Год 1914

Последняя война в многолетней истории старейшего полка Русской Армии началась 14 августа 1914 года, в этот день Эриванцы в составе 76 офицеров и 4245 нижних чинов под командованием флигель-адъютанта полковника Мдивани выступил со своей штаб-квартиры в урочище Манглис.
В течении двух недель полк совершал совершенно ненужные переходы по Сувалкской губернии. «Организация походного движения возмущала всех офицеров до глубины души. Нас поднимали обыкновенно в 4 часа, полк выстраивался. Проходит час, два, три, мы все стояли и мокли под дождем...Куда мы шли...с уверенностью можно сказать, что и штаб полка был осведомлен в этом отношении не лучше». ¹⁾ Все это утомляло и доводило людей до психологического и морального изнеможения.

19 сентября. Первый бой Кавказской гренадерской дивизии. Эриванцы находившиеся в резерве в бою не участвовали.

Первый бой гренадеры приняли 21 сентября: «21 сентября, наш 3-й батальон, идя в хвосте походной колонны, подошел к дер. Беловоды, что в семи верстах к северо-западу от Сувалок. Беловоды, маленькая грязная деревушка, расположенная в небольшой котловине, окаймленной пологими холмами. Посреди деревни озеро, производившее впечатление грязной дождевой лужи. Войдя в деревню батальон остановился. Офицеры вышли вперед обменяться впечатлениями. «Слышите, господа, ружейную стрельбу», сказал кто то. Все насторожились. Действительно как будто послышались выстрелы. Подъехал какой-то корнет гусарского полка и передал, что недалеко отсюда, в трех верстах сильная немецкая позиция. Дождь все моросил, и сырость начинала давать знать о себе довольно основательно. Вдруг появился бледный и взволнованный подполковник Р. И приказал батальону двигаться. Оказалось, наши четвертый и второй батальоны, шедшие в этот день в авангарде, неожиданно были обстреляны на шоссе, между озерами Ожево и Окунич, немедленно развернулись и повели наступление. Но немцы занимали столь выгодную позицию у озерного дефиле, что без труда остановили продвижение как 4-го, так и 2-го батальона. Батальоны залегли и окопались. Картина боя представилась в дальнейшем, для нашего 3-го батальона таким образом: получив приказание продвинутся вперед, мы вошли в довольно глубокую лощину, спускавшуюся к долине болотистой речки Ганча. Вправо от нас выехала батарея и начала устанавливаться на позиции. Сзади меня в роте раздались голоса: «Ваше Благородие, глядите, это наши, али немцы?» Я взглянул по указанному направлению и увидел, как на противоположном высоком и обрывистом берегу Ганчи появились цепи, проектируемые на фоне нескольких домов, по-видимому, начинавшейся деревни...
В голове стучала мысль: «Неужели неуспех». Но немцы не показывались. Мы тем временем подошли к гати через Ганчу и вытянулись по ней длинной кишкой.. Вдруг с ужасным свистом и воем упал немецкий тяжелый снаряд, попав в близь стоящее дерево, и вырвал его с корнем... Не успели мы пройти и двести шагов, как над самой серединой нашего батальона разорвались две шрапнели. Никто не шелохнулся, только в 11 роте вызвали санитаров....
Бой по-видимому, разгорался, стрельба слилась в общий гул, горели деревни, находившиеся в сфере боя. Отовсюду несли раненых. Вот проносят раненого офицера. С трудом узнаю в нем Подпоручика Ситникова, только что перед войной выпущенного к нам в полк из Одесского училища. Он ранен в живот и в кисть руки ружейными пулями. На вопросы не отвечает. Его перевязывают и уносят дальше. Оказывается наша третья рота, во главе с Капитаном Кузнецовым, перейдя в наступление, выбила немцев из деревни Черноковизны, но немцы открыли страшный огонь по деревне и зажгли ее...»
К великому сожалению одному из лучших полков нашей армии не повезло с полковым командиром. Флигель-адъютант, полковник Мдивани: «весьма картинная и импозантная фигура, блиставшая на всех парадах, но не блеснувшая необходимыми боевыми качествами в дни войны. Вся беда заключалась в слабости его характера и не умении разбираться в людях». ²⁾ Не лучше обстояло дело и с батальонными командирами, они не соответствовали своим должностям, младший офицерский состав наоборот был неплохо подготовлен, впоследствии из этой среды вышли новые батальонные командиры.

Утром 22 сентября 3-й батальон (без 12-й роты) и 3-й батальон Грузинского гренадерского полка провели атаку немецких позиций у д. Морги, наступление велось по совершенно открытой местности, батальоны попали под жесточайший огонь противника, залегли и начали окапываться. Подполковник Рутсковский командир 3-го батальона Эриванцев потерял управление своим подразделением (известно, что он заболел и в полк не вернулся) В 16.30 начался отход батальона, проводился он без приказа, более того этот отход открыл фланг 2-го батальона полка.

24 сентября. Воспользовавшись остановкой наступления III-го Сибирского корпуса немцы перешли в контрнаступление на участке занимаемом II-м Кавказским корпусом. « Это был самый критический момент сражения. ген. –ад. Мищенко оказался вынужденным пустить в ход последний свой резерв – Лейб Эриванский полк, который блестяще отбил сильную атаку противника у дер. Тацево...» ³⁾ 
Немцы атаковали позиции 2-го и 3-го батальонов, 2-му пришлось значительно трудней, противник разместил на высоте господствующей над местностью наблюдательный пункт и вел обстрел позиций батальона в течении всего дня. Особенно большие потери понесла 5-я рота капитана Сабеля, 166 убитых и раненых: «к вечеру по словам командира роты она была в таком состоянии, что если бы немцы стали наступать никому в голову не пришлось бы оказать сопротивление». ⁴⁾  Наша артиллерия поддержки не оказала, кроме того стоит отметить, что в 3-м батальоне отсутствовала телефонная связь и не было пулеметов.
За первые дни боев потери полка составили 518 убитых и раненых. Среди нижних чинов получивших за бои Георгиевские кресты были унтер-офицер Уваров и вольноопределяющийся Цыганков.
В письме генерал-майору Шаншиеву от 16 августа 1925 года бывший командующий Х-ой армии пишет «Несомненно, что Эриванцы своею доблестью выручили Х-ую армию из тяжелого кризиса, и я до сих пор не могу освободиться от чувства досады на то, что бюрократическое отношение к делу со стороны начальства С. –З. фронта не позволило мне выхлопотать для полка ту высокую награду (широкие георгиевские ленты на знамя), которую которую он безусловно заслужил». ⁵⁾

11 октября, ввиду попыток противника прорвать нашу оборону Эриванский полк отведенный незадолго до этого в тыл снова направили на передовую. Для поддержки 202-го Горийского пехотного полка был брошен 3-й батальон капитана Кузнецова. Наибольшего накала события на этом участке достигли 16 октября, когда под немецким огнем легла практически вся 2-я Финляндская стрелковая бригада. 9-я рота подпоручика Долженкова направленная на помощь стрелкам попала в тяжелое положение, оказавшись один на один с превосходящими силами немцев но смогла прорваться к полку. Гренадеры сначала остановили наступление противника, а затем в бою 17 октября, нанеся ему серьезный урон, отбросили его с захваченных позиций финляндских стрелков. В этот день погибла пулеметная команда штабс-капитана Варгашова. За несколько дней потери гренадер составили 204 человека.

30 октября 2-й батальон Эриванского полка вошел в город Гольдап. До гренадер город занимали части 28-й пехотной дивизии. Картины увиденные Эриванцами были потрясающи, все разгромлено, дома явно подвергались грабежу: «на местном пивном заводе пьянствуют солдаты всех частей». ⁶⁾
За время боев еще несколько офицеров полка вписали свои имена в славную летопись Эриванцев. Ордена Святого Георгия Победоносца 4-й степени получили: «Полковник Александр Кузнецов, за то, что командуя в бою 16-го октября 1914 года под гор. Сувалками батальоном, когда немцы, обстреляв наши пехотные части, находившиеся в окопах, перешли в атаку и вследствие значительного превосходства в силах, стали теснить наши части, образовав в нашем боевом порядке прорыв; под убийственным огнем противника, непосредственно лично распределяя и распоряжаясь частями своего батальона, рядом решительных и энергичных мер не допустил неприятеля воспользоваться прорывом, а затем перешел в штыки, оттеснил немцев от наших окопов и удержался на занятом месте, чем не только предотвратил потерю всей позиции, но и вызвал отступление неприятеля.» «Капитан Алексей Колчин, за то, что в бою 16-го октября 1914 года под Сувалками, когда одна из наших пехотных частей оказалась в критическом положении, вследствие того противник обошел ее фланг и даже зашел в тыл, будучи со своей ротой выслан на выручку этой части, бегом повел роту и, ворвавшись в лес, атаковал значительно превосходящего его в силах противника, обстрелял его, а затем бросился в штыки, причем сам был ранен, но остался в строю. Стремительная штыковая атака приостановил наступление противника, что в значительной степени способствовало занятию имевшегося в боевом участке прорыва угрожавшего позиции». «Штабс-капитан Александр Степанов, за то, что в бою 16-го октября 1914 года...все время ободрял нижних чинов, которые ,поддерживаемые его примером и словами, стойко отбивались в окопах от значительно превосходящего в силах противника и удержавшись на позициях, дал возможность подходящим подкреплениям, опираясь на эту позицию отбить все атаки немцев...»
За эти бои Георгиевское оружие было вручено капитану Отару Пурцеладзе: «...за то, что в бою 16 октября 1914 года под г. Сувалками, когда одна из наших частей под натиском превосходных сил противника была вынуждена очистить свои окопы и отойти, он бегом повел свою роту на выручку, и стремительно ударив в штыки , выбил противника из только что занятых им окопов» (П.2 ст.112 Статута) ⁷⁾  и поручику Багелю: «...вступив в командование ротой....он лихо ударил в штыки и выбил противника...» (П.2 ст.112 Статута) ⁸⁾

С 1 на 2 ноября в ночном поиске погибла команда разведчиков полка (подпоручик Хржановский).

1 ноября 2-й резервный пехотный полк противника атаковал позиции 1-го батальона и к 14.00 занял высоту 153, командир 2-го батальона Эриванцев капитан Балуев повел в контратаку 6-ю и 7-ю роты подпоручика Гаттенбергера и поручика Кандаурова, бой длившейся около часа закончился победой гренадер. В боях в эти дни принимали участие 1-й и 2-й батальоны, потери ранеными и убитыми составили 263 человека.

10 ноября командующий 10-й армии генерал Сиверс провел в Маркграбово смотр Кавказской гренадерской дивизии. Вскоре 2-й Кавказский армейский корпус был передислоцирован в 1-ю армию генерала от кавалерии Литвинова. На момент переброски в Лейб-Гренадерском Эриванском полку в строю находилось 28 офицеров и 1300 гренадер.
С 22 по 29 ноября полк принимал участие в боях под Лодзей.

22 ноября 2-й Кавказский армейский корпус получил задачу занять ряд населенных пунктов и закрепиться в них. Утром Эриванский полк выдвинулся к д. Венец, 1-й, 2-й и 3-й батальоны развернувшись пошли занимать позиции сибирских стрелков, а 4-й батальон капитана Геловани остался в резерве. Увидев продвигающиеся батальоны немцы открыли по ним ураганный огонь, но самое интересное заметив идущую смену сибирские стрелки начали без команды покидать свои окопы, противник не преминул этим воспользоваться и захватил их. Поддерживаемые огнем артиллерии 5-го Сибирского стрелкового корпуса и Кавказской артиллерийской бригады Лейб-Гренадеры не только вернули утраченные позиции, но на плечах бегущих немцев ворвались в их окопы. Правый фланг позиций полка упирался в д. Кржижик-Хруслинский и д.д. Тыдовка—Пржече, а левый в д. Ольшаны, справа соседями был 204-й пехотный Ардыгано-Михайловский полк, слева 1-й батальон 15-го Тифлисского гренадерского полка — капитана Иванова.

«23 ноября: В течении целого дня полк окапывался, совершенствуя окопы. Ночью саперы, впервые для нас за войну, подвезли колья и колючую проволоку. Артиллерийский огонь по всему фронту. Особенно сильно гремит слева, в расположении 2 бригады Кавказских гренадер, которая должна выравнить фронт выйдя на одну линию с Эриванцами. Разведка выяснила присутствие против нас частей 26 пех. Вюртембергской дивизии ХIII герм. арм. к-са Ген.Фарбека.»

25 ноября немца атаковали позиции 204-го полка и 1-го батальона Эриванцев, рота Его Величества открыла огонь по наступающему противнику. Немцам удалось проникнуть в стык между гренадерами и Ардыганцами и стал теснить последних. В контратаку был послан 4-й батальон гренадер. 14-я и 15-я роты капитана Сонцева и подпоручика Зуева вышли к позициям 7-й роты своего полка и обнаружили, что рота понесла большие потери, а ее командир подпоручик Кандауров контужен. Остатки роты влились в 14-ю роту, заняв окопы роты находились в них до 2.00, а затем были заменены Ардыганцами. В этот день полк потерял одного из своих лучших офицеров капитана Солнцева.
«25-го начался страшнейший обстрел расположения нашего корпуса по всему фронту. Наша артиллерия отвечала на 10 немецких снарядов только одним. И мы скоро стали нести большие потери. В ночь с 24 на 25 ноября я находился в районе 1-го батальона, и утро застало меня в Его Величества роте. Рота окапывалась, сильно загнув правый фланг.... Завязался общий бой. Цепи немцев шли отовсюду. На глазах, их колонны рассыпались и вели наступление в несколько линий. Все поле покрылось людьми. В этот день только лишь 3-й батальон нашего полка, стоявший, как стоящий уступом позади 2-го батальона, не принимал активного участия в бою. 4-й же батальон под командованием князя Геловани был экстренно вызван закрыть прорыв, образовавшийся в одном из полков 51 дивизии» 26 ноября во время отражения атаки на позиции 2-го батальона ранения получили капитан Пильберг и прапорщик Понятовский. «26-го ноября шел ужасный бой.. Сотни снарядов рвались в расположении 1и 2 батальонов. Из всех прилегающих домов не уцелело ни одного – все горело. Немцы непрерывно шли в атаку, и тысячи их трупов устилали все поле впереди...Под вечер немцами была произведена сильнейшая атака на 8-ю роту, которой командовал хладнокровный капитан Пильберг. Атака, во время отражения которой был ранен Пильберг, была отбита, немцы повернули и в панике бросились бежать вдоль нашего фронта, около 6-й роты были уничтожены....28 ноября бой достиг наибольшего напряжения, а за это время ряды наши сильно поредели, был убит поручик Черепанов, бывший во 2-м батальоне с пулеметами, убит был поручик Козлов 1, командовавший 16-й ротой, будучи вызван на помощь Его Величества роте.»
Отход Ардыганского полка дал возможность немцам атаковать 1-й батальон не только по фронту, но и стыла, 3-я рота попала в плен, ранили командира 4-й роты поручика Киншина, бой шел в расположении 8-й и 9-й рот. Вводится последний резерв, 14-я рота поручика Зуева, который вскоре был захвачен противником. Унтер-офицер 14-й роты Щербаков спасает капитана Балуева заколов преследовавшего его немца. «...прорвав расположение Ардыганского полка, атаковали 1-й батальон с тыла; роты открыли огонь, местами завязался страшный штыковой бой, две роты 4-го батальона перешедшие в контратаку на участке 1-го батальона, имели успех, но немцев было так много, что наши последние резервы буквально растворились. На командира 2-го батальона, капитана Балуева, бросился немец и ударил его штыком в бок, рана оказалась легкой, а немец в свою очередь был заколот гренадером 14-й роты...Немцы после маленькой паузы открыли вновь сильнейший артиллерийский огонь по окопам, занимаемым теперь остатками 14-й роты и перешли вновь в наступление. Густые цепи немцев подошли вплотную и ворвались в окопы вторично. Наши приняли штыковой удар и погибли в неравном бою.»
Видя, что связь с 1-м и 2-м батальонами отсутствует в д. Баргово прибывает командир полка, вскоре к деревне входит капитан Балуев которого вывел из окружения унтер-офицер 2-й роты Лиманский (кавалер 4-й и 3-й степеней Георгиевского креста). Выяснилось, что смогли прорваться роты капитана Сабеля и подпоручика Гаттенбергера. Предпринятая вечером попытка вернуть утраченные позиции силами 1-го батальона 1-го Кавказского стрелкового полка закончилась неудачей. 29 ноября позиции держали 3 роты 3-го батальона, из воспоминаний командира батальона капитана Кузнецова: «К вечеру 28 ноября правый фланг моего батальона был совершенно обнажен, мне пришлось взять взвод с моего левого фланга и рассыпать его почти под прямым углом за своим правым флангом. К полуночи подошли наши Кавказские стрелки, которых мне было приказано расположить правее меня. Руководя лично расположением стрелков, я провозился с этим делом почти до зари и как только вернулся к батальону, начался обстрел; сначала редкий, а когда рассвело, огонь очень усилился, и видно было что готовится атака. Действительно, около 8 часов утра немцы повели наступление двумя-тремя ротами, но мы, перейдя на поражение частым огнем, загнали их в окопы.» Позиции 3-го батальона из-за непрерывного огня немецкой артиллерии превратились в адский котел: «9 и 10 ротам, около которых я находился, я отдал приказание об отходе лично сам, а в 11 роту, что была дальше на левом фланге, я послал приказание начать отход, прикрываясь деревней.»

30 ноября остатки полка собрались в д. Сохачев, была сформирована сводная рота в количестве 180 штыков, также уцелела 12-я рота, через несколько дней на реке Бзуре была сформирована еще одна рота в 180 штыков из вернувшихся в полк. За время с22 по 29 ноября полк потерял ранеными и убитыми 12 офицеров и более 2500 нижних чинов. Орденом Святого Георгия Победоносца 4-й степени был награжден подполковник князь Константин Геловани (за бой 25.11.1914). К Георгиевскому оружию были представлены подполковник Лаврентий Балуев (за бой 27.11.1914) и подпоручик Борис Гаттенбергер (за бой 28.11.1914). 3 декабря в составе полка было всего две роты капитана Сабеля и подпоручика Попова, 9 декабря полк получил пополнение в количестве 250 человек, была сформирована третья рота подпоручика Гаттенбергера. 6 декабря сводная рота капитана Сабеля и сводная рота подпоручика Пивоварова (201-й пехотный Потийский полк) разбили попытавшиеся форсировать реку Бзуру подразделения 26-го резервного пехотного полка противника. Капитан Сабель за этот бой был представлен к Ордену Святого Георгия 4-й степени. 9 декабря немцы вновь попытались форсировать р. Бзуру. В отражении этой попытки принимали участие: рота 202-го Горийского пехотного полка, сводная рота Эриванцев (подпоручик Попов), и сводные роты Грузинского и Мингрельского гренадерских полков, а также 236-й пехотный Борисоглебский полк. «В 9часов мы тронулись и около 11 часов ночи перешли окопы 202 Горийского полка, против участка которого и переправились немцы. В этом месте р. Бзура делала изгиб, исходящий в сторону немцев. Переправившись, немцы окопались, имея в плане вогнутое, в нашу сторону, начертание....Перейдя окопы Горийского полка, батальоны разошлись и заняли исходное положение перед атакой.. Я с ротой залег за 2батальоном Борисоглебского полка,... Вдруг раздалась тихая, но внятная команда: «Вперед», и роты, как один, поднялись. В этот же самый момент, как бы по наущению, немцы освятили нас брошенной ракетой....Вдруг все заговорило, все закипело, частый ружейный огонь покрылся барабанной дробью пулеметов; с противоположного берега била немецкая артиллерия шрапнелью. Невзирая ни на что, лавина людей бешено ринулась вперед. Мы буквально летели, желая как можно скорее поглотить разделяющее нас от немцев расстояние...»

Год 1915

Из полевой книжки штабс-капитана Шидельского: «31.1.15. Утром рано, верхом в сопровождении ординарца, еду на позицию. Прибыл в Штаб полка в 8 ч. утра. Все еще спят. Штаб полка расположен в лощине на мельнице(Ходаковская мельница),кругом лес. Проснувшийся Командир полка ласково меня встретил, расспрашивал о Петербургских новостях и о наших офицерах. Я был назначен командиром 14 роты, которой командовал заурядпрапорщик Кисель, бывший до войны фельдфебелем 13р. Отправляюсь на позицию по лощине и дохожу до своей роты, которая расположена в резерве, на берегу речки Утрата, впадающей в Бзуру. Представляюсь командиру б-на Кап. кн. Шервашидзе и принимаю роту.»

10 февраля в полк прибыл корнет Лейб-Гусарского Павлоградского полка Фриммерман, принявший команду разведчиков. «14.2.15 Вот уже два дня, как противник сильно атакует наши позиции на р. Равке. Атаку ведет густыми цепями, но наши стойко отбивают все атаки. Временами артиллерийский огонь доходит до страшного напряжения. Нам приказано усилить бдительность. Разведчики целые ночи проводят впереди, переправляясь и на лодках и по льду на неприятельский берег. Приказано добыть пленных. Очень часто это удается, но каждый раз и наши разведчики несут потери убитыми и ранеными.»
Из «Полевой книжки» штабс-капитана Шидельского за 1и 2 марта: «Вечер Чернице-Борове. Около 5 ч. Вечера полк, приняв все предосторожности, построился в д.Хайново и, как только стемнело вытянулся по шоссе и после 1½ час. перехода прибыл в Чернице-Борове и разместился по хатам большой деревни. В этой же деревни должен был разместиться и Грузинский полк. 2.3.15. Ночь прошла спокойно. Поздно ночью пришло приказание начать переход в лес, что к северу от нашей деревни, а затем атаковать противника. В развитии этого приказания Командир полка приказал 1 и 2 б-нам начать переход в указанный лес, пройдя его, сменить Сибирских стрелков и ждать дальнейших приказаний.. За 1 и 2 б-нами следовали 3 и 4.»

3 марта Эриванский и Мингрельский гренадерские полки попытались захватить немецкие позиции, заметив наступающие части противник открыл ураганный огонь. Полки остановились и стали окапываться, в 8.00 немцы открыли огонь но практической пользы не извлекли, так как гренадеры находились в «мертвой зоне». Стоит сказать, что наша артиллерия была не на высоте ведя огонь по тылам противника. Ночью для усиления атакующих подошел Грузинский гренадерский полк, но атака 4 марта также закончилась неудачей. «...на разных участках ротам удалось продвинуться от 100 до 300 шагов. Но до противника было еще далеко и он сидел за проволочным, в несколько рядов, заграждением. Грузинцам удалось дойти до проволочного заграждения, но проволока была цела (ножниц для резки проволоки у нас не было), а наша артиллерия в это время забрасывала снарядами тыл противника. Преодолеть это препятствие человеческой силе было невозможно и Грузинцы залегли у проволоки противника...» Атаки 5 марта также потерпели неудачу, а 6 начались работы по укреплению собственных позиций, велись они под огнем и потери росли. Из воспоминаний поручика Попова: «...Помимо всего этого, немцы обстреливали нас тяжелой шрапнелью, которая, разрываясь, окутывала нас дымом желтовато-зеленого гнойного цвета. После каждой очереди таких снарядов, вдоль линии расположения роты раздавались жалобные стоны и просьбы прислать санитаров.»
В начале апреля командира полка флигель-адьютанта генерал-майора Мдивани преводят на должность начальника штаба 4-го армейского корпуса, полк временно принимает полковник Шаншиев. С 9 по 14 апреля полк находился в тылу, в эти дни состав офицеров пополнился штаб-ротмистром Кавалергардского полка Бутурлиным предки которого верой и правдой служили России еще в Бутырском полку, он принял 15-ю роту. В ночь с 15 на 16 апреля отряд немецкой пехоты в количестве 90 человек попытался захватить позиции 15-й роты но был уничтожен. За этот бой штаб-ротмистр Бутурлин был удостоен Георгиевского оружия: «Кавалергардского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка, состоящему в прикомандировании к 13-му Л.-Гр. Эриванскому Царя Михаила Феодоровича полку штаб-ротмистру Сергею Бутурлину за то, что в бою 15-го апреля 1915г. у дер. Павлово-Кастельно, командуя ротой и занимая позицию впереди расположения полка, под сильным ружейным и пулеметным огнем приостановил наступление на свой участок значительно превосходных сил противника, лично руководя отбитием атаки, а затем, с частью своей роты, лично бросился в штыки неприятеля, выбил его из занимаемых им окопов и заставил отступить»

16 апреля в ночном бою, при попытки захвата немецких пулеметных расчетов погиб поручик Фриммерман. Вот рассказ одного из участников того боя прапорщика Хана Сагнахского: «Разделились мы на две группы. С правой пошел Фриммерман, с левой я. Пройдя опушку леса, мы вскоре обнаружили невысокую каменную стенку, за которой и находились пулеметы. Но нас обнаружил противник и открыл жестокий огонь. Группа Фриммермана понесла большие потери и сам Фриммерман был убит у самой стенки.»

14 мая в полк прибывает новый командир, Генерального Штаба полковник Вышинский (в свое время отбывавший в полку ценз как офицер Генерального штаба командуя 3-м батальоном). Из переписки полковника Вышинского с женой: «Любачем. 14 мая. Вот я уже в полку; т.е. уже вступил в командование полком, который весь сюда собрался. Сейчас вернулся с обеда, где я занимал председательское место за длинным столом. Всего нас обедало до 50 Эриванцев, да и молодежь производит самое лучшее впечатление. О дальнейшей судьбе нашей пока ничего не известно, но возможно, конечно, что уже завтра вступим в бой..»

17 мая в расположении полка Митрополит Киевский Антоний отслужил молебен, в этот день офицерская когорта полка пополнилась Кавалергардами пожелавшими идти в бой в рядах одного из заслуженных полков Русской Армии – флигель-адьютантом поручиком Багратионом-Мухранским , поручиком Гернгроссом, корнетом Пашковым и прапорщиком графом Медемом, в полковом собрании в честь вновь прибывших был дан ужин. 19-20 мая гренадеры пытались захватить немецкие позиции у с. Загроды. Вспоминает полковник Купцов: «В 7 часов утра я получил приказание атаковать 1б-н стал гуськом выбегать из окопов дер. Карапети и рассыпаться в цепь. Противник открыл убийственный ружейный, пулеметный и орудийный огонь. Тут же в дер. Карапети, стали валиться раненые и убитые. Выйдя из деревушки, б-н потерял убитыми (так в тексте М.Г.) своего Командира Капит. Погорелова. Я вступил в командование 1 б-ном и перебежки стали продолжаться. Сам я шел, опираясь на палку. Не бежать, ни ложиться я не мог. Атака наша была отбита. Во время атаки, во 2 б-не погиб фл.-ад. кн. Багратион-Мухранский. По требованию Командира корпуса я произвел в 12 ч. Ночи вторую атаку, предварительно обойдя все роты и приведя их в порядок. На поддержку мне был прислан 4 б-н под командой Кап. Бутулова, но и эта атака не удалась.» «С утра 19 мая началась наша артиллерийская канонада. При этом огонь сразу же покрыл приготовившиеся к атаке роты 1 и 3 б-нов. Я лично был свидетелем этого факта и, добежав до телефона, стал об этом говорить, но бывший здесь случайно артиллерист сказал мне, что не далеко от нас артиллерийский наблюдательный пункт и я побежал туда. Вскоре удалось это безобразие прекратить... Слышал от офицеров, что роты 2 и 3 б-нов понесли потери от этого обстрела.» – так рассказывает о событиях 19 мая штабс-капитан Шидельский.

Из писем командира Эриванцев полковника Вышинского: «В ночь на 31 мая на саперные работы в д. Тухлу ходили 1 и 2 б-ны. Вернулись около 4 часов утра. Уже ночью немцы усиленно обстреливали как Тухлу, так и наши окопы. После 6 ч. было получено по телефону распоряжение Н-ка дивизии немедленно выслать к дер. Тухла один б-н. Приказал выступить 4 б-ну. Четверть часа спустя, получил новое распоряжение выслать еще один б-н, причем, один направить в распоряжение К-ра 15 Грен. Тифлисского полка, а другой в распоряжение К-ра 16 Грен. Мингрельского полка.» На 14.45 была назначена атака немецких позиций, противник заметил готовящееся наступление и открыл огонь, а также предпринял попытку обойти Лейб-Гренадер на правом фланге, решительные действия капитана Сабеля присекли эти действия. 2 июня с 9.00 Эриванцы вели очередной бой, в 11.00 было получено сообщение о отходе Ардыганцев и Грузинцев, причем их отход открыл фланги Эриванского полка. 3 и 4 батальоны полка также начали отходить и только действия командира полка и офицеров штаба вернули их на позиции. В 12.00 в штаб дивизии было послано сообщение о том, что полк удерживает занимаемые им рубежи, но в дальнейшем находившимся под постоянным огнем и непрекращающимися атаками немцев Эриванцем пришлось отступить. За этот бой командир полка был награжден Георгиевским оружием: «Генерал-майор Евгений Вышинский, дежурный генерал штаба армии, за то, что состоя Командиром 13 Лейб-Гренад. Эриванского Царя Михаила Феодоровича полка, в бою 2 июня 1915 года у Любачева, с потерею позиции соседними частями, под натиском противника, удержался под сильнейшим неприятельским огнем на занимаемой позиции на левом берегу реки Завадовки, чем вполне обеспечил общий отход.»

4 июня Полк, понесший большие потери был сведен в два батальона, местом его дислокации было с. Осередек.

5 июня против наших 13-го и 14-го гренадерских полков стали располагаться части 56-й пехотной дивизии противника. В 12.00 позиции 2-го сводного батальона Эриванского полка были атакованы противником, 2-я батарея Кавказской арт.бригады подполковника Стопани и пулеметные расчеты 8-й роты открыли огонь, атакующие были отбиты с большими потерями. За участие в боях 3-7 июня Георгиевского оружия был удостоен подполковник Тарасенко, командир 2-го батальона: «...За то, что командуя 2-м сводным 13-го Л.-Гр. Эриванского Царя Михаила Феодоровича полка, в арьергардных боях с 3—7июня 1915 г. у с.с. Башни и Осередек, находясь все время в передовых цепях, упорно оборонял поручаемые ему важные боевые участки, отбил все многочисленные атаки превосходных сил противника и не уступил своих позиций..»
В ночь с 25 на 26 июня 2-й батальон отбил у противник фольварк Облычин, участвовавший в бою подпоручик Попов был награжден Георгиевским оружием: «...за то, что в бою 25-го июня 1915 года при атаке фольварка Облычин личным примером, довел до удара в штыки свою роту при особо трудных условиях и этим способствовал выбитию австрийцев из фольварка» Орденами Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом были награждены прапорщики Жилин и Исаев. В памяти солдат и офицеров Эриванского полка навсегда сохранились слова с которыми провожал их в бой командир полка: «Я посылаю 2 б-н, как лучший б-н полка; в ваших офицерах я уверен, они покажут вам пример и приведут к победе. Не отставайте же и вы. Да хранит вас Господь!» Атака начавшаяся в 23.00 закончилась разгромом венгров из состава 9-й Гонведной дивизии.

Свой 206-й полковой праздник 13-й Лейб-Гренадерский Царя Михаила Феодоровича полк встретил 29 июня на биваке у д. Скибец. Прошел молебен и парад который принимал начальник дивизии генерал-майор Габаев. Государь Император являвшийся шефом полка прислал поздравительную телеграмму: «ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО И Я СЕРДЕЧНО ПОЗДРАВЛЯЕМ ДОРОГИХ ЛЕЙБ-ЭРИВАНЦЕВ С ПОЛКОВЫМ ПРАЗДНИКОМ. ЖЕЛАЕМ ДОБЛЕСТНОМУ ПОЛКУ ВПЛЕСТИ ЕЩЕ НОВЫЕ ГЕРОЙСКИЕ ЛАВРЫ В СЕДУЮ ЛЕТОПИСЬ СЛАВЫ. НИКОЛАЙ» Более комфортно отметили праздник офицеры находившиеся на лечении в Петрограде и Царскосельском лазарете. Они были приглашены на чай в Александровский дворец. По воспоминаниям офицеров участников этого приема Государь был одет в полковой мундир, а сама встреча прошла очень тепло и сердечно.

2 июля Полк, имевший только 3 батальона, а в ротах не более 150 штыков занял позиции у д. Генрикувка, отметим, что впервые за войну полк разместился на хорошо оборудованных позициях. Слева соседями были Грузинские гренадеры, справа Потийский пехотный полк. Из воспоминаний поручика Попова: «...Сюда, ближе к нам пылает Берестье. Немцы с ожесточением стреляют по расположению Грузинского полка и нашему 3 б-ну. Наш 2 б-н получает изредка по очереди шрапнели, но чувствуется, что и до нас дойдет очередь. По телефону передают, что очень тяжелое положение в 3 б-не. Из резерва одна рота (4) с Подпор. Обориным. Вдруг совершенно неожиданно против расположения Грузинцев и нашего 3 б-на немцы бросаются в атаку... Картина атаки ,была замечательно красива. Внезапно весь бруствер немецких окопов покрылся людьми, скатившимися в низ, в пшеницу. Только небольшая часть туловищ атакующих была видна,...Два часа моя рота поддерживала огонь по тому месту, ибо лежащие немцы были скрыты от наших взоров густой пшеницей..» Основной удар атакующих приняли 3-й батальон Лейб-Гренадер и Грузинский гренадерский полк. На следующий день немцы провели атаку стыка 2-го и 3-го батальонов Эриванцев где были встречены 8-й ротой подпоручика Попова. «Награждается Орденом Святого Георгия 4 степени Подпоручик Константин Попов за то, что 5 июля 1915 года в бою у д.д. Генрикувка—Берестье, несмотря на неоднократные атаки противника, отбил таковые и удержал за собой важный участок позиции потеря которого повлекла бы отход всей дивизии. Будучи тяжело ранен осколком снаряда, коим ему оторвало руку и сильно контужен, остался в строю до конца боя.»

В ночь 2 августа полк был брошен в атаку у станции Влодава где шли тяжелые бои с 82-й резервной пехотной дивизией немцев. Из воспоминаний корнета Кавалергардского полка офицера 9-й роты Эриванцев Чернышева-Безобразова: «Ровно в 6 часов мы поднялись из травы и пошли в перед; перейдя ж.дор. насыпь, были встречены сильнейшим ружейным и пулеметным огнем. Роты бросились вперед с ревом «Ура!» Все смешались при быстром беге, промелькнули испуганные лица сдающихся немцев, много убитых лежало на земле, (очевидцы боя, по свежим впечатлениям, рассказывали, что на одного нашего убитого, приходилось три убитых немца)...» 270-й резервный пехотный полк противника был разгромлен, подошедший ему на помощь 271-й резервный пехотный полк также понес тяжелые потери.
Вечером 2 августа полк расположился на позициях находившихся к юго-западу от с. Столенские Смоляры. Ночью был получен приказ заменить части 77-й пехотной дивизии у с. Орехов. В 10.00 полк совершив ночной марш занял лес у с. Орехов. В 15.00 3 августа командир полка получает приказ командира корпуса о временном подчинении полка начальнику 77-й пехотной дивизии, эриванцы должны были выдвинуться к станции Влодава и атаковать немецкие позиции. Из рапорта полковника Вышинского «...полку была поставлена следующая задача атаковать германские позиции на участке 307 пех. полка, в лесу севернее шоссе, что идет на запад... Полку было приказано выбить немцев из занятых ими окопов 307 полка, после чего продвинуться далее вперед и отбросить противника за Буг...». К 17.00 полк развернулся для атаки против указанного в приказе участка, в первой линии шли 2-й и 3-й батальоны, 1-й батальон находился в резерве на левом фланге. В 18.00 началась атака, вновь предоставим слово командиру полка: «Роты Эриванцев быстро и энергично двинулись вперед и вскоре достигли первой линии окопов... безостановочно двинулись дальше, увлекаемые ротными командирами и вскоре с криком «ура!» бросились в штыки на немцев...». Роты брали одну линию окопов за другой и вскоре противник был отброшен к р. Буг. Наибольшего продвижения добились 6-я рота прапорщика Исаева и 7-я рота прапорщика Борисова погибшего в этом бою. К 20.00 противник был полностью выбит из захваченных им окопов 307-го пехотного полка, взято около 150 пленных, потери полка в этот день составили 366 раненых и убитых солдат и офицеров.
Выбив немцев из окопов 77-й дивизии, Эриванцы оказались в сложном положении, их позиции были выдвинуты вперед линии наших войск и имели открытый левый фланг.

Утром 4 августа из-за отхода батальона Усть-Двинского полка открылся и правый фланг гренадер. Получив сообщение о создавшейся ситуации командование Кавказской гренадерской дивизии послало на помощь Эриванцем 2-й и 3-й батальоны Грузинского гренадерского полка и Мингрельский гренадерский полк. После огневого боя закончившегося во втором часу дня Грузинские и Тифлисские гренадеры оставили свои позиции и Эриванцы попали в окружение. Ведомые своими отважными офицерами гренадеры проявляли чудеса героизма, Командир 1-го батальона капитан Пильберг с остатками своих рот спас 5-ю батарею Кавказской гренадерской бригады. Около 15.00 к остаткам полка подошел 2-й батальон Горийского пехотного полка и в 16.00 полковник Вышинский повел имевшихся у него бойцов в контратаку, которая завершилась тем, что немцы были отброшены за железную дорогу. На занимаемых позициях полк простоял до получения в 17.00 приказа на отход в тыл. Потери полка в бою 4 августа составили убитыми ранеными и пропавшими без вести 741 человек.
. Из письма полковника Вышинского жене: «...был момент, когда полк был буквально окружен немцами со всех сторон, тем не менее, мы вышли с честью из этого положения, хотя и понесли большие потери: до 1000 н.ч. и 13 офицеров.»

С 14 августа по 11 сентября Эриванский полк в составе своей дивизии принимал участие в Виленской операции.

С 11 сентября Кавказская гренадерская дивизия входившая в состав 10-й армии генерала Радкевича расположилась в районе Сморгонь—Крево. Из письма полковника Вышинского: «Уже несколько дней мы здесь деремся (на этой позиции) и пока, слава Богу, не сдают наши соседи. Вчера на наш фронт немцы вели сильнейшую атаку...но, Cлава Богу, наши устояли, а немцев дошедших до наших окопов, частью перекололи, частью взяли в плен.»

29 ноября произошло знаменательное событие в жизни одного из офицеров полка, капитан Колчин лично Государем был произведен в полковники.

22 декабря на станции Уша состоялся Высочайший смотр, полковник Вышинский командовал Сводным полком Кавказского корпуса. Из писем полковника Вышинского: «Итак наши давнишние ожидания наконец сбылись; сегодня Государь в 9.30м. утра прибыл сюда и произвел нам смотр. На смотру я командовал Сводным полком от всего нашего корпуса. Кроме того, от моего полка была выставлена рота в почетный караул. Смотр сошел в образцовом порядке и Государь был в самом лучшем настроении духа, а что касается почетного караула, то, говорят, такого караула еще не видели. Последний, под командой капитана Круповича, представился великолепно! После смотра состоялся завтрак у Государя, к которому, в числе других, был приглашен и я.» От Эриванского полка в смотре участвовали – рота Его Величества под командой капитана Круповича, а также ряд офицеров: Побаевский, Равтопула, А.Гогоберидзе, Гаттенбергер, Эристов, Кикнадзе, поручик Снарский, Дробышев, Котляревский, Агарунов, Гвелесиани и Казумбеков.

Год 1916

25 марта генерал-майора Вышинского назначают на должность генерал-квартирмейстера в штаб Кавказской армии, во временное командование полком вступает полковник Купцов. Из приказа №126 от 22 марта по Кавказской гренадерской дивизии: «Командир 13-го Л.-Гр. Эриванского полка Ген.-Майор Вышинский назначен помощником Ген.Кв. Штаба Кавказской Армии... Прекрасно разбираясь в обстановке, храбрый по натуре, смелый в своих решениях , Ген. Вышинский труднейшие задачи, выпадавшие на долю Лейб-Эриванцев, выполнял с завидной доблестью... Не было такого трудного положения из которого бы Ген. Вышинский не вывел с честью своих Лейб-Эриванцев, не было такой боевой задачи какую бы Лейб-Эриванцы, во главе со своим отважным Командиром не исполнили бы блестяще...».

В бою 1 мая в районе Богушанского леса погиб кавалер 3-й и 4-й степеней Георгиевского креста фельдфебель Михалев.
Летом 16-го Ставка принимает решение о формировании полков особого назначения для отправки на помощь союзникам. Для этого в боевых частях формировались особые роты, в Эриванском полку роту возглавил капитан князь Эристов. Офицеры: штабс-капитан Яхонтов, подпоручик Иванов, прапорщик Сабуров, взводными стали Георгиевские кавалеры: старшие унтер-офицеры Пискунов, Глебов, Кутья, Белоусов и полный Георгиевский кавалер старший унтер-офицер Испиров который в последствии стал знаменщиком 14-го особого полка. Вскоре князь Эристов переводится в 13-й Особый полк командиром батальона и роту принимает штабс-капитан Яхонтов. В конце августа 16-го полк направляется в район Штокмансгорфа, Яхонтов принимает 1-й батальон, а ротным назначается поручик Васильев.

23 июня полковник Купцов вступает в командование 415-м Батумским пехотным полком, и временное командование Эриванцами принимает полковник Шервашидзе.

19 июля Кавказские гренадерские полки в районе Сморгони попали под газовую атаку противника, Эриванцам и Мингрельцам в какой то степени повезло, у них потери были в тыловых подразделениях, всего же Кавказцы потеряли до 3.500 человек.

30 августа в день празднования памяти Святого Александра Невского в полку прошли торжества по случаю 50-летия Великого Князя Александра Михайловича.
В октябре командиром Эриванского полка назначается полковник князь Мачабели, ранее служивший в 14-м Грузинском гренадерском полку.

Год 1917

2 января 3-й батальон полка при поддержки артиллерии атакует немецкие позиции и уничтожает минные галереи. За успешные действия командир батальона капитан Гранитов представляется к ордену Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом; Георгиевского оружия удостаиваются: подпоручик Томашевич, поручик Афанасьев, штабс-капитан Котельников; прапорщики Карабухов и Левицкий представляются к награждению орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».

В феврале 1917-го принимается решение о переформировании полков в трех батальонный состав, 3-й батальон Эриванцев становится 1-м батальоном 701-го полка который вскоре получает наименование 23-й Гренадерский Манглисский полк, командиром вновь созданного полка назначается князь Геловани.
Постепенно разлагающая деятельность большевиков и игры в демократию Временного правительства разлагают действующую армию. Проникает эта зараза и в Лейб-Гренадерский Эриванский полк, так пришлось покинуть полк его командиру полковнику Мачабели, новым командиром становится полковник Пильберг.

29 июня полк встретил свой последний полковой праздник. В июле Эриванцы принимают участие в последнем наступлении нашей армии, но оно заканчивается провалом и 11 июля полк отводится в местечко Городечно. В конце августа полк вновь оказывается на позициях, но после 16-ного сидения в окопах отводится в тыл.

Год 1918

Нарушив подписанный в Брест-Литовске мирный договор немцы переходят в наступление. Вот свидетельство о последних днях Лейб-Генадерского Эриванского Царя Михаила Феодоровича полка его казначея военного чиновника Лазебного: «Мне пришлось видеть всю мерзость разрушения векового дела революционной массой.. Я был свидетелем, как солдаты уничтожали склады, казенное и полковое имущество, как бросали оружие и окопы, как пришлось мне, Полковнику Пильбергу и Подпор. Авдееву спасать ЗНАМЯ. Наши «сознательные» воины, увидя конных германцев, бросили оружие и хлынули в тыл, сметая на своем пути все преграды... И вот, в этот кошмарный и тяжелый день, Штаб полка – Полковник Пильберг, Пор. Марков, Подп. Авдеев и я, двинулись в хвосте бегущих солдат к обозу 2 разряда, где соединились с Хозяйственной частью, захватили ЗНАМЯ, предварительно сняв его с древка. Тяжел был путь отступления. До Тулы добрались лишь Полк. Пильберг, полк. Дробышев, кап. Котляревский (Н-К. Хозчасти), поручик Авдеев и Я.»

В Туле один из старейших полков Русской Армии завершил свой боевой путь.

Примечания и источники.

 ¹⁾ ГАРФ Ф5956 д18 л4.
 ²⁾ ГАРФ Ф5956 д18 л1.
 ³⁾ Флуг. «Х-ая армия в сентябре 1914 года». Военный сборник №5.
 ⁴⁾ ГАРФ Ф5956 д18 л8.
 ⁵⁾ Попов К. «Храм Славы», часть 2-я, стр.210. Париж, 1931.
 ⁶⁾ ГАРФ Ф5956 д18 л8.
 ⁷⁾ Ф.2106 оп.2 д.268 л.411е.
 ⁸⁾ Ф.2106 оп.2 д.268 л.411з.

http://adjudant.ru/erivan/1914-18.htm