Фрагмент картины Павла Рыженко "Царские погоны"

Город Ставрополь и Ставропольская губерния, отрезанные от центра возникшей на Дону и Кубани гражданской войной, только к концу 1917 года начали захватываться волнами большевицкой анархии и разрухи, которым главным образом способствовали солдатские массы, дезертировавшие с фронта и распропагандированные уже на местах никому не известными и безответственными элементами.

Местная административная власть в лице губернского комиссара Временного правительства и президиума Губернского комитета общественной безопасности напрягала все усилия на борьбу с большевизмом, пытаясь заручиться даже поддержкой Дона и Кубани, но все усилия были напрасны. Разруха усиливалась с каждым днем и особенно широко распространялась по губернии после захвата власти в Петрограде и Москве большевиками и начала мирных переговоров в г. Бресте - тогда появился полный развал армии и дезертирство ее с фронта, чем воспользовались весьма умело сорганизовавшиеся к тому времени коммунисты...

Первым симптомом перехода власти в руки черни явился разгром солдатскими массами в конце ноября в гор. Ставрополе винного склада. Местные же Советы открыто обсуждали вопрос о необходимости скорейшего захвата власти и удаления от дел представителей Временного правительства. К открытию Народного собрания, 30 декабря [1917 года], выяснилось, что настроение в нем явно большевицкое, почему помещение, предназначенное для собрания, было захвачено съездом крестьян и воинскими частями, а на другой день, вместо организованного собрания, открылся митинг, на котором тотчас же были упразднены земства в губернии и всеобщее избирательное право...

В ночь на 1 января под оружейную стрельбу на улицах и площадях был провозглашен переход власти к народным комиссарам и Советам... Разруха в губернии и городе стала принимать угрожающие размеры и вылилась в форму самосудов, грабежей и захватов, безпорядков в инородческих степях, грозивших перейти в открытые бунты и мятежи. Связи с населением центральная коммунистическая власть не имела никакой, и распоряжения ее встречали явное противодействие со стороны местных органов, проводивших свою программу. Наряду с этим прежние учреждения, как правительственные, например губернское правление, губернское присутствие, и даже сословные, как дворянское депутатское собрание, дворянская опека, - продолжали свое хотя и жалкое существование, и большевицкая власть требовала, чтобы в журналах заседаний этих учреждений была бы вслед за подписью председателя Совета также подпись предводителя дворянства.  Эта власть Совета фактически продолжалась до конца марта 1918 года, когда среди большевицких деятелей началась борьба за власть....

В конце концов вся власть перешла к Красной армии, которая с помощью специально присланных инструкторов от центральной советской власти организовалась в губернии... 24 марта 1918 года была разогнана городская Дума, избранная на основании всеобщего, тайного, равного и прямого голосования и состоящая из представителей социалистических партий в количестве 42 гласных, из общего числа 72... Образовавшийся в конце апреля Военно-революционный комитет в составе бывшего председателя губернского исполнительного комитета Мещерикова, бывшего жандармского ротмистра Лупондина, бывшего прапорщика Занозина и др. проявил тотчас активную деятельность, арестовав председателя Совета народных комиссаров Пономарева и военного комиссара Мирошникова. При штабе Красной армии образовалась малая комиссия, члены которой были наделены чрезвычайными полномочиями, производили реквизиции, аресты, а потом и казни...

В начале мая были произведены в связи с арестом части офицерской организации и наступлением Добровольческой армии массовые аресты, население было обложено пятимиллионной контрибуцией и взято из зажиточных граждан 58 заложников, причем на сессии Народного собрания комиссар путей сообщения Петров заявил, что при продолжении наступления Добровольческой армии заложники будут расстреляны. Во второй половине июня были организованы по инициативе только что освобожденного из тюрьмы матроса Игнатьева с товарищами особые карательные отряды и особый трибунал в составе матроса Игнатьева, коменданта Прокомедова и солдата Ашихина, заседавший обыкновенно ночью и санкционировавший синодик казнимых граждан. Первыми жертвами этих карательных отрядов были гласный Думы социалист Чернышев и бывший предводитель дворянства Мачканин, которые были изуродованы красноармейцами и выброшены в окрестностях города.

Вспыхнувшее в ночь на 27 июня офицерское восстание было подавлено красноармейцами с особой жестокостью: ими были зверски убиты 96 видных граждан города Ставрополя.

Убийства эти прекратились только после вступления в город частей Добровольческой армии. Все вышеизложенное основано на данных, добытых Особой комиссией в судебно-следственном порядке.
Составлено 11 апреля 1919 г. Екатеринодар.

Источник: Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков, состоящая при Главнокомандующем вооруженными силами на Юге России. Дело № 14. Акт расследования о насильственном захвате власти большевиками (коммунистами) в Ставропольской губернии в 1918 году

    Верьте же, верьте, друзья,
    Утро победу несет.
    Если же смерть – все равно!
    В цепи страданий земных
    Ты – небольшое звено,
    Вспыхнул, сгорел – и погиб...

Такими строками ставропольский поэт Леонид Пивоваров в ночь на 27 июня 1918 г. стремился вселить уверенность в участников офицерского восстания, произошедшего в Ставрополе. Это трагическое событие до недавнего времени было малоизвестно. Между тем предшествующий ему террор и само восстание можно назвать переломным моментом в истории Ставрополья – его охватил пожар Гражданской войны.

Подробности узнаем из выходившего в Ростове-на-Дону еженедельника "Донская волна" за 13 января 1919 г., авторы которого по горячим следам рассказывали о случившемся.

Ставрополь-Кавказский какое-то время был тихой пристанью. Октябрь 1917-го докатился сюда только в январе 1918 г. На первом съезде крестьян комиссар Временного правительства Д. Старлычанов вручил власть Совету народных комиссаров во главе с большевиком А. Пономаревым и губернскому исполкому, возглавляемому эсером Г. Мещеряковым.

В Ставрополе в это время квартировал недавно вернувшийся 112-й запасной полк, принимавший участие в февральских боях за Ростов против Добровольческой армии генерала А. Деникина. Полк снискал дурную репутацию, представляя собой небоеспособное, склонное к насилию и грабежу, вышедшее из повиновения формирование. Солдаты занимались продажей награбленного. В конце концов власти вынуждены были распустить их по домам.

Обстановку усугубил батальон матросов, прибывший в Ставрополь в начале марта. В щегольских куртках, ухарски сдвинутых шапках разгуливали они по городу и удивлялись, что буржуазия на свободе, офицеры не переловлены, контрибуции не наложены.

События стали развиваться стремительно, когда в марте 1918-го в Ставрополь из Петрограда прибыл Александр Коппе, имевший мандат на формирование частей Красной армии за подписью Л. Троцкого...

Первым же приказом его штаба было объявлено о регистрации оружия. Когда доверчивые горожане заявили об имеющемся оружии, приказано было сдать его в трехдневный срок под угрозой военно-революционного трибунала. Отбирали не только револьверы и винтовки, но даже дуэльные пистолеты, кортики, кинжалы. Изымали «контрреволюционные предметы»: погоны, золотые пуговицы, ордена, кокарды, карточки офицеров и т. д. Под видом обысков в зажиточных домах совершался откровенный грабеж. Поговаривали, что готовится Варфоломеевская ночь для буржуазии, интеллигенции и офицерства.

17 июня на митинге Красной армии было официально объявлено о начале «немедленного уничтожения контрреволюции на местах». План, разработанный А. Коппе, начал осуществляться в ночь на 20 июня. Автомобили с пулеметами и черными флагами мчались по городу, останавливались у домов, из которых выхватывались намеченные жертвы. «Выводили в расход» даже отставных военных стариков. Среди них 20 июня в районе Холодного родника убит генерал П.А. Мачканин (портрет справа), участник покорения Кавказа, Крымской кампании, Русско-турецкой войны. Грудь его украшали десятки боевых наград. Его хорошо знали и любили горожане. Уже по возрасту он не мог представлять для новой власти никакой опасности. На теле 80-летнего генерала было свыше 30 ран. [Обезглавленное тело престарелого героя, с вырезанными на плечах погонами и многочисленными колотыми ранами, было брошено на всеобщее обозрение у Холодного родника вместе с телами других мучеников. Разрешения на похороны казненных не выдавались на протяжении нескольких дней: жители города должны были своими глазами видеть безпощадность и неотвратимость революционного возмездия. ‒ vatslav_rus]

Еще за несколько месяцев до начала кровавых событий среди ставропольского офицерства зародилась мысль о свержении советского строя. В феврале после разоружения большевиками прибывших в Ставрополь контрреволюционных частей Лысонского ударного батальона и Самурского полка их офицеры тайно создали офицерскую боевую организацию, куда вошли немало студентов и гимназистов. Создавались склады оружия. Установилась связь с казачьими станицами, настроенными против советской власти. Для осведомления о происходящем в стане врагов некоторые вступили в Красную армию и советскую контрразведку. К концу мая в организации состояло около 300 человек. Июньские убийства способствовали тому, что она возросла до 400 человек.

Возглавил их полковник царской армии Павел Ртищев. Уроженец Ставрополя, из купеческой семьи. Окончил Ставропольское духовное и Тифлисское юнкерское училища. Участник Первой мiровой войны, дважды ранен. Всегда остроумный, отзывчиво-сердечный и честный до щепетильности, был прекрасным товарищем. В организации состоял и его брат поручик Петр Ртищев, который тоже три с половиной года находился в первых рядах на позициях.

Выступление было назначено на 2 часа ночи 27 июня. Обстановка, казалось, благоприятствовала. Ставропольский красноармейский гарнизон был ослаблен отправкой частей на Медвеженский фронт: в Ставрополе осталось не более 400 красноармейцев, правда, хорошо вооруженных, снабженных пулеметами, автомобилями и артиллерией. Главную силу в городе составляли несколько тысяч рабочих, получивших винтовки для защиты советской власти. Но после убийств мирных граждан на своих митингах рабочие выносили резолюции протеста против убийств без суда и следствия. Около 150 рабочих должны были примкнуть к восставшим. Предполагалось, что остальные останутся нейтральными, а потом их удастся привлечь на сторону повстанцев.

Отряд военнопленных-интернационалистов, насчитывающий до 200 штыков, также обещал сохранить нейтралитет. Должен был подойти и большой отряд, организованный в селе Петровском.

С вечера 26 июня стали собираться маленькими группами по квартирам, соединялись в отряды, получали вооружение. Выставив караулы во дворах, ждали условного часа. В два часа ночи повели людей к месту общего сбора, на Варваринскую площадь (ныне район строительного техникума). Здесь, в ограде Варваринской церкви, около дровяных складов все должны были собраться к трем часам ночи. Но оказалось, что число прибывших ничтожно – всего 86 человек, около десятка из которых безоружны. Многие не рискнули выступить.

Но отступать было поздно. Полковник Ртищев, посоветовавшись с начальниками отрядов, решил предпринять отчаянную попытку. В четвертом часу ночи повстанцы двинулись по направлению к осетинским казармам (ныне район Дворца детского творчества). Часть красноармейцев, спавших и не ожидавших нападения, бросилась бежать. Другая группа оказала сопротивление, бросая гранаты и отстреливаясь. До двух десятков красноармейцев было заколото на месте. Захвачено 4 пулемета, но 3 из них оказались без замков. Во время нападения на казармы восставшие потеряли только пятерых.

Первый успех использовать не удалось, т. к. повстанцы располагали слишком малыми силами, а помощи ждать было неоткуда. Отряд интернационалистов, обещавший держать нейтралитет, выступил на стороне Красной армии. Вооруженные рабочие, стекающиеся к месту перестрелки, тоже перешли на сторону красноармейцев. Вскоре появились матросы на автомобилях с пулеметами.

Обстреливаемые со всех сторон, неся урон, повстанцы стали отходить к окраине города – за Новый Форштадт. Оставшаяся горстка смельчаков разделилась: 18 человек во главе с полковником Ртищевым пошли по направлению к селу Татарка, девять укрылись в зарослях у свечного завода, восемь двинулись к Мамайскому лесу, отдельные пытались прорваться в центр города. Погибли все, удалось уйти только группе полковника Ртищева. В Татарке она расположилась в овраге на отдых. Но местный житель выдал офицеров проходившей мимо части большевицкого Дербентского полка. Дербентцы окружили и уничтожили маленький отряд, Павла Ртищева с братом доставили в город. В штабе Ставрополя быстро вынесли приговор: к расстрелу. Казнь состоялась 28 июня на Ярмарочной площади у Успенского собора. Для острастки – публичная, при большом стечении народа.

[Тела братьев большевики вывезли за границы города и сбросили в яр - с тех пор это место потому и называется Полковничий яр. В тюремном дворе казаки зарубили шашками офицеров Дмитрия и Георгия Новиковых, Сергея Поспелова, Николая Шереметьева, Александра Ангарова и многих других. ‒ Антон Чаблин]

Началась карательная операция. Казни продолжались до тех пор, пока приближение к Ставрополю Добровольческой армии не заставило большевиков покинуть город.

8 июля части генерала М. Уварова и полковника А. Шкуро вступили в Ставрополь... [ «Следователи по важнейшим делам извлекали из земли трупы казненных... Наиболее крепкие нервами горожане и родственники казненных помогали им, соединяя часто разрозненные части тел, собирая по всему Юнкерскому саду (ныне на этом месте стадион "Динамо") отрубленные кисти рук, части черепов и пальцы», ‒ пишет в своих воспоминаниях бывший ставропольский прокурор Василий Краснов. Жертв большевиков перезахоронили во дворе Андреевского собора, а Павла и Петра Ртищевых - около могилы медсестры Риммы Ивановой. ‒ Антон Чаблин]

Судьба этих могил известна: Варваринское кладбище вместе с церковью было снесено, на месте захоронения в ограде Андреевского храма в 1939 г. возведено четырехэтажное здание общежития Ставропольского пединститута (ныне корпус Северо-Кавказского федерального университета)...

Елена Громова

+ + +

7 ноября 2017 г., в день столетней годовщины октябрьского переворота, в Ставрополе торжественно открыли памятник участникам антибольшевицкого вооруженного восстания. Участие в его создании приняло Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый Орёл» и лично исполнительный директор общества Л.П. Решетников.

С инициативой его создания выступил известный писатель Иван Любенко. Идея была поддержана митрополитом Ставропольским и Невинномысским Кириллом, историками Германом Беликовым и Алексеем Круговым, а также руководством региональной организации «Культурно-спортивный Союз «Наследие». Проект памятника разработала кисловодский архитектор Галина Мятишкина. Была создана инициативная группа по его установке.

В открытии памятника приняли участие священнослужители, представители научного и адвокатского сообществ, казачества, журналисты. Первый на Ставрополье памятный знак патриотам, отдавшим свои жизни в борьбе с большевицким злом, освятил владыка Кирилл. Он также озвучил свой взгляд на события столетней давности, отметив богоборческую, человеконенавистническую сущность красной диктатуры, жертвами которой стали десятки миллионов граждан бывшей Российской империи.

Автор книги "Безумие во имя утопии" краевед Герман Беликов подробно рассказал о зверствах большевиков, начавших свирепствовать в Ставрополе еще до официального принятия постановления "О красном терроре", подготовке и ходе восстания, казни братьев Ртищевых, расправах над русскими патриотами. К сожалению, история не сохранила имен всех восставших. Но те фамилии, которые удалось установить, сегодня выбиты на плитах скромного мемориала.
Источник: https://rusorel.info/v-stavropole-ustanovili-pamyatnik-belym-voinam/

Постоянный адрес страницы: https://rusidea.org/25062709