«Ксюша Яковлева, 6 лет, Луганск:

- Больше всего я боюсь, чтобы не убили маму и папу. А то я не смогу спасти младшего братика, которому 6 месяцев. Пусть лучше убьют меня...

Сережа, 4 года, Луганская область:

- Мой папа ушел на войну. Мама и бабушка каждый день плачут и ничего мне не говорят. От этого мне становится еще страшнее... Может папы уже нет?

Саша Беспалов, 3 года, Донецкая область:

- Я очень хочу кушать. Всегда...

Таня Махиня, 5 лет, из Мариуполя:

- У нас страшнее, чем в фильмах ужасов. Похороны каждый день...

Света Абрамчук, 4.5 года, беженка из Славянска:

- Наш дом разбомбили. Мы с мамой и бабушкой жили в погребе. Когда бомба упала во двор снова, я стала заикаться...

Ваня Лосько, 4 года, Краматорск:

- Когда бубухнула бомба, я испугался и описался. И писаюсь теперь каждую ночь, когда гром гремит, а мама смотрит на меня и сильно плачет...

Сергей Фиоктистов, 8 лет, Луганская область:

- Я не боюсь быть убитым, но если убьют маму, папу или бабушку, я этого не переживу...

Евгения Ляшенко, 9 лет, Донецкая область:

- На войне начинаешь верить в Бога по-настоящему, а не понарошку. Потому что понимаешь: только Бог может тебя защитить...

Тамара Овдеенко, 6 лет, беженка из Славянска:

- Война, это когда вокруг тебя только зло, а добро убито и похоронено где-то далеко...»[i]

На сегодняшний день число погибших на Донбассе детей превышает 100 человек… По оценкам независимого Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ), более 2 млн детей пострадали в ходе гражданской войны, среди них более 200 убитых детей: 75 детей убиты в ДНР, причем 59 в 2014-м году и 15 детей за первые месяцы 2015-го; 42 ребенка погибли в ЛНР. Так же, за время военных действий на юго-востоке Украины были разрушены 491 школа, 78 больниц и четыре детских дома. Количество искалеченных и оставшихся сиротами детей не сосчитано до сих пор.

Одна из самых известных фотографий этой войны: хирург Михаил Коваленко несет окровавленное тело трехлетней девочки, смертельно раненой при обстреле Славянска.

Показания свидетелей

«Это произошло на Троицу. Мы только вернулись с женой из церкви. В это время городской водопровод уже не функционировал. В частном секторы были скважины и туда все соседи ходили за водой. Ополченцы притащили туда генератор (электричества к тому времени тоже не было). Раздалось два взрыва. Стреляли по месту, где люди брали воду. Из-за угла выбежал ополченец, несущий на руках ребенка. Кто-то крикнул: «Вон доктор!» Боец отдал девочку мне. От моего дома до больницы - 500 метров. Побежал туда. Положив ее на операционный стол, понял, что ребенок мертв. У девочки были повреждения тазобедренного сустава, брюшной полости, головы. Потом, когда смотрел на эту фотографию, понял, что ребенок был уже мертв. Тогда, в горячке я этого не увидел.

Михаил Коваленко».[ii]

Показания свидетелей

«Помните девочку убитую в храме во время литургии? Еще тогда подумал: «Как же так, стоит ребеночек, молится, чтобы было все хорошо, чтобы кончилась эта война, а в это время летит снаряд…»

Так вот на следующий день после этого случилось никем не освещенное убийство. Я тогда не смог передать информацию, а потом уже не имело смысла.

Возле передового рубежа в Семеновке мы с «Артистом» шли к «Ермаку», который в тот момент остался один на позиции и остановил во время страшного боя наступающие украинские танки. Смотрим, во дворе уцелевших домов играют мальчик и девочка из очень бедной семьи, которой не за что было выехать. Девочка выбежала на дорогу, и тут начался минометный обстрел. Хлоп - и эта дымная и огненная пасть ребенка просто исчавкала. Выплюнула только косичку.

Как-то ночью я просыпаюсь от того, что кто-то по-волчьи стонет: то ли рычит то ли воет. Это был боец с позывным «Север». Потом дергает меня за плечо и говорит: «Гена, я ее похоронил...» Я спросонья ничего не понимаю, тут начинается обстрел, а мы тогда втроем держали колбасный цех, целое направление. Говорю: «Кого ты похоронил?» Он плачет, здоровый мужик сидит и ревет: «Косичку...» Две недели «Север» носил в подсумке косичку этой девочки… Это и есть символ нынешней войны: вспоминать остальные боевые эпизоды по сравнению с тем, что случилось с этой девочкой, вообще не имеет смысла.

Геннадий Дубовой»[iii].

9 мая 12-летний мальчик Илья Константинович был ранен украинским снайпером в Славянске. Родители говорили, что в него стреляли из-за георгиевской ленточки на его рубашке, - символа победы в Великой Отечественной войне. “Ему всего 12 лет”, - рассказывал дядя. - “И он просто играл во дворе! Это произошло на улице Лизанович, недалеко от цветочного рынка. Мы слышали 3 выстрела.” Две пули вошли мальчику в брюшную полость и плечо. “Он пришел домой после всего этого и сказал: “мама, я погиб”. Он был еще в сознании, когда его доставили в больницу.” Слава Богу, ребенка удалось спасти.

19 июня украинская нацгвардия вела обстрел города с горы Карачун. 30-летняя Елена Данченко выбежала во двор за своим сыном Арсением, и в этот момент в нескольких метрах от нее разорвался снаряд. Накрывшую ребенка мать разорвало прямым попаданием, но ее тело не смогло защитить сына. Тяжело раненый Арсений был отправлен в больницу в крайне тяжелом состоянии, но спасти его врачи не смогли.[iv]

24 июня горе пришло в семью Артема и Ани Александровых из Антрацита. «Погиб их долгожданный сын, их радость, их непоседа Егор, - сообщал Олег Царев. - Ему было 10 месяцев.

Мальчик был убит осколком от разрыва снаряда во время объявленного властью перемирия. Вместе с депутатами парламента Новороссии мы приехали поддержать их, помочь чем можем в их горе (https://www.youtube.com/watch?v=Fx7aqhJDOAo).

Бабушка Людмила Антоновна рассказала, что в этот день вечером, как обычно, они вышли с невесткой и внуком погулять перед сном.

«Мы сидели вот на этой лавочке, - показывает женщина. – Егорка бегал от мамы ко мне. Прямо по лавочке бегал, туда-сюда. Шустрый такой мальчишечка… был… его любил весь двор. Он всем улыбался, всем доверял, ко всем шел на руки…
Он еще не умел ходить самостоятельно, только учился делать первые шаги. И первые слова едва успел научиться говорить: папа, мама, баба. Мой сын Артем выглянул из окна квартиры и позвал нас домой – «давайте уже поднимайтесь, хватит гулять!»
Часов восемь вечера это было, может, минуты три девятого. И тут вдруг раздался страшный грохот и поднялся огромный столб пыли. Мы вначале ничего не поняли.
А Егорка как-то сжался весь, согнулся, мы подумали: очень испугался. И глазки прикрыл. Я закричала невестке, что Егорушка испугался и нужно его скорее домой нести. А он как-то обмяк весь…».

Бабушка говорит, что дальше все происходило как будто не с ней, в каком-то бреду. Они поднялись наверх, она заскочила в ванную и стала брызгать на внучка водой, чтобы он вышел из состояния страха. А он все не отходил…

«Мы положили его на диван, расстегнули кофточку, а там, на груди моего малыша, слева, прямо где сердечко, - дырочка. И много крови. Все потом было в его крови… - говорит, не сдерживая слез, папа Артем. – Егорка открыл глазки, посмотрел на нас и закрыл их. Это был последний взгляд моего сына. Еще до приезда «скорой» Егорка умер».

«Там вот у нас скверик, где мы постоянно гуляли. Мы теперь даже проходить мимо него не можем. Не знаем, как мы теперь будем жить без нашего Егора», - говорят сквозь слезы папа и бабушка.

Мама Аня все время молчит.

У Артема и Ани это первый и долгожданный ребенок - его появления на свет они ждали больше четырех лет.

В небольшой небогатой типовой хрущевке Александровых все напоминает про Егора. Заправлена кроватка, как будто сейчас мама будет укладывать его спать. В коридоре коляска готова к очередной прогулке. Стоят в ряд игрушки... Много игрушек.

И только фотографии улыбающегося круглощекого бутуза с траурными лентами никак не вписываются в общую картину.

Егор Александров родился 25 августа 2013 года. Через день после того, как государство Украина праздновало 22-летие своей независимости.

А ровно через 10 месяцев, 24 июня 2014 года, за два месяца до своего первого юбилейного годика, Егорка погиб по вине этого же государства, которое развязало войну против мирного населения.

Провожая нас, родители и бабушка погибшего малыша сказали такие слова: «Мы так хотим мира. Будь проклята эта война».[v]

2 июля в результате попадания снарядов в жилые дома Станицы Луганской погибли лесоруб 5 разряда Луганской дистанции защитных лесонасаждений Владимир Ермилов и его сын Ваня 2009 года рождения, а также наладчик путевых машин и механизмов дистанции пути Кондрашевская-Новая Андрей Перебейнос.

Как рассказал "Комсомольской правде в Украине" председатель Станично-Луганского райсовета Владимир Белоус по району было нанесено два авиаудара.

- Первый самолет появился около 11 часов утра, он разбомбил центр: здание милиции разнесли полностью, рядом здание суда сильно повредили, уничтожены 2 дома, сколько людей погибло, пока не известно. Руины еще разбирают спасатели ГосЧС, - рассказал председатель райсовета. – Второй пришелся в район железнодорожной станции Старая Кондрашевка. Там картина более удручающая. 9 погибших, 11 раненых, из них 5 - тяжких. Среди погибших - 5-летний ребенок. Девочка была дома с отцом. Взрыв был такой силы, что ребенку оторвало ноги. Сейчас в округе еще находят фрагменты тел. Точное число погибших будет известно позже, там тоже работают спасатели.[vi]

«Возле разрушенного дома — две крышки от гроба: одна большая, другая совсем маленькая. Сегодня в Кондрашовке хоронят жертв авиаудара украинских ВВС — пятилетнего Ваню и его отца Владимира. Ваня вышел на улицу встречать отца, когда упала бомба: шансов спастись не было.

В гробу у Вани — еще не распакованные подарки. За день до гибели он отпраздновал день рождения, и еще не успел все открыть. На месте гибели — море цветов. Их несут односельчане. Проститься пришла вся деревня. Ни женщины, ни мужчины не скрывают слез. Глядя на материнское горе, никто не может произнести ни слова. Ванина мама разом лишилась половины семьи — остались только старшие сын и дочка.

Отца с сыном похоронят в одной могиле. Даже таблички — с одинаковой датой смерти на одном кресте. И на фоне траурной процессии — как насмешка — гул реактивных самолетов в облаках. В ужасе многие всматриваются в небо».[vii]

27 июля в обстреливаемой карателями Горловке под снарядами погибли молодая женщина и ее маленькая дочь – Кристина и Кира. «Горловская мадонна» - так назвали погибшую молодую женщину, фотографии которой с погибшей годовалой дочкой облетели весь интернет.

Показания потерпевших

«В тот день 27 июля, я находилась дома, это было воскресенье. Наши чемоданы несколько дней стояли собранными на пороге, но уже который день мы никак не могли выехать из Горловки. Куда не позвоним, в пансионаты или другие места, везде с маленьким ребенком не принимали. А последние два дня и поезда не ходили. Я уже готова была бежать из дома на дорогу, ловить какую-то машину и договариваться, чтобы нас увезли из города хоть куда-нибудь.

Но вдруг мне позвонил человек, который вывозил из Горловки людей и сказал, что заберет нас утром следующего дня. Наша квартира на 8 этаже дома в центре города, большая и просторная. Я подошла к открытому окну, из которого, как на ладошке виден сквер и сразу позвонила дочери, Кристине, чтоб поделиться новостью. Она в это время гуляла на улице с моей внучкой Кирочкой. «Кристюша! – кричу я ей в телефон, - все, завтра в 9 утра мы выезжаем! Сначала в Святогорск, а оттуда в Харьков, Днепропетровск или в Одесскую область». Она же мне в трубку от радости: «Ура! – кричит, - Кирюша, мы завтра уезжаем! Ура, бабушка, мы уезжаем!». Я ее спросила: «Кристина, а вы где? - В сквере, - ответила она. - Оставайтесь на месте – говорю, и как только произнесла эти слова сквер начали бомбить «Градом».

Это был первый обстрел города с этих установок. Взрыв за взрывом, огонь, дым и все. У меня мир перед глазами поплыл. Я выбежала из квартиры на улицу с криками «Кира! Кристина! Кира! Кристина!». Пока добежала, в сквере уже было тихо. Детей своих не нашла. Падая через воронки от снарядов, я разбирала траву руками, искала игрушки, но, не обнаружив их, подумала, что все в порядке. У меня была единственная мысль, что они в бомбоубежище.

Я туда, спрашиваю «Детки были?» Люди, увидев, что я в панике запихнули меня вовнутрь, говоря, мол, да детки были. В бомбоубежище не было света и я, бегая там в темноте, трогала голову каждого человека, трясла людей за руки, щупала их. Искала своих детей и кричала: «Кира! Кристина!» никто не откликался. Всех перетрогала, в каждом уголке кричала и звала своих детей. Потом, кто-то вышел из убежища и вернулся с женщиной-врачом. Она меня чем-то обкалывала со словами: «Вы всех здесь будоражите». А потом мне сказали, что с моими детками все нормально, а ребенок только ручку поранил.

Через пару часов, когда залпы поутихли, мы вышли из бомбоубежища и я побежала в детскую поликлинику, ведь у нас там все рядом: наш дом, школа, сквер детская и взрослая поликлиники, господи, морг на этой территории. В детской поликлинике мне сказали, чтобы я посмотрела во взрослой. Я туда. И тут начался шквал звонков от знакомых: «Идите в морг, идите в морг, идите в морг». Они увидели фотографии моих погибших девочек в интернете. Фотограф из Корреспондента, который был на месте событий и снял моих убитых девочек, тут же выложил снимки в сеть. Это был ад. В морге я своих девочек и нашла. Опознала…

А потом снова бомбежка и это бомбоубежище, из которого всю ночь никого не выпускали. Утром я снова пошла в морг. Но мне не дали забрать их домой. «Зачем, чтоб ваших детей два раза разбомбили?» - сказали мне медики. Хотя бы домой дали их отвезти. Нет - с морга девочек отвезли сразу на кладбище.

29 июля моих девочек очень быстро хоронили. Меня все время торопили: «Быстрее, быстрее» - боялись, что снова бомбить будут. А дальше – все! Дальше, - жизнь остановилась и больше нет ничего. Все – пустота. Дальше просто воешь, как волк и ничего кругом. Вообще ничего.

Политики решили, что я не могу быть ни мамой, ни бабушкой, что мы не можем больше ни радоваться, ни смеяться. Нас всего этого лишили. Я выла, выла. Всю ночь после похорон я спала на их могиле. Ведь какая уже разница, все равно везде бомбят!

В Киев я приехала 1 августа, чтобы найти виновных в убийстве моих девочек. Первым делом отправилась к администрации Президента, под которой стояли матери солдат. Хотела поговорить с ними. Принесла фотографии своих девочек, я хотела пообщаться с матерями, хотела сказать, что у нас на Донбассе такие же матери, как и они, чьи сыновья едут воевать. Но меня не пустила охрана, хоть я и говорила, что просто хочу пообщаться с матерями. В ответ мне сказали, что охраняют Президента от терактов. Но почему от меня охраняют Президента, а Президент не сохранил моих детей? То, что Президент отдает приказы убивать моих детей – это считается в нашей стране нормально? Почему мы не можем просто жить, растить детей, просто дышать? Людей расстреливают, людей убивают, люди свое горе заливают слезами. У некоторых после гибели их родных опустились руки, они не знают, как действовать и как с этим жить. Многие смирились. Я не могу смириться. Потому что мои дети жили в правовом государстве. Без объявления войны идут какие-то боевые действия, и нас расстреливают. Почему нарушают все наши права? Объявите войну, эвакуируйте жителей и воюйте. Но этого не происходит. Люди брошены.

Многие считают, раз мы с Донбасса, раз мы там остались, значит, мы имеем какую-то точку зрения. А никто не знает, что люди просто хотят мира. Многим даже некуда выехать. Много пожилых, много с детками. А их просто бомбят с «Градов» с воздуха, по-разному. Я хочу знать, кто тогда вел обстрел по Горловке. Предполагаю, что стреляли войска АТО, но если это не так, пусть предоставят доказательства. Как войска АТО, так и войска ДНР. Пусть предоставят доказательства своей виновности или невиновности. Я хочу, чтоб армия АТО предоставила доказательства того, что их установки «Град» не работали в воскресенье, 27 июля в 14:00 и не вели обстрел нашего города!

Я уже написала заявления в МВД по факту убийства Кристины и Киры, а также по факту распространения фотографий с места трагедии. Написала заявление в СБУ относительно гибели Кристины и Киры «по факту террористического акта».

Я хочу, чтоб они задумались, кого они бомбят в этих городах. Почему не проводят какие-то другие операции? И что это за государство, которое не защитило мои права и права моих детей на жизнь? Зачем такая держава, если ей люди не нужны? Государство без людей? Они нас сами убивают! Идет просто расстрел.

Наталья, мать погибшей Кристины».[viii]