Царское Село, 21 июня 1917 г.
Какое страшное, тяжелое время! Мы все живем слухами, предположениями, надеждами - и воспоминаниями. Нет ничего определенного, постоянного, все сбились с толку, у всех в голове какая-то каша. В сущности, никто не знает, чего он хочет, и боится того, чего хочет ближний.

В Петрограде - затишье, но настроение взвинченное - пахнет кровью. Грязь в городе неописуемая. Сутолока, беспорядок, анархия. Словом, революция... Наступление началось, но какоее! Потери огромные и почти сплошь офицерами и вольноопределяющимися. Подсчитано, что за всю войну офицеров убито 60 процентов, а солдат меньше - 40.

Забавно, как все люди остались, в сущности, верны себе: подлецы показали себя подлецами, трусы - трусами, храбрые - храбрыми. Растет, развивается хамство. Как поганое дерево, оно уже протягивает в разные стороны зловонные ветки и цепляется за все окружающее. Самая гуманная душа должна теперь признаться, что Россия без палки жить не может. Ей именно нужен городовой, а не свобода. Участок, а не права. Революция себя погубила - она уже смешна. Если будет царь, он будет крайне жесток.

Царское Село, 7 октября 1917 г.
Сегодня мама была в городе и разговорилась с двумя бабами, стоявшими в хвосте у Гурме.А Одна баба заметила, что кинематографы полны народу, а церкви Божии пусты. А другая баба сказала, что "епископ Геннадий оченно велел храм почаще посещать и детей приводить". "И какие теперь, барыня, дети пошли! Вот этот мальчишка меня, извините, по матушке выругал!"

Вечерои читал папа и мама окончание "Сафо". Им так же понравилось, как и начало. Папа упомянул о Майкове - это лестно, а мама определили влияние А.Толстого (Дамаскина) - это верно. После сцены объяснения Сафо с Фаоном мама сделала весьма женское замечание - женщины возражений и поражений - не признают.

Некая Олга, кузина Гули П., слышала, как солдат в вагоне хвастался тем, что у него 70 000 капиталу. Она выскочила и сказала: "Товарищи! Давайте бить буржуя!" Все покатились со смеху, а буржуй как в воду канул.

Мамин идеал книги это роман Валуева - "Ларин". Как я завидую и маме, и Валуеву!
Сегодня открывается Предпарламент. "Предфинский" залив уже давно открыт.

Царское село, 9 октября 1917 г.
Забавны и очень современный анекдот: когда знаменитый «революционный» паж 1905 года, ныне военный министр Верховский, был еще полковником и командующим Московского военного округа, он приехал как-то в Александровское училище, не поздоровался с офицерами, велел юнкерам его окружить и начал свою речь словом «Товарищи!» Офицеры переглянулись и бесшумно ушли. окончив речь, Верховский хватился их и велел их позвать. Они ответили. что пусть он к ним идет. Верховский смутился и пошел! Все это на глазах у юнкеров… он нашел офицеров собравшимся. Один из них выступил и форменно его отчитал, после чего спокойно стал бормотать, что никогда в жизни не был в таком положении, и – извинился. Потом. конечно, он всячески преследовал училище. Какая типична картина!
Слышал остроту: в Риме находится папа, раб рабов Божиих, в Персии – царь царей, а у нас – полковник Полковников…

12 октября, четверг
Вчера была свадьба Марианны и Николаши, а вечером у них же большой кутёж, продлившийся до 6 1/2 утра... Я напился вдребезги - теперь, конечно, больно и совестно, зато - и несмотря на моё крайнее состояние - у меня был очень интересный разговор с Т.З. Оказалось, что мы оба интересуется одним и тем же - светлой силой и её проявлениями. Она мне рассказала многое, и это было так интересно, что я надеюсь на правдивость её слов. С современными женщинами никогда не знаешь, где начинается ложь...
Два метких определения: Барреа пишет о Байроне:"Он был величайшим негодяем, величайшим поэтом и величайшим философом."
А Руманов прелестно сказал о Пушкине: "Холодный сверчок, который мечтал быть лейб-гусаром"...
Руманов говорит совершенно особенно. Самые банальные фразы у него принимают оригинальный и очень своеобразный оттенок. Он ювелир слов. Ему очень нравится идея выпуска сборника стихов во время революции... В этом он видит дерзость, красивый вызов.
"Всякая политика отвратительна , - говорит он.- Ей могут заниматься только лакеи".

Вспомнил еще одну фразу Т.: "Страшно не то, что мы видим и переживаем, а страшна невидимая борьба двух начал, которая сейчас происходит там..."

На одном из военных судов в Балтийском море матросы прогнали священника, сказав: На небе был Бог, на земле - царь. Теперь царя нет, значит, и Бога тоже нет, и священник нам не нужен".
Читаю "На жизненном пути" А.Ф. Кони. Как мило и как увлекательно! Начнешь - трудно остановиться.

16 октября
Поехал с Гулями обратно в Царское к чаю. К обеду прибыли Николаша и Марианна. Я с ними совсем неожиданно вернулся в город и поехал в какой-то "Club des Entranges", где мне, как неиграющему в карты, было смертельно скучно. Я прилепился зато к бильярду. А наверху шла игра прямо бешеная. Что за разврат!

17-го, вторник
Ночевал у Марианны, Николаша задал большой завтрак у Пивато; ставлю себе огромный минус за проделанное мной днем! Вернулся к обеду. Вечером папа читал Лескова, Бебе тихо напивался Кахетинским.

18-го
Должен был обедать со Львом Гагариным, отправились на вокзал, но там царила полная суматоха - поезда не шли. Никто, конечно, ничего не знал; дежурный по станции ещё меньше других. Одни говорят, крушение. Другие забастовка.
Читаю " Through the Rostem gaye". Забавно, что ультраромантичные американцы больше всего читают и любят ультраромантичные книги. Опять один из парадоксов жизни. Ничего не может избегнуть жажда романтики, это в нас заложено и горит всегда, и уж, конечно, никакие небоскрёбы этого огня затмить не могут.

19-го, четверг
Заезжал в город за коректурой. Разруха в гвардейской кавалерии ужасная. Да где ее нет?

21-го, суббота
Был в городе у Альбрехт. Сухмин предлагал напечатать "Сафо" отдельной брошюрой. Все хотят скорее её иметь. Я что-то сомневаюсь, стоит ли печатать до сборника. Обедал со Львом Гагариным у Пивато. Конечно, много говорили. Какой он милый малый! Вечером пошли с ним в музыкальную драму. Шла "Женитьба" Мусоргского и его же "Сорочинская ярмарка". "Женитьба" ни к чему, а "Ярмарка" очень мне понравилась. Впрочем, я к Малороссии неравнодушен. Ехал обратно с Румановым и с его beau-frere'ом, или двоюродным братом, но именно этот успел мне прочесть форменную лекцию об обществе библиографов и смертельно мне надоел.