К настоящему времени осуществлены публикации документов, посвященные истории церковно-государственных отношений в советский период, в которых основательно показаны характер и направленность политики государства по отношению к Русской православной церкви, отражены отдельные направления практической реализации «отделения Церкви от государства», дезорганизаторской работы по разложению и ликвидации Церкви как помехи для социалистического строительства (кампания по изъятию ценностей, инспирированный властью обновленческий раскол, массовые снятия колоколов и закрытия церквей, репрессии против священнослужителей, переход к антирелигиозному воспитанию в школе в 1928–1929 гг. и т.д.)1.
Однако в ряду фундаментальных сборников материалов и отдельных журнальных публикаций документов по истории взаимоотношений Церкви и государства, пока не нашла отражения тема отмены религиозного образования в 1918–1920-х гг.
Одним из важнейших направлений антицерковной и антинародной политики советских органов власти была отмена всех форм школьного и внешкольного преподавания Закона Божия, религиозного образования и христианского просвещения детей и взрослых, имевшая конечной целью уничтожение веры в сознании народа. Декрет СНК об отделении Церкви от государства и школы от Церкви положил начало беспрецедентному в истории отделению народа от Церкви, а его 9-й пункт прямо отменял религиозное обучение и воспитание в школе2.
За декретом последовали циркуляры, постановления, инструкции, разъясняющие и конкретизирующие политику вытеснения Церкви из всех областей ее служения и деятельности в обществе, и в первую очередь из образовательной сферы. Всякое религиозное просвещение противоречило принципам атеистического воспитания. Используя все средства партийных, законодательных и исполнительных органов, карательные, политические, экономические и пропагандистские методы, советские органы власти вытесняли Церковь из сферы образования, отделяли религию от народа, способствовали его расцерковлению. Только в 1917–1918 гг. советской властью был принят целый ряд постановлений ограничительного и запретительного характера в отношении Закона Божия. В указанных распоряжениях был заложен механизм реализации отмены религиозного образования3.
В декларации подотдела социального воспитания Наркомпроса (ноябрь 1918 г.) подчеркивалось, что государство намерено заняться воспитанием подрастающего поколения не только в школьных учреждениях, но и вне их стен: «Россия покрывается сетью культурных учреждений к услугам подрастающего поколения. Но чтобы реформа воспитания была полной, она должна охватить собой всю жизнь ребенка не только в школе, но и вне школы»4. И в 1919–1921 гг. советской властью были приняты решения в отношении ограничения, а затем и запрещения внешкольного религиозного просвещения в храмах5.
Первая реакция церковного православного народа на решения советского правительства была однозначно негативной. В ответ на декрет СНК с выражением протеста против отделения Церкви от государства и изгнания Закона Божия из школы в адрес Св. Собора в массовом порядке поступали приговоры, резолюции и протоколы приходских собраний и советов, возмущенные обращения и письма духовенства и мирян по поводу «ненародных» решений советского правительства6. Во многих городах прошли собрания прихожан, выразивших свое отрицательное отношение к декрету в целом и, в частности, к вопросу отделения школы от Церкви. Церковный историк игумен Дамаскин (Орловский) приводит немало фактов, свидетельствующих о несогласии верующего народа с правительственным декретом7.
Подводя итог первому году советской власти Святейший Патриарх Тихон 25 октября 1918 г. в обращении к СНК в связи с первой годовщиной Октябрьской революции писал: «Выбрасывая из школ священные изображения и запрещая учить в школах детей вере, вы лишаете их необходимой для Православного воспитания духовной пищи»8.
В 1919 г. в Наркомюст РСФСР поступали многочисленные запросы, как от приходских советов, родительских комитетов, так и от представителей местной власти с просьбами дать разъяснения о допустимости и возможности преподавания Закона Божия детям в церковных помещениях. В переписке с Наркомпросом, отвечая на многие недоразумения, заведующий VIII отделом Наркомюста П.А. Красиков отмечал: «Принимая во внимание, что в изданных декретах по сие время нигде не содержится указания на запрещение преподавания так называемого Закона Божия в церквах, хотя бы и малолетним, сообщает[ся], что без специального узаконения, регламентирующего вопрос преподавании религии малолетним запрещать преподавание в церкви детям было бы незакономерным»9.
Церковь использовала эту возможность религиозного обучения в храмах. По распоряжению Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода от 16 января 1919 г. духовенству вменялось в обязанность ведение обучения Закону Божию детей и желающих взрослых в церквах, если не находилось для этой цели иных пригодных помещений, а епархиальным архиереям указывалось обращать особое внимание на исполнение духовенством этого распоряжения10.
В русле соборных решений о внешкольном и внебогослужебном просвещении народа11 и вопреки атеистическим установкам советской власти, Московский епархиальный Совет журнальным постановлением, утвержденным Его Преосвященством архиепископом Коломенским Иоасафом (Каллистовым), 24 сентября 1919 г. издал для исполнения указ благочинным г. Москвы о необходимости устройства духовных бесед по Закону Божию с детьми прихожан12.
Второй после 1918 г. пик заявлений, обращений, протокольных решений собраний граждан, сельских и городских обществ верующих о получении возможности религиозного просвещения в приходах, пришелся на 1921 г. 10 января 1922 г. уполномоченный секретного отделения Московской губернской ЧК М.М. Шмелев в докладе в ЦК РКП(б) отмечал, что «наблюдается оживление среди духовенства по вопросу о преподавании так называемого Закона Божия детям до 18 лет». Он писал: «Как в Москве, так и в прочих местах республики открываются нечто вроде школ, где преподается детям исключительно ветхий и новый заветы, изучаются молитвы и предания о праздниках. Преподавание ведется гласно в школах, в церквах, на частных квартирах, а в Москве, помимо церквей, частных школ, преподавание велось и в храме Христа Спасителя»13. Таков вкратце исторический контекст событий 1918–1921 гг.
В представленных документах звучит голос народа — крестьян, граждан сел и деревень, коллективов верующих, отдельных священнослужителей, которые характеризовали постановления «народного правительства» (Совета народных комиссаров, ВЦИК и других советских органов власти, обобщенно называемых «народным правительством») «ненародными решениями».
В заявлениях и обращениях выражено отношение народа к изданному декрету об отделении Церкви от государства и отмене преподавания Закона Божия в школе и высказаны просьбы, ходатайства, требования о разрешении религиозного просвещения детей в храмах14.
Народная воля, выраженная в требованиях, прошениях и заявлениях граждан, возмущалась правительственными решениями. Декрет вызывал негодование прихожан, отказывавшихся признавать его и выступавших за сохранение преподавания Закона Божия в школе (Док. № 1, 2). Большинством граждан считалось, что начальная и средняя школа без Закона Божия немыслима (Док. № 3). В документах подчеркивалось несогласие народа с декретом и запрещением Закона Божия в школах, с отстранением Церкви от воспитания подрастающего поколения (Док. № 4, 5, 6, 8, 10). Заявители требовали пересмотра и отмены декрета и особенно его 9-го пункта, наносящего ущерб делу воспитания детей, и утверждали, что школа без Закона Божия им не нужна (Док. № 6, 8). Объединенное собрание родителей, представителей приходских советов и учителей Старой Руссы также не согласилось с решениями правительства и постановило сохранить Закон Божий в учебных заведениях (Док. № 7). Отдельные священнослужители и приходские советы предлагали органам государственной власти проекты по организации преподавания нравственности, развернутые планы религиозно-нравственного просвещения детей в огласительной школе при храме (Док. № 9, 11, 12). Смирившись с фактом отмены Закона Божия в школе, в 1921 г. крестьяне требовали и просили разрешения религиозного обучения в храмах: «Мы, верующие отцы и матери желаем, чтобы и наши дети были верующими в Бога <…> ходатайствуем разрешить нашему священнику учить наших детей Закону Божию в храме или в указанных нами квартирах с 7-летнего возраста» (Док. № 13, 14, 15, 17, 18).
Указанные документы — акты и приговоры, протоколы и заявления общих и приходских собраний верующих (крестьян и православных граждан), выписки из журналов заседаний, отдельные обращения священнослужителей, — направлялись для принятия решения в местные и высшие органы советской законодательной и исполнительной власти. Адресатами обращений были губернские исполкомы (Док. № 4, 17) и их юридические отделы (Док. № 12), ВЦИК во главе с М.И. Калининым (Док. № 10, 18), СНК РСФСР (Док. № 6) и лично его председатель В.И. Ленин (Док. № 13, 16), Народный комиссариат юстиции (Док. № 1, 8, 9, 14, 15). Тексты заявлений, упомянутых в документах № 10 и 11, в архиве не обнаружены, но о них можно судить по ответным разъяснениям заведующего VIII отделом Наркомюста П.А. Красикова, которые приводятся в публикации (Док. № 10, 11). В корреспонденции, направленной из Олонецкой губернии Г. Еноховым в журнал «Революция и церковь», также дается характеристика отношению граждан отдельной волости (Ладвинской волости Олонецкой губернии) к декрету и отмене преподавания в школах Закона Божия (Док. № 8).
Отдельная группа обращений направлялась в Св. Собор, как высший орган церковной власти (Док. № 2, 3, 5, 7).
При подготовке к публикации были использованы материалы двух фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ): фонд А-353 — Народный Комиссариат юстиции РСФСР (Наркомюст РСФСР) [Ликвидационный отдел (отдел по проведению в жизнь Декрета «об отделении церкви от государства и школы от церкви» за 1918–1924 гг., включающий 7 описей)]15 и фонд Р-3431 — Всероссийский Церковный Поместный Собор (Священный Собор) (1917–1918 гг.)16.
В публикацию включены также документы из региональных архивов: Государственного архива Саратовской области (ГАСО) — фонд Р-521 [Исполнительный комитет Саратовского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Саратовский губисполком)] и Государственного архива Ростовской области (ГАРО) — фонд Р-97 [Исполнительный комитет Донского областного Совета рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов (Донисполком)].
Часть документов публикуется в извлечениях, показанных угловыми скобками (<…>). Все подчеркивания в тексте заявлений сделаны чиновниками, читавшими материал и воспроизведены как в оригинале.
Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии С.П. Синельникова
«ЖЕЛАЕМ, ЧТОБЫ НАШИ ДЕТИ БЫЛИ ВЕРУЮЩИМИ В БОГА»: Обращения граждан в Св. Собор Православной Российской Церкви и органы советской власти в защиту религиозного образования (1918–1921)
| 
