25 июля 2014
РАССТРЕЛ ЗА МАРОДЕРСТВО И РАЗБОЙ
(«Боевой листок Новороссии», №1, от 25 июля 2014)
5 июля 2014 года в Донецк вошли силы Народного ополчения Донбасса Славянского гарнизона. На тот момент в городе наблюдалось ухудшение криминальной обстановки. В частности, участились случаи так называемого «отжима» неизвестными вооруженными людьми автомобилей и другого имущества граждан, мародерства, бытового хулиганства. В городе появилось большое количество нетрезвых праздношатающихся лиц. Очевидно, такая ситуация была связана с отсутствием единоначалия среди находящихся на тот момент вооруженных ополченческих групп, низкой дисциплиной и слабым контролем со стороны руководства, а также полным политическим параличем силовых структур, контролирующих преступность.
Донецкий криминалитет всегда сосуществовал с властью. В период украинской оккупации милицейское начальство продавалось и покупалось, крышевало наркобаронов и рекетиров, взымало мзду с каждой мало-мальски доходной торговой точки, разлагало причастностью к коррупции рядовой состав. Теперь, с приходом Славянского гарнизона, все вооруженные отряды в городе стоят перед выбором: либо они присягают на верность народу и вливаются в ряды формируемой Армии ДНР, либо разоружаются и уходят из города. Хаос и мах- новщина в городе недопустимы. Тем не менее, некоторые не приняли всерьез объявленное в городе военное положение и пытаются продолжать преступную деятельность. Заявляем – с преступностью будет разговор крат- кий и жесткий. В результате рейдов военных патрулей НОД были ликвидированы наркопритоны, пресечены попытки грабежа. От украинской милиции можно было откупиться, от милиции ДНР, от патрулей НОД и военной полиции этого сделать не удастся. Мы рекомендуем всем, участвовав- шим в преступных действиях против граждан, в мародерстве городского имущества, частных фирм и организаций – добровольно вернуть отнятое и украденное. Ни один случай грабежа, воровства и насилия не останется без ответа. Идет война, в городе будет наведена железная дисциплина. Если раньше нарушение общественного порядка влекло за собой наложение штрафа, то сейчас нарушителей в лучшем случае отправляют на строительство укреплений и рытье окопов. При- чем, наказание ждет всех, независимо от того, является человек – граждан- ским или военным. И мы отмечаем – с военных, с вооруженных людей спрос будет гораздо выше. За тяжкие же преступления, такие как вооруженное ограбление, производство и сбыт наркотиков, по законам военного времени применяется высшая мера наказания – расстрел.
И в подтверждение, представляем для примера три приказа трибунала.
Выдержка из приказа:
— «Настоящим объявляю, что постановлением военно-полевого трибунала ополчения ДНР от 16.07.2014 года, за употребление спиртного, разложение дисциплины в военное время, а так же за дискредитацию звания народного ополченца Донбасса, направить на исправительные работы бессрочно:
— Галущака Виктора Владимировича, стрелок ополчения ДНР;
— Парован Евгения Анатольевича, стрелок ополчения ДНР».
Выдержка из приказа:
— «Настоящим объявляю, что постановлением военно-полевого трибунала ополчения ДНР от 16.07.2014 года, за изготовление и сбыт наркотических веществ и сырья для их изготовления, а именно наркотическое вещество «ВИНТ» на территории г. Донецка, приговорить к исключительной мере наказания – смертной казни через расстрел,
— Сергеева Андрея Львовича 1967 г.р., уроженец г. Донецка, прописан и проживает по адресу г. Донецк ул. Промышленная, д.2. Ранее неоднократно судим за хранение и сбыт наркотиков ст. 307 и 309 УК Украины».
Выдержка из приказа:
— «Настоящим объявляю, что постановлением военно-полевого трибунала ополчения ДНР от от 17.07.2014 года, за тяжкое военное преступление. А именно: разбойное нападение, сопряженное с угрозой оружия, приговорить
— Трефилова Дениса Викторовича 10.12.1985г.р., бойца народного ополчения, к исключительной мере наказания – смертной казни через расстрел.
25 июля 2014
Звонок.
«Юрий Васильевич?.. С Вами говорит Владимир Юрьевич, ваш бывший участковый. Помните, три года назад вы писали объяснение по поводу заявления гражданки И. Г-й?..»
С трудом соображаю, в чем дело. Действительно, была какая-то очередная (всего их было несколько десятков) жалоба от этой И.Г-й — она была моей соседкой по коммуналке, в которой я был прописан и – когда был в Москве – проживал… Уже три года, как тот старый дом на 4-й Тверской Ямской расселен и, кажется, разрушен…
«Помню. И что, Владимир Юрьевич, от меня требуется сейчас?..»
«Нужна еще одна «Объяснительная» от Вас. Всё по той же жалобе…»
«Но, Владимир Юрьевич, я не могу Вам сейчас написать «Объяснительную», я нахожусь в другом городе.»
«И когда приедете?»
«Не знаю. Дело в том, что я — в Донецке…»
«Где??.»
«В Донецке, в народном ополчении, и когда окажусь в Москве – сказать не могу…»
«Да Вы что, Юрий Васильевич!.. Вы – там?!.»
«…Но, как только я окажусь в Москве, Владимир Юрьевич, я сразу приду к вам и напишу «Объяснительную»…»
«Да Юрий Васильевич!.. Да забудьте вы эту «Объяснительную»!.. Да я сам ей, этой Г-й, отвечу!.. Да пошла она, вообще, эта гражданка!.. Не думайте об этом!.. Вы, там, берегите себя, Юрий Васильевич!.. Наше дело правое!.. Мы победим, Юрий Васильевич!.. Мы им, гадам, Юрий Васильевич!!. Воюйте и не думайте ни о чем!.. Только вы осторожнее там, Юрий Васильевич!..»
29 июля 2014
Бомбят центр Донецка.
31 июля 2014
БЛОКПОСТ
Мы разговариваем с командиром блокпоста, расположенного на Путиловском мосту. Позывной командира – «Люц». Он сетует на нехватку людей, что и в обычные дни усложняет работу блокпоста, а сегодня, после «подставы» команды Люца «востоковцами», ситуация предельно напряжена. «Они пришли в начале шестого утра. С оружием, нормально, с двумя «мухами» (ручные гранатометы), — ничего там не оставили. Рассказывают, что их с ясиноватского блокпоста выбили «укры», мол, «их было намного больше, пришлось спасаться». Но мы-то ничего не слышали! А должны были бы слышать, если бой был. Ну, ладно. Оставил я их здесь, — народу мало, я их поставил вместе со своими, прикрыл наши слабые точки. Но они и тут, чуть постояли, заскучали, кто-то из «своих» им позвонил , и они, ничего никому не сказав, ушли…»
Теперь, в результате этого внезапного маневра «востоковцев», блокпост Люца оказался на передовой. Только позавчера я вывозил журналистов из «России-24» на ту сторону моста, и мы катались, хоть и с оглядкой, но достаточно свободно, по той стороне, а сегодня уже – тем, кто находится по эту сторону блокпоста — поднимать голову над бруствером очень не рекомендуется: на той стороне, по данным разведки, работают пять снайперов. Да и «здешняя» лесополоса не так уж безобидна – не только наши разведгруппы уходят по ночам в «зеленку»… Время от времени «работают» минометы. Все подходящие к блокпосту машины бойцы Люца разворачивают и предлагают тем, кому нужно во что бы то ни стало проехать на ту сторону, попытать счастья на других блокпостах, где не так опасно.
Подъезжает на такси мужик, лет сорока, в шортах, с рюкзаком и с большой сумкой. Выслушав бойцов ополчения, он отпускает такси, и собирается отправиться дальше пешком. Он родом из Ясиноватой, долго не был дома, работал в Болгарии, и вот, наконец, ему удалось выбраться на родину. «Иди, — говорит ему Люц, — нет проблем, если снайпер не подстрелит – то чуть позже мы тебя кончим.» «Это почему же?» — интересуется мужик. «А потому что щас ты нормальный мужик, и я с тобой нормально разговариваю, а если уйдешь туда – значит, уйдешь к «украм». «Я – к «украм»?.. Да с чего это ты взял, что я к «украм» пойду? Я домой иду!» «А с того взял, что как только ты попадешь к себе домой – у тебя выхода не будет: там – обязательная повальная мобилизация». Мужик, озадачившись, приседает на корточки, задумывается… «Я же, когда видел это все по телику, в интернете – думал, врут, поверить не мог, что тут, в самом деле такая война…». Посидел еще…. «Где у вас в армию принимают?» «В ополчение, — поправляет Люц. — В центре, у здания областной администрации, там палатка стоит». Мужик встает, берет рюкзак и направляется вниз, в город… «Эй, друг, — останавливает его боец, — а сумку?..» «Да зачем она мне теперь… Возьмите себе, там гостинцы всякие…» Ополченец берет сумку, догоняет мужика. «Если тебе не нужно – там рядом другая палатка стоит, отдашь как гуманитарную помощь.»
В сопровождении нескольких машин подъезжает катафалк. Они уже пару часов кружат по городу, пытаются выехать, на всех блокпостах их заворачивают. А у них – гроб с телом, и их ждут на той стороне: похороны – там, и всё уже готово, и яма вырыта…
Появляется маленький отряд ловких, шустрых мужичков в камуфляже – зенитный расчет. Их командир быстро переговаривается о чем-то с Люцем, они уточняют, кто из наших находится слева от поста, кто справа; затем группа, по одному (и все так же быстро), исчезает в зарослях на правом склоне холма, на котором расположен блокпост. Сразу же, за ними, появляется и сама «зушка» (ЗУ — зенитная установка), точнее, появляется «камаз», на котором она установлена… Змеей вильнув по блокпостовской спирали, «камаз», проскакивает мост и тут же исчезает из поля зрения. Чуть погодя, откуда-то, из-под моста, совсем рядом, раздается несколько выстрелов зенитки, и еще чуть позже, на мосту – так же, по одному, и так же бесшумно – вновь появляются ловкие мужички в камуфляже с автоматами. И так же, зеленой змейкой проскакивает – уже в обратном направлении – по мосту и виляет по спирали «камаз» с красавицей «зушкой», на мгновение задерживается на мосту, и – исчезает где-то на нашей территории. Мужички в камуфляже бегут к ожидающей их «газели», прыгают в нее и – уезжают.. Все происходит так быстро, что я готов уже поверить в то, что мне это померещилось, привиделось, от долгого торчания под палящим солнцем на путиловском мосту, если бы… не поднимающийся над аэропортом густой черный дым… Да! – «зушка» не промахнулась, ударила точно, ребята сработали классно.
Еще один автомобиль взлетает на мост и чуть притормаживает, и я сразу понимаю, что это – «моя» машина. В ней сидят два человека в штатском, с автоматами. Водитель намеревается, не останавливаясь, проехать дальше, за блокпост, и никто из бойцов, судя по всему, не собирается его останавливать. Я кладу руку на кобуру и выхожу вперед, перекрывая автомобилю дорогу. Машина останавливается передо мной, человек, сидящий за рулем, удивленно на меня смотрит. Из-за автомобиля, с другой стороны, мне отчаянно машет руками Люц: «Пропускай!..» Но – поздно. «Ваши документы!» «А Ваши?» «Я покажу свои. Но сначала – вы. Здесь – блокпост.» «Нас здесь знают. Где старший?» «Он рядом. Куда вы направляетесь?» «На ту сторону. Где старший?» «У меня указание Политуправления Штаба – проверять все машины, пытающиеся проехать на ту сторону» Пауза. Автомат человека, сидящего рядом с водителем, подворачивается в мою сторону. Водитель протягивает мне залитое в пластик удостоверение. Я читаю. Все в порядке. Более чем. Еще раз смотрю печать, подпись. Настроение они мне испортить могут. Без проблем. «Ваши?..» Я показываю свою (еще «славянскую») «ксиву», подписанную «Первым», Пока водитель пытается понять, какое отношение текст в удостоверении имеет к моему появлению на блокпосту, да к тому же – у него на дороге, «пассажир» говорит с кем-то по телефону. До меня долетает: «…Они должны были пройти здесь… Сделаем круг и вернемся..» «Скажите, — обращаюсь я к «пассажиру», — могу я с вами?..» «Что — «с нами»?» «Ну.. сделать круг и вернуться?.. У меня приказ Политуправления – проследить ситуацию как можно дальше до Ясиноватой.» (что я несу?..). Еще одна короткая пауза. «Садитесь.» (Сегодня – мой день!) Я обхожу машину и сажусь на заднее сиденье. Мы проскакиваем мост и сразу же сворачиваем вправо. Здесь «водитель» сбавляет скорость и мы движемся по пустой дороге. Оба моих спутника на ходу снимают с себя цивильные белые рубашки. Ну, да, жарко… Ан нет, не в этом дело – они натягивают на себя камуфляжные майки. Обычно, по моим наблюдениям, люди, попадающие в сектор действия предполагаемого снайпера, наоборот, избавляются как можно скорее от всего, что может хоть как-то указывать на их принадлежность к ополчению и натягивают на себя всякие нейтральные, по возможности, яркие, рубашки. Эти же, как будто специально вызывают снайпера «на себя». …Ствол АК «пассажира» выставлен в окно, правая рука «водителя» тоже лежит на автомате. «А ваш?.. » удивленно спрашивает меня «водитель». «У него «ПээМ»,- не оборачиваясь на меня, отвечает «пассажир». «Смотрите внимательно справа и сзади,» — добавляет он, обращаясь ко мне. Они оба внимательно высматривают что-то на асфальте и в кустарнике, тянущемся по правой стороне дороги. «Вот! – вдруг произносит «пассажир». — Они здесь остановились…». На дороге, и впрямь, отчетливо виден след развернувшейся самоходки. «Пассажир» внимательно осматривает заросли на обочине…» Вон… – показывает он «водителю». – проход заделан. Они прошли здесь». Кажется, мы (каков я? –«мы»…) нашли то, что искали. Но, вместо ожидаемого поворота назад, машина набирает скорость, и очень быстро я понимаю, что вот сейчас-то и начинается тот «круг», о котором они говорили по телефону. Мы летим по «укровской» территории, ветер свистит в ушах, деревья, рекламные щиты, столбы высоковольтной линии, какие-то вышки – всё пролетает перед глазами, сливаясь в одну сплошную зеленую полосу. «Что ж это за дорога такая, на которой нет их блокпостов?..» – мелькает у меня в голове и, тут же, я вижу выезжающий из-за какого-то деревянного строения то ли ли танк, то ли БТР, исчезнувший из поля зрения раньше, чем я успеваю определить что же именно это было… «ДОНЕЦЬК» — вижу я появившиеся впереди крупные буквы, и вдруг остро ощущаю, как нежность и любовь к этим буквам, к этому названию, и к этому городу переполняют меня… Да, уж! — вряд ли я когда-нибудь так сильно хотел вернуться в какой-либо город, как сейчас в «Донецьк».
…В самый последний момент, вместо того. чтобы взлететь на мост и скрыться за спасительными баррикадами так неосторожно покинутого мной блокпоста, машина виляет влево, и мы оказываемся на какой-то промежуточной дороге, перекрытой «ежами», нас тут ждут, мы выходим из машины; обвешанные военным снаряжением люди жмут н а м руки, обнимают, — они рады за нас, что ж, это понятно, есть чему радоваться… Краем глаза я отмечаю, стоящую на обочине, темную пустую «хонду» с открытым кузовом, со странным номерным знаком и с «бронью», притороченной к передней двери… На какое-то мгновение что-то отвлекает меня, а когда я вновь замечаю «хонду», то в ней уже кто-то сидит… Подойдя ближе, я вижу, что два сидящих в ней человека – это мои недавние спутники. Никого ни о чем не спрашивая, я обхожу «хонду», открываю заднюю дверь и усаживаюсь. Никто на меня не реагирует. В кузов за моей спиной летит на пол матрас, на который тут же укладывается боец в тельняшке с пулеметом. По деловитым приготовлениям, по молчаливой сосредоточенности моих новых «друзей», я начинаю понимать, что наша предыдущая поездка – это что-то, вроде «малого круга», а настоящий – «большой» круг – еще впереди… Так и оказалось.
Пытаться делать какие-либо снимки было бессмысленно. Ощущения – те же, что и в «малом» круге», только – в кубе. Танка на этот раз не было, были выстрелы – скорее всего, снайперские (обошлось без потерь), был упавший на «укровской» территории, их же, сбитый ополченцами, самолет, но подъезжать к нему близко мы не стали. Мелькнула мысль: вокруг — пусто и безлюдно, как в конце июля – начале августа бывает пусто и безлюдно в Париже…
Я вышел из «хонды» на «родном» путиловском блокпосту, мои загадочные спутники пожали мне руку. «До встречи, — сказал, усмехнувшись, «пассажир». – Привет Политотделу.» И они исчезли в никуда…
|
