Изменилась в лучшую сторону и ситуация на Юго-Западном фронте – в августе-октябре 1915 г. в ходе операции на Серете, Луцкой и Чарторийской операций. Противник также считал эти сражения ключевыми для стабилизации фронта в Галиции [Kabisch E. Streitfragen des Weltkrieges 1914-1918. Stuttgart, 1924. S. 176].
Роль Императора в кампании 1915 г. трудно переоценить. Русская армия была сохранена и восстановлена (противник в полной мере почувствовал это в следующем году), прекратилось отступление и начались активные действия.
На совещании в Ставке 11 февраля 1916 г., посвященном стратегическому планированию весенне-летней кампании этого года, собрались командующие фронтами, начальники штабов фронтов, Начальник Штаба Главковерха и начальник Морского Генштаба. После доклада М. В. Алексеева, Верховный главнокомандующий, поглядывая на окружающих, и с полуулыбкой молча всех обвел глазами - приглашая высказываться [Поливанов А. А. Девять месяцев во главе Военного министерства // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 142-143].
После совещания Император писал супруге, что остался доволен его результатами – генералы много спорили, и он просил всех высказываться, т. к. в «таких важных вопросах» истина имеет ключевое значение [Платонов О. А. Николай II в секретной переписке. М., 1996. С. 450].
В этом вся философия Николая II – дать возможность генералам проявить инициативу, высказать свое мнение, и уже по результатам этого обсуждения принять взвешенное решение.
На этом Совещании были намечены контуры главного удара в ходе весенне-летней кампании, наносимого левым флангом Северного - правым флангом Западного фронтов.
Совет в Ставке 01. 04. 1916 г. был историческим.
Он был посвящен непосредственной подготовке предстоящего наступления в ходе летней кампании и привел к следующим важнейшим решениям: 1) Главный удар наносится войсками Западного фронта при содействии Юго-Западного и Северного фронтов; 2) подготовка к операции должна быть закончена к концу мая (с учетом возможности при необходимости начать в более ранний срок). Император заострил внимание генералитета на необходимости сохранения военной тайны (это в первую очередь касалось принятых решений). Приказав действовать энергично, Николай II запретил в ходе операции создавать импровизированные отряды, т. к. это приводит к раздергиванию корпусов, и в итоге – к хаосу [Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 5. М., 1920. С. 111-112.].
40. Историческое заседание военного совета 1 апреля 1916 г. под председательством Императора.
Открыв Совещание, Император сообщил о предмете заседания и передал слово своему начальнику Штаба. М. В. Алексеев обрисовал общие контуры предстоящего наступления.
Главный удар - на Вильно - наносил Западный фронт, которому передавались общий резерв и находящаяся в распоряжении Ставки тяжелая артиллерия. Часть резерва и тяжелой артиллерии получал Северный фронт, также наступавший на Вильно – с северо-востока, содействуя Западному.
Юго-Западный фронт должен был начать наступление, когда определится успех других фронтов. Командующий Северным фронтом генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин сообщил о сомнении прорвать серьезно укрепленный фронт противника – особенно при нехватке снарядов для орудий тяжелой артиллерии.
М. В. Алексеев ответил А. Н. Куропаткину, что действовать можно и нужно активно - и при нехватке тяжелых снарядов. Командующий Западным фронтом генерал от инфантерии А. Е. Эверт поддержал А. Н. Куропаткина, заявив, что пока не будет создан достаточный резерв тяжелых снарядов, то предпочтительнее держать оборону.
Командующий Юго-Западным фронтом генерал от кавалерии А. А. Брусилов высказался в пользу одновременного общего наступления всех фронтов. Верховный Главнокомандующий и Начальник Штаба Ставки поддержали А. А. Брусилова – ему было дано добро на активные наступательные действия. Но М. В. Алексеев предупредил А. А. Брусилова о проблематичности дополнительного усиления его войск. А. Н. Куропаткин и А. Е. Эверт в этой ситуации также были вынуждены заявить, что их фронты могут и будут наступать, но вот за успех они не ручаются.
Верховный главнокомандующий традиционно не стеснял своих генералов царским мнением, позволяя им свободно высказываться. Все три фронта к середине мая должны были быть готовы к наступлению – таково главное решение Совета.
В данном случае заслугой Ставки в целом и ее руководителя в частности была трансформация плана наступления – теперь это было общее наступление всех трех европейских фронтов Действующей армии. Это позволяло лучше реализовать свободу маневра применительно к вопросу о переносе, в случае необходимости, тяжести главного удара. А учитывая и тот факт, что недавнее (март 1916 г.) выдвижение А. А. Брусилова на должность главкома Юго-Западного фронта – инициатива Императора, то очевидна роль последнего в достижении одной из самых блестящих побед в истории русского оружия.
Позиция Николая II по поводу общего наступления фронтов осталась неизменной, когда к нему после совещания подошел бывший главком Юго-Западного фронта генерал от артиллерии Н. И. Иванов, умоляя отменить наступление войск его бывшего фронта из-за их переутомления, в противном случае предрекая катастрофу.
Но, вместе с тем, пораженческие настроения командующих Северным и Западным фронтами должны были насторожить Верховного Главнокомандующего уже на этом Совещании.
В ситуации, когда А. Е. Эверт четырежды переносил срок наступления своего фронта, а затем нанес удар не на Вильно, а на Барановичи, следовало изменить задачи фронтов. Директива Ставки от 26 июня вменила нанесение главного удара в обязанность Юго-Западного фронта - в новом направлении – Ковельском с перспективой последующего наступления на Брест - Пружаны. Теперь в распоряжение А. А. Брусилова передавался стратегический резерв Ставки - Гвардейский отряд (3 корпуса) и 4-й Сибирский армейский корпус, а также 3-й армейский корпус, который перебрасывался с Северного фронта. Но было уже поздно. Противник (теперь это прежде всего немцы) постепенно локализовал Брусиловский прорыв.
В обстановке отсутствия заметной активности Западного и Северного фронтов германцы могли спокойно перебрасывать свои войска против Юго-Западного фронта. Как отмечал А. С. Лукомский: «Германцы, обладая несравненно более мощными железными дорогами, сумели гораздо скорее нас подвезти свои корпуса к угрожаемым пунктам на нашем Юго-Западном фронте и к концу июля захватили инициативу в свои руки; уже нам пришлось, не думая о нанесении сильного удара противнику, парировать его удары, которые он начал наносить в различных местах. Войска Юго-Западного фронта, начав наступление с громадным успехом и не поддержанные своевременно, что называется, выдохлись, потеряли порыв вперед и постепенно стали окапываться и переходить к занятию новых укрепленных позиций» [Лукомский А. С. Указ. соч. С. 305].
На этапе затухания наступления Юго-Западного фронта Императору принадлежала абсолютно стратегически грамотная идея о переносе главных наступательных усилий в лесистые Карпаты и Буковину.
Именно Николай II решительно воспротивился продолжению сентябрьской «ковельской бойни», заявив что продолжение наступления на Ковель приведет к минимальному результату при огромных потерях [Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. Ч. 6. М., 1923. С. 91] – тяжесть удара следует сместить южнее. И бесполезная ковельская "долбежка" была прекращена.
После неудачного выступления Румынии общая ситуация, сложившаяся в противостоянии Румынии странам германского блока, настоятельно требовала поддержки русских войск. Потерпевшие поражение румыны к ноябрю 1916 года были вынуждены отступать. С осени 9-я армия П. А. Лечицкого, которому была предоставлена значительная оперативная свобода, обслуживала «румынское» направление, ведя успешные боевые действия.
Румынское военно-политическое руководство через своего представителя при русской Ставке обратилось к Императору с просьбой о помощи – в т. ч. в обороне Бухареста [Гурко В. И. Указ. соч. С. 236]. И русская императорская армия «реанимировала» сопротивление румын, сцементировав фронт, который теперь именовался Русско-румынским.
Противник был вынужден признать, что во многом именно поэтому Румыния смогла продолжить сопротивление [Мозер О. Краткий стратегический обзор мировой войны 1914 - 1918 годов. М., 1923. С. 102].
Ставка прекрасно понимала, что создание Румынского фронта повлечет значительный расход ресурсов. Так, в ходе беседы с назначаемым на должность главкома Черноморского флота А. В. Колчаком Государь сообщил, что вступление Румынии в войну ухудшит стратегическую обстановку – Румыния к войне не готова, ее придется поддерживать, удлинится фронт, и на плечи русской армии ляжет новая нагрузка. Но специфика коалиционной войны требовала вовлечения в войну новых держав и создания новых фронтов - руководство России это прекрасно понимало.
Необходимо отметить, что позиция Николая II повлияла на судьбу нескольких народов.
Когда теснимые со всех сторон превосходящими силами противника – австрийцами, немцами и болгарами – сербские войска в октябре 1915 г. оказались в безвыходном положении, то наследник сербского королевского престола через военного агента Сербии в Ставке 3 октября сразу 2 телеграммами просил Николая II о помощи. Император, по свидетельству французского посла, был крайне озабочен положением сербских войск [Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 7].
М. В. Алексееву было поручено сообщить свои предложения на предмет оказания срочной военной помощи терпящей поражение сербской армии. Доклад был подготовлен и утвержден Государем. План предусматривал сосредоточение на волочиском направлении 7-й армии, наступление которой в Галиции должно было оттянуть вражеские силы с Балканского фронта.
9-я и 7-я армии Юго-Западного фронта в декабре 1915 г. – январе 1916 г. провели операцию на р. Стрыпе. Неудачная тактически, она продемонстрировала попытку единственного из союзников Сербии оказать помощь ее армии. И германская 107-я пехотная дивизия из Сербии была переброшена на Русский фронт, и этот факт, очень важный для периода катастрофически тяжелого отступления сербских войск и значительных масс мирного населения, продемонстрировал – кто является самым верным другом и союзником сербского народа.
Когда в апреле 1915 г. турки начали осуществлять геноцид армянского народа, уничтожая армянское население турецкой Армении, по личному распоряжению Николая II был предпринят ряд мер для спасения армян. Была начата Ванская наступательная операция Кавказской армии, обеспечен прием беженцев и организовано материальное обеспечение последних.
Армянское население принималось русскими чиновниками прямо на границе - без каких-либо формальностей, каждый взрослый беженец получал по рублю денег и право на бесплатный проезд всеми видами транспорта империи. Людей кормили полевые кухни, раздавались одежда и лекарства, больным, раненым и беременным оказывалась медицинская помощь.
В итоге, из 1651000 турецких армян удалось спасти 375000 человек - или 23% населения турецкой Армении - огромная цифра [Пагануцци П. Император Николай II – спаситель сотен тысяч армян от турецкого геноцида // Родина. 1993. № 8-9. С. 95].
Ускоренный переход в наступление Юго-Западного фронта в 1916 г. выручил Италию.
Руководство королевства многократно обращалось в Ставку с просьбами о незамедлительной помощи. Уровень просьб возрос – с телеграмм военных агентов до личного обращения короля Италии. Итальянская армия оказалась в катастрофическом положении [См. Сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914—1917 гг.). Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916 г. М., 1940. С. 170-193; Палеолог М. Указ. соч. С. 91].
Император в это время находился на юге России, и, в ответ на телеграмму В. М. Алексеева, он поручил перенести артиллерийскую подготовку перед наступлением на Юго-Западным фронте на 19 мая, а также начать подготовку на Северном и Западном фронтах, назначив из состава последних по корпусу в распоряжение Главковерха [Сборник документов. С. 186].
Этот документ в очередной раз иллюстрирует руководящую роль Императора (факт, что М. В. Алексеев являлся, прежде всего, техническим исполнителем), а также показывает значение, придаваемое Императором взаимодействию фронтов и вопросу наличия свободных резервов.
Наступление немного сдвинулось, начавшись 22 мая, и ознаменовало не только начало славы русского оружия, но и, фактически, спасение итальянской армии.
аким образом, в сфере оперативно-стратегического руководства Действующей армией Николай II осуществлял общее руководство, заботился о взаимодействии оперативно-стратегических объединений, координации их усилий. В этом проявилась, его, так сказать, руководящая и направляющая функция Верховного Главнокомандующего. Но, если требовала обстановка, он вмешивался и в вопрос непосредственного осуществления боевых операций, проводил совещания, формулируя на них видение оперативно-стратегической обстановки и указания высшему комсоставу. В условиях России даже рекомендации носителя высшей власти в государстве воспринимались как руководство к действию. Соответственно, Император мог и оказывал непосредственное влияние на ход боевых действий на Русском фронте.
Один из аспектов стратегического руководства военными действиями - военно-политический, выражавшийся прежде всего в регулярном общении с союзниками.
Так, в ответе на телеграмму президента Франции Р. Пуанкаре по случаю 20-й годовщины восшествия Государя на престол (23 октября 1914 года) Император в очередной раз подтвердил неизменность единения с союзниками для достижения общей победы ради процветания Европы [Летопись войны 1914 года.– 1914. - № 12. – С. 200].
На празднике георгиевских кавалеров 26 ноября 1915 г. он подтвердил свои слова, сказанные в начале войны – то что мир не будет заключен до тех, пока последний солдат противника не покинет российскую землю. Мир будет заключаться в полном согласии с союзниками [Палеолог М. Указ. соч. С. 6].
В телеграмме английскому королю по поводу второй годовщины вступления Англии в войну Император вновь подтверждал единение с союзниками, необходимость полной победы и выражал надежду, что жертвы России не будут тщетными [Летопись войны 1914-15-16 года. – 1916. - № 104.– С. 1659].
Заслуги Императора Николая II как военного деятеля России были высоко оценены союзниками. Так, он стал фельдмаршалом британской армии (причем, английская печать подчеркивала чувство гордости британского народа от этого факта). 16 февраля 1916 года генералом сэром А. Пэджетом ему был вручен фельдмаршальский жезл. В своей речи британский генерал особо акцентировал внимание присутствующих на твердой решимости союзников победить общего врага.
6 октября 1916 года Император был награжден высокой наградой британской империи – орденом Бани 1-й степени За военные заслуги, а 22 октября итальянской золотой медалью За военные заслуги. Итальянской медалью (фактически также 1-й степени), к этому моменту были пожалованы всего 10 человек и крепость Верден.
Эти награждения отражали различные стороны успехов Николая II на посту Верховного Главнокомандующего – жезл фельдмаршала – успехи армии, орден Бани – военно-морского флота, а итальянская золотая медаль – роль в деле спасения Италии посредством ускоренного начала знаменитого Наступления Юго-Западного фронта 1916 года.
От реализации контрнаступлений (Луцкая, Виленская, Чарторийская операции 1915 года) к коротким ударам, наносимых поочередно на различных фронтах (Стрыпа 1915 г., Нарочь 1916 г.), затем к общему наступлению всех фронтов в весенне-летней кампании 1916 года и затем к подготовке общесоюзного наступления 1917 года – таков был итог стратегической деятельности Ставки за 1,5 года руководства ей Государем.
Все рассмотренные нами функции военного руководителя реализовывались Николаем II в должной степени. Император знал изнутри вооруженные силы, добросовестно и интенсивно реализовывал военно-представительскую функцию. Много было им сделано в деле обновления кадров высшего военного управления, в сфере перевооружения и снабжения армии, была проведена реформа гвардии. Военно-идеологическая функция реализовывалась путем издания приказов по армии и флоту, в телеграммах, в речах перед войсками. Здесь будет уместно посетовать об отсутствии в императорской России идеологического аппарата, способного донести импульсы верховной власти до толщи народа. Такой аппарат особенно необходим в эпоху длительных и тотальных войн. Наконец, значительные успехи наблюдались у Императора и в деле оперативно-стратегического руководства боевыми действиями.
Ключевым недостатком Николая II как военного руководителя был излишне демократичный стиль управления, во многом проистекавший из таких его человеческих качеств как личная скромность и деликатность в общении с людьми. Это проявлялось в те моменты, когда требовалось отрешать неспособных генералов от должности, подталкивать командующих фронтами к активным действиям, когда было необходимо настоять на том или ином решении. Особенно рельефно это проявилось в период летнего наступления 1916 года, при принятии компромиссного плана кампании 1917 года, при решении судьбы перспективной Босфорской операции.
Вместе с тем, глубокая вера Государя в силы России, конечную победу придавали уверенность и генералитету, стратегическая информированность и знание основ коалиционной войны означали видение им безусловности конечной Победы.
Как справедливо отмечал С. С. Ольденбург, самым трудным и в то же время забытым подвигом Николая II было то, что в крайне тяжелых условиях ему удалось довести Россию до порога победы. Но враги Государя не дали возглавляемой им стране перешагнуть через этот порог [Алферьев Е. Е. Император Николай II как человек сильной воли. Джорджанвилль, 1983. С. 110].
Какими качествами должен обладать верховный военный руководитель XX века? Должен ли он быть непоседлив, мобилен и энергичен или наоборот - рассудителен, вдумчив, обладать выдержкой и быть малоподверженным сиюминутным впечатлениям текущего момента?
Очевидно, что в обстановке войн XX века с их быстрым изменением оперативно-стратегической обстановки, серьезным влиянием процесса развития ситуации на психику полководца, часто оказывающегося в состоянии стресса, оказались более востребованными военные руководители второго типа. Ведь такой руководитель в тяжелой боевой обстановке вдохнет уверенность в своих подчиненных и уверенно поведет их к победе. Именно так себя вели себя Ж. Жоффр (после тяжелых неудач Приграничного сражения 1914 г.), П. Гинденбург (после поражения германской 8-й армии на 1-м этапе Восточно-Прусской операции) и Николай II (после тяжелейших неудач лета 1915 г.). Но, принимая во внимание тяжесть обстановки и масштабность событий, а также объем ответственности, русского Государя в этом смысле можно смело поставить на первое место. Прекратилось отступление целых фронтов, и русская армия перешла к активной наступательной тактике.
Первая мировая война воспринималась (и воспринимается) как бессмысленная, осуществляемая Россией исключительно в интересах западных союзников. Но Император прекрасно понимал сущность коалиционных войн, в которых имеют значение не сиюминутные межгосударственные противоречия, а перспективы глобального развития. В таких войнах государственные интересы зачастую переплетаются с общекоалиционными, и решены они могут быть лишь при условии реализации последних.
Приходится констатировать, что Николай II являлся военным руководителем высшего звена, который и был востребован в обстановке войны нового типа, каковой являлась Первая мировая война – выдержанный, спокойный и вдумчивый руководитель, настойчивый в достижении поставленных целей, координирующий работу ключевых звеньев военной машины империи и подбирающий квалифицированных исполнителей. Именно таков Военный Руководитель и Верховный Главнокомандующий XX века. Тем более актуально это было для Российской империи, в которой, исходя из ее действующего законодательства, полноценно функцию верховного руководства всеми вооруженными силами государства мог выполнять лишь монарх.
И этот монарх почти привел Россию к Победе – но… роковое стечение как объективных, так и субъективных обстоятельств привело к тому, что, вынеся на своих плечах груз войны в наиболее тяжелые ее годы, наша страна осталось без лавров победителя. Как отмечал, У. Черчилль ни к одной стране судьба не была так беспощадна как к Poccии, государственный корабль которой пошел ко дну на виду у пристани. Буря была пережита, жертвы принесены, работа закончена – измена и отчаяние одолели власть, когда задача уже была выполнена [Будберг А. П. Вооруженные силы Российской Империи в исполнении общесоюзных задач и обязанностей во время войны 1914 - 1917 гг. Париж, 1939. С. 46].
Могла ли Россия в 1917 г. воевать, если бы не произошли Февральский переворот и последующие события?
Безусловно.
Ее экономика показала свою силу и мобильность.
Пресловутый «снарядный голод» в основном был удовлетворен уже к началу 1916 г., производство винтовок возросло к 1917 г. почти в 15 раз, пулеметов в 17 раз и т. п. Было налажено не только политическое, но и экономическое взаимодействие с союзниками, причем в условиях блокады.
Так, город-порт Архангельск стал крупнейшим складом военных материалов, поставлявшихся союзниками России. Узкую колею железной дороги Архангельск – Вологда перешили на широкую колею уже к январю 1916 г., была организована ледокольная флотилия. Недоступность Архангельска 6 месяцев в году привела к поиску более надежного порта. Им стал Мурманск (Романов-на-Мурмане), ставший последним городом, основанным в Российской Империи и яркой иллюстрацией военно-экономического взаимодействия союзников в условиях коалиционной войны. Он являлся одним из самых надежных пунктов связи России с Америкой и Европой и базой зарождающегося Северного флота. После начала ускоренного строительства Мурманской железной дороги, Романов-на-Мурмане становится и главным российским северным портом.
О качестве и боеспособности русской армии, ее высоком боевом духе свидетельствуют все участники боевых действий как со стороны союзников, так и противника. Среди последних – представители германского фронтового офицерства и генералитета [См., например, Бекман В. Немцы о русской армии. Прага, 1939.; Блюментрит Г. Роковые решения. М., 1958.; Вульфен К. фон. Лодзинское сражение (прорыв у Брезин). Пб., 1921.; Вульфен К. фон. Сражение под Лодзью. М., 1921. Гофман М. Записки и дневники 1914-1918 гг. Л., 1929].
Стоит сказать и о высоком качестве частей и соединений русской армии, закаленных в горниле войны. Речь идет не только о доблести русского солдата, но и о прошедших боевые испытания полках и дивизиях как войсковых единицах. Здесь достаточно будет привести официальное мнение Осведомительного комитета Главного австрийского командования, выраженное в брошюре «Русская армия на начало 1917 г.» [Гринев Г. Оценка австрийцами русских войск к началу 1917 г. // Военная быль. 1974. № 128. С. 13-18]. Из 135-ти поименованных пехотных дивизий (включая гвардейские, стрелковые и пр.) русской армии, по которым имеется информация, охарактеризованы как «испытанные в боях», «первоклассные», «хорошие», «с высокой боевой репутацией», «лучшего качества» – 74 дивизии; как «выдающиеся части» – 19 дивизий; и как «штурмовые» – 4 дивизии. Т. е. почти 72% от числа пехотных дивизий лестно характеризовались врагом. Сплав традиций и свежего боевого опыта произвел на свет отличные боевые единицы.
Но кризис разразился прежде всего в общественной и социальной сферах. Революция в России, положившая начало выходу последней из войны, была тяжелым ударом и невосполнимой утратой для Антанты. Британский военный теоретик и фронтовик Б. Лиддел Гарт писал, что временное снижение боеспособности французских войск было не самым тяжким несчастьем, выпавшем на долю Антанты в 1917 году и сведшем на нет ее планируемое на этот год крупномасштабное наступление на всех фронтах. Вначале частичный, а затем и полный паралич России – вот была самая страшная потеря для блока, возместить которую долго не могло даже вступление в войну САСШ. И прежде чем восстановилось равновесие, западные союзники России по Антанте «были на волосок от гибели» [Лиддел Гарт Б. Правда о войне 1914—1918 гг. М., 1935. С. 255]. Германский блок получил еще один шанс, и, хотя и не смог реализовать его в полной мере, продержался еще год.
Россию лишили плодов заслуженной победы новые политики. Материальные последствия будущей общей победы оказались для нее безвозвратно утраченными - остались лишь моральное удовлетворение и чувство исполненного долга.
Алексей Олейников
Источник → |
