Писать о святой царственной мученице, императрице Александре Фёдоровне, с каждым годом становится сложнее. Во-первых, многое уже сказано, и есть риск повториться, переливая из пустого в порожнее, впасть в плагиат или изобрести велосипед. Во-вторых, канонизация Царской семьи способствовала тому, что жизнеописание Государя и Государыни естественным образом прибрело строгие рамки жития, и многие проблемы, связанные с их личностями, при рассмотрении их с точки зрения исторических гипотез, а не агиографии, могут смутить значительную часть читающих. Но есть путь между Сциллой банальности и Харибдой чёрствого канона — срединный, поистине Царский путь.
История и житие соотносятся друг с другом приблизительно также, как реалистическая живопись и иконопись. Они существуют в разных системах координат и имеют разные цели и задачи. Это особенно заметно на примере крупных историко-политических фигур, причисленных к лику святых — от благоверного князя Александра Невского и святителя Алексия Московского до семьи последнего русского Царя. И сегодня многие православные патриоты и «патриоты», особенно новоначальные, определенно не готовы воспринимать русскую историю начала прошлого века в ее полноте и многообразии. Но попытка канонизировать те или иные факты, объявив их непреложными, не просто обедняет науку историю — она уничтожает историческое измерение мира нашего народа, и без того искорёженное за прошедшее столетие до неузнаваемости. И эти-то искажения делают нас «иванами, не помнящими родства». Но выход есть. Есть путь, связывающий принципиально разные системы восприятия и описания мира — постараться увидеть за историческими фактами христианские символические смыслы, не только связывающие отдельные близкие друг к другу по времени эпизоды и фигуры, но и объединяющие всю канву российской национальной исторической судьбы в единое грандиозное полотно.
Обратимся вспять, вглубь веков, и бегло окинем взором многострадальное русское прошлое… В нем, в этом прошлом, запечатлено множество славных побед, которые объединяет одно удивительное свойство: это победы неимоверно тяжёлые. Куликовская битва не принесла Руси мгновенного освобождения от многолетнего ига, продолжавшегося после неё ещё целый век. Однако она вошла в сознание людей как образец победы духа, показавшей татаро-монголам, в чём заключается истинная сила русского оружия. В середине XVIII столетия ещё молодая и неопытная регулярная Русской армия благодаря силе духа одержала ряд крупных побед в Семилетней войне над войсками Фридриха Великого, до того считавшихся непобедимыми. Прусский король был вынужден ставить в пример собственным солдатам стойкость русских. Однако в силу внешне- и внутриполитических причин успехи под Гросс-Егерсдорфом, Цорндорфом и Пальцигом так и остались в истории бесплодными. Бородинское сражение традиционно считается не только главным в истории Отечественной войны 1812 года, но и победоносным для русского оружия. Однако в военном смысле победой назвать его нельзя хотя бы потому, что после битвы, как известно, армией М.И. Кутузова была оставлена Москва… Главное значение Бородина, несомненно, опять-таки моральное. Поражение в Крымской войне 1854-1856 гг. стало для нашей страны одним для наиболее тяжёлых и унизительных за всю историю. Но стойкости защитников Севастополя, превосходящей и человеческое разумение, и физические возможности, дивились даже торжествующие враги. Победа духа над материей снова не принесла русским людям ничего, кроме бессмертия… Белое Дело в ходе Гражданской войны потерпело военно-политическое поражение, но явило непередаваемые по красоте и силе духовные победы, как Первый Кубанский поход генерала Л.Г. Корнилова, Великий Сибирский генерала В.О. Каппеля и др. В каждом столетии отечественной истории достаточно таких примеров, которых, по выражению замечательного военного историка А.А. Керсновского, «не выпадало на долю ни одного народа, ни одной армии в мире».
Только тогда победа становится нравственной заслугой, когда она далась народу, его вождям и государям ценой больших жертв: в нашем сознании подвиг и жертва практически неотделимы друг от друга. Причём слово «подвиг» нужно рассматривать в его исконном значении: не единовременного героического поступка, но длительного и нелегкого труда, телесного и душевного, соответствующего христианскому понятию Крестоношения. Данное обстоятельство, несомненно, связано с ведущей ролью Православия в отечественной истории и с православно-христианским восприятием смерти в национальной культуре и самосознании. Отметим, что «подвиг» имеет общий корень с «подвижничеством», а последнее ассоциируется, прежде всего, с монашеством: постоянным самоотречением, каждодневными трудами, постоянной работой души, с посвящением всего себя Высшему — Богу в надежде стяжать бессмертие. Таковы символы исторических судеб России: события, в которых героизм ставится выше одоления, самопожертвование — выше силы.
Поэтому не было ни одной более русской по своей сути и духу среди немецких принцесс, когда-либо всходивших на российский престол, чем последняя императрица – св. мученица Александра Феодоровна. По жестокой иронии судьбы, именно её из всех русских цариц чаще всего обвиняли в германофильстве! А ведь жизнь государыни с момента приезда на новую родину была постоянным подвигом, сопряженным с бесконечной жертвой – истинно христианским подвижничеством и истинно христианским самопожертвованием «даже до крове». Глубоко воспринявшая мистическую традицию русского Православия и буквально вросшая в неё, св. мученица царица Александра Российская, подражая в страдании Господу Иисусу Христу и умирая за Него, отдала России самое дорогое – собственную жизнь и жизнь своих возлюбленных супруга и детей. Отдала в надежде на воскресение Благодатью Христовой и на то, чтобы на святой крови Царственных Мучников воскресла и Россия.
Нельзя забывать, что идея смерти в представлении христианина может рассматриваться не только и не столько в смысле смерти-конца (отрицания, разложения, полного и окончательного уничтожения и забвения того, что умирает), но смерти, попирающей смерть и являющейся залогом Воскресения, окончательного очищенного и преображённого утверждения того, что умирает – в Вечности (11 и 12 члены Никео-Цареградского Символа Веры: «…чаю воскресения мертвых и жизни будущего века»). Так раскрываются христианская идея и смысл, своего рода духовные цели русской истории.
 В судьбе Императрицы Александры Фёдоровны среди прочего была одна, на первый взгляд, малозначительная деталь — она была Шефом 5-го гусарского Александрийского полка. Но через эту, казалось бы, мелочь и через символику, присвоенную «бессмертным гусарам», раскрывается глубокая связь не только Царицы-мученицы с подшефным полком, но и специфика исторической судьбы нашего Отечества. Как и житие святой Государыни, довольно-таки зловещий облик Александрийцев отражает суть русского христолюбивого воинства. Ведь и самый чёрный цвет в православной традиции означает надежду, ожидания будущего воскресения из мёртвых. Недаром он преобладает в священническом облачении в богослужениях Великого Поста, предуготовляющих человека к празднику Воскресения Христова. Облик одетых во всё чёрное воинов роднит их с Православными монахами – «живыми мертвецами», напряжённо ожидающими, пламенно верящими в Воскресение после смерти. По словам свт. Симеона Фессалоникийского, «потому-то и темны одежды монаха, что ... живет не здешней жизнью, но жаждет иной – нетленной жизни, к которой и стремится усильно». Чёрную монашескую мантию святые отцы сравнивали с широкими плащами воинов древности. Таким образом, мантия знаменует собой тот факт, что монах – это воин Христов. В одном ряду с чёрной униформой надо поставить и другой символ Александрийских гусар – Адамову голову (на головных уборах вместо кокард), знаменующую бессмертие, освобождение от смерти через искупление Спасителем, Его бесценной кровью, падшего человеческого естества.
Нет никаких сомнений, что эти символы тесно связаны с Православными корнями отечественной истории и со всем пониманием смысла войны, жизни и смерти солдатом и офицером. Так, недаром св. прав. Иоанн Кронштадтский, говоря о христолюбивом воинстве и ратных подвигах, обращался к «полям бранным»: «Не назову вас полями смерти или могилами мёртвых, но полями жизни, сокровищницами бессмертия, ибо все тела убиенных воинов восстанут нетленными и процветут бессмертием». «Блаженны все, – говорил святой пастырь, – скончавшиеся смертию мученическою, воины наши, – они теперь почивают от трудов своих и вкушают блаженный, всерадостный покой в Боге и видят то, чего наши очи не видят и видеть не могут до времени: видят Господа, святых ангелов и всех святых, и с ними торжествуют и ликуют. Ведь умирать всем надобно в своё время, и никто смерти избегать не может, так стократ лучше умереть смертию за Веру, Царя и Отечество!».
Именно христианское отношение к смерти позволяло России во все времена, даже при условии военно-политических неудач, выходить духовной победительницей из любых сражений. Именно в Православной вере, в жертвенности на правду, за Христа, в положении души своей за други своя, за то, чтобы не иссякала слава в вышних Богу, чтобы жила, чтобы воскресла Россия – заключаются бессмертие и непобедимость русской армии. В жертве и подвиге за Христа и за землю, ставшую ей подлинной Родиной, в Православной вере обрела бессмертие, предстоя престолу Всевышнего, и скромная немецкая принцесса, ставшая русской святой.
Святая мученице Царице Александро Российская, моли Бога о нас!
Дарья Ивановна Болотина |
