Роман Гнатюк, еще один журналист, на этот раз украинский был задержан карателями в начале августа 2014-го.

Показания потерпевших

««Мы прождали до 12:00 и за нами приехала машина. Обычный командирский УАЗик, в нем сидел водитель, пулеметчик. С масками на лицах. И один, я так понял, был из командиров ВСУ. Как нам сказали позже, мы поехали в территориальный батальон «Кривбасс» на подъезде к батальону сказали завязать чем-то лица. А дальше нас уже выгрузили на территории «Кривбасса», — рассказал Гнатюк. И добавил, что далее с ним и его коллегами начали обращаться грубо. «Дальше пошло неадекватное отношение. От нас пытались добиться, на кого мы работаем. Ответ, что на „112 Украина“ — их не устраивал. Обращались весьма грубо. На протесты моего коллеги на него уронили автомат. Дальше по одному допрашивали, кто не сознавался, говорили „на кол“. Дальше отводили, садили по машинам. Дальше все время были со связанными руками и завязанными глазами. Нас перевезли, я так понял, под Мариуполь в штаб АТО, там мы провели 2–3 часа. Потом повезли дальше. В Мариуполе обращались адекватно», — отметил Гнатюк. После этого журналистов снова куда-то повезли, когда прибыли в пункт назначения — была поздняя ночь. Куда журналисты были доставлены в результате — они не знают по-прежнему. На них разрезали рубашки и футболки, перевязали ими головы, завязали руки за спиной.

«Дальше бросили в, можно сказать, общую камеру. На полу была солома, завязаны глаза, руки связаны. Со второго августа с ночи мы находились там», — отметил Гнатюк. Как рассказал Гнатюк, в этой «камере» их кормили и поили, один раз выводили помыться. Все вещи они взяли на хранение — аппаратуру, документы, деньги.

По его словам, там были люди, которые обращались с ними адекватно, но имело место и обратное отношение. «С нами также сидели четверо человек, как до этого они — не знаем. Мы именно на их машинах ехали, это были „Хонда“ и „Лексус“, они их перегоняли куда-то. У двоих из них были поломаны ребра, у одного надрезан палец. И вообще они были крайне побитыми», — рассказал журналист.

Гнатюк рассказал, что вчера к ним пришел человек и опросил журналистов. По их мнению, это был представитель СБУ, поэтому сотрудники СМИ «расслабились» и дали все показания. После чего им сказали, что в этот же день «все решится». «Ночью нас разбудили пинками, загрузили в машины. Тупо побросали на пол друг на друга и увезли в неизвестном направлении. Нас в машине ехало трое. Меня из машины вывели первым. Приехали мы в какое-то поле, вылезли, спросили, хочу ли я жить. Сказали: ложись, снимай штаны и нижнее белье и ползи. Когда я отполз на определенное расстояние, раздалось два выстрела — и машина быстро уехала. Я думаю, это для того, чтобы коллеги подумали, будто меня расстреляли», — рассказал журналист.

Через какое-то время Гнатюку, как он рассказал, удалось снять с глаз повязку и развязать руки. По его расчетам, где-то через три часа начало светать и он добрел до ближайшего поселка. «Там меня встретили, дали одежду и позвонить. Возле поселка Шульгинка меня выбросили, не знаю, как ребят. С определенного времени я жду в безопасном месте, за мной должна приехать машина из Киева. Мой брат меня должен забрать», — пояснил журналист».[i]

Вместе с Гнатюком были задержаны репортеры Сергей Бойко и Сергей Белоус.

Показания потерпевших

«Понятие времени перестало существовать. Не знаю, во сколько проснулся, но этот момент я не забуду никогда. За стеной раздались два одиночных выстрела, а после голос скомандовал: «Этого-тоже в расход».

Я старался понять, как далеко от меня находятся мои друзья. Вскоре я услышал голоса Сергея и Ромы. Мы были в одной комнате. Это не могло не радовать.

Днем пришел кто-то из важных, и мы вновь попросили связаться с СБУ и телеканалом. Надеялись, что о нас не забыли. Нам запрещали снимать повязки с глаз, предупреждая, что наказанием за это будет расстрел. Всякое общение также пресекалось, но мы умудрялись поддерживать друг друга, иначе было бы совсем невыносимо.

Снова сумерки и снова перевод. Теперь всего лишь в другую комнату. Такой же кафель, такие же стены, те же охранники. Единственное, что ты можешь сделать, — спать. Курорт, блин! Просыпаюсь от удара берцем по стопе и выкрика: «Я не сплю — і ви не спите! А ну усі швидко посідали. І далі звертатися тільки по формі: товаришу фашисте, дозвольте звернутись».

Очередной день. Пришел кто-то из новых — голос нам не известен. Перешептываясь с кем-то, голос дает понять, что как-то связан с «конторой». После заходит к нам в комнату и долго беседует. По нам — все плохо. Освещать в СМИ обе стороны — плохо. Нужно только одну, украинскую. Живешь в Донецке — плохо. Журналист, который попал в плен, — ну вы поняли. Пригрозил расстрелять… на поле боя. И ушел. Ожидание развязки и полное неведение грызут изнутри. Просыпаюсь от того, что меня поднимают и волокут на улицу. Нас укладывают лицом вниз на рифленый пол, борт закрывается, машина срывается с места. Тут же, в кузове, сидит боец с оружием — чтоб не сбежали. В дороге проходит минут тридцать. Остановка. Опускается борт, вытаскивают Романа. Задают простой вопрос: «Как зовут?» Приказывают раздеться догола, лечь и ползти. Раздаются два выстрела, закрывается борт, запрыгивает боец с автоматом, и машина уносится дальше. Эти двадцать минут я перебирал все возможные варианты. Только бы не расстрел! Наверное, это была бы глупая смерть. Машина остановилась. Меня выгрузили и приказали раздеться. «Жить хочешь?» — раздался голос. Я ответил, что все хотят. «Кто сотрудничает с ДНР?»-тот же голос. После мне приказали лечь и ползти — в яму. Вместо этого попадаю в какие-то кусты. С глаз спадает повязка, а за спиной раздаются два выстрела. Холостые. Машина срывается. Я огляделся — кладбище. Символизм! Понимал одно: если я жив — значит, и с друзьями все хорошо. Теперь только бы найти людей. Повязку с глаз я перемотал на бедро, чтобы прикрыть мое мужское. И пошел. Я не знал, куда идти, лишь бы туда, где люди. Мирные люди.

Сергей Бойко».[ii]