Взрыв сокрушительной силы произошел около 20 часов, когда Колчак был уже на пути к своей резиденции. "Огромный столб дыма с камнями и бревнами взлетел на большую высоту", - вспоминал управляющий делами Георгий Гинс. По официальной версии, взрыв произошел из-за неосторожного обращения с гранатами. По неофициальной - стал следствием теракта: взрывчатка была заложена в печи и сработала, когда печь зажгли...
Погибли несколько адъютантов, солдат караула и 22-летний поэт Юрий Сопов, о котором Всеволод Иванов сказал: "превосходный, очень оригинальный талант".
На панихиде друзья обещали издать его сборник, но слово не сдержали. Сегодняшняя публикация в "Родине" - первая.
Детская улыбка, серенькие глазки...
- Я наткнулся на его стихи студентом, в конце 70-х годов, когда штудировал для диплома газеты революционного периода, - вспоминает омский ученый Анатолий Штырбул. - И был просто поражен. 1917 год. Тревожные сводки с фронта. Стачки, политическая неразбериха, тиф, голод. И вдруг посреди всего этого - солнечное лето, красота, любовь.
Синяя рубашка, лентой опояска;
Дерзкие замашки, смелые ухватки,
Детская улыбка, серенькие глазки,
И по ветру вьются кудри в беспорядке.
За строчками - короткая как вспышка жизнь.
Мы сломили ярость голубой волны...
Петр Сопов (Юрий - псевдоним) родился в Омске 19 января 1897 года. Отец служил телеграфистом в Сибирском казачьем войске. Родословная матери тянулась от князей Бестужевых-Рюминых. Уже в пять лет мальчик хорошо читал и даже рифмовал, повзрослев, поражал барышень экспромтами и эпиграммами. Окончательно заболел поэзией в землемерном училище, куда поступил за неимением других подходящих учебных заведений. Чтобы быть ближе к литературе, устроился в библиотеку, жил на гонорары. Кумиры - Бальмонт, Блок, Северянин, Артюр Рембо...
Он без сожаления бросит училище осенью 1916 года, когда Омск наводнили эшелоны с ранеными, беженцами, пленными немцами, австрийцами, венграми, чехословаками. А весной Омск узнал о свержении самодержавия. В воздухе веселое революционное брожение: митинги, красные банты, молодежные литкружки, где можно спорить, слушать, читать свои стихи. Крохотным тиражом (50 экземпляров) Сопов издает поэму "Сказка прошлого лета", где в каждой строке радостное ожидание перемен...
Радостью победы и сознаньем силы,
Как вином столетним, оба мы пьяны:
Мы себе стихию смерти подчинили,
Мы сломили ярость голубой волны...
Сны еще не умерли...
По словам современников, Юрий был очень влюбчив. Стихи в лихолетье посвящал многочисленным дамам сердца - Ольге, Майе, Нино. Но за любовной лирикой не спрячешься от Гражданской войны. 7 июня 1918 года в Омске свергнута советская власть. 4 июля принята Декларация о государственной независимости Сибири. А осенью в Омск прибывает Александр Колчак, который скоро будет провозглашен Верховным правителем России. После окончания ускоренных курсов школы прапорщиков к нему в личный конвой попадает служить Юрий Сопов.
Все считают, что парню крупно повезло - не придется идти на фронт. Он и сам, похоже, думал так же.
За полгода до взрыва Юрий Сопов женится на Пелагее Соломиновой, сотруднице омской библиотеки имени Пушкина, где сам проработал почти год. Он снова влюблен, счастлив, торопится жить.
В комнатке заброшенной забелелись сумерки;
Смутная надежда выросла в груди:
Может быть, за далями сны еще не умерли,
Может быть, и вспыхнет солнце впереди.
Он поторопился написать и в свой последний август: "Я люблю этот блеклый сентябрь..."
Я люблю этот блеклый сентябрь...
Премьера стихов Юрия Сопова (1897-1919)
Сломаны крылья орлиные
В яростно-диком бою...
Грудь прокололи мою...
Песню мою лебединую
Я, умирая, пою...
Светлой тоской о несбывшемся,
Жаждой смертельного сна
Пусть заражает она,
Чтобы на смену разбившимся
Новая встала стена.
Чтобы борцы оробелые
Злой не боялися мглы,
Были горды и смелы;
Чтобы все лебеди белые
Гибли в бою, как орлы...
1917 год, октябрь
С мерным стуком
Мчатся вагоны,
Меня уносят куда-то вдаль.
С визгливым звуком,
Почти со стоном
Трется железо рельса о сталь...
Я на площадке
Стою безмолвно.
И вьются кольца тоски немой;
Живой загадкой,
Значенья полной,
Встает твой образ передо мной...
Как на икону
Готов молиться, -
Я зачарован, недвижно-тих...
И мчатся вагоны...
И дым клубится...
И губы шепчут беззвучный стих...
1917 год
Призыв
Время гнева исполнилось
В девятьсот девятнадцатый год.
Вижу на небе молнии,
Зову в Крестовый поход.
Придите, рыцари нежности,
Противники злобы слепой,
Божьим мечом на мятежников,
Божьим бичом над толпой.
Топчут светлые конники
Поволжских равнин траву.
Вас, в бессмертье влюбленные,
Зову в золотую Москву.
Время гнева исполнилось
В девятьсот девятнадцатый год.
Вижу на небе молнии,
Зову в Крестовый поход.
1919 год, весна
Шахматы
Гамбит коня и застенчивости;
Шахматы, любовь и тоска;
У маленькой, белокурой женщины
Пушистые волоса на висках.
Муза игры изменчива:
Волнуется мир фигур;
Хмурится белокурая женщина:
Брови как темный шнур.
Счастье в любви переменчиво:
Сердце не верит словам;
"Маленькая, белокурая женщина,
Мат королю и вам".
1919 год
Предчувствье скорбью непонятной
Сковало наши вечера;
Рыбачья песня; блеск закатный
Полупотухшего костра.
Удары весел, странно четки,
Дрожат в тени прибрежных глыб.
Мы огибаем в белой лодке
Песчаной отмели изгиб.
Вечерний блеск глухих заливов;
Прозрачно-бледная заря
И мой печально-молчаливый,
Бессменный спутник у руля...
И скорбь, глухая скорбь повсюду:
В глуби его блестящих глаз;
В зеленой заросли запруды;
В безмолвии, сковавшем нас;
В немой дали речных излучин;
В игре крылатых облаков;
В печальной жалобе уключин;
В шуршащей чаще тростников...
1919 год
Я люблю этот блеклый сентябрь,
Эти дымно-лиловые дали;
На заливах вечернюю рябь,
На опушке дыханье печали.
Этих веток надломленный хруст,
Этих желтых оврагов пологость
Затаили пугливую грусть
И какую-то жуткую строгость...
А тоска улетающих птиц
Так наивно-проста и певуча,
Что невольно роняют с ресниц
Тусклый жемчуг бессильные тучи.
1919 год, август
