Как известно, Ленин часто мыслил планетарными масштабами. Например, 2 мая 1920 г. он призвал осчастливить построением социализма не только Россию, но и все остальное человечество: «главным вопросом всего советского строительства в России (а поскольку ей пришлось стать очагом всемирной революции – в значительной степени и вопросом международного коммунизма) является переход от борьбы на фронте кровавом, к борьбе на фронте бескровном, на фронте труда». Нечто похожее Ленин заявлял и в феврале 1920 г.: «после свержения царей, помещиков и капиталистов, впервые только очищается поле для настоящей стройки социализма, для выработки новой общественной связи, новой дисциплины общего труда, нового всемирно-исторического уклада всего народного (а затем и международного) хозяйства». При этом Ленин понимал, что капиталисты построения социализма в собственных странах не желают и «боятся как огня распространения большевистской заразы», однако «в каждой из стран большевистская зараза уже есть».

Причем Ленин отметал аргументы буржуазных «критиков социализма» о том, что в социалистическом обществе не будет конкуренции. В своей известной работе «Как организовать соревнование?» Ленин утверждал, что конкуренция как раз и будет между этими коммунами, союзами, обществами и т.п. в виде «социалистического соревнования». Правда, конкуренция будет иметь свои отличительные особенности, делающие ее непохожей на конкуренцию в условиях рыночной экономики. В плане развития принципов «соревнования» Ленин предлагал использовать методы «убеждения» трудящихся. Он предлагал заносить «на черную доску» те коммуны, «которые упорно хранят» «традиции капитализма», т.е. «анархии, лодырнича­нья, беспорядка, спекуляции». Ленин понимал, что «соревнование» между коммунами, «черные доски» и т.д. в недалеком будущем, т.е. до построения коммунизма, будут являться слабым стимулом для трудящихся. При отсутствии рычагов экономического принуждения, низкой зарплате; рабочего, а тем более крестьянина, не представится возможным заставить безвозмездно работать на государство. Тот аргумент большевиков, что власть теперь «советская», а государство «свое», «рабоче-крестьянское», имел, наверное, обратную силу. Другими словами, ни рабочие, ни крестьяне работать, в сущности, бесплатно, даже и на пролетарское государство, не желали. Ленин с сожалением констатировал в 1920 г., что «отсталая часть крестьянства, получив землю, и отсталая часть рабочих работала только на себя».

Одним из важнейших стимулов к труду для всего населения стал «паек» и «натурпремирование». Становится понятным, почему Ленин выступил 6 марта 1920 г. даже за «контроль над огородниками». Дело, конечно, было не только в том, что подмосковные огородники «наживались на рабочих» и «спекулиро­вали» продуктами. Независимое от государства производство подрывало ос­новы «соревнования» и «распределения» и существенно снижало роль «пайка» в контроле над населением. Поэтому еще в феврале 1918 г. призвал расстреливать «спекулянтов» «на месте преступления».

Важным посредником между «принудительными» коммунами и госаппаратом «с бюрократическим извращением» должны были стать профессиональные союзы, доставшиеся «пролетарскому государству» от эпохи, когда правил «капитал». Роль профсоюзов в новых условиях виделась Ленину так: «если испорчен передаточный механизм от двигателя к машинам, так неизбежна катастрофа нашего социалистического строительства, если неправильно построен или неправильно работает передаточный механизм от компартии к массам, - профсоюзы». В сфере деятельности профсоюзов «специфическое и главное есть не управление, а связь между центральным (и местным, конечно, тоже) государственным управлением, народным хозяйством и широкими массами трудящихся».

При этом Ленин обращал внимание на фундаментальные «противоречия в самом положении профсоюзов при диктатуре пролетариата». Поскольку «их главная задача – защита интересов трудящихся масс» и интересов главным образом экономических, т.е. «шкурнических», обусловленных стремлением к «собственной выгоде», материальному благосостоянию, против чего выступал Ленин, и чего «рабоче-крестьянское» государство обеспечить трудящимся не могло. Поэтому профсоюзы «не могут отказаться от нажима», «не могут отказаться как участники госвласти, и от участия в принуждении», «они должны работать по-военному, ибо диктатура пролетариата есть самая ожесточенная, самая упорная, самая отчаянная война классов». Таким образом, профессиональные организации в условиях построения социалистического общества виделись Ленину, в том числе и как помощники гигантского карательного аппарата созданного большевиками.

Ленин считал, что надо действовать «через принуждение к убеждению». Именно поэтому «диктатура пролетариата была успешна». Кроме того, важным средством убеждения должны были стать субботники, воспетые в советском эпосе («и со мной, как на первом субботнике, сам Ильич поднимает бревно»). По мысли Ленина субботники «являются набором форм коммунистического труда». Однако, при всей своей добровольности, «субботники являются одной из форм пропаганды идей тру­довой повинности», они «должны назначаться, прежде всего, для важных и срочных дел» и «на субботнике должны быть выработано не менее установлен­ной нормы, но участники субботника должны стремиться эти нормы пре­взойти».

Несмотря на окончание самой активной фазы Гражданской войны, перехода к НЭПу, Ленин не собирался отказываться от террористических методов. Так, при обсуждении с наркомом юстиции Д.И. Курским проекта советского Уголовного кодекса в мае 1922 г. Ленин прислал свои замечания и наброски по этому вопросу. «Основная мысль», высказанная Курскому Лениным «ясна, несмотря на все недостатки черняка: открыто поставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически-узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость»; «суд должен не устранить террор; обещать это было бы обманом и самообманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широко». Ленин тогда же высказался за то, что «надо расширить применение расстрела».

Для достижения победы «на промышленном фронте» и скорейшего построения социализма, новой власти требовались дрова. Дело в том, что из-за развала транспорта и промышленности, а затем начала активных боевых действий во время Гражданской войны практически полностью исчезло топливо – уголь, мазут, керосин. Уже 2 декабря 1918 г. Ленин пытался решить эту проблему так: «поручить лесколлегии в 2-дневный срок согласиться с Военным ведомством… насчет закона о мобилизации населения для лесных работ». Ленин считал, что «нужно спасаться посредством дров»; «для этого мы бросаем новые и новые партийные силы на эту работу». Интересно отметить, что самый пик решения топливной проблемы приходился именно на зиму, когда отопительный сезон уже начался. Большевики предпочитали решать «насущные» проблемы по мере их возникновения.

Ленин, рассуждая 13 ноября 1919 г. на тему «борьбы с топливным кризисом» писал: «Трудовая повинность всего населения или мобилизация известных возрастов для работ по добыче и подвозу угля и сланца, для рубки и возки дров к станциям железных дорог должна быть осуществлена с наибольшей быстротой и самым неукоснительным образом. Карать с беспощадной суровостью тех, кто вопреки повторным настояниям, требованиям и приказам, оказывается уклоняющимся от работ». Однако, несмотря на то, что в 1920 г. были «завоеваны обширные области Сибири и Украины», богатые, как известно углем, проблема обеспечением топливом промышленности и населения так и не была решена даже и в 1922 г. Все это негативно сказывалось на строительстве социализма. Для решения проблемы были созданы «топливные органы» широко применявшие совместно с другими карательными организациями трудовую повинность, самыми известными из которых были Железнодорожные лесные комитеты (желескомы) и Лесные комитеты (лескомы). Кроме того, одной из причин топливного и продовольственного кризисов являлся развал транспорта. «Прусский порядок» на железных дорогах, о котором мечтал Ленин, за три года социализма так и не был установлен. Особенно острой транспортная проблема становилась зимой, когда железнодорожное сообщение из-за снежных заносов вообще прекращалось.

Решение топливной проблемы упиралось в «трудовую гужевую повинностью» (трудгужповинность, трудгуж, трудгужналог). Которая, в свою очередь, по словам Ленина «больше всего связана с состоянием крестьянского хозяйства. Именно здесь на крестьянина и его лошадь ложится вся тяжесть», «борьбы за топливо»; «вот почему получается нехватка топлива». Разумеется, что трудгуж вызвал протесты со стороны крестьян. Ленин приказывал 19 декабря 1921 г. «провести усилен­ную агиткампанию в деревне по выполнению населением задания» по лесоза­готовкам и трудгуже. Однако, если привезенный в деревню «лозунг» не прине­сет результатов, Ленин предписывал «в необходимых случаях» применять «меры воздействия» на крестьян.

Кроме лесоповала, трудгуж применялся и для других целей. Так, в апреле 1920 г. Ленин разослал телеграмму от Совета обороны председателям губис­полкомов а также губпродкомам, губкомтруда, губвоенкомам, губпродкомисса­рам в Воронеж, Тамбов, Самара и др. города в которой «предлагал» «в порядке боевого приказа, в течении 24 часов … образовать на время вывоза хлеба ко­миссии-"тройки” в составе: губпродкомиссар, предгубкомтруда, губвоенком». Исполнителем воли Ленина должны был стать все тот же «крестьянин и его лошадь»: «объявить в этих районах обязательную трудовую и гужевую повин­ности и привлечь в необходимом числе военные силы, гужевые средства», «привлечь к подвозу продовольственных грузов из внутренних ссыпных пунк­тов к железнодорожным станциям и водным пристаням, путем проведения тру­довой и гужевой повинности и использования военных сил».

Однако апогеем претворения в жизнь идей трудовой повинности было созда­ние трудовых армий, использование регулярных, в том числе и боевых частей Красной армии на «фронте труда». Этот процесс начался, когда большевики почти «выполнили с чрезвычайной энергией» «войну за мир». Постановление об использовании в трудовых целях на Урале 3-й армии, ставшей Первой рево­люционной армией труда, было принято СНК 15 января 1920 г., затем были созданы Укрсовтрударм, Всеукраинским Ревкомом 21 января и Запасная армия на Московско-Казанской железной дороге стала трудовой 23 января. Очередное Постановление СНК «О порядке всеобщей трудовой повинности» вышло 29 января. На Совет обороны возлагалось общее управление трудовыми армиями, а непосредственное на ГКТ. Процесс трансформации армейских частей в «трудовые» был прерван начавшейся войной с Врангелем и Польшей. Однако после победы над Врангелем и окончанием войны с Польшей начался обратный процесс.

В мае 1921 г. Ленин высказался за «использование для хозяйственных целей воинских частей» так: «участие военведомства вообще в хозяй­ственной работе и Всеобуче в частности. Трудповинность. Трудмобилиза­ция». В наказе СТО мая 1921 г. Ленин предписывал «практические опыты использования моло­дежи во всеобуче и красноармейцев для отдельных работ по контролю, - по са­нитарии,- по участии в помощи местному населению». Для советской власти «борьба за санитарию» являлась весьма важным вопросом, т.к. в стране невозможно было приобрести предметы личной гигиены, в том числе и мыло, не говоря уже о лекарствах и т.п. Все эти предметы централизовано распределялись, вследствие этого их хронически не хватало. Однако Ленин считал, что и в решении данного вопроса надо прибегнуть к трудовой повинности, поскольку «наша задача есть борьба со вшами, которые разносят сыпной тиф», это «бедствие … не даст нам возможности справиться ни с каким социалистическим строительством».

Во время самой напряженной фазы Гражданской войны Ленин говорил и о привлечении членов правящей партии к принудительному труду: «Коммунисты и сочувствующие им во всех местах, где сосредоточены мобилизованные, или где есть гарнизоны и в особенности запасные батальоны… должны быть пого­ловно поставлены на ноги. Без исключения все они должны объединиться и ра­ботать, один ежедневно, другие, скажем 4 или 8 часов еженедельно». При этом Ленин предложил «цирку­лярно опо­вестить НКЮст, … что коммунистов суды обязаны карать строже, чем неком­мунистов». Ленин понимал, что в условиях постоянной правовой «чрез­вычай­щины», произвола, распределения всего и вся неизбежно будет кор­рупция, «головотяпство» и безответственность. Кстати, причиной, по которой Ленин написал вышеприведенное распоряжение, заключалась в том, что Жи­лищный отдел Моссовета, занимавшийся распределением жилплощади, был, судя по всему, полностью коррумпированным учреждением. Поэтому Ленин признавал, что «наше государство есть государство с бюрократическим извра­щением». Еще в мае 1918 г. Ленин настаивал на том, что наказания «за взятку … должны быть не ниже десяти лет тюрьмы и, сверх того, десяти лет принуди­тельных работ». Кроме того, по словам Ленина «к правящей партии примы­кают худшие элементы уже потому, что эта партия есть правящая». Поэтому в декабре 1919 г. он заявил: «мы должны сказать: теперь, когда партия побеж­дает, новых членов партии нам не нужно». Однако устранить корни «злоупот­реблений» и «бюрократизма» Ленин не мог, поскольку сам и создавал систему всеобщего распределения и произвола при полном отсутствии общест­венного контроля.

В 1919 г. Ленина беспокоило также и то, что «среди крестьянства очень часто проявляется чрезвычайное недоверие и возмущение, доходящее до полного отрицания советских хозяйств». К вопросу о привлечении, а также контроле специалистов для налаживания советских хозяйств в промышленности, сельском хозяйстве и кооперации Ленин обращался и позже. В 1920 г. он заявил: «в кооперации сидит целый ряд контрреволюционеров. Если благодаря своей близорукости вы не можете изобличить отдельных вожаков кооперации, то посадите туда одного коммуниста, чтобы он указал эту контрреволюцию, и если это хороший коммунист, а хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист, то, поставленный в потребительское общество, он должен притащить, по крайней мере, двух кооператоров-контрреволюционеров».

Даже весной 1921 г., когда начался переход к НЭПу, Ленин продолжал ут­верждать, что «обмен продуктов крупной (социализированной) промышленно­сти на крестьянские продукты – такова суть социализма». Однако еще 24 декабря 1920 г. Ленин признал, «что надо опираться на единоличного крестьянина, он таков и в ближайшее время иным не будет, и мечтать о переходе к социализму и коллективизации не приходится».

Но даже в годы НЭПа Ленин не намеревался отказываться от широкого применения принудительного труда и конфискационных мер, несмотря на то, что заговорил уже о построении «государственного капитализма».

Подводя итог, следует сказать, что система принудительного труда в 1918 – 1922 гг. стала по существу одной из основ советского общества, даже, несмотря на свою хроническую неэффективность. Ни одна задача, которая бы ни ставилась перед органами принудительного труда, так и не была решена в годы военного коммунизма и в первый год НЭПа. Тем не менее, ленинское правительство планомерно насаждало систему принудительного труда. Главная цель, которую преследовали большевики, заключалась в изменении социального состава об­щества, «перековки» «неисправимых» элементов. Одним из основных инструментов, ко­торым Ленин подчинил страну, в том числе и многомиллионную армию своей воле, был «паек». В условиях голода, объективно выгодного большевикам, «паек» стал могучей силой, сильнее всех штыков Красной армии. Собственно распределительная система стала основой советского общества, которую «под­пирали» многочисленные карательные органы большевицкого режима. Дру­гими словами, благодаря «пайку» каждый житель страны становился практически в полную зави­симость от деспотического государства, пытавшегося реализовать на практике свою утопическую программу. Все это негативно сказалось и на ментальности самых широких слоев населения.

На первый взгляд странно, но «паек» способ­ствовал распространению ижди­венческих настроений в обществе, что являлось следствием пресловутой «урав­ниловки», устранения «разницы размера вознаграждения за труд». С другой стороны, дисциплина «из-под палки» навсегда отбивала охоту к действительно творческому труду, а также истребляло инициативу и предприимчивость. Так, нарком юстиции Украины А.И. Хмельницкий выступал в 1922 г. за то, чтобы «частная инициатива, даже проявляющаяся в недрах трудовых масс, была сведена на нет, чтобы она заменена была инициативой публичной. Необходимо истребить самый дух частной инициативы, необходимо истребить принцип самопомощи и заменить его принципом помощи сверху, принципом государственной помощи». И вообще физический труд становился в «рабоче-крестьян­ском» государстве непрестижным. Главным показателем «жизненного успеха» становилась принадлежность человека к распределительной и карательной сис­темам, что формировало новый правящий класс в «бесклассовом обществе».

Кроме того, вопрос о «принудительном труде» проливает свет и на характери­стику личности Ленина, образ которого в общественном сознании (да и в науч­ной литературе) претерпел за последнее время существенные измене­ния; от «мудрого» руководителя государства и в то же время, «гуманиста», «самого человечного человека», до наивного, несколько смешного утописта, мечтав­шего «осчастливить» человечество, под конец жизни, даже немного раз­оча­ровавше­гося в своих идеях. На самом деле, становится очевидным, что Ле­нин был тоталитарным диктатором, неограниченным повелителем «массы» бес­прав­ных рабов, вкалывавших за «паек» на государственных плантациях, под постоянной угрозой нелимитированного насилия. Ленин напоминал в этом от­ношении правителя какой-нибудь азиатской деспотии древности, а не совре­менного лидера цивилизованной страны.

http://nmanifest.ru/anltcs/history/full?newsid=95