Приобрести книгу можно в нашем интернет-магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15457/
АПРЕЛЬ 1938 года
1 апреля. Таравилья. Получены сведения, что на нашу бывшую позицию около Риба де Санлисиас, красные наступали с танками. Мы в прошлом году эту позицию укрепили, поправили стенки из камней и опутали колючей проволокой. Наши из-за проволоки отбивались ручными гранатами и захватили четыре красных танка. Приказ свыше — проявлять особую бдительность, особенно по ночам.
Наши войска успешно наступают в Каталонии, взяли город Лериду и подходят к Тортозе, где мост у устья Эбро, Гончаренко приехал из Калатаюд и рассказывает, что жители надели праздничные одежды и радуются нашим победам, считая, что скоро война кончится (я полагаю, что через год — так и получилось).
У Барка неправильное сращение переломов ноги, его отправляют в Сарагоссу, в хороший санаторий, где лечился и капитан Руис. У Сальникова нечто вроде опущения желудка, тоже едет в санаторий с Барком.
Итальянцы — «флечас неграс» и «азулес» (черные и синие стрелы» должны наступать на Гвадалахару, возможно и нас перебросят туда в качестве стрелковой части при кавалерии. Красные пытались наступать на Альбаррасин, но были отбиты.
6 апреля. К полудню явились три перебежчика, их опросили и оставили на свободе, гуляют по деревне. Майор уехал в Альбарассин к генералу просить о смене для нас, В Альбаррасине красные потеряли около 200 человек. Утром иней, ночью холодно, днем тепло и деревья начинают цвести. Хоть мы и на высоте, но юг чувствуется.
В деревне Баньос, где альферес «Дунька» со взводом, наши помещаются в двухэтажном сарае, ночью один провалился и свалился вниз. Искра от лучины попала в солому, начался пожар.
Мы находимся в Таравилье уже восемь недель, сегодня у меня первый день отдыха, а то каждую ночь в сторожевом охранении или в разведках и патрулях.
Католическая Страстная неделя. Четверг. По улицам деревни проходила религиозная процессия — на носилках несли примитивную статую Божией Матери в сопровождении наших рекете. Праздничный обед: суп с вермишелью, горох, четверть барана на 10 человек, фиги, вино и по сигаре. (Испанцы постов не соблюдают, это им разрешено папами за услуги, оказанные в борьбе с неверными). Весь день дождь. Пришел тениенте Кастильо, просил надеть каски, выйти на улицу и спеть несколько русских песен. Мы смешались с нашими рекете, объединялись, пили вино и пели песни.
16 апреля. В Молину де Арагон прибыл новый подполковник, командующий нашим участком фронта (Арагонско-Кастильским Легионом, как нас называют). У меня нечто вроде гриппа. Вечером нас послали за деревню, как полагается с полным снаряжением бегом — нас повел сержант Касас. Я с трудом бежал и сказал сержанту: «почему мы должны бежать как сумасшедшие?»... Касас обиделся и жаловался на меня сержанту Панфилову.
В мое отсутствие в карауле вынесли на балкон радиоаппарат и слушали речь генерала Франко. Болтина просили сказать несколько фраз. Передача окончилась национальным гимном, «Папа» (наш капитан) получил из штаба запрос о том, желают ли принять двух добровольцев, русских белых — одному 40, другому 50 лет, оба моряки. Мы считаем, что им трудно будет ходить по горам, они и не прибыли. Хотя нам по 40 лет, но мы выдерживаем прекрасно. Больше мы о них не слыхали. Говорят, что есть приказ о демобилизации достигших сорокалетнего возраста — нас это не касается. По команде на занятиях сняли береты и прослушали приказ подполковника — вводится фашистское приветствие с поднятием руки.
22 апреля. Наша Страстная Пятница. Ассигновано 25 пезет, купить пять дюжин яиц, покрасили их. Одно яйцо выкрасили в черный цвет и приподнесли барону Дризенуг сказав, что это от черной курицы — поверил... Бедный барон мне жаловался, что сидит без денег... «Папа» приказал застрелить всех бродячих собак, так как они лаем выдают местонахождение деревни.
23 апреля. Наша Страстная Суббота. Красили яйца и писанки. Я разыгрывал барона Дризена: сказал ему, что желающие от 30-ти до 40 лет, могут уйти со службы, а знающим иностранные языки можно устроиться в Министерстве иностранных дел. Дризен принял это за чистую монету и пошел к Кинтину (милейший испанец, бывший учитель, говорит немного по-французски, всегда сидит за учебниками) и просил написать ему заявление об отставке и о приеме на дипломатическую службу: говорит, что в Париже он окончил Высшую школу политических наук и что согласен стать дипломатом. Ему сказали, чтобы он торопился и что другие уже подали прошения.
На первый день Пасхи возвратились из сторожевого охранения — наш сержант не хотел уходить в деревню, так как там заставят работать, устраивать парапет и натягивать проволоку, которую накануне привезли.
24 апреля — Наша Пасха. В 11 утра собрались в нашей комнате в поповском доме, украшенной Русским и Испанским флагами, украсили ее зеленью, были крашеные яйца и крестьянки приготовили подобие тортов, купили вина и сардин. Пригласили «папу» (капитана Висенте и всех наших офицеров; отец протопоп благословил яства. Только сели за стол, как приехали из Молины полковник Болтин и майор Руис (недавно произведен), который захотел провести с нами часок-другой. Болтин привез много закусок. Обед раздали без нас, мы взяли только хлеб, вино и рагу. Руис нас сердечно приветствовал и назвал нас «Дон-Кихотами», борящимися за торжество правды, за высшие идеалы. Проводили Руиса до автомобиля и кричали ему ура. По уходе гостей похристосовались. Сережа Бриллиантов показал мне несколько фиг (кукишей), вынимая их из кармана — мы все хохотали, зная, что Сережа, если кем недоволен, то носит сложенный кукиш в кармане, а потом его преподносит очередной жертве. Мы его знали по Парижу. Вейнер обратился к Болтину с просьбой устроить ему отпуск, так как он 1-го мая должен быть в Лондоне, чтобы жениться. Он получает от матери ежемесячно 450 пезет, с ним дружит Гончаренко (до последнего сентавоса).
27 апреля — мой день Ангела. Сижу без денег, празднование отложено. Укрепляем парапет и окружаем проволокой — это сделано всё русскими. Вейнеру написала мачеха, что к нам приедет архимандрит Никон и с ним графиня де-ля Луар (урожденная Бажанова). За ужином как-то разговор зашел о либерализме, Дризен сказал: «какая это была красивая эпоха». Я ему возразил, что «эта красивая эпоха» кончилась французской революцией, которую темные силы величают «великой» и которая погубила массу людей. Вейнер упорно молчал, а потом подошел ко мне и говорит: «зачем вы ведете такие скучные разговоры»?.. С его точки зрения, всё, что относится к национализму, является скучным. Типичный материализм. Он скоро едет к своим англичанам...
МАЙ 1938 года
1-го мая. Таравилья. Получили газету «Возрождение» из Парижа: генерал Туркул, ген, Шатилов и Борис Суворин высланы из Франции.
Маленькая «стычка» между Вейнером и Бриллиантовым: оба получили по два наряда не в очередь. Вейнер пошел к «папе» просить о переводе в другую часть, «папа» накричал на него. «Папа» накричал на Кастильо,. за то, что «чики» играют в футбол: изнашивают одежду и обувь. «Папа» уехал в Сарагоссу в отпуск, там его семья, Его заменяет тениенте Пастор, который находится в Баньо-се с 3-м взводом нашей роты. Приехал из Легиона граф Ламсдорф, он прошел ускоренные курсы альфересов.
Уроки испанского языка — неправильные глаголы. Протопоп замечательный учитель.
Получено письмо из Парагвая, от сына генерала Эрдели, хочет приехать к нам, но у него жена, дочь и хозяйство; до Буэнос-Айреса может добраться, а оттуда постарается устроиться кочегаром на пароход, чтобы добраться до Испании. Просит содействия. Полковник Двойченко (Крымского конното полка), находится в Наваррских рекете, тоже просит содействия, для приезда из Болгарии своего племянника Ковалевского, который служил во Французском Легионе, окончил в Белграде университет, знает несколько языков и несколько пулеметов,
Вейнер получил от штаба 5-го корпуса извещение, чтобы он о своих письмах не беспокоился, так как таковые хранятся во 2-м отделе (контрразведка).
Из Парижа получено письмо, что Евлогиевская юрисдикция не разрешила архимандриту Никону (бывшему гвардейскому полковнику, кажется Московского полка) приехать в Испанию, обслужить наши церковные нужды. В Париже секретарем Консистории является полковник Аметистов (Тишка), окончивший Духовную академию и Академию генерального штаба — по его собственным словам — он масон. Видно Евлогиевская юрисдикция соблюдает в испанской войне нейтралитет...
Получена посылка для Бибикова, но он в Легионе; 2 кулича, три бутылки водки и закуски. Ждем его приезда. По сведениям, Рашевский сидит в тюрьме, с ним князь Долгорукий и Платонов, их хотели отправить к нам, но они болтались нелегально между Ируном и Сан-Себастьяном.
Из Праги получено письмо от некоего господина Падалки; группа инженеров, окончивших курс в Чехословакии, предлагает свои услуги Испании, чтобы строить мосты, дороги и гражданские сооружения... Мы только посмеялись над их наивностью: хотят приехать на готовое, а воевать не хотите?.. Они даже полтора месяца изучали испанский язык.
18 мая 1938 года. Из Парижа получены письма за март и апрель. Наши сожалеют, что не поехали в Испанию воевать, что упустили возможность принять участие в испанской войне: мог бы быть сформирован большой отряд русских белых и наше командование могло бы переехать в Испанию, так как на носу решающие события, в которых участники Белого Движения смогли бы выступить на мировую арену. Но эта палка о двух концах: если бы в Испании был большой отряд русских, то его употребляли бы как ударную часть и жертвы были бы огромные. Пожалуй, довольно, что нас мало — самое большое — было в нашем Терсио 35 русских добровольцев — количество достаточно для того, чтобы представлять русских белых...
В карауле испанцы жаловались на «хозяйственные комбинации» «папы», но мы понимаем, что у него в Сарагоссе семья и он должен ее содержать.
В Терсио Сантияго прибыло пополнение 100 человек. Жители Молины жалуются, что это распущенные городские мальчишки, постоянные скандалы, просят высшее начальство, чтобы в Молину прислали наше Терсио.
Полковник Двойченко прислал Болтину проект самодвижущейся бомбы против танков, наливается керосином. Этот фантастический проект он просит представить генералу Франко. Перед этим генерал Шинкаренко представил проект реорганизации испанской конницы, чуть ли не о подчинении всей конницы ему — Шинкаренко. Но он был ранен в голову очень тяжело и отсюда такие проекты.
28 мая. Приехал из Молины Болтин и привез Али (Сергея Гурского), который уверяет, что он полковник 6-го Переяславского драгунского полка. Рассказывал, что в Каталонии у красных много артиллерии, присланной из Франции, и что в интернациональных бригадах много французов, шведов и северо-американцев.
29 мая 1938 года. После церковной службы вышли строем на луг около деревни и тениенте Кастильо объявил, что сегодня годовщина подписания договора с Италией: кричали ура, да здравствует Испания и Италия и «Христо Рей», Дали три залпа боевыми патронами.
Получили немного денег из Бельгии, вышло по 20 пезет на брата. Белин взял с собой Клименку и Дризена и повел в кабак платить долги.
Семь рекете нашей роты отправлены в селение Масарете охранять фабрику канифоли, где работают военнопленные. Окрестные деревни добывают сок из сосен, таких фабрик всего пять или шесть в Испании — валюта для генерала Франко. Наш рекете Кресценсио Эрнандес, получив обед, тут же его вылил прямо перед всеми на улице — такой обед, что есть невозможно. Папин сын (альферес Висенте) увидел это и послал виновного на парапет. Наши чики гороха не едят, а отдают его крестьянам для свиней. На Риба де Санлисиес гороху под колючей проволокой была на полметра высотой куча.
Укрепляем нашу позицию, строим стенки из камня, делаем бойницы, натягиваем колючую проволоку.
Из Болгарии получена интересная информация: генерал Жданов предлагает вербовать эмигрантов для Марковского полка по следующему признаку: если кто сочувствует или симпатизирует масонам, для полка не годится. | 
