12 (25) июня. Дивизия была поднята задолго до рассвета и в темноте двинулась, имея впереди дозорные цепочки Кубанского стрелкового полка. Когда раздались первые выстрелы сторожевого охранения красных, полк, не останавливаясь, развернулся в боевой порядок.

Светало. Впереди показался хутор, и вскоре оттуда по наступающим затрещали пулеметы и массовый ружейный огонь. Затем открыла огонь и батарея противника, стоявшая у станции. Стрелки вынуждены продвигаться перебежками по открытой и ровной местности. Атака неизбежно сулит большие потери. Генерал Марков это видит и приказывает командиру конной сотни, есаулу Растегаеву, указывая на низину вправо, обскакать по ней хутор с юго-востока и атаковать его. Сотня, проделав предварительный маневр по низине, с расстояния чуть ли ни с версту кинулась в атаку на хутор. Она налетела на левый фланг расположения красных. Снаряды красных рвались сзади нее. Огонь пехоты с противоположного берега речки почти не нанес ей потерь, когда она с гиком ворвалась в южный край хутора, захватив сразу же два пулемета и до 150 пленных. Углубиться в хутор сотня не смогла, но ее удар заставил красных оставить позиции перед хутором.

Генерал Марков, увидев это, вместе с группой бывших с ним конных, помчался к хутору. Орудие штабс-капитана Шперлинга с батарейным пулеметом скачет за генералом Марковым, обогнав цепь стрелков. Вскочив в хутор, группа конных с генералом Марковым была встречена огнем. Двое свалились с лошадей. Пулемет и орудие открыли огонь по сараям, в которых задержались красные. Помогла и артиллерия противника, снаряды которой ложились как раз по расположению красных. Через короткое время подбежали цепи стрелков. Хутор занят. Стрелки бегут вперед, на плечах убегающих красных переходят мост через речку и продолжают наступление на станцию.

За это время 1-я батарея обстреляла идущий из Торговой эшелон, подбила его паровоз и засыпала снарядами красных, выскочивших из эшелона и бегущих на станцию. Она заставила замолчать красную батарею и сняться с позиции. Но обстрел хутора артиллерийским огнем продолжался - стрелял красный бронепоезд.

Генерал Марков вышел из хутора, чтобы видеть переправу стрелков через речку. Он отдавал распоряжения кубанцам и батарее. Близко рвались снаряды. Есаул Растегаев, бывший в это время с ним, едва уговорил генерала Маркова уйти в хутор, но и там, едва он отошел от одного здания, как на месте, где он был, разорвался снаряд.

– Знатно, но поздно! – бросил генерал Марков.

Генерал Марков должен видеть все поле боя, должен видеть противника, его бронепоезд и красных, оставляющих свой подбитый эшелон, о чем ему только что доложили. Он взбирается на крышу одного сарая, где батарея устраивает свой наблюдательный пункт. Но быстро спускается: приехал разъезд от 3-й пехотной дивизии. Выслушав доклад о положении у станции Торговая, он приказывает передать туда, что его дивизия сбила красных с выдвинутой их позиции и переходит к атаке станции Шаблиевка, и сам спешит опять на окраину хутора. Рвутся снаряды красных. Стреляет их бронепоезд, стоявший у самого моста. Есаул Растегаев снова просит Маркова уйти с явно наблюдаемого противником места, но, получив задачу для конной сотни, отходит от него.

Было около 6 часов утра. Артиллерийский бой в полном разгаре. В 1-й батарее уже выбыло из строя 9 человек и 7 лошадей. Кубанские стрелки атакуют станцию, и вдруг…

"Один из вражеских снарядов упал с левой стороны, шагах в трех от генерала Маркова. Раздался взрыв и генерал Марков, как подкошенный, свалился на землю. Рядом – его белая папаха".

"Наблюдая за ним, я и находящийся рядом со мной прапорщик Петропавловский бросились вперед и подбежали к генералу Маркову. В первое мгновение мы думали, что он убит, так как левая часть головы, шея и плечо были разбиты и сильно кровоточили, он тяжело дышал. Мы немедленно подхватили раненого и хотели унести его назад, за сарай, как раздался новый взрыв с правой стороны. Мы невольно упали, прикрыв собой генерала. Когда пролетели осколки, мы отряхнулись от засыпавшей нас земли, снова подняли его и перенесли в укрытие", – из записи кубанского стрелка, поручика Яковлева, бывшего со взводом в прикрытии батареи.

Больше бронепоезд красных уже не стрелял по хутору, он уходил на север.



Смерть генерала Маркова

Раненого перенесли в дом. Доктор ужаснулся при виде ранения: осколочное ранение в левую часть затылка, и вырвана большая часть левого плеча.

– Положение безнадежно, – сказал он.

Стоявшие тут перекрестились. Генерал Марков тяжело дышал. Спустя часа два он пришел в сознание.

– Как мост? – спросил он.

Командир Кубанского стрелкового полка поднес к лицу Генерала его икону, которую всегда возил его ординарец. Генерал Марков поцеловал икону и сказал отрывисто:

– Умираю за вас… как вы за меня… Благословляю вас… – дальше нельзя было разобрать, что говорил он.

Через несколько минут его не стало…

А в это время кубанцы ворвались на станцию и отбросили красных на север за реку. Железнодорожный мост оказался неповрежденным. Дивизия под командой генерала Маркова выполнила задачу, но тяжелой ценой!

12 (25) июня 1918 г. у станции Шаблиевской был смертельно ранен и скоро скончался генерал Марков.

Все потрясены этой смертью. Текут неудержимые слезы у "инженеров", "батарейцев", всхлипывают кубанцы прикрытия у батареи, полюбившие до самозабвения генерала с первого момента, как только встали под его команду.

Полковник Третьяков, заместивший генерала Маркова, едва смог собрать в себе силы, чтобы руководить еще не закончившимся боем. По его приказанию батарея должна быстро ехать к станции, для непосредственной поддержки кубанцев. С трудом снялась она…

Весть о смерти генерала Маркова дошла до одержавшего большой успех Кубанского полка и быстро распространилась по его цепи. Стрелки сбились в кучки, потеряли свой порыв. Беспокойство было на лицах их. Перейди противник в контрнаступление, не удержались бы они. Где генерал Марков – там победа! Нет теперь его…

***

У тела погибшего стояли почетные часовые от Кубанского стрелкового полка и Инженерной роты. На нем лежал флажок: черный, с белым Андреевским крестом, флажок первого командира Офицерского полка.

При тусклом мерцании света лампады и свечей тихими шагами входили и выходили из комнаты, где лежал Вождь, соратники, творя молитвы о вечном упокоении души усопшего.

А за стенами дома – бойцы в тяжелых думах. Вяло, с глубокими вздохами, они перебрасываются фразами все о нем, о своих душевных переживаниях, о своих тревогах…

Нет уже ни Корнилова, ни Маркова…

Почему в этой кровавой борьбе, когда так нужны люди сильные, авторитетные, люди ума и воли, люди, подающие пример любви к Родине – злой рок вырывает их из рядов Армии?

"Сердце упало… Уныния не было, не было и отчаяния: была какая-то пустота. Отомстить, отомстить! Ко многим счетам прибавился еще один - огромный. Не такой смерти заслуживал генерал Марков".

"Нам продлена еще жизнь для того, чтобы мы продолжали выполнять свой Долг перед Родиной и выполнять его так, как показал нам генерал Марков и те, кто погиб в бою…"

На следующий день, 13 (26) июня, гроб с телом генерала Маркова был перенесен на станцию Шаблиевка, погружен в вагон и отправлен на станцию Торговая, накануне взятую армией. В последний раз отдали ему честь стрелки, "батарейцы" и "инженеры"… Дрожали винтовки в их руках, слезы лились из глаз. Почетный караул от Инженерной роты сопровождал гроб.

"К 19 часам 13 (26) июня на улице, ведущей от станции Торговой в центр села Воронцовского, выстроились войска. Уже в сумерках с вокзала двинулась печальная процессия. Над гробом генерала Маркова плавно колыхался его черный с крестом флаг.

В церкви села отпевали и прощались с дорогим для всех генералом Марковым.

Главный священник армии в своем последнем слове призывал нас дать клятву выполнить долг до конца. И клятва эта была мысленно дана.

"В этот момент каждый из нас ярче, чем когда-либо, чувствовал правоту творимого армией дела и уходил от гроба генерала Маркова с полной уверенностью, что дело армии будет завершено" - так писал в газете "Свободный казак" кубанец.

Можно ли описать те переживания, которые перенес генерал Деникин, узнав о смерти генерала Маркова и прощаясь с ним? Какое должно было быть самообладание у человека и Вождя маленькой армии, начавшей свой новый поход и понесшей в первый же день невознаградимую потерю, чтобы не потерять сердце, не предаться унынию?

"После отпевания я отошел в угол темного храма, подальше от людей, и отдался своему горю. Уходят, уходят один за другим, а путь еще такой длинный, такой тяжелый…"

В этот день, 13 (26) июня, генерал Деникин отдал следующий приказ по армии:

§ 1.

"Русская армия понесла тяжелую утрату: 12 (25) июня при взятии станции Шаблиевки пал смертельно раненый генерал С.Л. Марков.

Рыцарь, герой, патриот с горячим сердцем и мятежной душой, он не жил, а горел любовью к Родине и бранным подвигам.

Железные стрелки чтут подвиги его под Творильней, Журавиным, Борыньей, Перемышлем, Луцком, Чарторийском… Добровольческая армия никогда не забудет любимого генерала, водившего в бой ее части в Ледяном походе, под Екатеринодаром, у Медведовской…

В непрерывных боях в двух кампаниях вражеская пуля щадила его. Слепой судьбе угодно было, чтобы великий русский патриот пал от братоубийственной русской руки.

Вечная память со славою павшему!

§ 2.

Для увековечения памяти первого Командира 1-го Офицерскoro полка части этой впредь именоваться - 1-й ОФИЦЕРСКИЙ ГЕНЕРАЛА МАРКОВА ПОЛК".

Ночью гроб с телом генерала Маркова был отправлен для погребения в город Новочеркасск, куда и прибыл 14 (27) июня.

***

Весть о смерти генерала Маркова стоявший в Новочеркасске 1-й Офицерский полк получил утром 13 (26) июня. Она потрясла всех. Была отслужена первая панихида…

Всего лишь несколько дней назад генерал Марков был здесь, был в центре всех разговоров, вызывал желание и надежды всех, и главным образом, "молодых", идти в бой под его руководством, быть достойными его подчиненными, уметь бороться "по-марковски".

Теперь – печаль молчаливая, глубокая…

Вечером полк построился снова. Командир полка, полковник Тимановский, прочел приказ генерала Деникина и затем сказал: отныне каждый чин полка носит имя первого его командира; не будет с нами генерала Маркова, но он будет жить в сердцах всех нас и незримо вести нас, руководить нами; мы увековечим его память своей жертвенной любовью к Родине, непоколебимым духом, своими делами, пример которых он показал нам; мы в рядах полка его имени будем выполнять свой долг с полной верой, что Россия снова будет Великой, Единой и Неделимой. И в конце своего слова добавил: чтобы укрепить нашу духовную связь с Шефом, устанавливается день полкового праздника в день его Ангела – 25 сентября (8 октября), день, посвященный Святому Сергию Радонежскому.

Стало как-то легче на душе у добровольцев.

***

Утром 14 (27) июня гроб с телом генерала Маркова и несколько других гробов с убитыми были привезены в Новочеркасск и поставлены в Войсковом Соборе, а затем он был перенесен в домовую церковь при Епархиальном училище.

Все в городе узнали об этом и пошли поклониться телу убитого всем известного генерала.

"Я немедленно, чуть не бегом отправился в собор", – записал полковник Биркин. – "Подхожу к клиросу и вижу несколько гробов, стоящих на левом крыле. Вхожу на клирос и сразу остановился у первого гроба, так как через стекло, вделанное в крышке, увидел лицо своего удивительного командира полка.

Не помню уже, как долго я стоял над гробом.

Мыслей не было, а я не мог оторвать свой взор от лица того, кого больше всех других уважал и более всех других боялся.

И положив земной поклон великому воину и еще раз взглянув на того, который ничего не боялся, я поплелся домой.

Если бы все генералы были такие, как он, – думал я…

После смерти двух великих людей – генерала Корнилова и генерала Маркова – остался в живых только один, третий – генерал Деникин, заместитель последних и равный им. Что ожидает его?"

В церкви Епархиального училища у гроба генерала Маркова стали почетные часовые его полка. Целый день к церкви тянулся народ, несли венки. Приходили марковцы. Церковь всегда была полна.

Вот наполнившие церковь молящиеся стали тесниться: вошел генерал Алексеев. Он стал у гроба, молился, всматривался в лицо погибшего, и из глаз его текли слезы. И невольные слезы текли у всех. Старый Вождь попрощался с верным сыном Родины. Отвесив земной поклон, он вышел из церкви.

Похороны генерала Маркова

15 (28) июня. Гроб с останками Великого Русского Патриота перенесен в Войсковой Собор для последнего отпевания. Вокруг гроба много венков; лежит ряд черных подушечек с орденами. В центре их – подушка с орденом Святого Георгия 4-й степени. Орден как был накрепко пришит к гимнастерке генерала Маркова, так и остался пришитым к куску этой гимнастерки, вырезанному из нее и теперь приколотому к подушке.

В Соборе – генерал Алексеев, Донской Атаман, высшие чины Добровольческой и Донской армий. Семья генерала Маркова: мать, жена, дети… Собор полон. На площади перед ним выстроился 1-й Офицерский генерала Маркова полк.

Отпевание окончено. Последнее прощание, и гроб запечатан. К гробу подошел наряд офицеров от 7-й Офицерской роты и взял ордена и венки. Процессия стала выходить из храма.

Впереди несли венок от Командующего Добровольческой армии генерала Деникина и его начальника штаба генерала Романовского с надписью на ленте:

"И жизнь, и смерть за счастье Родины".

За венком – офицеры с орденами покойного. Впереди с Орденом Святого Георгия офицер, фельдфебель 7-й роты, Георгиевский кавалер.

Гроб из Собора вынесли высшие чины и поставили на лафет орудия.

Полк взял "на караул". Оркестр заиграл "Коль славен".

Процессия вытянулась по Платовскому проспекту, направившись на кладбище за городом под звуки похоронных маршей. Полк шел за гробом.

Военное кладбище. Длинная аллея, вправо и влево от которой ряды свежих могил. Вот и вырытая могила. Последняя лития и… гроб опущен.

Несколько залпов полка генерала Маркова.

Семья покойного, генерал Алексеев и все со слезами на глазах смотрят на опущенный в землю гроб…

Но вот как-то тяжело генерал Алексеев поворачивается лицом к присутствующим и не сразу начал говорить свое последнее надгробное слово. Он говорил о Христолюбивом Воине Сергии, положившим "жизнь свою за други своя"; говорил о верном сыне Отечества, для которого жизнь была не дорога, "жила бы только Россия во славе и благоденствии"; говорил он о примере для всех, который дал воин Сергий… Хриплым, сдавленным, прерывающимся голосом говорил генерал Алексеев. Но вот он смотрит на семью покойного и, наконец, повысив с усилием свой голос, обращается к присутствующим:

– Поклонимся же мы земно матушке убиенного, вскормившей и вспоившей верного сына Родины, – и, упав на колени, отвесил ей земной поклон, а за ним - все присутствующие.

– Поклонимся мы и его жене, разделявшей с ним жизнь и благословившей его на служение Родине, – и снова земной поклон.

– Поклонимся мы и его детям, потерявшим любимого отца. – И, повернувшись к могиле, генерал Алексеев бросил первую лопату земли на гроб. Застучала земля по гробу и закрыла его. Новая могила со скромным деревянным крестом, как и на всех других могилах, появилась на Новочеркасском кладбище. На кресте не было надписи, но висел лишь терновый венец.

Все стали расходиться. 1-й Офицерский генерала Маркова полк большой колонной в 1500 штыков вернулся в свое расположение. Для него наступил новый период жизни и боевой службы: без Маркова, но по-марковски; для каждого – по правилу "жизнь и смерть за счастье Родины". Жизнь – всю жизнь, все годы жизни… Смерть – всегда, всю жизнь, быть готовым принять ее…

"За счастье Родины!"

На черных марковских погонах отныне уже был вензель генерала Маркова: "М", и вензель - "Г.М." для 1-й роты полка – "роты генерала Маркова".

В. Павлов