Сначала комендант Воткинска, затем выдвинутый массой и общественными организациями на пост Начальника штаба Воткинской армии и, наконец, Главнокомандующий армиями Прикамского края, этот человек сумел сразу найти мирный тон в сфере перекрещивающихся гражданских и военных отношений, и это помогло ему в деле организации маленького «государства в государстве», каким три месяца являлся Ижевско-Воткинский район. Благодаря его такту, той громадной помощи, какую оказали ему общественные и в частности рабочие организации в Воткинске, удачно был разрешен самый острый и больной вопрос, служивший камнем преткновения не только на всей территории «Комуча», но и на территории, подчиненной Временному Сибирскому Правительству - о разграничении общественных и чисто военных отношений.

Полная свобода в сфере общественной и строжайшая дисциплина в армии - вот схема, которой удалось добиться путем совместной и доброжелательной работы. Он всю свою деятельность строил только на доверии к нему широкой массы, от этой массы исходил, к ней апеллировал, и ею же был выдвинут. В процессе самого восстания и вплоть до окончательной организации стройной боевой единицы – Воткинской дивизии, он всегда координировал свою деятельность с волей массы и ее организаций, прекрасно понимая, что только там находятся и инициатива, и реальная сила. Эта массовая инициатива ярко сказалась, прежде всего, в самом начале восстания.

«Помню у нас в Воткинске, через два часа после свержения большевиков, когда еще на окраинах слышалась трескотня, на площади собрался митинг, – вспоминал участник. - И вот на площади среди солдат-фронтовиков, сбежавшихся отовсюду к месту сбора, еще с не отстывшими винтовками и револьверами в руках, раздались первые слова так давно не слышимые, казалось давно забытые слова. Они были сказаны не вождями, не лидерами, а простыми рядовыми работниками: «Для родины это, товарищи, для всего народа. Нас, солдат, обманули предатели. Мы поверили и ушли с фронта и отдали родину на поругание. Нас, рабочих, обманули большевики. Мы поверили им и разрушили заводы…Мы сами виноваты, значит наше дело, наш долг спасать родную страну…». Этот митинг, весьма немногословный, продолжался не более получаса. Но сказано было страшно много». («Наш Урал» Екатеринбург. 1919. 11 марта).

Количество убитых большевиков определялось до двух десятков, в т.ч. расстрелянный на плотине повстанцами редактор газеты РСДРП «Путь» Константин Гилев. Всему Совдепу с документами все же удалось скрыться на пароходе «Стрела» за Шарканский мыс заводского пруда. Преследовать их вызвалась команда под началом Г.И. Мудрынина.

Военком Вавилов, коммунисты Мошкин и Шлюхин сопровождали обозы с оружием из Вятки. Доехав из с.Дебесы в Шаркан, они узнали о восстании в Воткинске. Засев на телеграфе, Вавилов разослал тревожные телеграммы по всем направлениям. (см. № 134)

Здесь открывается один из ключевых тезисов восстания в Ижевске – тезис о единодушном выступлении ижевских рабочих против Советской власти. Нелепо утверждать, что на Ижевских заводах совсем не было ее сторонников. Было, но меньшинство. Известный С.Г. Пушкарев писал в «Воспоминаниях историка»: «хотел бы умолчать, если бы не был историком. Тезис о единодушном выступлении рабочих считают ложным, предполагая, что сторонников контрреволюции, как и защитников советской власти, на обоих заводах оказалось меньшинство. Определяющее влияние на ход событий оказала позиция основной массы местных рабочих с идеей нейтрализма и лозунгом беспартийности».

Воткинский краевед И.А. Добровольский видел по-другому: «В Воткинске преобладали правые эсеры, и большевиков здесь не знали до семнадцатого года. В Ижевске, наоборот – много левых эсеров. Современные историки сходятся к тому, что у ижевцев был неустойчивый и ненавидящий воткинскую интеллигенцию дух». Ярким выражением этой позиции являются слова ижевского рабочего Е.Д. Соболева: «Я – беспартийный, и мне все равно, та власть или другая». Большинство местных рабочих не понимали того, что их стремление уклониться от борьбы в той или иной степени, но объективно помогло РККА через три месяца жестоко подавить сопротивление. Так, если 8-го августа в Ижевскую армию записалось 3 тыс. добровольцев, в т.ч. 2 тыс. рабочих, то в последующие дни приток добровольцев сокращается и 9-го – 11-го августа в армию вступило от 700 до 1700 человек. Изменился и социальный состав: уменьшилось число рабочих, превалировали гимназисты, ученики оружейной школы, интеллигенция, крестьяне. К середине августа ижевцы поставили под ружье около 8 тыс. Это был предел. Во второй половине августа из-за недостатка добровольцев, потерь убитыми и ранеными и перехода на сторону противника, численность армии начинает непрерывно начинает сокращаться. Из приказа Главнокомандующего Федичкина видно, что многие получали оружие, но не желали нести службу в рядах армии. Даже большевицкие мемуаристы, отнюдь не заинтересованные в приукрашивании контрреволюции, неоднократно отмечали отказы вооруженных рабочих от расправ с красными. Ненависть к большевикам приходила в массы простых людей не сразу.

В Воткинске примкнули и приняли участие в восстании живущие в Воткинске офицеры, но не все, а «первый начальник штаба был совсем не офицером». Основной задачей, вставшей перед принявшим власть в городе Советом рабочих депутатов, явилось скорейшее создание собственных вооруженных сил, получивших название Воткинская Народная армия. Хотя армией и ее импровизированный штаб – Ставкой можно назвать только условно. В условиях восстания, именно Народная армия, представляющая собой цельный сплоченный общенациональный организм, являясь носителем идеи национального единства, смогла обеспечить, хотя бы временно, стабильность в обществе и предотвратила его распад.

Рассматривая механизм становления и существования этой организации, необходимо подчеркнуть, что это был элемент общественной структуры, институт сугубо политический. При этом он являлся порождением совокупности всех – экономических, социальных, политических, духовных условий и отношений общества.

Штаб формирований разместился в доме горного начальника. В доме, где родился известный композитор, от добровольцев не было отбоя.

«Тут был Исполком Совдепа, из окон которого торчали дула пулеметов – писал участник событий. - Приближаюсь к Штабу. Невиданная картина перед глазами. Толпы народа. Рабочие перемешались с подходившими крестьянами. От штаба двигаются стройными рядами уже вооруженные группы. Скачут туда и обратно верховые. Слышатся песни, настоящие солдатские песни, которые казалось, уже забыты. Все спешат, все собраны и сосредоточены и в то же время все празднично веселы. У самого штаба такая масса людей, что невозможно протиснуться в штаб. Такое море голов большевики не видели ни на одном своем митинге. Среди моря голосов молодой человек объясняется с жавшей его плотной массой. Помню дословно его разговор.

- Вы откуда? - Черепановские…Есть Луговские,…- Мы Осинские, - загудела толпа.

- Ну, хорошо. Зачем пришли? Помогать нам? Да? – Спрашивает молодой человек.

- Мобилизовываться…За оружием. Вооружаться….- Опять загудело кругом.

- Так…Так вот знайте, зачем мы идем. Рабочие Ижевска и Воткинска сбросили власть большевиков…(идет пояснение как «сбросили»). Мы идем за Учредительное собрание, которое одно может распоряжаться, как и что. Вы пришли к нам, становитесь в наши ряды и знайте, что мы должны или умереть, или победить, а другого выхода и быть не может.

- Знамо, зачем идем, - крикнуло сразу несколько голосов.

- А раз так, то разбивайтесь группами по деревням и стройтесь в ряды. Вам выдадим сейчас же винтовки и патроны. Потом укажут где столовая и отведут в помещение. А там, куда будет нужно, направят. Выстраивайтесь. Выделите пока командиров – фельдфебелей и старших унтер-офицеров, наверное, есть такие среди вас?

- Найдется, как не быть.

- Ну, живо строится и марш – освобождайте улицу.

Все зашевелилось, загудело и через 20-30 минут, вместо густой толпы стояли группы, построенные в правильные ряды. Перед каждой находился командир – фельдфебель или унтер-офицер. Через полчаса эти ряды, вооруженные новенькими винтовками, двигались с песнями от Штаба к заводской плотине. На смену им появлялась опять толпа и опять та же картина. Формирование отрядов и вооружение шло скорее, чем деревенская хозяйка печет блины. Списки разные и, в общем, канцелярия отодвигалась на задний план и проделывалась позже, на досуге.

Пробираюсь в помещение Штаба. Боже мой, что там делается! Настоящий муравейник. Кругом все копошатся, все спешат. Полно народу. Распоряжения вопросы, ответы и все это быстро, на ходу.

- Вам что? Вопрос одного из штабных к двум субъектам – по-видимому, рабочим.

-Мы рабочие N завода. Бежали оттуда и уже второй месяц скитаемся по деревням. Хотели вступить в ряды. Хотелось бы в отряд, где рабочие.

- Пожалуйста. Идите вон в ту комнату и спросите где отряд N. Вам укажут.

Останавливаюсь у двери канцелярии коменданта. Потолкавшись у штаба и в штабе, таким образом, раза три – четыре, ко всему присмотревшись, прислушавшись, вполне искренне уверовал, что положение восставших крепнет и из формирующихся отрядов будет создано нечто здоровое, сильное духом и могучее. Это «нечто» не раздавить и даже не подавить никаким «совдеповским союзам». Я не ошибся». (Ижевско-Воткинская годовщина. Омск. 17 августа 1919г. С 2. Исп-ский).

Всем добровольцам выдавалось по 20 патронов на человека.

Отряд, действующий в Галевском направлении, по своему почину начал формировать Н.Н. Наугольных и, с занятием этой пристани был назначен комендантом Галевского района. Пассажирское судно «Соликамск», вооруженное полевым орудием с пулеметами, начало быструю отшвартовку с приближением мятежников к пристани. Командир находившегося на борту красного отряда и капитан Мохов, быстро оценив обстановку, решили сразу же отойти от пристани, чтобы на открытом речном плесе иметь большую свободу для маневра. Заметив, что пароход отходит от пристани, воткинцы открыли по нему прицельный огонь. Был убит помощник капитана Поскребышев, кочегар Еремин, тяжело ранена медсестра Попова. Помощник командира отряда Корольков, расставив у иллюминаторов красноармейцев, встал сам у пулемета. Все надстройки и борт «Соликамска» были изрешечены винтовочными и пулеметными пулями, но судно успело скрыться, не приняв боя.

Воткинцам удалось захватить шесть, стоящих на пристани судов: быстроходный баркас «Воткинский завод», буксир «Русло», нефтяную баржу и др., на которых повстанцы подойдут, стоящей ниже по течению д.Костоваты. Гарнизоном из 180 человек, на разъезде «16 км.» был установлен вагон с необходимым снаряжением, а опытными связистами был определен шифр противника, хотя большая часть телеграмм отправлялась им открытым текстом.

С быстротой молнии восстание охватило весь прилегающий район среднего Прикамья. Житель самой северной Петропавловской волости Сарапульского уезда Дурыманов вспоминал: «Более зажиточная часть с котомками во всю прыть бежала в лагерь повстанцев, с ними бежали и наши волостные главки. В этот момент мы остались одни. Была получена секретная телеграмма за подписью Юрьева о немедленной мобилизации нескольких лет в Народную армию и отправке их в Воткинск. На другой день мы услышали, что в ближайших волостях также идет спешная мобилизация и вербовка мужского населения. Через пару дней у нас появились крупные группировки конных разведок, силой до 50 всадников, именовавшие себя дробининской кавалерией, которые стремились пробраться к на север к ж.д. Нам пришлось скрываться в оврагах и лесах. На какую-то помощь надеяться не приходилось. Во всем разрыве, шириной в 100 км. мы являлись жалкими каплями в море. Изредка появлялся Пономаревский отряд в районе Тойкино из 12-14 человек, Лещевский в 40-50 конных, за Сивой бродил кавалерийский отряд Носкова. В этот серьезный момент отряды ничего не представляли из себя, и их бои были бы весьма чреваты горькими для них последствиями».

По скудным данным воткинцы, на короткий срок, но перерезали ж.д. ветку, прервав связь и снабжение центра и 3-й армии РККА. В феврале 1965г. в адрес начальника отдела кадров Свердловской ж.д. поступило письмо от бывшего начальника Особой Вятской дивизии тов. Медведева. В письме он просил оказать помощь в восстановлении фамилии машиниста «проявившего исключительную бдительность по спасению пассажиров, военного груза и геройски погибшего путевого рабочего в событиях августа 1918г. на перегоне ст. Чепца – Балезино».

К 20 августа воткинцы заняли с.Шаркан. Были расстреляны пламенные борцы за Советскую власть: Двинянинов, Собин, председатель комбеда д.Тыловай Ардашев, его заместитель Вахрушев, избранный председатель волисполкома Агафонов, председатель волостного комбеда Васильев, коммунисты - братья Окишевы и другие. Арестованные были отправлены в Воткинск. К восставшим в этот же день присоединились проживающие там бывшие офицеры: Коротков, Шитов, Собин, Фролов, братья Трапицыны, Родыгин.

Михаил Алексеевич Родыгин р.1886г. Отец был владельцем «Торгово-промышленного товарищества: братья А. и П. Родыгины». Закончил Сарапульское реальное училище. Воинскую повинность отбывал в 3-й запасной артиллерийской бригаде в Самаре. Был произведен в чин прапорщика легкой артиллерии из вольноопределяющихся 1-го разряда. В составе 112-го паркового артиллерийского дивизиона 112-й артиллерийской бригады Сводного генерала Кондратовича корпуса выступил на фронт и находился там один год восемь месяцев. Занимал должности: младшего офицера артдивизиона, начальника связи бригады, адъютанта 2-го дивизиона 212-й артбригады, офицер для поручений Инспектора артиллерии корпуса. Подпоручик.

Сергей Иванович Трапицин. Из духовенства с.Шаркан. Сарапульское реальное училище и курс Екатеринославского горного института. Отбывал службу вольноопределяющимся в Сергиевском артиллерийском училище в г.Одесса, закончил его. Вышел во 2-й запасной дивизион тяжелой артбригады, служил в 5 тяжелом артдивизионе «Е». Младший офицер батареи, временно командир батареи. Подпоручик.

Повстанцами были распечатаны листовки «Братьям-крестьянам», в которых провозглашалась власть Учредительного собрания и говорилось, что: «Наши войска – это не белая гвардия; наши войска это Народная армия Учредительного собрания…», «…Большевики как бараны бегут от стройных рядов фронтовиков и ставших под ружье рабочих». Но ничего нового и конструктивного ими пока не выдвигалось.

Первая серьезная попытка разблокировать так наз. галевский узел произошла со стороны 3-й советской армии экспедиционным отрядом ВЧК у д.Неумоино 23-го августа. Отряд, двигаясь по дороге без разведки, попал под пулеметный огонь устроенных засад и потерял до сотни человек убитыми и ранеными. У воткинцев были потери не только в рядовом, но и в командном составе: ранен младший офицер 4-й роты Орлов, был убит Командующий Бабкинским фронтом Павел Васильевич Пьянков. Его заменил Григорий Ильич Мудрынин.

В это же время вооруженное судно с двумя понтонами подошло к пристани Галево. Не доходя, пароход застопорил ход, а артиллеристы с понтонов сразу же обстреляли пристань. В ответ раздались залпы замаскированного на берегу орудия. «Наш пароход «Ерш», на котором я был кочегаром, оказался у пристани Галево под неприятельским огнем береговой батареи неприятеля, - вспоминал ветеран красной флотилии Степанов. - Два понтона с орудиями оказались потопленными. Наше судно стояло на якоре. Большая часть верхней команды и артиллеристов с понтонов вышла из строя, был ранен капитан судна, но коммунист Демидов взял на себя командование судном. Под шквальным огнем противника он вызвал из машинного отделения меня и оставшихся в живых матросов. Мы сообща подняли вручную якорь и отрубили топорами тросы, на которых повисли потопленные понтоны, удерживая на месте наш пароход. Освободив судно, Демидов стал к штурвалу и увел судно в Пермь».

Поднятые со дна орудия в дальнейшем составят основу Воткинского артдивизиона.

В оперативной сводке Штаба армии от 23-го августа сообщалось: «В Галеве Воткинские войска выдержали ожесточенный бой, в результате которого красноармейцы бежали. Подробности таковы: в 11 часов утра снизу Камы подошли к Галеву, держась противоположного берега, два катера и два парохода и открыли ожесточенный артиллерийский огонь и пулеметный, после чего высадили десант. Наш небольшой отряд принужден был отойти. Но вскоре, получив подкрепление, мы перешли в наступление, вынудили красноармейцев отступить к берегу.

Развивая успех, мы быстро занимаем деревню за деревней по направлению к Ножовке. Крестьяне при нашем приближении встречают нас с молебствием, как своих избавителей. Фронтовики деревень присоединяются к нашим войскам в большем числе. Положение Ижевска и Воткинска крепнет с каждым часом. Штаб Командующего Армией». (Ф. Р-656.оп.1. д.31 Л.12).

Этой операцией воткинцы прервали связь между 2-й и 3-й армией РККА и вошли в связь с восставшими крестьянскими отрядами под командованием И.Е. Балобанова в Осинском уезде. В оперативной сводке Штаба Народной армии за 5 сентября сообщалось, что «при наступлении нашего отряда под командой Ермакова на с.Фоки, в числе других были ликвидированы осинские комиссары Кобелев и Лыткин».

Небольшие стычки происходили каждый день. Известно, что «во время наступления красноармейских банд к Воткинску 28-го августа пал смертью героя командир 3-й Бабкинской роты Семен Дмитриевич Мартюшев, в то время когда исполнял отданное ему Начальником участка боевое приказание под ураганным пулеметным огнем противника».

Потери были и на других боевых участках. 25-го августа на Шарканском фронте был убит Начальник отряда разведки Иоиль Николаевич Мешков, солдаты Федор Брысов (19) и Николай Мордвин (24г.).

А.И. Брысова, потерявшая в один день и брата, и жениха, описала в дневнике похороны последнего: «Сначала был обряд отпевания по староверческим правилам, без попа, только наставником – начетчиком из братии староверческого согласия Андрианом Радощекиным. Гроб вынесли из дома мужчины на плечах и отправились на гору, но не по прямой дороге, а в обход, чтобы душа попрощалась с родными местами. На плотине к процессии присоединился отряд, чеканя шаг по-военному. Заиграл духовой оркестр, придавая траурно-торжественный вид похорон. Когда гроб стали опускать в могилу, в честь убитого прозвучали залпы из нескольких ружей. Так белогвардейская власть торжественно проводила в последний путь своих воинов, отдавших единственные жизни за народное, правое и святое дело».

Но в Воткинск прибывали и прибывали новые добровольцы. Очевидец описывал события конца августа: «Было еще тепло, и стояла хорошая погода. Коврижников с утра сидел за своим письменным столом, прямо во дворе штаба, записывая фамилии прибывавших в список очередной маршевой роты. При этом каждому на руки выдавалась личная карточка, похожая по форме на современную визитку. Записавшиеся уходили в здание Технического училища, где им было отведено место для постоя, и ждали, пока список их маршевой роты будет заполнен. После этого назначался командир роты, производилась выдача оружия, патронов и новая рота следовала на участок фронта».

Следует отметить, что форсирование боевых частей Воткинской Народной армии к сентябрю выходило уже на более высокий уровень. В первых боях было выявлено оптимальное количество боевого состава рот и, приказом Начальника Штаба Юрьева по строевой части № 9 от 1-го сентября боевой единицей было принято «считать роту в 150 штыков при двух пулеметах». Командированный Союзом оружейников Ижевска оружейный техник Семенов, назначенный заведующим огнестрельными боеприпасами, «рапортом 30-го августа донес, что он приступил к формированию взвода 1-й батареи».

Закончил Воткинское среднее механико-техническое училище, Константиновское артиллерийское училище. Служил в 26 Мортирном артиллерийском дивизионе, был на фронте с 26-го мая 1916г по 1-го января 1918г. Занимал должность начальника службы связи дивизиона. Подпоручик.

Помимо 22-х окончательно сформированных рот пехоты, в т.ч. самокатной, Галевской боевой флотилии, существовали отделы: санитарный, контрразведки, артиллерийский, ветеринарный, снабжения, связи. Главными направлениями считались три боевых участка (фронта): Бабкинский, Шарканский, Кельчинский и сформированный чуть позже 4-й Сайгатский.

Произошли сдвиги в отношении униформы. Было объявлено, что: «Все чины при исполнении обязанностей должны носить установленную нарукавную повязку». Служащим в армии чехам было приказано носить вместо кокарды красно-белую ленточку, а конным частям «нашить на шаровары отличительный знак – ленту шириной три пальца». Начальникам боевых участков, командирам рот и отрядов было приказано немедленно представить списки на солдат - рабочих завода, с указанием в каком цехе работает и его рабочий номер. Всех солдат, не проходивших ряды войск, «немедленно выслать в распоряжение Инспектора пехоты, а Инспектору пехоты взамен солдат выслать в части только солдат фронтовиков». Постановлением № 7 Временного Прикамского Комитета Членов Учредительного собрания от 12-го сентября следовало «освободить от военных обязанностей всех учителей и учащихся, как призванных по мобилизации, так и поступивших добровольно».

Формирование конных частей, в отличие от пехоты, проходило значительно сложнее. Кроме стрелкового оружия требовались лошади, седла, шашки и прочее снаряжение. Формирование конницы осуществлялось не штабом армии, а самостоятельно и на боевых отдельных участках по инициативе одного или нескольких участников борьбы. Такие конные отряды в начале восстания не превышали эскадрона конницы при 1-2-х легких пулеметах Шоша или Люиса. Было сформировано три конных отряда, которые имели громкие названия.

Первым, самым многочисленным являлся конный отряд «Имени партизана Дениса Давыдова», который был сформирован на Бабкинском боевом участке, по почину подпрапорщика 15-го Драгунского Переяславского полка Федора Рябкова. Отряд состоял из добровольцев и односельчан командира - жителей завода Ножевка. В отряд также входили крестьяне с.Бабка и округи, вступившие добровольно со своими конями и седлами. Неоценимую помощь во время его формирования оказывали кожевенные заводы и мелкие кустари Ножевки. Кроме ремонта старых крестьянских седел началось лихорадочное изготовление новых, по образцу русского кавалерийского седла, а также уздечек, подпруг, переметных сум и патронташей. В короткое время отряд был хорошо экипирован и достиг численности 220-240 сабель, а скоро все всадники были на русских кавалерийских седлах, изготовленных односельчанами или захваченными в боях у красных.

Вторым, не менее значительным по своему составу и боевым характеристикам, являлся отряд, сформированный на Кельчинском боевом участке по инициативе прапорщика конной артиллерии Вдовина. Этому отряду в торжественной обстановке было присвоено имя «Партизана Дорохова». Численность его колебалась от 180 до 200 сабель. В силу тяготения командира к роду оружия в отряде было много бывших конных артиллеристов, в то время как в отряде Рябкова их не было совсем.

Третий конный отряд был сформирован на Мишкинском участке фронта. Формирование проходило на Воткинском заводе только из добровольцев-рабочих и крестьян окрестных селений, прошедших военную службу в кавалерии и было начато по инициативе коренного жителя завода М.И. Агафонова - сына регента, управляющего церковным хором Благовещенского собора. Действительную военную службу командир отбывал вольноопределяющимся в 6-м Уланском Волынском полку.

Отряд носил гордое имя «Партизана Фигнера», был хорошо вооружен и снабжен всем необходимым непосредственно жителями заводского поселка, оправдав свои высокие боевые качества. 20-го сентября из импровизированного конного отряда приказом будет сформирован эскадрон в составе двух взводов с названием «1-й Воткинский эскадрон». Командиром был назначен Коробов, командирами взводов Дробинин, Агафонов.

К сентябрю 1918г. были заняты волости Оханского уезда: Бабкинская, Бердышевская, Рождественская (Ножевка), Змеевская, Частинская, Черновская, Больше-Сосновская, частью занята Кленовская и Шлыковская. Ножевка была отбита от красных и занята вторично 5-го Сентября 1918г. ротой Чиркова.

Из московских архивов известно, что Начальник Штаба Воткинской армии Юрьев 30-го августа, лично «командуя боевой флотилией из трех судов, взял укрепленное село Частые», а высаженный десант повстанцев, прорвав укрепленную линию с.Черновское – Андреевка, подошел к уездному Оханску. Местными чекистами немедленно были арестованы и взяты в заложники 20 (двадцать) офицеров.

П.А. Прокурорскому, р.1889; Л.М. Трухину–поручику 2-го Омского ударного батальона; А.К. Андреевскому, р.1871, -поручику; Ф.А. Колчанову, р.1897; С.П. Осипову, р.1883, - полковнику в отставке; К.А. Топоркову, р.1862; И.Г. Иняшеву, р.1899, - поручику 142-го Звенигородского полка; Б.А. Зубакину, р.1896-офицеру 5-го артдивизиона; П.Д. Подлипскому, р.1862; было предъявлено обвинение в контрреволюционной деятельности и постановлением за № 10 Оханской УЧК от 2-го сентября, они были расстреляны. Судьба еще 11 офицеров, заключенных под стражу, неизвестна. 4-го сентября будут расстреляны по подобному обвинению 9 (девять) бывших работников Пермского Жандармского полицейского Управления. Дальше очередь шла за служителями культа.

Жизнь в Воткинске, вопреки уверениям советской пропаганды, не замерла с началом восстания. Завод продолжал работать, открывались гимназии и школы, выплачивались пенсии и зарплаты, торговали лавки и магазины, люди могли свободно посещать храмы, участвовать в заводских собраниях и сельских сходах.

К 10 сентября на подавление Воткинского восстания, со стороны Перми, были выдвинуты значительные силы 3-й армии РККА

Статья воткинского краеведа С.К.Простнева в №137 журнала "Верность":