат материалы суточных рапортов начальников районов о происшествиях в городе за ноябрь и декабрь 1920 г. В большинстве из них сообщалось о грабежах и насилии, которые совершали солдаты расквартированных в городе армейских частей. Победители не упускали случая поживиться за счет обывателей, рассматривая их имущество в качестве своей законной добычи. Попытки милиционеров вмешаться часто встречали вооруженное сопротивление, вплоть до ликвидации милицейских постов [9, с.241].

Как сообщалось в рапорте начальника 4-го района Севастопольской советской рабоче-крестьянской милиции (ССРКМ), в ночь с 26 на 27 ноября 1920 г. появились конные разъезды 46-й дивизии, которые сняли с поста №1 милиционера за неправильно сказанный им пропуск, «причем эти разъезды взломали двери двух лавок и на Южном базаре расхитили весь товар»[10, л.27].

Случалось, блюстители правопорядка сами оказывались в числе потерпевших. Показателен рапорт заведующего 5-м районом ССРКМ начальнику городской милиции, в котором сообщалось, что 30 ноября 1920 г. милиционер 5-го района Яков Шкуренко, возращаясь из Управления Севастопольской милиции, был «остановлен у морских казарм двумя вооруженными в военной форме, с красной повязкой «милиционера», которые предложили ему «обменяться» шинелями. На отказ милиционера вооруженные, проверив документ и заявив, что он неправилен, отобрали винтовку. Подъехавшими двумя конными милиционер 5-го района был освобожден, а два вооруженные арестованы и отправлены в Управление Начальника Милиции» [11, л.13].

Несмотря на то, что в ряды милиции старались привлечь лиц «правильного» социального происхождения (рабочих, крестьян, красноармейцев и партизан), на практике это не всегда удавалось. Известны примеры, когда на довольно высоких и ответственных должностях в севастопольской милиции служили бывшие белые офицеры и чиновники антибольшевистских правительств. Так, в 4-м районе ССРКМ двое помощников начальника ранее служили у Врангеля, общее число сотрудников, имевших «контрреволюционное» прошлое, в каждом районе исчислялось десятками.

Надо сказать, что начальство заступалось за этих сотрудников. Показателен рапорт заведующего 4-м районом ССРКМ от 30 ноября 1920 г., в котором ходатайствовалось об оставлении на службе бывших белогвардейцев, в связи с тем, что «все поименованные лица являются действительно полезными сотрудниками», и что «они во вред Р.С.Ф.С.Р. не работали» [12, л.1].

Естественно, такое положение не устраивало чекистов, и некоторые милиционеры вскоре подверглись репрессиям.

Нехватка и текучесть кадрового состава стала для правоохранителей серьезной проблемой, которая продолжала заявлять о себе в течение долгого времени. Случалось, что, прослужив несколько дней, «не получив ни обмундирования, ни обуви», и «ничего, кроме хлеба», новобранцы дезертировали. Недоедание и болезни на почве голода делали невозможным не только несение патрульно-постовой службы, но и ведение канцелярской работы. Так, в июне 1921 г. делопроизводство и прием документов в милиции Севастополя велись удовлетворительно «лишь благодаря сознательности остающихся на местах» [13, л.1].

Еще одной проблемой в деятельности севастопольской милиции было отсутствие учетных материалов и картотек. Данные, доставшиеся в наследство от царской полиции, носили фрагментарный характер. Их систематизация практически не велась. В том числе, ввиду нежелания других репрессивных структур заниматься этим вопросом. В рапорте начальника Севастопольского угрозыска заведующему отделом управления Севастопольского исполкома от 13 ноября 1921 г. прямо указывалось, что «ни одно учреждение до настоящего времени с момента занятия Крыма» не выразило желания сотрудничать, «т.к. регистрация преступников до сего времени производилась только Угрозыском лиц, проходивших через последний. Своевременно были разосланы регистрационные карточки в Чека, Особый Отдел, Начрайонов Милиции, Трибунал и Нарсудьям с просьбой восстановить пробел в регистрации». В связи с чем, начальник угрозыска обращался с ходатайством о «вменении в обязанность Трибуналу, Чека, Особому Отделу, Нарсудьям, Начрайонам Милиции и Исправдому дать в самом срочном порядке сведения для восполнения регистрации о прошедшем через них преступном элементе, в дальнейшем же производить регистрацию путем присылки арестованных в Отделение или самостоятельным заполнением по определенной форме карточек и присылая во вверенное мне отделение» [14, л.20].

Остро ощущалась нехватка писчей бумаги, карандашей и чернил. Рапорты, сводки и другую документацию сотрудники ССРКМ часто составляли на оборотной стороне бланков и заявлений дореволюционной поры. Отсутствие транспорта, бензина и фуража делало невозможным оперативный выезд на место преступления и проведение следственных действий. Известен случай, когда обнаруженные со следами насильственной смерти трупы мужчины и женщины лежали не убранные в течение нескольких дней, став лёгкой добычей для мародёров и диких животных [15, л.34].

Среди милиционеров также была плохо поставлена и политическая работа. Согласно сохранившимся документам о численности коммунистов и коммунистических ячеек среди сотрудников ССРКМ за период с 19 февраля по 25 июля 1921 г. в ряде районов (2-м и 3-м, 5-м и Конном отряде) не было ни одного коммуниста [16, л.14], а ячейки компартии существовали лишь на бумаге.

Кадровый дефицит и другие проблемы в работе правоохранительных органов продолжали ощущаться на протяжении всего 1921 г. Так, в докладе севастопольской уездно-городской советской рабоче-крестьянской милиции от 26 сентября 1921 г. сообщалось о некомплекте милиционеров «более 200 человек», вследствие чего «борьба с бандитизмом в уезде затруднена». Далее указывалось на «отсутствие обуви и верхнего обмундирования», что, «в связи с наступающим холодом и дождливой погодой» грозило поставить милицию «в безвыходное положение, так как несение постовой службы в городе и по борьбе с бандитизмом в уезде, за отсутствием сапог и шинелей, будет невозможно. Уже сейчас на этой почве происходят пререкания между комсоставом и милиционерами, которые категорически отказываются выходить на посты без шинелей». Поэтому было «необходимо принять самые решительные меры по снабжению милиции обувью и шинелями в первую очередь, а затем другими предметами обмундирования». Проблемы не исчерпывались нехваткой одежды и обуви. Материальное положение милиции, продовольственный и жилищный вопросы, указывалось в докладе, «нельзя назвать даже удовлетворительным». На нужды милиции не отпускали ни мяса, ни рыбы, а для покупки таковых на рынке не имелось достаточно средств. Что касается жилищного вопроса, отмечалось в докладе, «то таковой обстоит весьма трудно. Управление милиции размещено в невозможном помещении. Не говоря уже о том, что по размеру таковое не удовлетворяет своему назначению, но оно является настолько разрушенным, что оставаться в нем на зиму совершенно невозможно. Городские районы размещены не в лучших помещениях» [14, л.1].

Неудивительно, что в этих условиях среди милиционеров распространились болезни на почве недоедания (малокровие, цинга); дезертирство. Многие старались найти подходящий предлог, чтобы уволиться со службы.

Моральный уровень блюстителей советской законности также оставлял желать лучшего. Задержанных по подозрению в совершении преступлений на допросах избивали, и всячески унижали. Инспектировавший в августе 1921 г. Севастопольский дом исправительных работ (исправдом) заведующий местным бюро юстиции Л.Резников, сообщал, что во время проверки к нему обратились двое арестованных, «сильно избитые во время нахождения их на допросе в Сев.<астопольском> Угрозыске». Факт этот подтверждался показаниями узников, и окровавленным бельем, в котором они были доставлены в исправдом, медицинским осмотром, а также «имеющимися еще до сих пор знаками и даже ранами на теле» [17, л.33]. Некоторые милиционеры вставали на путь криминала: совершали кражи, занимались вымогательством [14, л.3].

Плохо было налажено взаимодействие милиции и угрозыска с чрезвычайными и судебными органами. Помимо того, что милиционеры и агенты угрозыска получали значительно меньшее жалованье, чем служащие других советских учреждений [8, л.38], чекисты, трибунальцы и народные судьи то и дело стремились возложить на милицию обязанности по рассылке корреспонденции, доставке повесток. Об этом начальник Севастопольской милиции Антипенко доложил, выступая 21 июля 1921 г. на заседании Коллегии отдела управления Севастопольского исполкома. Заслушав его, Коллегия вынесла резолюцию: поставить в известность чрезвычайным и судебным органам, что на милицию возлагается обязанность разносить бумаги по уезду, причем направлять их нужно заблаговременно. По городу рассылкой и доставкой корреспонденции должны заниматься собственные курьеры [18, л.3]. Кроме того, ЧК и судебные органы неоднократно пытались вмешиваться в работу милиции и угрозыска, тем самым препятствуя выполнению их основных задач. Ввиду чего милиция лишалась возможности «проявить какую либо инициативу» [15, л.3;18, л.4].

Разумеется, это не единственные проблемы и трудности, с которыми сотрудники советских правоохранительных органов в Севастополе в рассматриваемый период сталкивались в своей повседневной работе. Ситуация не улучшилась и в следующем, 1922 г. Материальное обеспечение милиционеров осталось примерно на том же уровне, что и в 1920-1921 гг. Другие отрицательные явления в работе милиции также проявляли себя. Подобное положение в крымской милиции, по данным историка А.Ишина, сохранялось до конца 1923 г. [2, с.342]

Удивительно, но несмотря на все перечисленные выше проблемы и сложности, органы советской милиции в Севастополе в начале 1920-х гг. все же вели борьбу с уголовной преступностью и делали это довольно успешно.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Брошеван В.М. НКВД Крымской АССР. Исторический очерк в документах и материалах о создании в Крымской АССР органов правопорядка и правосудия. – Симферополь: 2000.

2. Ишин А.В. Проблемы государственного строительства в Крыму в 1917–1922 годах. – Симферополь: ИТ «АРИАЛ», 2012.

3. Пащеня В.Н. Крымская милиция в XX веке (1900 – 1991 гг.) – Симферополь: ДИАЙПИ, 2009.

4. Прохоров В.В. Создание руководящих органов крымской милиции в 1920-1924 гг.: страницы истории // Культура народов Причерноморья. —2001. — №17. – С.130-134; Его же. Форма одежды и знаки различия крымской рабоче-крестьянской милиции первой половины 1920-х годов // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 52, Т. 1. — С. 57-60.; Его же. Милиция Крымской автономии в 1921–1945 гг. // Культура народов Причерноморья. — 2005. — № 74, Т. 1. — С. 174-178; Его же. Уголовный розыск Крыма в период укрепления советской власти // Культура народов Причерноморья. — 2005. — № 66. — С. 38-42; Его же. Крымский юридический - от командных курсов РКМ к институту МВД: этапы становления и развития (1921-2006 гг.) // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 86. — С. 78-84.

5. Страницы истории Севастопольского уголовного розыска. 1919-2014. – Севастополь, Управление Уголовного розыска УМВД Украины в г. Севастополе, 2014.

6. ГКУ АГС Ф.р-229, Оп.1.

7. Список личного состава по Управлению милиции Севастопольского округа // Народный музей УМВД России по г. Севастополю.

8. ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.35.

9. Щербатюк В.М. Фонди державного архіву міста Севастополя як вагоме джерело дослідження селянського повстанського руху в Криму 1917–1920 х років // Наукові записки [Вінницького державного педагогічного університету імені Михайла Коцюбинського]. Серія: Історія. - 2014. - Вип. 22. - с. 238-244

10. ГКУ АГС, ф.р-229, Оп.1, д.7.

11. ГКУ АГС Ф.р-229, Оп.1, д.8.

12. ГКУ АГС Ф.р-229. Оп.1, д.21.

13. ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.61.

14. ГКУ АГС, Ф.р-420,Оп.3, д.32.

15. ГКУ АГС, Ф. р-79, Оп.1, д.53.

16. ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.2, д.31.

17. ГКУ АГС Ф. р-79, Оп.1, д.4.

18. ГКУ АГС, Ф.р-79,Оп.1, д.1.

Д.В. Соколов

Впервые опубликовано: Причерноморье в истории и современном развитии Российского государства: опыт интеграции: сб. науч. ст. / Отв. ред. А.В.Баранов, В.В.Касьянов. – Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2017. – с.173-179