Что место мое...

... в далекой пустыне угрюмой,

Где узник усталый в тюремном углу

Терзается лютою думой

Один... без опоры... Скорее к нему!

Там только вздохну я свободно.

Делила с ним радость, делить и тюрьму

Должна я... Так Богу угодно!...

Н. А. Некрасов. "Русские Женщины"

Светлейшая княгиня София Алексеевна Волконская, рожденная гр. Бобринская, по первому браку кн. Долгорукая, родилась в С. Петербурге 25-го декабря 1887 г. По своему образованию С. А. представляла собою редкое исключение не только в той среде, к которой она принадлежала по рождению: окончание Женского Медицинского института дало ей диплом врача-хирурга, Гатчинская военная воздухоплавательная школа, где С. А. тренировалась на летчика, — предоставила ей и это звание!

В войне 1914—18 гг. София Алексеевна приняла непосредственное участие в качестве врача, сначала работая в передовом отряде Красного Креста в районе Варшавы, во время боев у Лодзи, Равки, Прасныша, а потом — в далекой Персии, при корпусе ген. Баратова. В русской мемуарной литературе имеется оценка этого последнего периода работы Софии Алексеевны, тогда еще кн. Долгорукой. Оценка эта, которая уже одна, сама по себе может оправдать поставленный мною над этой заметкой заголовок, принадлежит лицу, которое руководило деятельностью той медицинской организации; в составе которой находилась княгиня. (А. Г. Емельянов. Персидский фронт. Берлин. 1923 г.).

«...В холерном отделении в круглом сводчатом зале пришлось больных класть на циновках на каменный пол... Холерных человек шестьдесят. В «бараке» доктор — кн. Долгорукая. Слушает пульс, дает лекарства, поправляет подушки, переворачивает больного. Все сама. Молодая лет двадцати пяти. Уже несколько ночей она не спит, и странным кажется бледно-зеленый цвет ее лица... От усталости. Или это такое освещение в полутемном сводчатом зале старинного здания?! Она — в белом халате, со сжатыми губами и карими с лихорадочным блеском глазами... Мать, доктор, авиатор, георгиевский кавалер трех степеней — она уехала с нашего фронта полным кавалером. Бесстрашная в боевой обстановке, она презирала опасность и в заразном бараке. Она очень любила жизнь и была фаталисткой. На фронте она рисковала ею очень часто — жизнью молодой, интересной и материально сверх меры обеспеченной. Нет, это не только любовь к приключениям! Это уже любовь к долгу, к посту своему, к ближним» ...

Развал, несколько позже, чем повсюду, коснувшийся персидского фронта, вернул Софию Алексеевну обратно в Петербург, где она оказалась совершенно отрезанной от своей дочери, которая с бабушкой осталась в Крыму... 12-го ноября 18 г. С. А. вышла во второй раз замуж за светлейшего кн. Петра Петровича Волконского и вместе с ним переживала все трудности и опасности, столь обильно выпавшие на долю жителей революционной столицы... К маю 19 года, не выдержав беспокойства о судьбе своей дочери и с тоской расставшись с мужем, который не мог покинуть Петроград ради престарелой своей матери, оставить которую одну было просто невозможно — кн. София Алексеевна, воспользовавшись «дарованным судьбой случаем, безнаказанно покинуть родину, который дважды не дается», решилась покинуть Россию и с большими трудностями перешла границу Финляндии, казалось, навсегда уйдя от большевицкого режима, захватившего Россию!

Уже в обстановке полной безопасности, найдя в Лондоне свою дочь, которая вместе с бабушкой, благодаря совершенно исключительно благоприятно сложившейся обстановке, выехала из Крыма, кн. Волконская велением судьбы становится перед обстоятельствами, давшими ей возможность полностью показать свои силы, свое мужество и решимость, в такой степени, что перед каждым, кто так или иначе знакомится с тем периодом ее жизни, невольно встает сравнение ее с той далекой княгиней Марией Николаевной Волконской (рожденной Раевской), которая более ста лет тому назад сказала, что «...не желая остаться в долгу у внуков — пишу я записки; для них я портреты людей сберегу, которые были мне близки...». Записки эти в поэтическом пересказе Н. А. Некрасова, когда-то заставляли нас преклоняться перед светлой личностью «Русской Женщины», их написавшей. Кто, по крайней мере в той части, которая относится к старой эмиграции, их не читал и не повторял... Думаю, что и новая эмигрантская молодежь знает их не хуже старших... Кн. София Алексеевна Волконская, тоже оставила нам свои записки (Горе побежденным. Воспоминания. Париж) и именно о них хочу я сказать несколько слов. Записки вышли в свет в 1934 г., быстро разошлись и, как мне приходилось неоднократно убеждаться, прошли мало замеченными. Я же лично, благодаря случаю, о том, что написано в этих записках, знаю не только из них, но и от моего старого друга, который выведен в этих записках под псевдонимом, для меня лично более, чем понятным.

Успокоившись за судьбу дочери, София Алексеевна чувствует, что она не может быть спокойной за судьбу мужа, оставшегося в Петрограде — писем от него нет, в печати немало сведений о наступившем в России терроре. Княгиня решается оставить Лондон и ехать через Стокгольм в Финляндию, рассчитывая там узнать все более подробно и точно. Уже в Стокгольме она убеждается, что предчувствие ее не обмануло — Петр Петрович лопал в лапы Чека — он арестован и дальнейшая судьба его неизвестна — можно предполагать все!

На протяжении ста лет две княгини Волконские ставятся судьбой в одинаковое положение, ставятся перед решением вопроса, как помочь попавшему в беду мужу... И обе принимают пойти аналогичное решение - в 1826 году Мария Волконская решает ехать в далекую неведомую Сибирь, навстречу неизвестности, чтобы помочь заключенному в тюрьме мужу, стать его опорой. В 1919 году София Волконская решает возвратиться в Россию, навстречу хорошо известной и понятной ей опасности опять попасть в обстановку большевицкой России, чтобы помочь арестованному мужу и, если судьба будет к ним благосклонной, выполнить невероятную по своей трудности задачу — во второй раз вырваться опять из России, на этот раз уже не одной, а увозя с собой мужа и его престарелую мать!

Первые препятствия к выполнению принятого решения менее трудны для Марии Волконской, которая сравнительно легко получает главное — разрешение на поездку от императора Николая 1-го. Княгине Софии Волконской обойти препятствия, ставшие перед нею, намного труднее - сначала она идет официальным путем, обращается к командующему Северо-Западной армией ген. Юденичу, потом к диктатору Финляндии ген. Маннергейму — оба обещают ей «сделать все возможное», и оба принуждены признаться в своем бессилии в виду осложнений на советской границе и убеждают ее «переждать несколько недель». Но как ждать, когда так ясно, что близкий человек несомненно в смертельной опасности! С. А. решает перейти границу СССР нелегально и в этом направлении пытается найти разрешение томящего ее вопроса. Только счастливый случай разъясняет ей причину тех трудностей, которые ставят ей иностранные разведки — оказывается, английская разведка имеет донос (конечно, русского происхождения), о ней, как... советском агенте, и если не сможет лишить ее всякой возможности перейти границу, то не остановится перед тем, чтобы ликвидировать ее во время этого перехода. Легко можно себе представить то отчаяние, которое овладело даже этой смелой и решительной женщиной. Кое-как разъяснив обстановку, она решает, что ничего не добьется в Финляндии и одновременно с командованием Северо-Западной армии переезжает в Эстонию, чтобы попробовать «счастья» с этой стороны. To, в чем заподозрила ее английская разведка, наводит ее на новую, более чем рискованную мысль — проникнуть в СССР с поддельным паспортом и удостоверением от... эстонской коммунистический партии. Создана соответственная фальшивка, но и этот вариант опять не удается... несомненно, что достичь цели, поставленной себе кн. Волконской было более чем трудно, но несомненно и то, что препятствия перед нею ставили не только ее противники, но и ее... друзья. И, в сущности говоря, последние были правы. — так как то, что задумала сделать «Русская Женщина» в двадцатом веке, было во много раз труднее и безнадежнее того, что удалось «Русской Женщине» начала девятнадцатого века. Друзья Софии Волконской хорошо понимали, что если ей удастся перейти границу СССР и вернуться в Петроград, то и тогда она будет еще бесконечно далека от достижения поставленной ею себе конечной цели, а личная опасность для нее возрастет бесконечно. По-видимому, понимает ее и сама С. А., — она идет к известному профессору, которого в своих записках не называет, и добивается от него рецепта на средство, для «спасения ее» в том случае, если она станет перед угрозой, «которая хуже смерти»....

Все усилия С. А. перейти границу CCСP решаются совершенно неожиданно и сравнительно «легко» — Северо-Западная армия переходит в наступление на Петроград, и княгиня, пользуясь своими старыми «санитарными» связями — следуя с нею, сравнительно просто (правда потеряв по дороге все, что она имела, до мыла и .зубной щетки включительно) — доходит с армией до Гатчины и там находит временный приют в квартире, которую она когда-то занимала, обучаясь в Гатчинской воздухоплавательной школе... Казалось, остается так немного, чтобы вместе с армией войти в Петроград и..., может быть, застать .мужа еще живым...

Но Северо-Западная армия не вступила в Петроград и начала свой отход в Эстонию. Никакие уговоры друзей не убедили С. А. идти обратно с армией. Напротив, немедленно приняв решение, она осталась в городе, переждала вступление в него Красной армии и, поняв, что в Гатчине она легко может быть захвачена красными, решила... продолжать свой путь на Петроград!

Средств сообщения не было никаких, документы отсутствовали, разрешения передвигаться по дорогам, в тылу Красной армии, конечно, тоже не было. Оставалось одно — идти пешком сорок две версты, отделявшие Гатчину от Петрограда, да еще с условием, что С. Ал. едва ли не в первый раз в жизни должна была пешком «покрыть» такое расстояние и при том достичь столицы не позже восьми часов вечера, так как после этого часа движение по улицам города было воспрещено, и легко было натолкнуться на полицейский патруль, который, конечно, немедленно бы заинтересовался документами...

Огромная разница с началом пути Марии Волконской, о которой Некрасов говорит: «Довольно, довольно объятий и слез! Я села — и тройка помчалась!»

После бесконечных трудностей непривычного перехода, С. А. в начале девятого часа вечера достигла Петрограда и, опасаясь долго идти по городу, нашла приют в Обуховской больнице, в которой когда-то работала. Легко можно представить себе удивление ее бывших «коллег», когда на вопрос их, откуда она появилась — она спокойно ответила: «из Лондона!»...

Утром следующего дня С. А. в старом особняке Волконских... где она должна узнать о судьбе своего мужа... Радостная весть о том, что П. П. жив, омрачается тем, что одновременно она узнает, что власти отправили его в Москву в концентрационный лагерь, созданный в бывшем Ивановском монастыре!

Значит, надо ехать дальше... И, конечно, ехать как можно скорей... А передвижение по железным дорогам разрешается только «по служебным надобностям»... Надо было опять искать помощи, и помог М. Горький, с которым познакомили ее друзья. Почему пролетарский писатель помог светлейшей княгине? — может быть, потому, что вспомнил Некрасова и его «Русских Женщин»? Но помог, a это было главное! В Москве С. А. приютили ее новые родственники — Волконские.

И, наконец, — в очередное воскресенье свидание с заключенным мужем, свидание «общее» на маленьком дворике тюрьмы, под наблюдением караула... Страшное волнение и безграничное удивление П. П., совершенно уверенного, что его жена в полной безопасности, в Лондоне...

И, конечно, с первых же дней усиленные хлопоты об освобождении мужа. С. А. об том сама говорит, что «иллюзий я себе не делала, знала, что добиться будет трудно, но знала также, что не успокоюсь, пока не добьюсь!».

И не успокоилась, и добилась...

Как? Каким путем? На этот вопрос по-видимому трудно ответить и самой С. А. Энергичная и неустрашимая (фаталистка?), она определенно поставила себе задачу: «У меня только одна забота: забота о Петре Петровиче. Прежде всего надо было не дать ему умереть от голода...» И в связи с этой заботой, упорное посещение заключенного и волнение за его судьбу перед каждым свиданием, потому что «расстрелы не прекращались» и в числе расстрелянных были и те, кто отбывал заключение в одной камере с князем Волконским....

И одновременно хлопоты об освобождении! Каких только имен тут нет: и представитель политического Красного Креста Пешкова (жена Горького), и Винавер, и Горький, давший еще в Петрограде письменное ходатайство об освобождении князя, и Красин, присоединивший свою подпись к этому ходатайству, и французский коммунист Садуль, конечно, много обещавший и ничего не сделавший, Каменев, Калинин, Луначарский, Воровской, комиссар Красиков и, наконец, какой-то неизвестный Богуславский, который имел влияние у Дзержинского и, обратившись к нему, спросил: «Ф. Э., вы читали Некрасова?»... «Знаю», отвечал всероссийский палач, «вы хотите говорить о Русских Женщинах и о княгине Волконской» и... подписал указ об освобождении князя Волконского 25-го февраля 1920 г., после девятимесячного заключения, проведенного без предъявления когда-либо и каких-либо обвинений...

Сколько надо было энергии и настойчивости, чтобы дойти до каждого из перечисленных «вельмож», конечно, лично княгине неизвестных, и все при том, что жизнь в Москве в эту роковую зиму складывалась так, что она в своих записках формулирует это следующими словами: «Робинзон Крузе жил на пустынном острове, Нансен много месяцев провел в полярных льдах; есть такие, что испытали землетрясение в Мессине, и такие, что выжили после пяти лет в окопах; кое-кто спасся с Титаника... Мы — прожили зиму двадцатого года в Москве»! Все, сколько раз описанные трудности жизни в те времена в Москве, отсутствие топлива, отсутствие воды, обыски, принудительные работы с их издевательствами, вошь... и все это добровольно, после жизни в Лондоне и Стокгольме, все во имя выполнения своего долга и достижения одной цели!

И когда, наконец, эта цель была достигнута, то немедленно встала другая — во второй раз покинуть СССР, опять преодолеть трудности обратного перехода границы Финляндии! А до того — работа, чтобы добыть необходимые средства и прожить до желанного момента отъезда в Петрограде, куда тоже с большим трудом вернулись Волконские.

Смешно сказать — дело разрешило удостоверение от «Эстляндского дворянства о внесении им рода светлейших князей Волконских в дворянский матрикул» — это тогда, в общероссийской неразберихе давало право стать эстонским репатриантом...

Пережив вторую зиму в Петрограде, Волконские вплотную приблизились к возможности, вместе с престарелой матерью князя, покинуть Россию. Почти что в последнюю минуту С. А. едва не сделалась жертвой провокации — ее сотрудница, женщина врач подала жалобу, что у нее пропали... бриллианты (которых никто не имел права иметь), и она обвиняет Волконскую в этом похищении. Провокация со стороны Чека была вне сомнений, но это могло сорвать весь план отъезда. А, может быть, с этой только целью и была предпринята? Выручил врачебный и низший персонал больницы, в которой работала София Алексеевна, подписавший протестующее заявление в уголовный розыск...

И, наконец, день отъезда настал... Самый переход (второй!) границы опишу словами С. А.: «Маленькая грязная речка. Несколько солдат с ружьями. Мостик... Смотрю на Петра Петровича, но он не смотрит на меня: его глаза устремлены туда — назад — в Россию... Вот он перекрестился. Мы в Эстонии.

Падаю на колени, лицом на сундук. Рыдания подступают к горлу...»

И послесловие этой замечательной книги: «А что же дальше, спросит любопытный читатель. Дальше? Дальше Европа, большие надежды, еще большие разочарования... Собственная глупость, чужая недобросовестность... Деньги, разорение, нищета...

И тоска, тоска бесконечная».

Такое настроение, которым заканчивает София Алексеевна свою книгу, осталось у нее и во все годы эмиграции, так как в записках ее уже к весне 49 г. •можно прочесть написанные ею стихи, заканчивающиеся так:

Нам — только убежать подальше

От этой жизни, что как сеть

Нас оплела своею фальшью...

Закрыть глаза ... И умереть.

И вот теперь эта бесконечная тоска для Русской Женщины, кн. Софии Алексеевны Волконской — кончилась. Восьмого декабря 1949 года ее не стало...

А.А. фон Лампе

«Возрождение», VII, 1950.

Приобрести книгу А.А. фон Лампе "Пути верных": http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15290/