Приобрести книгу "Терское казачье антибольшевистское восстание" в нашем магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15495/
В 1904 году готовилась очередная кардинальная реформа казачьей жизни, положения которой были схожи с положениями проекта, предлагаемого сорок лет назад военным министром Д. А. Милютиным. Тогда министерство подготовило документ под названием «Общая программа главных оснований в войсковых поселениях»[1]. Но благодаря вмешательству тогдашнего начальника штаба Донского казачьего войска князя А.М. Дондукова-Корсакова этот проект не смог найти поддержки у императора. Александр II отклонил проект военного министра Д.А. Милютина и убедил казаков в незыблемости казачьих жизненных устоев.
Так произошло и в 1904 году, когда разразившаяся русско-японская война, а затем революционные беспорядки 1905-1907 годов вынудили правительство Российской империи отказаться от реформирования казачества[2].
Однако русско-японская война ускорила процесс упразднения Главного управления казачьих войск. Оно оказалось не в состоянии обеспечить своевременное отмобилизование казачьих частей, отправляемых на фронт. Вскрылись и другие недостатки, связанные с системой комплектации казачьих войск офицерами, обучения личного состава, отсутствием навыков ведения современной войны и подготовки к ней. Все эти недостатки были присущи в той или иной мере всей русской армии. Анализ уроков войны 1904-1905 гг. позволил приступить к реформированию русской армии в целом, системы управления казачьими войсками в частности.
18 августа 1909 года царь поручил военному министру В.А. Сухомлинову разработать предположения о преобразовании военного ведомства с целью устранения существующих недостатков. Министр видел основные недостатки в следующем: сложность системы управления; неправильное распределение обязанностей; несогласованность в деятельности хозяйственных управлений; отсутствие единства в вопросах порядка прохождения службы; обособление казачьих дел от соответствующих дел регулярных дел.
В связи с чем предлагал следующие меры:
1) признать за военным министром эксклюзивное право доклада царю по военным вопросам; обсуждение важнейших вопросов поручать специальному комитету генштаба;
2) разработку всех вопросов организации, дислокации, боевой подготовки и организации армии сосредоточить в главном управлении генштаба;
3) на помощника военного министра возложить обязанность объединить деятельность хозяйственных органов военного министерства;
4) устранить обособленность в управлении казачьих войск[3].
Таким образом, участь Главного управления казачьих войск практически была предрешена. 10 и 15 августа 1910 года утверждено положение «О реорганизации Главных управлений Военного Министерства», в соответствии с которым Главное управление казачьих войск упразднили, согласно внутриведомственного циркуляра Главного штаба № 161 дела переданы в соответствующие управления Главного штаба[4].
При Главном штабе был создан особый казачий отдел, в ведении которого остались исключительно вопросы гражданского устройства казачьих войск и внутреннего управления. Военное министерство, учитывая уроки прежних лет, стремилось во внутреннем управлении передать больше полномочий наказным атаманам, особенно по хозяйственной части, сосредоточить главные вопросы во всех отраслях управления в войсковых правлениях[5].
Во второй половине XIX – начале XX веков система высшего управления казачьими войсками претерпела значительные изменения. Централизация управления казачьими войсками была сосредоточена в управлении иррегулярных войск, переименованного сначала в Главное управление иррегулярных войск, потом – в Главное управление казачьих войск. Однако недостатки в управлении привели к перераспределению функций в пользу местных административных учреждений. Данная тенденция подтверждала неспособность эффективного централизованного управления и необходимость преобразований.
В ходе русско-японской войны обнажились недостатки русской армии в целом, казачьих войск в частности. Обсуждение опыта, приобретенного в ходе войны, привело к значительным преобразованиям в армии и в системе управления казачьих войск, ставших основным содержанием второго этапа реформирования системы высшего управления казачьими войсками. Реформы заключались в ликвидации существующих отличий в положении казачьих частей от регулярных войск. Нововведения объективно вели к ликвидации различий в положении казачества в целом от остального населения империи, что породило стремление к воссозданию особого управления казачьими войсками, однако в силу объективных причин (война, начавшаяся революция) данным реформам не удалось получить развития.
Сама же русско-японская война 1904-1905 годов оказала большое влияние на развитие военного искусства. В ходе ее впервые широко применялись магазинные винтовки, пулеметы, скорострельные артиллерийские орудия, что привело к серьезным изменениям в области стратегии, тактики и оперативного искусства. Отошла в прошлое практика фронтальных конных атак в сомкнутых строях, а умелое взаимодействие с другими родами войск становилось необходимым условием успеха на поле боя. Война показала, что отныне одна кавалерия не в силах коренным образом повлиять на исход всей кампании.
Русская конница на Дальнем Востоке была представлена, главным образом, казачьими частями. С самого начала боевых действий забайкальские, сибирские, амурские казаки отражали постоянные нападения японцев, занимались разведкой, охраняли фланги русских позиций. В русско-японской войне принимали участие также донское, кубанское и терское казачество.
Уже с самого начала военных действий терские казаки изъявили желание отправиться в далекую Маньчжурию. Как писал впоследствии историк терского казачества М. А. Караулов – «подновить боевую славу своих дедов и отцов»[6]. Чтобы дать выход многочисленным просьбам отставных и запасных чинов, а также лиц, вовсе не бывших на военной службе, о приеме их добровольцами в войска, действующие на Дальнем Востоке, 5 февраля 1904 года последовало высочайшее соизволение о наборе на службу добровольцев не старше 40 лет, имеющих военную подготовку[7].
В связи с этим в срочном порядке стала формироваться добровольческая бригада, получившая название «Дикой» и состоявшая из Терско-Кубанского полка и 2-го Дагестанского горского полка. От желающих вступить в бригаду не было отбоя. Состав бригады оказался разношерстным и в основном состоял из горцев Кавказа. На командные должности низшего и среднего звена набирались казаки Кубанского и Терского казачьих войск. Дикая бригада покрыла себя неувядаемой славой и принимала участие почти во всех крупнейших сражениях на полях Маньчжурии.
Огромные потери в ходе военных действий вынудили правительство изыскивать новые людские силы для продолжения войны. В октябре 1904 года началось формирование сводной Кавказской казачьей дивизии, в состав которой вошли Екатериноградский и Уманский кубанские казачьи полки, 1-й Кизляро-Гребенской и 1-й Сунженско-Владикавказский терские казачьи полки, а также две батареи – 1-я Кубанская и 2-я Терская.
В марте 1905 года сформированная сводная Кавказская казачья дивизия эшелонами почти через всю Россию была отправлена на фронт, где во второй половине апреля вошла в состав 2-й армии, поступив в сводный кавалерийский корпус генерал-адъютанта П.И. Мищенко. В составе данного корпуса 1-й Сунженско-Владикавказский и 1-й Кизляро-Гребенской казачьи полки участвовали в знаменитом «рейде» по тылам японской армии на Синминтин и Факумынь, в ночном бою 3-го июня у Ляолянвопыня и в бою 18-го июня 1905 года у деревни Санвайцзы[8].
Окончание русско-японской войны совпало с разгаром революционных выступлений, прокатившихся по всей стране. Одним из главных поводов революции стало обстоятельство, что еще в конце XIX – начале XX века Россия одновременно с передовыми капиталистическими странами вступает в новую стадию социально-экономического развития. Это было результатом бурного капиталистического роста, проходившего в стране в пореформенный период. Русские капиталисты, используя накопленный опыт других стран, строили свои заводы и фабрики на новейшей технической основе. Экономическое развитие страны стало, однако, противоречивым. Наряду с достаточно высоким уровнем капитализма в промышленности существовали значительные пережитки феодализма в сельском хозяйстве. Сочетание капиталистических противоречий с неустраненными до конца феодальными привело к революции 1905-1907 гг. и появлению Манифеста 17 октября 1905 года. Революционные выступления в стране заставили Николая II искать компромиссы. В этих целях министру внутренних дел Булыгину поручено подготовить проект закона о создании Государственной Думы. 6 августа 1905 года царь подписал манифест об учреждении Булыгинской Думы.
Порядок выборов в первую Думу определялся в законе о выборах, изданном в декабре 1905 года. Согласно ему учреждались четыре избирательные курии: землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. По рабочей курии к выборам допускались лишь те пролетарии, которые были заняты на предприятиях с числом работающих не менее 50.
Сами выборы были не всеобщими. Исключались женщины, молодежь до 25 лет, военнослужащие, ряд национальных меньшинств. Один выборщик приходился в землевладельческой курии на 2 тысячи избирателей, в городской – на 4 тысячи, в крестьянской – на 30, в рабочей – на 90 тысяч.
Участие казаков в парламентской деятельности составляет особую страницу в истории военного сословия. Царское правительство считало казачество монархически настроенной, консервативной частью российского общества и поэтому предоставляло ему преимущества на выборах в Думу, особенно первых двух созывов. Но результаты выборов во все четыре Государственные Думы не подтвердили ожиданий властей. Казачьи представители самым неожиданным образом примкнули к оппозиционным силам. Уже первые выборы четко очертили приоритеты казачества. Для казаков более существенными оказались сословная близость, национальная принадлежность и ораторские способности своих кандидатов, нежели их причастность к политическим партиям[9].
Всего в четырех российских Думах с 1906 по 1917 гг. было избрано 85 депутатов-казаков. Из них в I Думу – 25 человек, во II – 27 человек, в III – 18 и в IV – 15 человек[10]. Некоторые депутаты избирались по нескольку раз. Так, видные казачьи общественные деятели демократической ориентации – донской казак В.А. Харламов и кубанский казак К.Л. Бардиж – были депутатами Думы всех четырех созывов. Донские казаки М.С. Воронков, И.Н. Ефремов и уральский казак Ф.А. Еремин – депутатами трех Дум. Терский казак М.А. Караулов, сибирский казак И.П. Лаптев, донской казак М.П. Араканцев и забайкальский казак С.А. Таскин избирались в Думу дважды. При этом нужно отметить, что из 85 депутатов-казаков 71 человека делегировали казачьи регионы, а 14 были избраны депутатами от неказачьих губерний России.
В I Государственной Думе депутатом от Терского казачьего войска был избран Петр Петрович Демиров[11]. В 1907 году депутатом II-й Государственной Думы от Терского казачьего войска избран сотник, состоявший в комплекте полков ТКВ, Михаил Александрович Караулов[12]. Несмотря на молодость (ему еще не было тридцати лет), он был уже довольно известной личностью. Однако, вся слава и трагедия Михаила Александровича были еще впереди, сейчас он лишь набирался политического опыта.
Выборы в III-ю Государственную Думу от Терского Казачьего Войска состоялись 14 октября 1907 года. Депутатом избрали казака станицы Червленной Евтихия Ивановича Тихонова[13]. Другими кандидатами были М. П. Кротов (станица Терская) и К. А. Александров (станица Грозненская).
Увы, деятельность Евтихия Тихонова в III-й Государственной Думе была недолгой. 20 марта 1908 года он скончался в станице Червленной.
19 апреля во Владикавказ съехались выборщики для избрания нового члена Государственной Думы, но выборы были отложены до осени. 12 сентября 1908 года в зале городской думы города Владикавказа состоялись выборы нового члена Государственной Думы от Терского казачьего койска, вместо умершего Е.И. Тихонова. По итогам голосования избран казак станицы Ессентукской Никита Васильевич Лисичкин[14], состоявший письмоводителем на Ессентукской группе Кавказских минеральных вод.
В следующую, IV-ю Государственную Думу, от ТКВ вновь избрали Михаила Александровича Караулова. Здесь уже в полной мере проявилась его кипучая деятельность. Будучи председателем надпартийной казачьей фракции, он защищал интересы казаков и кавказских горцев. В дни февральской революции 1917 года вошел в состав Временного комитета Государственной Думы, а затем назначен уполномоченным представителем Временного Правительства в Терской области. С этой должности Караулов и был избран атаманом Терского казачьего войска.
Казачьи депутаты по своему роду деятельности условно делились на две группы: на казаков по происхождению – представители казачьей интеллигенции, и на строевых казаков. Многие депутаты-казаки помимо думской работы участвовали в различных научно-просветительских обществах. По своим политическим убеждениям большинство из них тяготели к левому центру. Так, из 85 думцев-казаков 73 человека входили в оппозиционные фракции и объединения. Причем к конституционным демократам (кадетам) относили себя 42 % от общего числа депутатов от казачьих регионов. Их популярность среди казачества интерпретировалась тем, что у казаков пробуждался «старинный дух свободы»[15].
Стенографические отчеты Дум и материалы заседаний казачьей фракции позволяют сделать вывод о широком поле деятельности казаков. Они выступали в качестве ораторов и докладчиков на общих собраниях Думы, следили за общим ходом думских дел, знакомились с материалами, вносимыми в Думу различными ведомствами, принимали участие в их обсуждении в комиссиях и подкомиссиях. Основным средством выражения требований были запросы в адрес министров или руководителей отдельных властных структур, подконтрольных Сенату.
Среди вопросов, обсуждавшихся в Думе, наиболее важными для казаков являлись проблемы самоуправления, политико-правового положения казачества, земельный вопрос. Депутаты-казаки добились приостановки действия закона о мобилизации казаков для борьбы с освободительным движением. «Полицейская служба несовместима со званием казака-воина, защитника Родины», – говорил на одном из заседаний депутат от Всевеликого Войска Донского В. А. Харламов[16]. Казачьи парламентарии боролись и за изменение условий и уменьшение сроков действительной военной службы казачества, настаивали на ее облегчении, а также поднимали вопрос о местных войсковых капиталах. Тем не менее, ни одна из существенных реформ, предложенных казачьими депутатами, не была принята Государственной думой, а то немногое, что прошло через нее, безнадежно застряло в Государственном совете[17].
| 
