Православная Русь, № 11, 1960 г.
21 мая сего года скончался въ Санъ Франциско исключительно выдающійся пастырь Русской Зарубежной Церкви, замѣчательный церковно-политическій дѣятель, высоко талантливый духовный писатель и прекрасной души человѣкъ, протопресвитеръ отецъ Михаилъ Польскій. Катакомбная Церковь въ Совѣтской Россіи и Русская Зарубежная Церковь многимъ обязана этому скромному великому человѣку.
Отецъ Михаилъ родился въ благочестивой семьѣ псаломщика Кубанской области 6 ноября 1891 года. По окончаніи Ставропольской Духовной Семинаріи въ 1914 году, еще не принимая сана, онъ выступилъ на миссіонерскую противосектантскую работу, а въ 1920 году, въ разгаръ коммунистическаго гоненія на Православную Церковь, принялъ священство. Въ 1921 г. молодой священникъ-миссіонеръ поступилъ въ Московскую Духовную Академію, которая вскорѣ была закрыта. Тогда упорный студентъ-пастырь рѣшилъ пройти академическій курсъ тайно, секретно, въ личномъ общеніи съ профессорами Академіи, что тогда было еще возможно. Святѣйшій патріархъ Тихонъ далъ свое архипастырское благословеніе на дальнѣйшую дѣятельность молодого пастыря. Въ 1923 г. о. Михаилъ былъ арестованъ и, послѣ тюремнаго заключенія, сосланъ на 3 года въ Соловецкій страшный концлагерь. Изъ прекрасной, сжатой и скупой на выраженія, чувствъ статьи о. Михаила «Соловецкій лагерь» (Первыя впечатлѣнія), напечатанной въ Сборникѣ «День Русскаго Ребенка», выпускъ 18-й, апрѣль 1951 г., мы узнаемъ о частыхъ разстрѣлахъ заключенныхъ, по самымъ разнообразнымъ причинамъ, которыя постоянно грозили всѣмъ насельникамъ лагеря. И темъ не менѣе, о. Михаилъ пишетъ: «И это была лучшая пора заключения. Это были цвѣтики, а ягодки были впереди. Мы отсидѣли свои сроки полностью... Я получилъ «довѣсокъ» (тюремное выраженіе) — три года ссылки въ Зырянскій край и его также окончилъ въ 1929 г. И накануне «освобожденія», въ полной уверенности о новомъ арестѣ и о продолженіи новыхъ мытарствъ по тюрьмамъ и лагерямъ, рискнулъ жизнью и съ крайняго сѣвера, черезъ всю Россію, бѣжалъ на югъ, а въ мартѣ 1930 г. перешелъ русско-персидскую границу. Что видѣно, что пережито, сколько опасныхъ приключеній испытано... и вотъ живъ и «пою Богу моему дондеже есмь»...
Попавъ на свободу, о. Михаилъ въ октябре 1930 г. прибылъ въ Палестину, въ св. г. Іерусалимъ, въ Русскую Духовную Миссію, которую тогда возглавлялъ архіепископъ Анастасій, нынѣ митрополитъ и Первоіерархъ Русской Зарубежной Церкви.
Съ января 1938 г. по іюнь 1948 г., въ теченіе 10 лѣтъ, о. Михаилъ жилъ и работалъ въ Лондоне. Первымъ замѣчательнымъ печатнымъ трудомъ его была книга «Положеніе Церкви въ Советской Россіи» (Очеркъ бѣжавшаго изъ Россіи священника), изданная подъ псевдонимомъ Михаилъ Священникъ въ Іерусалимѣ въ 1931 году. Второй большой печатный трудъ неутомимаго пастыря былъ написанъ въ Лондонѣ и изданъ Свято-Троицкомъ монастыремъ въ Джорданвиллѣ въ 1948 г. подъ заглавіемъ «Каноническое положеніе Высшей Церковной Власти въ СССР и заграницей».
Въ іюнѣ 1948 г. о. Михаилъ прибываетъ въ Америку, въ Санъ Франциско, и причисляется къ Свято-Скорбященскому Собору. Въ конце 1948 г. возникаетъ знаменитый Лосъ Анжелосскій процессъ, сущность котораго, коротко говоря, можно свести къ слѣдующему. Преображенскій приходъ въ г. Лосъ Анжелосѣ принадлежалъ отъ своего основанія юрисдикціи Заграничнаго Архіерейскаго Собора и Сѵнода, которымъ подчинялась и Американская митрополія. Когда же послѣдняя откололась отъ Сѵнода на Кливляндскомъ Соборѣ 1946 г., то приходъ въ своемъ большинстве не пожелалъ слѣдовать этому расколу и остался вѣренъ канонической правдѣ. Не взирая на это, Митрополія рѣшила оставить за собою храмъ, вслѣдствіе чего прихожанамъ пришлось подать въ гражданскій судъ. Протоіерей о. Михаилъ Польскій принялъ горячее участіе въ этомъ процессѣ какъ экспертъ-канонистъ, защищая каноническую правоту Русской Зарубежной Церкви. Судъ принужднъ былъ решать вопросъ принципіально: какая юрисдикція имеетъ право владеть храмомъ, можно ли было вообще слушаться Кливляндскаго решенія, и кто именно находится въ расколе? После тщательнаго и длительнаго разбора этой тяжбы между Северо-Американской Митрополіей и Заграничнымъ Сѵнодомъ, Верховный Судья Ж. В. Викерсъ вынесъ решеніе въ пользу Заграничнаго Сѵнода и резюмировалъ это такъ: «всѣ приходы и церковныя объединенія, которые отказались признать авторитетъ Заграничнаго Сѵнода, сдѣлались, и съ тѣхъ поръ продолжаютъ быть раскольничьей и незаконной фракціей или группой…» (См. «Рѣшеніе Высшаго Суда по Лосъ-анжелосскому дѣлу», изданіе Св. Троидкаго монастыря, Джорданвилль, 1949 г., на русскомъ и англійсжомъ языкахъ.).
За эту свою неоцѣнимую услугу Зарубежной Русской Церкви, о. Михаилъ Польскій былъ возведенъ въ санъ протопресвитера. Слѣдующимъ трудомъ о. Михаила была чрезвычайно цѣнная брошюра, изданная въ 1949 же году подъ заглавіемъ: «Американская Митрополія и Лосъ-Анжелосскій процессъ. Распутія Митрополіи. (Отвѣтъ противникамъ мира церковнаго)». Особенно ярко и убійственно сильно и убедительно написана последняя глава брошюры: «Отвѣтъ Епископу Іоанну Бруклинскому (Шаховскому) на его брошюру «Пути Американской Митрополіи».
Въ 1949 же году выходитъ 1-й томъ главнаго труда о. Михаила — Новые Мученики Россійскіе, изданный Свято- Троицкимъ монастыремъ въ Джорданвиллѣ, въ США. Въ 1957 году въ томъ же издательстве выходитъ 2-й томъ этой замечательной работы. Передъ своей преждевременной кончиной о. Михаилъ заканчивалъ составленіе 3-го, послѣдняго тома, который, если Богъ дастъ, будетъ также напечатанъ. Въ 1952 г. вышла еще одна работа о. Михаила, также напечатанная Св. Троицкимъ монастыремъ, подъ заглавіемъ «Очеркъ положенія Русскаго Экзархата вселенской юрисдикціи». Кроме того имъ было написано много статей въ различныхъ органахъ {«Православный Путь», «День Русскаго Ребенка», «Владимірскій Календарь» и др.). Въ 1950 г. Св. Троицкимъ монастыремъ была издана большая работа «Четвероевангеліе» (Текстъ четырехъ Евангелій, поставленный параллельно, въ хронологическомъ порядке). Сопоставилъ текстъ А. С. Ананьинъ, подъ редакціей съ предисловіемъ и примѣчаніями протопресвитера о. Михаила Польскаго.
Всѣ работы о. Михаила имѣютъ огромное историческое значеніе и являются вѣчнымъ неумирающимъ нерукотвореннымъ памятникомъ деятельности этого воистину великаго человека нашего времени. Имя его несомненно навсегда останется въ исторіи русской Церкви.
Довольно высокую оцѣнку личности и дѣятельности о. Михаила далъ и Первоіерархъ Русской Зарубежной Церкви митрополитъ Анастасій, известный своей сугубо строгой требовательностью къ духовнымъ писателямъ, дабы «не развращать ихъ своими похвалами». Въ телеграмме на имя Архіепископа Тихона Владыка Митрополитъ сообщилъ: «Я глубоко опечаленъ кончиной добраго пастыря отца протопресвитера Михаила Польскаго. Его служеніе было весьма полезнымъ и цѣннымъ для нашей Соборной Русской Церкви. Молюсь, чтобы Милосердный Господь упокоилъ его душу въ селеніяхъ святыхъ».
Трудно краткими словами охарактеризовать такую богатую и глубокую личность, какъ почившій о. Михаилъ. Постоянное духовное горѣніе, неуклонная и напряженная целеустремленность, связанная съ непрестаннымъ самоотверженіемъ и отсутствіемъ честолюбія, рѣзко выдѣляютъ его среди другихъ современныхъ деятелей. Скромность самооценки у о. Михаила была поразительная. Въ одномъ изъ своихъ писемъ, онъ признавался мне, что никакъ не можетъ понять: «за что меня ценятъ такіе люди какъ Вы и проф. Ив. Ал. Ильинъ? Не зная васъ обоихъ, какъ исключительно искреннихъ друзей, я могъ бы подумать, что Вы мнѣ льстите».
Во время «сергіанскаго раскола» 1927 г., еще будучи въ Сов. Россіи, о. Михаилъ заметилъ у многихъ защитниковъ митрополита Сергія душевную раздвоенность, о которой просто и ясно написалъ въ первой своей книгѣ, вышедшей въ Іерусалимѣ въ 1931 году: «Умственныхъ и теоретическихъ упражненій у дѣятелей Церкви было достаточно, но жизнь теперь экзаменовала сердце, нравственные устои, и оказалось, что многіе люди имѣли, дѣйствительно, золотыя головы, но глиняныя ноги: ходить путемъ правды имъ не подъ силу». Самъ же о. Михаилъ имѣлъ не только «золотую голову» (которую считалъ только «мѣдной»), но и «стальныя» ноги, съ твердой поступью по прямому всегда пути. Правдивость и неспособность ни къ какимъ компромиссамъ дѣлали его всегда въ жизни плохимъ дипломатомъ, что приводило часто къ конфликтамъ. Только высоко развитое чувство «церковной дисциплины» не позволяло ему переходить опредѣленныхъ границъ протеста, когда его завѣтныя убѣжденія встрѣчали непониманіе. Но о. Михаилъ не отказывался отъ этихъ своихъ завѣтныхъ убѣжденій, въ большинствѣ случаевъ глубоко выстраданныхъ, а съ глубокой скорбью дѣлился ими со своими близкими друзьями, обычно выражая твердую надежду, что рано или поздно его мысли будутъ признаны правильными. Незадолго до своей кончины онъ особенно настойчиво повторялъ двѣ свои мысли, которыя полезно нынче вспомнить. Первая: во избѣжаніе постоянной тяжелой путаницы и неопределенности въ отношеніяхъ съ Американской Митрополіей слѣдуетъ ясно и отчетливо объявить ее раскольничьей организаціей, со всѣми вытекающими изъ этого послѣдствіями. Рѣшеніе Высшаго Суда по Лосъ-Анжелосскому процессу, какъ «доброе свидетельство отъ внѣшнихъ», основанное на строгомъ изученіи святыхъ каноновъ Православной Церкви, даетъ намъ моральное право для такой деклараціи. Вторая: канонизація приснопамятнаго о. Іоанна Кронштадтскаго, произведенная Русской Зарубежной Церковью, не можетъ не имѣть рѣшающаго значенія для всего будущаго пути Русскаго Православія, какъ послѣдней надежды на избавленіе нашей Родины, вмѣстѣ съ ней и всего міра, отъ страшнаго ига коммунизма. Послѣ канонизаціи, молитвы новоявленному всему міру святому, преподобному о. Іоанну Кронштадтскому, могутъ вылиться въ такой безбрежный океанъ покаянныхъ слезъ, какого только и надо Господу, чтобы спасти Россію и дать ей возможность сказать свое недосказанное послѣднее «увѣщательное слово» всему міру о необходимости всенароднаго покаянія.
Для дальнѣйшей характеристики личности о. Михаила, не могу придумать лучшаго, какъ процитировать нѣкоторыя мѣста изъ его первой книги, написанной кровью сердца истиннаго исповѣдника.
«Митрополитъ Сергій всѣми своими посланіями и прещеніями своимъ архіереямъ твердитъ: «что бы я ни сдѣлалъ, а всетаки я законный, не можете меня ослушаться». Законники, которые и въ обновленчествѣ не увидѣли сути преступленія, а только нарушеніе каноновъ, поспѣшили скорѣе повиноваться законному. И остались съ ложью и обманомъ, стали работать имъ. Они боролись за каноническаго, каноническій ихъ и посрамилъ, чтобы показать имъ, что не въ томъ была сущность, въ чемъ они ее полагали. Народъ, не подчиняясь обновленцамъ, не хотѣлъ подчиняться большевикамъ-безбожникамъ. Власть понимала эту политическую сущность борьбы съ обновленчествомъ и хотѣла ее вскрыть. Мы боялись правды и прикрывались канонами. Но пришла пора съ митрополитомъ Сергіемъ, когда нужно было говорить правду и мы испугались ея, не порвали съ властью, а сказали то, что говорили раньше: боремся только за каноны, очищаемся отъ политики. Ну, разъ только за каноны, то и работайте на ГПУ, на большевиковъ... Вотъ что мнѣ стало ясно, наконецъ, и «законный», утверждающій за собою право на всякое беззаконіе, сталъ мнѣ не страшенъ. Каноны не для защиты лжи, обмана и предательства. «Законный» сдѣлалъ то самое церковному народу, чего народъ боялся, когда боролся съ обновленцами: онъ заключилъ союзъ между Церковью и безбожниками. Это — предательство» ... «Жена и мать умерли за годы моей разлуки съ ними, унеся къ Престолу Всевышняго свою тоску по мнѣ; я имѣю силы и, кажется, кое-какіе матеріалы, которые не найдутъ себѣ никакого мѣста въ Россіи, кромѣ тюрьмы или могилы. Впрочемъ, все это были не доводы, чтобы бѣжать мнѣ за границу. Я просто спасалъ душу свою, не жизнь, а душу.
Препятствій къ побѣгу изъ ссылки и переходу чрезъ границу вѣдь никакихъ не было, кромѣ риска своей жизнью. Но я рѣшилъ рискнуть и ею, ибо я человѣкъ слабый. Я боялся уступить, пасть, измѣнить истинѣ, за которую боролся. На мои письма относительно митрополита Сергія отъ ряда епископовъ и священниковъ я получалъ увѣщанія: меня всѣ обращали въ Православіе, ибо я отступаю отъ законнаго. Я оказывался одинокимъ. Теряю почти всѣхъ старыхъ друзей. Единомышленники есть, но гдѣ они? Они, какъ и я, въ одиночествѣ, мы разбросаны. Чувство гнѣва и горькаго презрѣнія къ человѣческой безчестности охватывало мою душу, когда я читалъ оправданія лжи...».
Встрѣчая розовыхъ епископовъ, о. Михаилъ писалъ слѣдующія строки, которыя полезно было бы инымъ прочитать сейчасъ.
«Зачатки новыхъ нравственныхъ теорій, неслыханныхъ доселѣ въ Православіи, появились среди части епископата и духовенства Россіи, въ связи съ ихъ жестокимъ паденіемъ. Хочется имъ какъ то оправдаться, и ложь и клевету, трусость, немощь или сознательную подлость, заблужденіе и ошибку представить въ видѣ тяжкой жертвы ради блага и пользы Церкви, а всѣ скорби и страданія (особенно отъ проявленія презрѣнія со стороны народа) за эти ложь и трусость считать крестомъ, страдальчествомъ ради Христа. Не хотятъ вспомнить слова апостольскаго: «то угодно, если кто, помышляя о Богѣ, переноситъ скорби, страдая несправедливо. Ибо что за похвала, если вы терпите, когда васъ бьютъ за проступки?» (1 Посл. Петра, 2, 20) ... «Мнѣ отъ увѣщаній моихъ друзей, отъ моего одиночества среди нихъ было такъ тяжело, что при мысли — если пройдетъ годъ и два, а м. б. и меньше, и я не выдержу, паду, сдамся, стану на ихъ путь единенія съ безбожниками — я рѣшилъ бѣжать во что бы то ни стало изъ этого общества для спасенія своей собственной души»... «Я не пророкъ, а худшій изъ православныхъ русскихъ священниковъ Божіихъ, но я понималъ въ тѣ дни и переживалъ слова пророка, говорившаго Богу: «Сыны Израилевы оставили завѣтъ Твой, разрушили Твои жертвенники, и пророковъ Твоихъ убили мечомъ; остался я одинъ, но и моей души ищутъ, чтобы отнять ее» (3 Царствъ, 19, 10-14). «Но я былъ не одинъ. Я былъ одинъ только въ моей обстановкѣ, и бѣжалъ отъ нея, какъ слабѣйшій изъ моихъ единомышленниковъ, разбросанныхъ и также одинокихъ, но оставшихся въ Россіи. Поистинѣ, Господь «оставилъ между израильтянами семь тысячъ мужей; всѣхъ сихъ колѣна не преклонялись предъ Вааломъ, и всѣхъ сихъ уста не лобзали его»... «Православная Церковь въ Россіи есть, осталась. Она не съ митрополитомъ Сергіемъ, какъ и онъ не съ Нею. Тихоновская, патріаршая Церковь въ Россіи, какъ ранѣе, до м. Сергія, существовала, такъ и нынѣ существуетъ на нелегальномъ положеніи»... «Вѣрно и то, что Церковь можетъ жить во всякихъ условіяхъ, при всякой власти, но не путемъ соглашенія, каждый разъ, съ властью, и сдачи ей своихъ позицій, чтобы легализація ея, напримѣръ, пришла чрезъ победу безбожія надъ христіанствомъ, а не чрезъ побѣду христіаиства надъ безбожіемъ. Поэтому Церковь можетъ жить и въ тюрьмахъ, ссылкахъ и катакомбахъ»...
Говоря о позиціи Восточныхъ Патріарховъ, о. Михаилъ съ глубокой горечью отмѣчаетъ, что съ истинной Православной Церковью они въ общеніи не состоятъ. «Прежде они подали руку общенія обновленцамъ, теперь — и обновленцамъ и митрополиту Сергію. Для нихъ самое важное, — кого признаетъ и съ кѣмъ въ общеніи гражданская власть»... «Какой же возможенъ миръ между закономъ и беззаконіемъ? Если для кого здѣсь (т. е. заграницей) разница не велика, то для Православной Россіи миръ такой немыслимъ»… «И какъ горько и больно было, среди издѣвательствъ и глумленій обновленцевъ, этихъ палачей Церкви и мошенниковъ, лишиться нравственной поддержки восточныхъ Патріарховъ, пережить и ихъ измѣну! Богъ свидѣтель этой русской православной скорби, доселѣ ничѣмъ не смягченной. Ему Одному приносимъ ее. Онъ да зачтетъ ее для милостей Своихъ намъ!»
Разоблачая лживость позиціи м. Сергія относительно лозунга — «долой политику изъ Церкви», о. Михаилъ предупреждаетъ, что «настанетъ моментъ, когда будете поставлены предъ необходимостью протестовать противъ войны съ СССР» (Что и случилось во время 2-й міровой войны).
Въ концѣ своей книги о. Михаилъ пишетъ: «Безусловно, что то, что называютъ по оффиціальному виду Церковью въ Россіи, есть блудница, какъ это ни тяжко признать нашему русскому національному самолюбію... Но мы спѣшимъ заявить, что никто изъ постороннихъ, изъ иностранцевъ, не смѣетъ свысока судить о нашей Церкви. Что съ вами бы сталось, если бы васъ искусили такимъ огнемъ, какъ искусили Русскую Церковь? И не искушенные такъ, вы сумѣли пасть, вступая по худшимъ и нисшимъ побужденіямъ въ союзъ съ безбожной властью. «Кто изъ васъ безъ грѣха, первый брось въ нее камень». Вамъ остается только каяться въ своемъ блудѣ, а не то, что судить блудницу»... «И теперь, если отношеніе всего міра къ большевикамъ останется такимъ, каково оно сейчасъ есть, и если, вообще, все будетъ въ мірѣ продолжаться въ такомъ духѣ, какъ сейчасъ, безъ измѣненія къ лучшему, и если, главное, Богъ насъ оставилъ совсѣмъ, то въ исчезновеніи цѣлой Помѣстной Церкви, составляющей девяносто процентовъ всего Православнаго міра, сомнѣваться нельзя»... «Но говорю это не для того, чтобы отнять всякую надежду. Напротивъ. Всѣ обстоятельства складываются такъ, что опорою нашею не остается ничего на бѣломъ свѣтѣ, кромѣ одного Бога. Это-то знаменуетъ наступленіе благопріятнаго кризиса. Только такая глубокая, бездонная пучина нищеты нашей будетъ началомъ нашего возстановленія. Блаженъ, кто не потеряетъ вѣры до конца въ безысходныхъ обстоятельствахъ, — онъ получитъ выходъ изъ нихъ. Пусть враги вѣры нашей, глядя на насъ, покиваютъ головами своими, полагая, лишній разъ, что они правы и что не сегодня-завтра, мы сдѣлаемся ихъ пищей и они проглотятъ насъ. Пусть слабые отрекаются отъ своей вѣры Православной и даже національности. Пусть даже Вселенское Православіе заколебалось. Мы не боимся за Истину. Богъ не оставилъ насъ. Не для утѣшенія своихъ это говоримъ, а ради истины. Въ самомъ дѣлѣ, для кого же сейчасъ не очевидно, что рѣшеніе всѣхъ вопросовъ жизни происходитъ и произойдете въ Россіи»... «Поколебалось Православие, чтобы утвердиться. Послѣ пораженія подготовляется побѣда. Вскрылись всѣ недостатки и пороки. Выболѣли всѣми болѣзнями. Имѣю основаніе сказать, — что бы ни было далѣе съ нашимъ народомъ, истина Православія уже утверждена имъ, все, что сделано уже имъ, не останется безслѣднымъ, безполезнымъ или невыясненнымъ. Православіе и сохранилось, и созрѣетъ, и достигнетъ своихъ вершинъ.»
Изъ этихъ цитатъ (занимающихъ всего только двѣ страницы изъ книги въ 122 страницы) уже видно, какимъ тономъ написана вся книга и кто ее написалъ.
Въ глубокомъ нравственномъ одиночествѣ, священникъ- казакъ, казакъ не только тѣломъ, но и духомъ, не колеблясь рискуетъ жизнью, только бы не погубить души. Истинный русскій православный христіанинъ, побывавшій въ земномъ аду, закалилъ свою вѣру въ Россію, въ Церковь, во Христа, былъ вѣренъ имъ даже до смерти, а потому и заслужилъ надпись на крестѣ на своей могилѣ: «Пою Богу моему дондеже есмь». Именно такую надпись ему и слѣдуетъ непремѣнно сдѣлать.
Послѣдній десятокъ лѣтъ своей жизни, незабвенный о. Михаилъ собиралъ матеріалы еще для одной, последней, которую ему хотѣлось написать, книги, тема которой была — Система Органическаго Православнаго Богословія. Книга осталась ненаписанной. Господь судилъ иначе и взялъ своего избранника къ Себѣ раньше.
Проф. И. М. Андреевъ.
Православная Русь, №11, 1960 г. |
