В нынешней России многие не думают о будущем и неохотно вспоминают прошлое. Особенно это касается неудобных и неприятных моментов недавней истории. Неудивительно, что рассказы о сломанных судьбах детей, самых беззащитных жертв советской тоталитарной машины, вызывают гнев и ярость у современных почитателей тиранов. Как Сталин совмещал расстрелы и репрессии несовершеннолетних с их просвещением и воспитанием и что у него в итоге получилось, «Ленте.ру» рассказала историк-исследователь проекта «Топография террора: Это прямо здесь — Москва» Дарья Дурнева.

«Меры медико-педагогического характера»

«Лента.ру»: Правда ли, что причиной принятия драконовского Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» был рост детского криминала в середине 30-х годов, особенно в крупных городах?

Дарья Дурнева: Проблема детской преступности с первых лет советской власти была неразрывно связана с проблемой сиротства и беспризорности. К 1922 году, когда кончилась Гражданская война, в России насчитывалось свыше семи миллионов беспризорников. Понятно, что с ними нужно было что-то делать. Уже в 1918 году появилась Лига спасения детей, в 1921 году — комиссия по улучшению жизни детей при ВЦИК; затем для решения этой проблемы привлекли чекистов.

И как ее решали?

В том числе усилением карательных мер. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года предусматривал для несовершеннолетних применение всех видов наказания, вплоть до смертной казни, начиная с 16 лет. Но вскоре эту норму поправили, и высшая мера наказания могла назначаться только с 18-летнего возраста. Для подростков 16-18 лет наказание существенно смягчалось, а с 14-летнего возраста применялись «меры медико-педагогического характера», без «признаков мучительства».

Но в середине 1920-х годов политика советской власти изменилась. В беспризорных детях государство видело не столько невинных жертв революции и Гражданской войны, сколько угрозу общественному порядку. К особо важным датам и праздникам в Москве устраивали на них облавы и массовые высылки из столицы. Чтобы не допустить стихийного проникновения толп голодных и оборванных детей в город, на московских вокзалах поставили специальные вагоны-приемники. Они должны были служить своего рода кордоном для беспризорников, где те проходили бы санитарную обработку и распределение по детским домам и трудовым коммунам.

На практике все эти меры оказались малоэффективными, и в 1926 году началось новое ужесточение уголовного законодательства. Теперь за тяжкие преступления (кража, насилие, убийство) можно было осуждать с 14-летнего возраста.

А расстреливать?

Нет, вплоть до 1935 года ни о какой смертной казни для несовершеннолетних речи не было. Но печально известное постановление от 7 апреля 1935 года, о котором вы спрашиваете, предусматривало не только ужесточение ответственности для детей «с применением всех мер уголовного наказания», но и понижение возраста привлечения к ней — начиная с 12 лет.

«Всех мер уголовного наказания»

Это правда, что непосредственным инициатором этого постановления был Ворошилов, возмущенный инцидентом, когда «9-летним мальчиком ножом ранен 13-тилетний сын зам. прокурора Москвы т. Кобленца»?

Да, вы сейчас процитировали фрагмент из письма Ворошилова, адресованного лично Сталину. Применение «всех мер уголовного наказания» предусматривалось для несовершеннолетних, «уличенных в совершении краж, в причинении насилия, телесных повреждений, увечий, в убийстве или в попытках к убийству».

«Всех мер уголовного наказания» — это в том числе и расстрела?

Да. В дальнейшем к этому перечню особо тяжких преступлений добавили «подстрекательскую и контрреволюционную деятельность».

Что под этим подразумевалось?

В том-то и дело, что законодательно никак не разъяснялось, что под этим понимать. Поэтому эту норму можно было трактовать по-разному — в зависимости от ситуации. О составе преступления мы вообще знаем далеко не во всех случаях, потому что у нас нет доступа и к хранящимся в архивах следственным делам осужденных, например, по уголовным статьям.

Почему?

Потому что осужденные по уголовным статьям не подлежат реабилитации. Но, к примеру, кража двух буханок хлеба тоже считалась уголовным преступлением. А без доступа к их уголовным делам трудно сказать, какие конкретные деяния им вменялись. Да и осужденные по политическим статьям реабилитированы до сих пор не все.

А что нужно для начала процесса реабилитации?

Надо, чтобы этим кто-то специально занимался. Прежде всего нужно добиться реабилитации в судебном порядке. Запрос о выдаче справки о реабилитации нужно направить либо в Генеральную прокуратуру РФ, либо в прокуратуру по месту принятия решения о применении репрессии. Это могут сделать либо родственники, которых у беспризорников и так уже не осталось, либо государство, которому это сейчас не особенно и нужно, либо общественные организации, заинтересованные лица. Но у Международного общества «Мемориал», курирующего проект «Топография террора», много задач и мало ресурсов. К тому же наша деятельность ограничена только Москвой, но и здесь работы нам хватает.

Ваши коллеги в других регионах этим занимаются?

Я знаю, что сотрудники «Мемориала» в Санкт-Петербурге работали над проектом по увековечиванию памяти жертв репрессий, например, на Левашовском кладбище и Сандармохе. Исследователи из Архангельска и Северодвинска мне говорили об известных случаях присутствия несовершеннолетних и нарушениях их содержания в Ягринлаге. Но информации мало, и она, к сожалению, очень разрозненна.

«Чисто педагогическое значение»

В известной беседе с французским писателем Роменом Ролланом в июне 1935 года Сталин убеждал своего гостя, что это постановление «имеет чисто педагогическое значение» и что советская власть хотела «устрашить им не столько хулиганствующих детей, сколько организаторов хулиганства среди детей». Этой его фразой нынешние поклонники советского вождя пытаются доказать, что «при Сталине детей не расстреливали». Якобы это была исключительно воспитательная мера — и не более того.

У меня есть один конкретный пример: Петраков Александр Егорович, 1921 года рождения. Судя по данным из книги памяти жертв политических репрессий, этого подростка обвинили в контрреволюционной агитации и расстреляли из-за наколки с портретом Сталина на ноге. Сначала его посадили в тюрьму №2 города Москвы, а в 1938 году казнили на Бутовском полигоне под Москвой.

Известна также история с иском человека, называющего себя внуком Сталина. В 2009 году он подал в суд на радиостанцию «Эхо Москвы», в эфире которой рассказывали о расстрелах детей с 12-летнего возраста, но в итоге проиграл.

У вас есть какая-либо статистика по этой теме? Хотя бы по Москве.

Мы уже отработали данные по Бутовскому расстрельному полигону, а сейчас занимаемся полигоном под Коммунаркой, где тоже расстреливали несовершеннолетних. Я своими руками перебирала учетные данные погибших на Бутовском полигоне и насчитала там 69 несовершеннолетних. Самому младшему из них, по имеющимся сведениям, было то ли 15 лет, то ли 13 лет.

Это был тот самый Михаил Шамонин, которого расстреляли за кражу двух буханок хлеба?

Да, это он. Но здесь нужно быть очень аккуратным. Информация, которая ходит об этом в интернете, появилась в 1990-е годы, когда архивы на короткий срок открылись, а потом снова закрылись. Но поскольку Миша Шамонин был осужден по уголовной статье, он по сей день остается не реабилитированным. Это означает, что пока мы не можем установить, в чем конкретно его обвиняли.

Достоверно сейчас известны лишь четыре факта: он был беспризорником, его осудили по уголовной статье, потом расстреляли, и что на момент казни Мише Шамонину было 13 лет, по другим данным — 15 лет (есть упоминания о том, что в анкете мальчику приписали два года). Точку в этой истории может поставить только публичное открытие материалов дел тех, кто был расстрелян в сталинские годы.

То есть мы не можем точно утверждать, что его расстреляли именно за две буханки?

Может, так оно и было, но сейчас это проверить невозможно. Хотя по рассказам современников я знаю случаи, когда по «закону о трех колосках» за незначительные кражи давали большие сроки не только взрослым, но и детям.

Здесь есть еще одна проблема. Как я уже говорила, закон о реабилитации жертв политических репрессий, принятый в 1991 году, не распространяется на осужденных по уголовным преступлениям. Но в годы сталинских репрессий, видимо, могло случаться и такое, что настоящие уголовники проходили по политическим статьям, а политическим вменяли уголовные преступления. И сейчас в таких нюансах очень трудно разобраться, если вообще возможно.

«Мы едем отдыхать в Крым»

Но разве рост детской преступности не был результатом политики советской власти — раскулачивания, коллективизации и последующего за ними голода?

Да, между ними есть прямая связь. Тяжелейшие социальные последствия своей политики государство нередко предпочитало решать репрессивными методами. Но пребывание в местах заключения для подростка не способствует здоровому развитию его личности. Наоборот, зачастую это навсегда ломает его жизнь.

И хотя в то время тоже существовали правила, по которым несовершеннолетние должны были содержатся отдельно от взрослых, на практике они часто не соблюдались. Нетрудно представить, к каким последствиям для детей приводило их общение с матерыми уголовниками.

Несколько лет назад журнал «Коммерсант-Власть» на конкретных примерах рассказывал о жутком беспределе в тюрьмах и колониях для малолетних в конце 1930-х годов. Там говорилось, что «побороть детскую преступность репрессиями так и не удалось, а вот пополнить армию рабов — вполне».

Конечно. У большинства детей, попавших в жернова ГУЛАГа и сумевших там выжить, судьбы потом так и не сложились. К тому же многие из них не оставили письменных свидетельств о своих мытарствах в молодые годы. Либо они для этого были недостаточно грамотными, либо просто не хотели обо всем этом вспоминать.

Два года назад в эфире у Ирины Прохоровой на РБК-ТВ вы сказали, что в ГУЛАГе несовершеннолетние работали и на лесоповалах, и на урановых рудниках.

Упоминания об этом есть в книге Ефросинии Керсновской «Сколько стоит человек». Она писала в своих воспиминаниях, что на лесоповалах нередко встречала детей. Есть свидетельства о несовершеннолетних на урановых рудниках Норильлага (в частности, в поселке Рыбак) и на известняковых месторождениях в Каларгоне. Известно, что отдельные детские бараки были и в Соловецком лагере.

Детей из числа так называемых «членов семей изменников родины» (ЧСИР) постановление 1935 года как-то касалось?

Напрямую — нет. У детей, чьи родители были арестованы и репрессированы, судьбы складывались по-разному. Одних отправляли в детские дома, другие могли в итоге оказаться и в трудовых домах.

Трудовой дом — это что-то вроде детской колонии?

Да, с соответствующим режимом и условиями содержания. И там тоже было сходство с лагерями для взрослых. Например, воспитанники труддома с начала 1930-х годов были прикреплены к заводу и переведены на самоокупаемость — то есть своей работой должны были оплачивать свое пребывание в местах заключения.

А в Даниловском детприемнике в Москве, созданном на территории бывшего монастыря, дети арестованных «врагов народа» жили вместе с беспризорниками, которые их обворовывали и всячески притесняли. Потом из этого приемника детей репрессированных распределяли по различным детским учреждениям по всей стране.

А как их перевозили?

Чаще в обычных поездах. Сопровождали их сотрудники НКВД в штатском. Они инструктировали детей, что на все расспросы попутчиков следует отвечать так: «Мы едем отдыхать в Крым, в "Артек"». По воспоминаниям нам известны случаи, когда по городу детей перевозили ночью тайно, в машинах с надписью «Субпродукты», чтобы никто не понял, что внутри дети, кто они и откуда.

Известно, что указ о платном обучении в старших классах школы и вузах, изданный в 1940 году, в СССР отменили в 1956-м. Как вы думаете, почему постановление 1935 года окончательно утратило силу только в 1959 году вместе с «законом о трех колосках» 1932 года?

Я полагаю, что это связано с инертностью советской тоталитарной машины. Масштаб сталинских репрессий был настолько колоссальным, что после его смерти потребовалось много лет, чтобы хоть как-то преодолеть их последствия. И до детей, как это часто бывает в нашей стране, руки дошли в последнюю очередь. Тот факт, что их реабилитация по сей день не окончена, тоже о многом говорит.