...Золотодобыча в условиях капитализма поглощала и поглощает немало человеческих жизней. Аляска, Клондайк, Колорадо и золотоносные районы капиталистической России погубили десятки тысяч людей. Голод, цинга как неизменные спутники сопровождали открытие и разработку золотоносных районов. В этом отношении Колыма, добывающая золото для социалистической страны, прямая противоположность. Ни один человек за эти годы не погиб из-за золота, и этим мы вправе гордиться, как величайшим достижением. Начиная с 1933 года Колыма не знает цинготных заболеваний. С извечным таежным врагом покончено.

Эдуард Берзин (Журнал «Колыма», Магадан, № 4, 1936.)

***

11 ноября 1931 года ЦК ВКП(б) принял решение о промышленном освоении Северо-Востока. Через два дня Совет Труда и Обороны постановил организовать трест по промышленному и дорожному строительству в районе Верхней Колымы - Дальстрой. Его директором был назначен чекист Э. П. Берзин, только что сдавший правительственной комиссии Вишерский целлюлозно-бумажный комбинат, построенный заключенными.

4 февраля 1932 года у ледяной кромки в бухте Нагаева встал пароход «Сахалин», доставивший руководство Дальстроя во главе с Берзиным.

Еще осенью 1931 года, когда Берзин прибыл из Москвы во Владивосток, он организовал оттуда о тправку на пароходе «Сучан» свыше двухсот заключенных из дальневосточного лагеря в Нагаево. Рейс оказался трудным. Пароход еле выбрался из ледового плена. Холод и болезни косили заключенных. В живых остались лишь четверть тех, кто отправился в путь. Эти люди начали строить первый лагерь в Магадане. Когда в июне несколько пароходов доставили сюда около трех тысяч заключенных, для них уже была создана изолированная зона. Лагерь охранялся вооруженными стрелками, которые сопровождали из Владивостока этапы заключенных. О днако с трелков не хватало, и руководство лагеря было вынуждено некоторую часть охраны формировать из самих заключенных, как правило, из уголовников, которые ревностно выполняли свои обязанности, особенно усердствуя при охране «политических». С открытием летней навигации пароходы пошли один за другим, и к концу 1932 года в Дальстрое работали более десяти тысяч заключенных.

Через полтора месяца после приезда в Нагаево Берзин утвердил положение об управлении трестом. Дальстрой разделялся на две сферы деятельности: хозяйственную и лагерную. При этом наделенный особыми полномочиями директор Дальстроя был и главным хозяйственником, и главным лагерным начальником, полновластным хозяином Колымы.

Задача Дальстроя и неотделимого от него Севвостлага, позднее переименованного в УСВИТЛ - Управление северо-восточных исправительно-трудовых лагерей, состояла в организации труда крупных контингентов заключенных, доставляемых на Колыму.

Любой заключенный рассматривался не как человек и тем более не как личность, а лишь как необходимая часть технологического процесса наряду с материалами и машинами. В документах, связанных с использованием заключенных, они именовались «рабсилой», а их перемещение и учет приравнивались к транспортировке и учету различных материальных ценностей. Один из приказов предписывал: «Учетно-распределительным частям лагпунктов, учетно-распределительным столам командировок организовать учет рабсилы: ежедневно рабсилу фактуровать потребителям. Бухгалтерия предприятия производит сверку отпущенной рабсилы с фактически использованной».

Чтобы увеличить поставку дешевой рабсилы в лагерные предприятия, в начале тридцатых годов было оперативно разработано и принято несколько законодательных актов. Один из них - постановление ВЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности». Постановление это стирало различие между крупными хищениями социалистической собственности и мелкими кражами, скажем, кочана капусты, буханки хлеба — за это полагалось, как правило, до десяти лет заключения.

Именно после принятия этого постановления в Нагаево пошли один за другим пароходы с тысячами рабочих и крестьян, осужденных за мелкие хищения.

Это постановление направило в лагеря необходимую рабочую силу — людей, привыкших к тяжелому физическому труду. Причем лагеря Дальстроя в течение только одного тридцать третьего года выросли почти втрое. В начале года здесь содержались около 10 тысяч человек, к концу — более 27 тысяч.

К 1935 году Дальстрой вырос в одну из крупнейших организаций, использовавших труд заключенных. В лагерях их было более 40 тысяч. Правда, непосредственно на приисках работали тысяч десять. Остальные прокладывали автодорогу.

В начале 1935 года Берзин отчитался в Москве о работе треста, получил предназначенный ему орден Ленина и отправился в командировку в Нидерланды. На выделенную валюту он купил для треста три океанских парохода. Год за годом в их трюмах на Колыму везли заключенных.

Из статьи К. Николаева. Чудная планета Колыма. «Наука и жизнь», 1990, № 2-3

До 1935 года осужденные по уголовным статьям составляли более 50% всех заключенных.

В 1938-48 годах качественная структура заключенных изменилась: «политические» составляли 90%.

Расширение ареала деятельности государственного треста Дальстрой

Текст и таблица из статьи А. Пилясова «Трест Дальстрой как суперорганизация», журнал «Колыма», 1993, № 9-11

***

Из хранящихся в Центральном архиве МВД России отчетов «Цифровые сведения о количестве заключенных Севвостоклага» за период с 1938 по 1951 год

Три раза в месяц оперчекистский отдел НКВД Севвостоклага посылал в 1-й Спецотдел НКВД СССР «Статотчет персонального учета заключенных», где отражались все данные о количественном составе заключенных лагеря. В статотчете по Севвостоклагу за 1-ю декаду декабря 1941 года числится умерших зеков - 6460.

Заметим, что свыше 80 % общего количества заключенных Севвостоклага составляли люди не старше 40 лет; старше 50 лет — 0,5%.

Из подготовленной Ириной Осиповой для Московского историко-литературного общества «Возвращение» «Краткой справки по Севвостоклагу»

***

К вопросу о реабилитации

(Тезисы информации в Магаданском облсовете 27.08.90 г.)

1. О возможности и нежелательности непроизвольного смешения в общественном сознании понятий реабилитации и амнистии.

Амнистия - акт прощения, акт милосердия.

Реабилитация - признание обществом своей неправоты, публичное заявление об этом, т.е. покаяние.

2. В узком смысле слова - реабилитация - это пересмотр ранее совершенных обществом конкретных действий в отношении конкретных лиц, переоценка этих действий и официальное удостоверение.

В широком смысле слова реабилитация - это общественно-политический процесс переосмысления случившегося, анализ причин неправедного поведения, создание условий, исключающих повторение подобного в будущем, восстановление попранной справедливости, духовное очищение.

Таким образом, реабилитация конкретных людей есть одно из средств достижения более широкой цели.

3. Системная работа в части отмены незаконных решений проводится ведомственно, без какого-либо участия Советов и тем более общества в целом. Не подвергая сомнению компетентность занимающихся этим делом профессионалов, следует признать, что процесс переосмысления случившегося выходит за пределы компетенции только юристов и требует участия философов, социологов, журналистов и т. д.

4. Ведомственная работа с документами проводится в секретном порядке. Ведомства продолжают таить свою прошлую преступную деятельность, в том числе организационные структуры, конкретные обстоятельства преступлений, имена организаторов и исполнителей.

5. Архивные материалы зачастую содержат сведения и документы, не имеющие непосредственного отношения к вопросу о реабилитации конкретного человека, но представляющие историческую, культурную и иные ценности. Их оценка вне пределов компетенции правоведов и должна проводиться широким кругом специалистов.

6. Громадные ведомственные архивы (многие сотни тысяч единиц хранения) МВД, КГБ, Дальстроя, Геологоуправления и др. имеют государственное значение. Это национальное достояние и статус их должен быть изменён. <...>

Депутат облсовета Б. А. Пискарёв

Из обращения в президиум Магаданского областного Совета народных депутатов

Реабилитация жертв политического произвола 20-50-х годов продолжает оставаться одной из жгучих нравственных проблем нашего общества. Для Магаданской области она особенно велика и значима, т.к. наша территория была местом гибели и страданий неисчислимых жертв. Память о них будет постоянно тревожить ум и сердце всех совестливых людей и взывать к справедливости.

Невозможно вернуть отнятую жизнь, так же как исправить покалеченную судьбу, но можно и обязательно нужно сказать правду.

Исполнить этот долг выпало нам.

Разгребая завалы лжи, реабилитируя уничтоженных, оболганных и затравленных, мы ищем прощения и себе перед собственной совестью и перед потомками. <...>

Архивная алфавитная картотека УВД Магаданского облисполкома содержит около 2 000 000 карточек, а в архиве хранятся 500 000 дел со многими миллионами документов, никем еще не изученных (протяжённостьстеллажей 3211 погонных метров), не обработанных и тем более не систематизированных.

Масштабы этого уникального собрания документов громадны и не всегда поддаются реальному осмыслению. Например, чтобы просмотреть всю картотеку, тратя на карточку по одной секунде, потребуется четыре рабочих месяца.

Объём информации архива столь велик, что на его элементарную обработку традиционными для нас ручными способами нужно затратить не менее 150 лет.

Хранилище это, по-видимому, не имеет аналогов по своей исторической значимости и уже сегодня, несомненно, представляет ценность государственного значения.

Штат сотрудников архива (5 человек) установлен для обеспечения его повседневной работы и никак не рассчитан на иное. <...>

Элементарные расчеты показывают, что при существующем положении реабилитация всех репрессированных может быть закончена не ранее чем через 15-20 лет и мало кто из ныне еще живых жертв произвола дождется желанного документа. Горько сознавать, что государство наше, уничтожая морально и физически миллионы своих беззащитных сограждан, чувствовало себя куда более уверенно, чем сегодня, когда пришло время покаяния и расплаты. <...>

Председатель депутатской комиссии по изучению и оценке деятельности Дальстроя Б А. Пискарёв
20.02.91

Из обращения президиума Магаданского областного Совета народных депутатов к Верховному Совету РСФСР о снятии секретности с материалов по реабилитации жертв репрессий

Мы, члены президиума Магаданского областного Совета народных депутатов, обращаемся к вам по вопросу, имеющему серьезное политическое значение для граждан нашей республики и для страны в целом.

Как известно, одной из самых жгучих проблем современности является проблема реабилитации жертв репрессий. Сегодня идёт процесс восстановления имен безвинно репрессированных.

Магаданская область, по известным причинам, занимает в этом процессе особое положение. Именно здесь в так называемые дальстроевские времена находилось сердце печально известного ГУЛАГа. <...>

Вместе с тем мы видим, что проходящая рыне реабилитация имеет зачастую всего лишь декоративный характер. Главная причина — засекреченность этого процесса и сохранение за ним узковедомственного характера.

Восстановление имен безвинно репрессированных ведут работники системы МВД, КГБ и прокуратуры, то есть тех самых ведомств, которые имели непосредственное отношение к самим репрессиям в 20—50-е годы.

Более того реабилитируются не дела людей, их жизнь и судьбы, а только имена. Происходит это потому, что на всех делах репрессированных и по сей день сохраняется гриф «Секретно», закрывающий доступ к ним общественности, средств массовой информации и даже историков.

Между тем в этих делах и документах скрываются ценнейшие исторические материалы, являющиеся не собственностью названных ведомств, а национальным достоянием всего народа.

К сожалению, имеющиеся ныне при исполкомах областных Советов народных депутатов комиссии по реабилитации жертв репрессий не наделены соответствующими правами и полномочиями, которые позволили бы открыто вести процесс очищения нашего общества. <...>

Пока общество не будет полностью информировано о судьбах безвинно пострадавших людей, никто не может гарантировать необратимость процесса гуманизации и демократизации общества. Многих волнует вопрос, почему, открывая имена жертв, ведомства и по сей день скрывают их палачей.

Только покаяние способно по-настоящему очистить наше общество, а покаяние тайным быть не может!
В связи с этим президиум Магаданского областного Совета народных депутатов обращается к вам, членам Верховного Совета РСФСР, со следующими предложениями:

Первое: безоговорочно снять секретность с процесса реабилитации жертв репрессий. В работе над документами и всём процессе реабилитации должны участвовать не только работники КГБ и МВД, но и независимые квалифицированные специалисты.

Второе: ведомственные архивы МВД и КГБ, относящиеся к периоду 1917-1985 годов, должны быть переданы этими ведомствами в систему государственных архивов.

Третье: необходимо выработать и принять Закон о государственной и ведомственной тайне на территории РСФСР. Максимальный срок секретности согласно международной практике должен составлять не более тридцати-сорока лет.

Только приняв эти решения, мы можем быть уверены в невозвратимости жестоких времен репрессий!

Просим внести наши предложения на осеннюю сессию Верховного Совета РСФСР.

От имени президиума Магаданского областного Совета народных депутатов

Заместитель председателя областного Совета народных депутатов А. А. Макеев
<1991 г. (?)>

Из книги «Прокуратура Магаданской области. Конспект четырех десятилетий» (Магадан, 1997. Тираж 300 экз.)

***

...В 1937 году сосед братьев моего отчима — Пантелея Наумовича и Ивана Наумовича Горилько - написал донос в органы, что они-де плохо говорили о Сталине. Братьев арестовали и отправили в Магадан. У Пантелея Наумовича осталась жена и пятеро малолетних детей, и у Ивана Наумовича жена и двое детей. Оба брата, Пантелей и Иван, были в Магадане на каторжных работах. Однажды Пантелей пришел с работы в лагерный барак и не нашел своего брата. Не было его среди живых, и не было его среди мертвых. Много позже, когда взрослый сын Ивана послал запрос в Москву, ему ответили, что его отец Иван Наумович Горилько реабилитирован посмертно.

Я за то, чтобы поименно назвать всех незаконно репрессированных, погибших и умерших своей смертью. Но, наверное, это трудно будет сделать. Знаю одного бывшего работника милиции. Он рассказывал, как жгли в котельной дела, много дел, и в конце каждого - «умер». Кто распорядился это сделать? И это было не так давно, может быть, в 60-70-х годах.

Почиталина Т. Ф., г. Магадан.
Из почты магаданского общества «Мемориал»

***

...Однажды мне позвонил помощник председателя КПК Н. М. Шверника А. И. Кузнецов и сообщил, что Шверник интересуется нарушениями закона и произволом в Дальстрое и просит, чтобы я за два дня нарисовал картину тех лет в Дальстрое. Я пригласил старых членов партии, которые тоже отбывали «наказание» на Колыме, - В. Т. Сухорукова и Н. А. Крейцберга. Мы составили заявление в КПК на четырех страницах о произволе на золотых приисках и фактах, которые нам были известны. Принес я это заявление. Кузнецов прочитал, увидел три подписи: «Не пойдет, это коллективка! Так не принято. Надо за одной подписью». И пришлось мне переписать и оставить за одной своей подписью. Через день звонок Кузнецова:

- Показывали твое заявление Швернику, сказал: «Страшные факты, волосы становятся дыбом. Покажите Никишову, он был начальником Дальстроя с 1940 по 1949 годы, пусть даст объяснения».
Через два дня снова звонок Кузнецова:

— Показал Никишову, он прочитал и спокойно заявил: «Все, что тут написано, - капля в море». И рассказал, как Берия требовал от него выполнения плана добычи золота любой ценой. «Заключенных не жалей. Пока идут пароходы, "рабсилой" всегда будешь обеспечен».

Мой друг Николай Иванович Дедков, работавший в Комиссии по пересмотру дел осужденных на Колыме, хотя отбывал срок в Воркуте, сообщил, что они установили цифру: на Колыме погибло 700 тысяч заключенных.

Из «Колымских воспоминаний» Ивана Алексахина

***

...Как ни безразлична мне современная Колыма, я с жадностью ловлю каждую кроху сведений о любом дне из тех двадцати лет нашей колымской жизни. Тот исторический период (с 1932 по 1956 год) бесконечно важнее всей Колымы исторической и всей Колымы современной для русской истории...

Из письма Варлама Шаламова Борису Лесняку от 17апреля 1969 года

***

...Разве тебе не известно, что на Колыме я именно с 38-го, правда, с осени. Что несколько лет я пробыл на Бутугычаге, что был и на золоте и что из 14 колымских лет на «обших» провел почти 10. Даже совершенно неспособный к наблюдению и сопоставлению человек при этих обстоятельствах не может не постигнуть трагедийности этого «Освенцима без печей» - выражение, за которое, среди прочего, я получил в 46-м второй срок.

Из письма Георгия Демидова Варламу Шалимову от 27 июля 1965 года