Примеры сопротивления рабочего класса большевизму в Петрограде, Ижевске, Воткинске, Сормове, Астрахани широко известны благодаря свидетельствам современников и, в частности, книге С.П. Мельгунова «Красный террор в России 1918-1923». Эти примеры и, в особенности, жестокие расправы над мятежными рабочими, чинившиеся с помощью карательных отрядов, состоявших во многом из латышей и всякого рода интернационалистов, показывают лукавую сущность понятия «диктатуры пролетариата», прикрывавшего циничную диктатуру коммунистов. В настоящей статье приводится еще один пример того, как партия марксистов-ленинцев обходилась с рабочим сословием, посмевшим протестовать против голода и произвола.
Случившееся 95 лет назад в селе Богородском Павловского уезда Нижегородской губернии до сих пор живо в памяти местных жителей. Хронику трагедии запечатлели десятки документов и статей, но они порождают больше вопросов, чем ясности. До революции село Богородское, ныне районный центр город Богородск, было вполне преуспевающим. В нем действовало 280 кожевенных заводов, где трудилось 11 000 рабочих. Выделывали кожу от яловицы до опойка, производили большой ассортимент изделий – сапог, перчаток, рукавиц, конской ременной сбруи. В войну выполняли оборонный заказ, Богородский военно-промышленный комитет – один из самых крупных к губернии. Промышленность и торговля давали заработок 30 000 тысячам жителей. Многочисленной была прослойка буржуазии и высокооплачиваемого рабочего люда.
Языком документа
Объемистое дело Нижегородского губернского революционного трибунала (ф. 1678, опись 5, ед. хр. 52а), датированное ноябрем-декабрем 1918 года, позволяет воссоздать канву событий. Отметим, что в материалах дела картина рисуется пристрастно и одномерно, другая сторона лишена свободы слова. Но свидетельства и без того красноречивы… Итак, 24 мая размеренную жизнь Богородского нарушил фабричный гудок. Масса рабочих кожевенных заводов, принадлежащих Александрову, Дэну, Каждану-Лапуку, Русинову, Хохлову и другим владельцам, вышла протестовать против хлебной монополии и голода. Намерения протестующих были вполне мирные. Спровоцировала насилие реакция партийных функционеров, привыкших по любому поводу хвататься за оружие, а уж горячие головы в таких случаях всегда найдутся.
Обман большевиков
Чтобы понять случившееся, коротко о ситуации в стране и губернии. В России крепнет партийная диктатура. Соблазнив народные низы обещаниями всего и сразу – мира, хлеба, рабочего контроля – большевики смогли лишь разрушить существующий порядок жизни. Но ломка привела лишь к хаосу. Сепаратный мир с немцами, за который заплачено позором, хлебом и золотым запасом страны, вызвал гражданскую войну. Наступали разруха и голод. Изданный как раз в канун событий декрет ВЦИК и СНК о продовольственной диктатуре (13.05.1918) поставил торговлю хлебом вне закона и объявил всякого несогласного врагом народа. Еще вчера шумящие всюду базары опустели. Здесь и там вспыхнули забастовки, партия лишалась главной своей опоры – пролетариата, даже Сормово вышло из подчинения. Не стало исключением и Богородское. Люди роптали на большевиков, часто инородцев, на конфискации продуктов, произвол, насилия. С учетом экономической значимости района в Богородском еще 1 мая был образован филиал Губчека – чрезвычайный комиссариат численностью в 21 человек, взявший под контроль Богородскую и 6 смежных волостей. Возглавил ЧК латыш Юргенс. В середине мая на перевыборах местного совдепа коммунисты потерпели сокрушительное поражение.
Гибель комиссара
И вот 24 мая. Многотысячное шествие двинулось к дому Рязанова, где размещался комитет партии большевиков. Из толпы неслось: «Давай хлеба!» В ответ из осажденного парткома грянули выстрелы. Стрелял, по одному из свидетельств, комиссар Юргенс. Говорили, что звучали и пулеметные очереди, но документально это не подтверждено. Сраженный пулей, убит демонстрант Шапошников. В ответ начался штурм. Проникшие в дом захватили склад с винтовками, доставленными недавно из Нижнего Новгорода, и оружие тотчас разошлось по рукам. А с церковных колоколен уже звучал набат. Толпа росла, как снежный ком. Комитет РКП(б) подожгли. Юргенса выволокли на улицу, от нанесенных побоев комиссар вскоре скончался. Кроме него в стычках погибли еще три большевика – Бренцис, Кашин и Сушников, из рабочих – Шаров. Для водворения порядка создали президиум нового Совета и охрану во главе с прапорщиком Емельяновым. Связь с Нижним и Павловом прервали, надеясь разрешить конфликт самостоятельно.
Ночной расстрел
Между тем, попытка подавить беспорядки местными силами потерпела крах, отряд, высланный из Павлова, был разоружен. И вновь положение спас губернский центр, а точнее – ЧК. По приказу военного комиссара Ильи Когана и председателя Губчека Якова Воробьева (Каца) в мятежное село направлен новый отряд, многочисленный и с пулеметами. Высадившись с парохода на пристань Дуденево и совершив марш до Богородского, каратели вошли в село. Ввиду явного превосходства в силе сопротивления не оказывалось. Для возвращения советской власти образован временный ревком. Ночью прошли обыски и конфискации. Арестовано более 100 человек. На состоятельных богородчан наложена контрибуцию в 1 млн рублей. Дознание вел член губернского военного комиссариата Михаил Хомутов. На третий день в Богородское прибыл губернский военный комиссар Борис Краевский. На похоронах погибших он произнес пламенную речь. В ту же ночь без суда казнили 10 человек, остальных арестованных отправили в нижегородскую тюрьму.
Именем партии
Пока особая комиссия вела следствие, подозреваемые томились в 1-й губернской тюрьме. Через семь месяцев они предстали перед судом революционного трибунала: председатель – Анохин, члены – Бибишев, Пухов, Баллод, Вестерман, Солдатов, Красовский, от коллегии обвинителей – Селиверстов. Обвиняемые, в основном рабочие-=кожевыенники, молоды: Сергею Лукину 19 лет, Григорию Капралову и Алексею Балакину по 25, немного старше Николай Александров, Иван Стешов, Иван Галибин…Но приговор трибунала суров. Четверым – расстрел, еще четырнадцать человек, те, что бежали из села и объявлены в розыск, получили расстрел заочно. Никандра Головастикова, к примеру, казнят в 1921 году. Остальным трибунал отмерил от 5 до 20 лет особо тяжких принудительных работ. Как видим, власть особо не утруждала себя поиском истинных виновных, которых и не могло быть так много. Наказать, и примерно, требовалось за неповиновение, открытый массовый протест. Что и было сделано.
Богородский мартиролог
Расстреляны 26 мая 1918 г.:
Павел Абрамычев, Грязнов, Герасим Дурков, Емельянов, Кобяков, Алексей Шмаков, Иван Щебетков, о. Михаил Сигрианский и еще двое неизвестных (по версии богородского краеведа Н.А. Пчелина, основанной на свидетельствах современников, расстреляно было гораздо больше).
В пик красного террора (сентябрь 1918 г.) Павловская уездная ЧК опубликует список из 24 расстрелянных контрреволюционеров, часть которых фигурирует как участники Богородского мятежа:
Пасхин, Желтов А.Ф., Челышев, Стешов, Грязнов, о. М. Сигрианский, Шмаков А.И.).
Приговорены к расстрелу Нижгубревтрибуналом 7 декабря 1918 г.:
Николай Александров, Григорий Капралов, Афанасий Сурков, Иван Страхов (позднее кару смягчат; Капралов Г.М. умрет в Вятлаге в 1938 г., Страхов И.В.
получит 10 лет лагерей в 1937-м).
Заочно приговорены трибуналом к расстрелу:
Алексей Балакин, Василий Балуев, Алексей Галин, Никандр Головастиков (расстрелян в 1921 г.), Иван Коконов-Кабатов, Михаил Краев, Иван Кукин, Алексей Лосев, Михаил
Мигунов, Николай Санкин, Михаил Сургутов, Василий Шоричев.
Получили сроки заключения:
И.Н. Груничев-Демарин, Н.Н. Ермаков, И.А. Калякин, А.С. Канаков, Г.М. Капралов, А.С. Конаков, Н.А. Кутянин, А.В. Кушлин (д. Демидово), В.А. Лосев, П.В. Лосев, С.В. Лукин (Н. Новгород), В.М. Мартюхин, И.В. Раков, В.К. Савостьянов, М.И. Санкин, И.В. Стешов, И.В. Страхов (д. Высоково), Н.Н. Таланин, Ф.И. Тюлин, И.Н. Хохлов-Сурихин, С.П. Царев-Терешин (д. Краснокалиновка), А.М. Чернов-Кириллин, Ф.К. Чумаков, И.В. Шленков-Мерлинов и др.
Станислав Смирнов (для «Русской стратегии») |
