14 июня 2014
ПОДЪЕЗЖАЯ К ОСАЖДЕННОМУ СЛАВЯНСКУ…
«Хочешь рассмешить Бога – поделись с ним своими планами…» Летние репетиции, осенние премьеры, международные фестивали… Лазурный берег, Черное море, встреча одноклассников на Сретенке… Звонит актриса: завтра у нее нет съемок, она свободна — можно назначать репетицию. «Ира, простите, завтра репетиции не будет.» «Значит – послезавтра?» «И послезавтра не будет. Я на Украине. Когда будет следующая репетиция – я сейчас сказать не могу.»
…Мы несемся на грузовой «газели» из Донецка в Славянск. Машина набита гуманитарной помощью — продукты, медикаменты… Ни водитель Саша, ни сопровождающий груз, Гена, дороги не знают. Обоим лет по 35 — 40, они уже пару раз возили грузы в Славянск, но сейчас маршрут новый, старые «щели» и «тропы» уже перекрыты постами «нацгвардии». Где-то у поворота на Северск, нас должен ждать Сережа, который и проведет нас дальше по этому непростому маршруту. Но что-то пошло не так, Сережа не будет, оказывается, ждать в условленном месте, а будет ждать позже у Благодатного. Оба моих спутника понятия не имеют, где находится Благодатное. На карте, которая есть у Саши, этого населенного пункта почему-то нет. Они оба нервничают: скоро уже начнет темнеть, а им еще возвращаться назад. Сережа куда-то пропал, дозвониться до него невозможно. Все созвоны идут через Донецк. Проскакиваем поворот на Северск, так как он нам уже, вроде, не нужен, едем в направлении предполагаемого Благодатного. Вдруг, навстречу — зеленая колонна из четырех «КАМАЗов» и нескольких легковых военных машин. На первой — какой-то большой агрегат, накрытый брезентом, что или кто находится в других фургонах – не видно, можно только догадываться. В кабинах — люди в форме, с автоматами. Ясно, что это не ополченцы. Но ведь мы только что проехали последний «наш» пост! Откуда, так спокойно и нагло??? Сворачивать куда-то уже поздно. На наше счастье, они куда-то спешат: колонна не останавливается, но мы буквально чувствуем, как нас обшаривают взгляды сидящих в кабинах людей; в первом КАМАЗе, человек в «балаклаве» говорит с кем-то по телефону. «Стой! — говорит Гена, — поворачивай назад, — они нас уже «передали», нас будут встречать, поэтому они нас не остановили. Возвращайся к повороту на Северск!» Мы возращаемся, поворачиваем, и, чуть отъехав от поворота, съезжаем с дороги и останавливаемся. «Дальше я не поеду, пока за нами не приедут!» — категорически заявляет Саша. Мимо нас, по направлению к Северску проскакивают, не останавливаясь, две машины – красный «оппель» и за ним, такой же красный, автомобиль побольше, похожий на инкассаторский броневик. Чуть проехав вперед они, вдруг, останавливаются, и через минуту, обе машины начинают быстро «пятиться» назад. Поравнявшись с нами, они останавливаются, так, что мы оказываемся «зажатыми» между ними. Из «оппеля» выходят люди в камуфляже, с автоматами в руках. Подходят ближе… «Свои!» — выдыхает Гена: на плече первого из них – погон переплетен георгиевской лентой. Они проверяют наши документы, предупреждают, чтобы мы были начеку: здесь опасно, можно нарваться на «укров». Мы им говорим про колонну, с которой разминулись. «Знаем. Их сейчас будут встречать». Они желают нам удачи и исчезают. Тишина. «Бл…! – наконец, произносит Гена, — я уже думал, мы в плен попали!» Пауза. Саша: «А там кормят, в плену?» «Попадешь – узнаешь,» «Да не, наверное. Им самим жрать нечего, они будут пленных кормить! Пристрелят сразу.» Наконец, появляется Сережа. Марку его «вездехода» определить невозможно: что-то старое, разбитое и простреленное, заднего правого окна нет, вся дверь перетянута черной клеенкой. Мы срываемся с этого злополучного перекрестка и летим вслед за Сережей. Очередной блок-пост: бетонные блоки, мешки с песком, баррикады из покрышек. Колоритный бородач в камуфляже с маузером в огромной деревянной кобуре… Мы не останавливаемся на блок-постах: летящий впереди Сережа, притормаживает, что-то объясняет, и мы, минуя очередную баррикадную спираль, несемся дальше. Слышны близкие разрывы снарядов, впереди и справа, над лесом, поднимается густой черный дым. Неожиданно, Сережин «вездеход»» резко тормозит, мы чуть в него не врезаемся. Сережа выскакивает из машины, склоняется над чем-то на дороге. Прямо перед носом его машины — ёж. Сережа подталкивает его рукой в сторону обочины. Еж, чуть сдвинувшись, остается на середине дороги. Сережа берет его в руки, переносит на обочину и, опустив его на землю, вновь мягко подталкивает его в сторону леса… Блок-пост у многострадальной Семеновки. Дым, который мы видели раньше — висит над ней, над Семеновкой. Разрывы совсем близко. Ополченец с ручным пулеметом, посылает нас в объезд: «Через Семеновку не проедете, вся простреливается».»Что, так все время и бьют?» «Все время.» Мы трогаемся по направлению, указанному ополченцем. Впереди, совсем близко, разрывается снаряд. Саша тормозит, высунувшись в окно, кричит ополченцу: «Ты уверен, что эта дорога безопасней, чем напрямки?» Тот отмахивается успокаивающе: «Все нормально, вы только быстро проскакивайте, он не успеет прицелиться.» Сережа, смотрит вперед, крестится. Гена — тоже. Глядя на них, поколебавшись, крещусь и я. Нам навстречу, оттуда, где только что разорвался снаряд, выскакивают два ярко-желтых автобуса с большими красными крестами. Наша «газель» рвется с места. Разбитые, обгорелые остовы машин, руины, еще недавно бывшие солидными кирпичными домами…Где-то сзади ухает разрыв. Гена: «Давай, жми!,,» Саша «жмет». «Помнишь, Ген, нас же здесь, на этой дороге е…шили?!..» «Гони!» На обочине каркас обгорелого, раскуроченного «Камаза». «Прямое попадание!» — кивает Гена на «Камаз». Чуть дальше — еще один «Камаз». Выезжаем на какую-то лесную дорогу. Гена, вытирает пот со лба. «Ну, вот, здесь мы уже в относительной безопасности». «Какая, на хрен, безопасность! — обрывает его, вцепившийся в «баранку», Саша, — тут нигде безопасности нет!..» Новый блок-пост, противотанковые ежи, всё больше обгорелых машин.. На посту — бордовый «оппель»: к боковым окнам приторочены «броники», из окна торчит пулемет, вместо номерного знака — три больших буквы: «БМП» (боевая машина пехоты). Мост на въезде в Славянск весь в баррикадах — всё в тех же мешках с песком, в бетонных блоках; сбоку — разбомбленный хлебокомбинат… Едем по городу: блок-посты, везде — стены из мешков и покрышек с узкими щелями бойниц, то тут, то там встречаются пожилые люди, толкающие перед собой коляски с емкостями для воды… В городе нет ни света, ни воды, ни газа, ни связи… Растерянные бесхозные собаки с поджатыми хвостами…
Саша вздыхает: «А какой красивый город был!..» Гена: «Да ты что! Цвёл!..» «А девчонки какие классные были…»
P.S. По уже существующей статистике, девять из десяти отправленных в Славянск машин с гуманитарным грузом, перехватываются и разворовываются нацгвардией.
19 июня 2014
18.50. Артиллерия бьет по городской больнице. Это не ошибка, не недоразумение — за два месяца осады, они прекрасно изучили карту Славянска. Это — спокойный, циничный расчет.
20 июня 2014
СЛАВЯНСК ГОТОВИТСЯ К ПЛОТНОЙ ОСАДЕ.
Под Ямполем вчера почти 14 часов шел бой – с 4 утра и до 18 вечера. Вечером, украинская пресса сообщила о «громкой» победе: «Ямполь очищен от террористов!».
Вчера же вечером я разговаривал с бойцами, вышедшими из-под Ямполя, они рассказывали в подробностях: как разворачивался бой, как погибали их товарищи, как их засыпáло землей…
Странная штука, — казалось бы, что потеря Ямполя как-то гнетуще должна сказаться на настроениях ополченцев, но нет – глядя на тех бойцов, что рассказывали про этот «самый длинный день», и тех, кто их расспрашивал, пытаясь узнать что-то о своих товарищах – кто погиб, кто ранен — было совершенно очевидно, что эта «победа» нацгвардии вселяет, скорее, оптимизм в защитников Славянска…
Кто и с кем воевал под Ямполем? В течение 14 часов почти вся украинская армия — с танками, со всей другой бронетехникой, с авиацией, с артиллерией — не могла «задавить» три блок-поста (это, где-то, около двухсот человек, в общей сложности), вооруженных кое-как, старыми советскими автоматами…
То же самое — в Северске, который обороняло около 30 человек ополченцев…
Украинские газеты уже сообщают, что «Славянск взят украинскими силовиками под контроль». Но все эти «пробные» бои за Ямполь и за Северск ясно показывают в каком состоянии находится боеспособность украинской армии: ведь если на открытой местности, со всей своей военной мощью, со всем своим численным преимуществом, с отрядами иностранных наемников, она не могла так долго совладать с горсткой ополченцев, то взять город она просто-напросто не сможет.
Да, Славянск находится в оперативном окружении. Стратегические каналы доставки оружия и продовольствия потеряны. Да, проблем много.
Но Славянск готов к обороне.
21 июня 2014
Римма Марковна
«Я тут ягодки принесла ребятам вашим… Свежие ягодки, пусть едят…
…Вот, опять гремит… Когда начинают бомбить, тогда бывает сильно страшно, а я, когда бомбят, одна дома, и читаю 90-й псалом… Вот я принесла, для солдат, чтоб они читали, и 22-й псалом, от страха, и Отче наш надо читать от Матфея, 6:9-13… Вот и вам дарю, возьмите… Дай вам Боже выстоять! Не бросайте нас, старых людей…
Ой, не фотографируйте, не надо… А в интернет это попадет?.. Ну, ладно… Ой, накажут меня!.. Ой, как увидят!.. Я же преступление совершаю… я же должна и за тех, и за этих молиться, там ведь тоже, дети, а я – этим помогаю…..»
21 июня 2014
Читаю: «Президент Украины Петр Порошенко вечером в пятницу, 20 июня, официально распорядился на неделю прекратить огонь на востоке Украины, в зоне проведения АТО.»
Вот те на! А кто ж тогда молотит весь вечер по Славянску?.. Потом, как в Доме профсоюзов, в Одессе, скажут: «а сами себя расстреляли, нарушив перемирие!..»
22 июня 2014
ИХ ПЛАНЫ…
«…1-я фаза — через громкоговорители объявляется о том, что гражданское население должно покинуть территорию за сутки-трое, после чего все находящиеся на территории будут объявлены пособниками врага.
2-я фаза. Город подлежит массированной атаке из всех видов оружия.
3-я фаза — полное повторение первой.
4-я фаза полное повторение второй.
Затем 5-я — финальная фаза операции. Точечная зачистка города с последующим подключением уборочной техники…»
А я, напр., знаю несколько пожилых, одиноких, больных людей, которые просто физически не в состоянии выйти самостоятельно из квартиры, они бы и рады «покинуть город», да не могут. Следовательно, они автоматически переходят в разряд «пособники врага» и – должны подвергнуться всем «фазам», вплоть до «подключения уборочной техники»…
24 июня 2014
«ПЕРЕМИРИЕ»
Объявленное с такой помпой перемирие – конечно же, не соблюдается. 22-го июня Семеновку (предместье Славянска) обстреливали зажигательными снарядами, 23-го опять возобновился минометный обстрел Семеновки и Черевковки (факт обстрела зафиксирован на видеокамеру). Среди ополченцев — пять раненых: все ранения осколочные.
Каратели сосредотачивают силы для удара по позициям ополченцев, и, судя по их приготовлениям, собираются «зажечь неподецки»: за последние два дня, на аэродромы Мариуполя и Миргорода интенсивно завозились авиабомбы ФАБ-500 (фугасная авиационная полутонная бомба), перебрасывались новые модернизированные штурмовики Су-25, и какие-то, явно не под украинским небом загоревшие, военнослужащие (в прессу стали просачиваться истории о том, что украинские летчики все чаще отказываются летать: нет гарантии, что потом они и члены их семей смогут где-либо спрятаться от гнева жителей Донбасса, — поэтому их заменяют наемниками). Для пущей секретности, всех местных жителей из числа обслуживающего персонала (так произошло, например, на миргородской авиабазе) тоже заменили более надежными кадрами.
Интенсивно подтягивается артиллерия, бронетанковая техника… По всем приготовлениям – они всерьез задались целью стереть Славянск (да и весь Донбасс) с лица земли. Мол, дрожи, ополченец! Щас мы всё это на тебя и обрушим! Время одуматься вам дали, коридор для беженцев был выделен (?), всё! — кто не спрятался, я не виноват! То, что в Славянске находится немало одиноких больных, пожилых людей, не способных самостоятельно покинуть город – эти мелочи «чистильщиков» не интересуют. Они вообще не заморачиваются такой ерундой, как количество возможных жертв, или степень разрушения города и его окраин… Запущены и провокатары: так, например, вчера вечером, в районе железной дороги, два типа на темно-синем «Ланосе», с номерами 05-24 (буквы население не запомнило), выдавая себя за «гуманитарных работников», «накошмаривали» местных жителелей, рассказывая им про надвигающуюся «тотальную зачистку» и призывая всех срочно выезжать в Запорожскую область, мол, они сами во всем и помогут, все и организуют, а всех, кто останется, ополченцы (!) будут безжалостно бомбить…
Еще из новостей: к нам вчера несколько танков трофейных прибилось…
24 июня 2014
Ну, вот, проснулась «Галичина»: пошла артиллерия работать по Славянску (где-то, недалеко от центра) и по Семеновке… Похоже на гаубицы. Лупят прямо по перемирию… Вот уже и близко ложатся… Очень похоже на сильный гром… Славянск ведь был курортом всесоюзного значения. Ну, вот, наконец-то, и у меня всё, как у людей: июнь, курорт, летний гром, гроза (прямо, как у Гессе: «Гром – все ближе и все круче…»). Жизнь удалась.
24 июня 2014
Вот, оказывается, почему они так ожесточенно стреляли по городу: ополченцы их очень разозлили — они сбили сегодня вражеский вертолет, который взлетал с горы Карачун, с той самой, откуда артиллерия и поливает город, про этот вертолет в своей сводке сегодня Стрелков упомянул. А сейчас выясняется, что, вроде, как в этом вертолете много очень загорелых наемников было, вот они и срывают зло…
26 июня 2014
СЛАВЯНСКОЕ «ГУЛЯЙ-ПОЛЕ»
..На улице, завидев издали меня, ко мне направляются два рослых парня — в гражданском, лет по 25. Подходят, один из них обращается ко мне: «Три розы можно сорвать?» Ничего не понимаю. «Какие розы?..» «У мамки день рождения – можно сорвать три розы?..» «Да где сорвать-то?» «Ну.. там, -кивает в сторону центра, — на площади, на клумбе…» Начинаю соображать что-то: я — в камуфляже, в городе – военное положение, все подчинено Штабу Народного Ополчения, сорвать вечером цветок в городе (во время войны!) без ведома представителей власти парни не решаются. «Ну, так что – можно?.. Три розы!.. У мамки день…» «Ну, три, — озадачился я… — на клумбе… для мамки.. думаю, можно. Хотя, стой. Пойдем вместе, чтоб чего не вышло.»
Да… Вот тебе и рассказы об анархии в районах, подчиненных ополчению. Скорее всего, эти ребята, просто, не хотят себе проблем с военными, боятся с ними связываться: тут, в Славянске с проявлениями вольницы — строго. Откуда бы она не исходила — свои ли, ополченцы, или местные жители… Популярная во все смутные времена поговорка «война всё спишет» здесь не проходит. Как выяснилось – не всё списывает. Стрелков строг, и – правильно, что строг. Двух мародеров недавно (из своих, причем, не рядовые бойцы, не без заслуг), по приказу Стрелкова, расстреляли. Местный прокурор, пойманный на передаче информации в Киев – копал в Семеновке (а в Семеновке, под постоянным артобстрелом, копать очень невесело) окопы… Мэр города, уличенный в саботаже, был посажен в «подвал»… Пьяного (нетрезвого) ополченца я здесь, в Славянске, не видел ни разу. Видел, как в хозвзвод сержант привел бойца и объявил командиру взода: «Принимай. Был уличен в пьянстве. Присудили – сюда. Используй его вовсю на самых тяжелых работах». И, повернувшись к «штрафнику», добавил: «Твое счатье, что сейчас тихо. Если бы стреляли – разговор с тобой был бы другой.»
Разговариваю с местными женщинами: «Как вы к ополченцам относитесь, может, обиды, какие, претензии к ним есть?» «Да какие обиды?.. Они же тут, чтобы нас защищать.» «Ну, вот, — говорю, — были тут французские журналисты, сняли документальный фильм про Славянск, я его видел, перед приездом сюда, вот они там, в этом фильме говорят, что вы, население города, брошены на произвол судьбы всеми, и что никому до вас дела нет – ни киевской власти, ни ополчению. Так это, или нет?» «Да мы не знаем, им виднее, журналистам. Только, все-таки, они не совсем правы, что и тем, и тем мы одинаково не нужны. Одни — нас бомбят, убивают, а другие — приходят, хоронить наших мертвых помогают, обмывают их, гробы привозят, транспорт дают… Так как же мы можем сказать, что и тем, и тем мы одинаково не нужны? Эти нас и кормят, и водой обеспечивают. Те говорят, что все ополченцы – наркоманы и преступники, не знаю, может, там и наркоманы есть, но только они, ополченцы ходят вечером по подъездам и спрашивают нас: «Все нормально? Никто вас не обижает?» — и нам от этого спокойней, надежней жить, вроде, как мы не одни, есть кому пожаловаться, если что. Квартиры ведь стоят пустые, брошенные, магазины закрытые. Не следи они за этим – такое бы тут могло начаться…»
На ужине, в солдатской столовой, женщина из местных, работающая на кухне, в переднике,с тряпкой в руках, прислонилась утомленно к стене, ждет, пока доедят последние, чтобы закрыть за ними дверь и начать убираться в зале… «Устали за день?» — спрашиваю ее. «Да нет, нормально.» И, после паузы, посмотрев на меня : «Вы – больше устаете.»
«Вы» — она имела в виду не меня, а всех, кто в эти дни, в ее городе, носит военную форму.
Уже часа полтора, как артиллерия начала громыхать.Полночь, без десяти. Дай Бог этому городу сегодня спокойной ночи.
26 июня 2014
Бомбят весь вечер. Заглянувший сюда, в Славянск, на пару часов Бабицкий, отметил: «Все-таки перемирие ощущается. Обстрелы хотя и продолжаются, но в режиме крайне низкой интенсивности.» Если этот, весь вечер продолжающийся, обстрел (может, и «крайне низкой интенсивности», но настроения отнюдь не поднимающий) называется «перемирием», то что же начнется завтра утром (срок «перемирия» истекает 27-го, в 10 утра)?..
По улице, впереди меня идут две женщины, пожилая и молодая. Накрапывает почти незаметный дождик. Слышится очередной, достаточно близкий «раскат». Женщины никак на него не реагируют, пожилая говорит своей юной спутнице: «Дура я, дура… Зонтик не взяла!..» Я не выдерживаю, смеюсь. Они оглядываются на меня, удивленно. «Думаете, зонтик поможет?..» До них доходит, они тоже начинают смеяться. Молодая, сквозь смех: «Да… наши разговоры сейчас… конечно, абсурд полный…»
27 июня 2014
Вернулся «домой». 5.20 утра. Развернул «спальник». Кажется, никогда в жизни у меня не было такой уютной и теплой постели… За прошедшие сутки было много хороших новостей. Например, подбито три «укровских» бэтээра, уничтожен их блок-пост со всей привязанной к нему живой силой, всё это на фоне «мирного погромыхивания» (как я уже говорил раньше, это всё — будни «перемирия», нормальная «жизнь на войне» начнется через несколько часов). Есть еще очень хорошие — ночные — новости, но о них, к великому сожалению — нельзя…
«Всю ночь мы слушаем и ждем…
Вся жизнь — тревожная, челночья, —
Все, что известно станет днем —
Все! — происходит черной ночью!..»
|
