В Санкт-Петербурге и окрестностях имелось несколько мест тайных захоронений расстрелянных. Документально подтверждено существование только Левашовского, видимо, крупнейшего кладбища НКВД. Последовательный поиск в архиве УФСБ по С.-Петербургу и Ленинградской области позволил обнаружить косвенные доказательства захоронений на кладбище Памяти жертв 9 января (Преображенском). Оказалось, что священник Алексей Чужбовский и цветочница Александра Петровна Николаева были арестованы за «распространение клеветнических слухов» о том, что на кладбище хоронят расстрелянных. Протоколы их допросов изобилуют подробностями разговоров о тайных захоронениях. Именно на Преображенское кладбище в ночь на 29 декабря 1937 г. привезли среди других расстрелянных и тело самого Чужбовского. Могильщик опознал его, похоронил в стороне и сообщил об этом его семье. Ниже публикуются обзоры архивно-следственных дел Чужбовского и Николаевой.

Преображенское кладбище — место массовых захоронений расстрелянных.

Одно из первых свидетельств, что  на кладбище «Памяти жертв 9 января» (бывшее Преображенское) были захоронения расстрелянных, относится к 1992 году. В редакцию газеты «Вечерний Петербург» пришло письмо от 85-летней Веры Алексеевны Тимофеевой.

Алексей Андреевич Чужбовский с женой

«В декабре 1937 года кладбище было закрыто для посещения на трое суток, – писала Вера Алексеевна, – и живущие в ближайших домах были предупреждены об этом. Слышали, как шли машины три ночи – на 27, 28 и 29 декабря. К Новому году всё было кончено и убрано. Место, где закапывали расстрелянных, находится в 5 минутах ходьбы от церкви военной в честь Александра Невского, где отец мой, ее настоятель о. Алек­сей Чужбовский отслужил последнюю службу вечером 3 декабря 1937 года. В ночь на 4 декабря он был арестован…»

В доме для служащих кладбища, прошли детство и юность Веры Алексеевны. После замужества в 1930 г. она переехала в другой район города, но часто бывала у своих – отца, матери, сестры Раисы и ее мужа. Вера Алексеевна рассказала, что начиная с 1920-х годов на Пре­ображен­ское кладбище ночами привозили расстрелянных и тайно закапывали.

В декабре 1937 года арестовали ее отца. А вскоре, в одну из предновогодних ночей, когда кладбище было закрыто для посещения, могиль­щик Иван Богомолов среди привезенных трупов опознал тело ее отца, оттащил его в сторону и похоронил. Могильщик рассказал об этом сестре Веры Алексеевны и взял с нее слово молчать.

Эти ночи врезались в память всех окрестных жителей яркой иллюминацией. Говорят, что ночную мглу рассеивали облитые бензином и подожженные деревья. Уже после войны спилили их обугленные стволы.

Сестры отпели отца заочно. Никому, даже родным, не говорили о тайном захоронении. А табличку с именем отца Вера Алексеевна осмелилась установить только на семейной могиле, в начале 1990-х.

Кладбище для бедных и безродных

Основанное в 1872 году, Преображенское кладбище с самого начала стало местом погребения самых бедных жителей Петербурга. Здесь можно было очень дешево, а то и бесплатно, похоронить своих близких. В годы Первой мировой войны здесь хоронили умерших в госпиталях солдат. После событий 9 января 1905 года, ночью, в братской могиле, наспех, почти тайком, были погребены те, у кого не было родственников, а также те, кто остался неузнанным. В январе 1918 года рядом с ними были похоронены жертвы расстрела мирной демонстрации в поддержку Учредительного собрания, состоявшейся накануне его разгона – 5 января 1918 года. Так что хоронить расстрелянных на этом кладбище начали давно.

Многие жертвы расстрела 9 января поступали сначала в морг Обухов­ской больницы имени профессора Нечаева (сейчас клиническое отделение Военно-медицинской академии). Обуховская больница потом довольно долго называлась «Памяти 9 января 1905 года». Известно, что с 1923 года тела расстрелянных также передавались в морг именно этой больницы, «для немедленного погребения». Логично предположить, что дальше их везли накатанной дорогой – на Преображенское.

Памятник

В 1992 году Наталья Александровна Константинова, дочь репрессированного ученого и изобретателя Александра Павловича Константинова, прочитала в «Вечернем Петербурге» статью о Преображенском кладбище с воспоминаниями дочери Чужбовского. Статья потрясла ее. Ведь Константинов расстрелян 26 мая 1937 года, и его останки лежат не в Левашове. Наталья Алек­сандровна как-то сразу поверила, что именно Преображенское кладбище стало послед­ним приютом для ее отца. Она стала добиваться установки здесь памятника всем погибшим. Дело тянулось несколько лет, но, в конце концов памятник жертвам политических репрессий был установлен и открыт 5 сентября 2001 года. Правда, дочь о. Алексея Чужбовского, Вера Алексеевна Тимофеева, до этого не дожила…

Расстрелянных привозили фургонами

Кажется совершенно невероятным, но воспоминания Веры Алексеев­ны Тимофеевой подтвердил… ее отец. Выяснилось, что одной из причин ареста священника было «распространение клеветнических слухов» о том, что на кладбище хоронят расстрелянных. Впрочем, сначала за это была арестована 74-летняя Александра Петровна Николаева, торговавшая на кладбище искусственными цветами и венками.

Большинство «дел» 1937 года напоминают бред сумасшедшего: заговоры, глобальные шпионские сети и т. д. Первые страницы «дел» цветочницы и священника резко отличаются от установленного «стандарта». На допросах речь шла именно о тайных захоронениях на Преображенском кладбище.

Александру Петровну расстреляли 18 декабря, священнослужителя – десятью днями позднее, 28 декабря.

Судя по всему, тело священнослужителя Алексея привезли на кладбище в ночь на 29 декабря – последнюю из трех ночей жуткой «операции». 28 декабря стало последним днем расстрелов в Ленинграде в 1937 году. В этот день были расстреляны 250 человек, и все они могли быть похоронены на кладбище «Памяти жертв 9 января».

Погода в те дни была мрачной: сплошная облачность с временными просветами, видимость плохая. Минус 7–10. Может быть, потому и не возили расстрелянных в Левашово.

Дело цветочницы с Преображенского кладбища

29 ноября 1937 года в дом Александры Петровны Николаевой пришли с обыском. Искали подтверждение её «контрреволюционной агитации» на Преображенском кладбище Санкт-Петербурга, изъяли семейную переписку: 2 открытки и 4 письма.

Старушку доставили в следственную тюрьму на Арсенальную, 5, и сразу же, без предъявления обвинения, ее начал допрашивать начальник 2-го отделения 2-го (оперативного) отдела Управления НКВД Ленинградской области старший лейтенант ГБ Васильев. Он выяснил анкетные сведения:

возраст – 74 года;

образование – два года духовной школы;

до 1903 года была на иждивении мужа, токаря Обуховского завода, после его смерти жила на доход от двухэтажного дома и подрабатывала портнихой, с 1925 года находилась на иждивении дочери, с 1935 года изготавливала искусственные цветы и продавала их на Преображенском кладбище.

Затем последовал безостановочный, так называемый «конвейерный» допрос – о разговорах вокруг Преображенского кладбища, о тайных захоронениях расстрелянных. Протокол – Николаева не названа в нем ни обвиняемой, ни свидетелем – оформлен четырьмя датами: 29 и 30 ноября, 1 и 4 декабря, подробно и достаточно грамотно записан.

Других протоколов допросов Николаевой в ее архивно-следственном деле нет.

Есть протоколы допросов нескольких свидетелей. Трое из них – соседи по дому. Протоколы их допросов (от 2 и 7 декабря) составлены рядовыми следователями в обычных выражениях. Соседи охарактери­зовали Николаеву как «бывшую домовладелицу», «очень религиозного человека», «антисоветски настроенную», «не подчиняющуюся никаким правилам жакта» и т. п. Один из соседей как будто бы заявил: «Конкретных антисоветских высказываний от Николаевой А. П. я не слышал, но предполагаю, что Николаева А. П. классово-чуждый элемент и выражает в себе недовольство к советской власти».

Значительно важнее протоколы допросов других свидетелей – суп­ругов Куликовых, допрошенных самим Васильевым. Он расспрашивал, как и когда они узнали о тайных захоронениях расстрелянных. (Узнали при посещении семейной могилы от кладбищенской цветочницы. Очевидно, следствие располагало подробным доносом осведомителя о событиях злополучного для Николаевой октябрьского дня 1937 г.)

Именно Куликовы опознали Николаеву.

2 декабря Васильев обратился с рапортом на имя заместителя начальника Управления НКВД Ленинградской области майора госбезопасности Состэ: «Прошу Вашего распоряжения арестовать гр-ку НИКОЛАЕВУ Александру Петровну, 1863 г. р., проживающую в д. Мурзинке, дом № 31, кв. 3, торгующую венками на Преображенском кладбище и занимающуюся систематической злостной к. р. агитацией среди гр-н, посещающих кладбище». Состэ обратил на рапорт особое внимание и 8 декабря наложил собственноручную резолюцию: «Арестовать и дело передать на тройку». Видимо, только после этого был выписан ордер на арест Николаевой (выписан в декабре, но не датирован). «Анкета арестованной Николае­вой» заполнена сотрудником госбезопасности 9 декабря.

В деле Николаевой нет постановления об избрании меры пресечения и предъявления обвинения. Обвинительное заключение, подписанное Васильевым и начальником 2-го отдела капитаном госбезопасности Бойцовым, также не датировано и никем не утверждено.

Дело «передали на тройку» по указанию Состэ.

В протоколе заседания Особой тройки Управления НКВД Ленинградской области от 15 декабря 1937 г. значится, что «Николаева А. П., торгуя венками на Преображенском кладбище, систематически среди крестьян приходящих на кладбище, распространяла злостные провокационные к-р. слухи. Вела террористическую пропаганду против руководителей ВКП(б)».

Акт о расстреле Николаевой датирован 18 декабря 1937 года.

Где она захоронена – неизвестно.

8 августа 1989 г. – реабилитирована.

Ст. лейтенант ГБ Николай Анисимович Васильев был уволен 29 декабря 1938 г. в связи с арестом.

Капитан ГБ Виктор Иванович Бойцов до Ленинграда служил в личной охране Сталина. Арестован 7 июля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 8 мая 1939 г. осужден на 15 лет ИТЛ. Умер в лагере в 1940 г. Реабилитирован.

Мартын Янович Состэ до 16 апреля 1937 г. был начальником Административно-хозяйственного управления УНКВД ЛО, т. е. ведал, кроме прочего, расстрелами и захоронениями трупов. Затем стал пом. начальника УНКВД ЛО, 26 мая получил звание майора ГБ, а 7 июля 1937 г. стал зам. начальника УНКВД ЛО. Может быть, это продвижение было связано с подготовкой к репрессивной операции. Состэ был арестован 18 апреля 1938 г. и обвинен в шпионаже в пользу латвийской разведки. 5 мая 1938 г. его убил на допросе в Лефортовской тюрьме в Москве бывший сослуживец по УНКВД ЛО капитан ГБ Кучинский, сам впоследствии арестованный. Состэ реабилитирован.

Ввиду необыкновенной важности, показания Николаевой приводятся полностью, с сохранением всех особенностей их записи следователем.

1937 г. ноября мес. 29 дня

Будучи предупреждена по ст. 95 УК об ответственности за дачу ложных показаний, по существу дела даю показания.

Вопрос: С какого времени вы занимаетесь продажей искусственных цветов на Преображенском кладбище?

Ответ: С 1935 года.

Вопрос: Скажите, кого вы знаете из служащих или служителей Преображенского кладбища?

Ответ: Знаю Заведывающего кладбищем Ланцова Николая, отчества не помню, кажется, что Семенович, могильщиков: двух или трех, одного зовут Павел, фамилию не знаю, второго фамилия Гужинский, имени не знаю, а третьего в лицо знаю, а как его фамилия и имя, не знаю. Еще знаю священника. Зовут его отец Алексей, фамилию не знаю, по внешности: высокий, худоватый, седой, небольшая борода, проживает в двухэтажном деревянном доме на II этаже. Проживает с дочерью и ее мужем. В I этаже живут могильщики.

Вопрос: Какие между вами и вашими знакомыми служащими на кладбище ведутся разговоры?

Ответ: Я спрашиваю у могильщиков сколько за день бывает покойников и сколько вырыто могил.

Вопрос: Что вам могильщики рассказывают?

Ответ: Могильщики Павел и Гужинский мне рассказывали о том, что по ночам привозят безродных, на вопрос каких безродных, могильщики отвечают «а вам какое дело».

Вопрос: Почему же они так вам отвечают?

Ответ: Могильщики на это говорят, что об этом говорить нельзя.

Вопрос: А спрашивали вы у могильщиков, почему нельзя говорить об этом?

Ответ: Об этом я не спрашивала.

Вопрос: Откуда, сколько и каких безродных привозят на кладбище?

Ответ: Мне об этом могильщики не говорили.

Вопрос: Кому вы говорили о том, что на кладбище по ночам привозят безродных.

Ответ: Никому я об этом не говорила.

Вопрос: Вы говорите неправду, предлагаю вам давать правдивые ответы!

Ответ: Я больше ничего не могу сказать.

Записано с моих слов верно, больше добавить ничего не могу.
А. Николаева.

1937 г. ноября мес. 30 дня

Вопрос: Скажите много-ли граждан посещает кладбище?

Ответ: Ходят каждый день порядочно.

Вопрос: Кого больше бывает на кладбище, мужчин или женщин?

Ответ: Женщин больше.

Вопрос: Что же делают приходящие на кладбище?

Ответ: Одни покупают венки и служат панихиды, а другие спрашивают где хоронят безродных.

Вопрос: Часто-ли к вам обращаются с вопросами о количестве покойников, привозимых на кладбище?

Ответ: Обращаются, но не каждый день.

Вопрос: Как приходящие на кладбище у вас спрашивают об этом?

Ответ: Приходящие, в большинстве случаев женщины, спрашивают, где здесь хоронят безродных, на что я отвечала, что безродных хоронят за памятником.

Вопрос: Говорили-ли вы кому-либо из граждан о том, что на кладбище по ночам хоронят безродных?

Ответ: Говорила.

Вопрос: Откуда вам известно, что безродных хоронят по ночам?

Ответ: Об этом мне говорили могильщики Гужинский и Павел.

Вопрос: Что они вам говорили еще о безродных? Откуда их привозят и сколько?

Ответ: Больше мне могильщики ничего не говорили.

Вопрос: Что вы еще можете добавить к вашим показаниям?

Ответ: Больше добавить ничего не могу.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано. А. Николаева.

1937 г. декабря мес. 1 дня

Будучи предупреждена об ответственности за дачу ложных показаний по ст. 95 УК, по существу задаваемых вопросов показываю:

Вопрос: Скажите обращались-ли к вам гр[ажда]не, приходившие на кладбище с вопросами: много-ли теперь хоронят покойников на кладбище?

Ответ: Обращались.

Вопрос: Как вы отвечали этим гражданам на их вопросы?

Ответ: Я им отвечала, что много хоронят по ночам.

Вопрос: Интересовались-ли гр[ажда]не кого-же по ночам хоронят?

Ответ: Интересовались, спрашивали!

Вопрос: Как вы им отвечали, кого хоронят?

Ответ: Я отвечала, что по ночам хоронят расстрелянных, привозимых из тюрьмы.

Вопрос: Много-ли гр[ажда]н обращалось к вам с таким вопросом и многим-ли вы говорили о том, что по ночам хоронят расстрелянных?

Ответ: О том, что по ночам хоронят на кладбище расстрелянных я говорила 5–6 человекам.

Вопрос: Кто были эти гр[ажда]не?

Ответ: Я этих гр[ажда]н не знаю.

Вопрос: Кто вам говорил о том, что на кладбище привозят из тюрьмы расстрелянных и хоронят их по ночам?

Ответ: Мне никто об этом не говорил. Я лично сама догадалась потому, что во-первых знаю из газет о том, что преступников расстреливают, а во-вторых, потому, что обыкновенных [вымарано: преступников. – А. Р.] покойников привозят днем, а этих привозят – часов в 7–8 вечера и ночью могильщики хоронят.

Вопрос: Что вы еще желаете добавить к вашим показаниям?

Ответ: Больше добавить ничего не могу.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано. А. Николаева.

[Продолжение допроса]

Вопрос: Вы говорите неправду о том, что вам никто не говорил о том, что на кладбище привозят расстрелянных, требуем от вас правдивых показаний!?

Ответ: Да я говорила неправду. О том, что на кладбище привозят расстрелянных мне говорил могильщик Павел.

Вопрос: Расскажите подробно, как вам об этом рассказывал Павел, когда это он говорил и кто еще при вашем разговоре присутствовал?

Ответ: О том, что на кладбище привозят расстрелянных, могильщик Павел говорил мне и [моей] невестке Марии Васильевне Николаевой в Октябре м[еся]це, в начале или в половине, вечером, часов в 5 у входа на кладбище, где мы торгуем венками.

Вопрос: При каких обстоятельствах у вас происходил разговор?

Ответ: Я с невесткой – Марией Васильевной собирались уходить с кладбища, собирали венки, а в это время мимо проходил выпивший могильщик Павел, которого мы окликнули и он подошел к нам. Я ему задала вопрос, сколько завтра будет покойников, на что Павел ответил, что завтра покойников не будет, а привезут безродных и расстрелянных. Мы больше ничего не стали говорить, т. к. его кто-то окрикнул и он ушел.

Вопрос: Часто Павел пьет вино?

Ответ: Пьет после похорон.

Вопрос: Были-ли в этот день похороны и чьи?

Ответ: В этот день были три покойника. Хоронили мужчину, женщину и одного маленького ребенка. Чьи покойники я не знаю.

Вопрос: Почему вы раньше не говорили о том, что вам говорил могильщик Павел?

Ответ: Я боялась об этом сказать, т. к. не хотела иметь неприятностей, а мне на кладбище торговать надо.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано. А. Николаева.

1937 г. декабря мес. 4 дня

Вопрос: Скажите когда вам священник Гужбовский о. Алексей [Николаева не знала фамилию священника, а следователями она была неверно понята по какому-то из донесений. – А. Р.] говорил о том, что на Преображенском кладбище хоронят расстрелянных?

Ответ: Или в конце Октября или в начале Октября, точно не помню, когда провозили фургоны с безродными, мы с невесткой Марией Васильевной сказали отцу Алексею, что «вон фургоны везут», а отец Алексей ответил, что «это не редкость, что везут, тут и расстрелянных хоронят».

Вопрос: А вы что на это ему сказали?

Ответ: А мы ему сказали, что мы в газетах читали, что расстреливают, наверное их и хоронят. И отец Алексей ушел.

Вопрос: Кроме вас с невесткой кто еще присутствовал при вашем разговоре с отцом Алексеем?

Ответ: Никого!

Вопрос: Скажите, точно вы помните, что вам говорил о. Алексей о том, что на кладбище хоронят расстрелянных?

Ответ: Помню.

Вопрос: Ваша невестка может подтвердить этот случай?

Ответ: Может.

Вопрос: Кому еще из прихожан говорил о. Алексей о том, что на кладбище хоронят расстрелянных?

Ответ: Не слыхала.

Вопрос: Где в данное время находится ваша невестка Мария Васильевна?

Ответ: Невестка уехала 18 ноября в деревню к матери в Ярослав­скую губ. адреса не знаю. Уехала она с мужем месяца на полтора.

Вопрос: Что вы можете добавить к вашим показаниям?

Ответ: Больше добавить к моим показаниям ничего не могу.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано. А. Николаева.

Из протокола допроса свидетеля М. И. Куликовой, домохозяйки

Вопрос: Живы ли Ваши родители, если умерли, то где и когда?

Ответ: Когда отец умер я не знаю. Мать умерла в Л-де в 1917 году.

Вопрос: Где Ваша мать похоронена?

Ответ: Мать похоронена на Преображенском кладбище.

Вопрос: Как часто Вы посещаете могилу вашей матери?

Ответ: Могилу посещаю редко. На кладбище не была года четыре.

Вопрос: Когда вы были на кладбище последний раз?

Ответ: Последний раз я была на Преображенском кладбище месяца два тому назад.

Вопрос: С кем вы были последний раз на кладбище?

Ответ: Последний раз я была на кладбище со своим мужем В. А. Ку­ликовым и сестрою П. И. Тихомировой.

Вопрос: По приезде на кладбище вы намерены были поминать умершую мать, с каким священником Вы договаривались об этом?

Ответ: Мы не думали поминать мать, но случайно встретили священника и предложили ему отслужить панихиду.

Вопрос: Что вам ответил священник на вашу просьбу?

Ответ: Священник ответил: «на братскую могилу не пойду».

Вопрос: Что вы ему на это сказали?

Ответ: Мы ему сказали, что идем не на братскую могилу, а на могилу матери, умершей в 1917 году. И священник пошел за нами.

Вопрос: Не интересовались-ли вы о какой братской могиле говорил священник?

Ответ: Мы ничего у священника не спрашивали.

Вопрос: Скажите как зовут священника и как его фамилия?

Ответ: Не знаю. Видели мы его первый раз.

Вопрос: Можете его обрисовать внешность?

Ответ: Затрудняюсь, т. к. не обратила внимания, но припоминаю, что он уже старый, тучный, темный, среднего роста.

Вопрос: Отслужив панихиду куда вы пошли и не было-ли у вас разговора, не относящегося к памяти матери?

Ответ: Отслужив панихиду мы пошли к выходу. При входе на кладбище, моя сестра спросила у женщины торгующей венками, хоронят ли теперь кого-нибудь на кладбище. На это женщина ответила – много хоронят по ночам. Муж мой спросил эту женщину, почему же по ночам – женщина ответила расстрелянных возят. На вопрос моей сестры кого-же – женщина ответила, что она не знает кого, т. к. и могильщики не знают, потому что кто привозит расстрелянных, те сами могилы роют и немного зарывают, а могильщики после этого окончательно зарывают могилы.

Вопрос: Не знаете-ли вы, как зовут женщину, торгующую венками при входе на Преображенское кладбище?

Ответ: Не знаем, т. к. в первый раз ее видели.

Вопрос: Опишите внешность этой женщины.

Ответ: Женщина не высокого роста, пожилая, интиллигентного вида, одета в пальто, серую вязаную шапочку и по верх головной платок. Мы решили, что это жена или сестра священника.

Вопрос: Могли бы вы узнать эту женщину при встрече?

Ответ: Признала-бы.

Вопрос: Скажите о чем вы еще разговаривали с этой женщиной?

Ответ: Больше ни о чем мы не говорили, т. к. спешили на поезд, который уже подходил к платформе ст. Обухово.

Вопрос: Что вы еще можете добавить?

Ответ: Добавить к показаниям ничего немогу.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано. М. Куликова.

Подписка

Я нижеподписавшаяся гр-ка Куликова М. И., прожив. по ул. Жуковского д. № 41 кв. 23 даю настоящую подписку в том, что обязуюсь никому не разглашать разговор с сотрудником УНКВД ЛО т. Василье­вым относительно посещения моего Преображенского кладбища. По первому приглашению т. Васильева обязуюсь явиться в УНКВД ЛО.

М. Куликова. 29.XI.37 г.

Из протокола допроса свидетеля В. А. Куликова, кухонного рабочего Октябрьской гостиницы

Вопрос: Где находятся ваши родители? Если умерли, то когда и где?

Ответ: Родители умерли в провинции, когда я не помню.

Вопрос: Когда и где вы поженились?

Ответ: Женился я в Тверской губ. в г. Старица, в 1900 году.

Вопрос: Где находятся родители вашей жены? Если умерли, то где и когда?

Ответ: Родители моей жены умерли. Отец когда умер я не знаю, а мать жены умерла в 1917 г. в Ленинграде.

Вопрос: Где похоронена мать вашей жены?

Ответ: Мать моей жены похоронена на Преображенском кладбище.

Вопрос: Как часто вы посещаете могилу матери вашей жены?

Ответ: С 1917 года, со дня похорон я на кладбище не был, до начала Октября м-ца этого года, примерно 9 или 14 [числа].

Вопрос: С кем вы были на Преображенском кладбище в Октябре м-це этого [года]?

Ответ: Я был на кладбище с женою – М. И. Куликовой, свояченицей – П. И. Тихомировой и двумя внучатами: одному 5 лет и второму 7.

Вопрос: Что вы делали на кладбище?

Ответ: Придя на кладбище мы встретили священника высокого рос­та, полного и пожилого с проседью, борода клинышком, и просили (свояченица) отслужить панихиду.

Вопрос: Что ответил на это священник?

Ответ: Священник ответил: «на братскую могилу не пойду», дальше спросил а в каком году похоронен человек?! Свояченица отвечала что в 1917 году. После этого священник пошел с нами на могилу, где отслужил панихиду.

Вопрос: Какие разговоры велись между вами и священником?

Ответ: Никаких разговоров со священником не было.

Вопрос: Не было-ли у вас разговоров с кем-нибудь при выходе из кладбища?

Ответ: При выходе из кладбища мы увидели женщину старушку – торгующую венками, которая на вопрос свояченицы, хоронят еще здесь кого-нибудь или нет, ответила: «хоронят каждую ночь».

Вопрос: Что вы спросили после этого у старушки?

Ответ: Я спросил: как же так хоронят по ночам и кого же? На это мне старушка ответила: «привозят каждую ночь расстрелянных заклю­ченных, которых могильщики зарывают в ямы».

Вопрос: Какие разговоры еще были между вами и старушкой?

Ответ: Больше разговоров между нами не было, т. к. я сказал женщинам, что бы они не трепались. В это время подходил к ст. Обухово поезд на который мы торопились.

Вопрос: Не имели-ли вы с кем-нибудь разговора о том, что вам рассказала на кладбище старушка?

Ответ: Ни с кем я разговоров об этом не вел.

Вопрос: Что вы еще можете дополнить к вашим показаниям?

Ответ: Больше дополнить ничего не могу.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано. Куликов.

Опознание Николаевой

Вопрос: Скажите узнали-бы вы при встрече старушку которая вам рассказала о том, что на кладбище привозят расстрелянных?

Ответ: Могу.

В представленной мне гр-ке Николаевой Ал[ександре] я узнаю ту старушку которую видел на Преображенском кладбище и которая рассказывала нам о том, что на кладбище привозят расстрелянных заключенных.

Куликов.

Отца Алексея арестовали в ночь на 4 декабря и доставили во вну­треннюю тюрьму Управления НКВД Ленинградской области.

(Постановление об избрании меры пресечения и предъявления обвинения составлено в 4-м (секретно-политическом) отделе Управления НКВД Ленинградской области – специалистами по борьбе с «церковной контрреволюцией»: опер­уполномоченным 11-го отделения сержантом госбезопасности Миничевым, начальником отделения лейтенантом госбезопасности Поляковым и начальником отдела капитаном госбезопасности Карповым. 3 декабря постановление утвердил заместитель начальника Управления НКВД Ленинградской области Шапиро, в тот же день арест был санкционирован Военной прокуратурой Ленинградского военного округа.

Арестовали его по обвинению в шпионаже. Судя по справке, подшитой к делу цветочницы Николаевой, Чужбовский был «намечен к арес­ту по делу польской шпионской организации церковников». Но не случайно в деле Николаевой оказалась эта справка, а в деле Чужбовского – выдержка из протокола допроса Николаевой от 4 декабря.

Скоропалительный арест Чужбовского был связан с делом о Преображенском кладбище. Первые же, после анкетных, вопросы следователей – о разговорах про тайные захоронения на кладбище (протокол датирован 8 декабря). 14 декабря Чужбовскому предъявили официальное обвинение в шпионаже. А в «признательном» протоколе допроса от 17 декабря идет речь – не о шпионаже, нет – об «антигосударственной преступной деятель­ности». Согласно небогатой фантазии следователей секретно-политического отдела, Чужбовский будто бы показывает: «…я завербовал в созданную мною на кладбище антисоветскую группу священника Надежина и продавщицу цветов Николаеву Александру. Я – Чужбовский, Надежин и Николаева систематически среди местного населения и прихожан вели контрреволюционную агитацию и пропаганду. Мы восхваляли фашизм и его мощь с целью посеять неверие в наши силы и создать панику на случай войны».

21 декабря к делу Чужбовского механически присоединили дела его знакомцев – о. Михаила Аннинского, о. Ивана Александрова и о. Алексея Васильева. Получилась небольшая «контрреволюционная организация церковников». Шпионить не шпионили, но «неоднократно участвовали на антисоветских сборищах, на которых подвергали контрреволюционной критике мероприятия ВКП(б) и Сов. власти […] критиковали новую конституцию и вели работу, направленную к срыву выборов в Верховный Совет СССР».

Обвинительное заключение подписали те же специалисты: Миничев, Поляков и Карпов.

Особая тройка УНКВД ЛО 25 декабря вынесла свое решение – всех участников организации расстрелять. Сама организация упоминается в более внушительном виде – как «контрреволюционная повстанческая» во главе со священником Федором Боголюбовым (уже расстрелян – 14 декабря).

Акты о расстреле Чужбовского, Аннинского, Александрова и Васильева датированы 28 декабря 1937 года.

В 1958 г. дочь о. Михаила Аннинского пыталась добиться реабилитации отца. Следователь Аржанков проверил все дела, связанные так или иначе с групповым делом Чужбовского, в частности, дело Николаевой. Допросил свидетеля – Владимира Ивановича Миничева, заведующего отделом кадров театра им. Кирова (полковника госбезопасности в отставке, бывшего оперуполномоченного 11-го отделения 4-го отдела Управления НКВД Ленинградской области). И нашел, что дело вместе с материалами дополнительной проверки надлежит «направить прокурору Ленинграда для постановки вопроса об оставлении решения Особой тройки УНКВД ЛО от 25 декабря 1937 г. в силе». Решающее значение для такого заключения имели показания Миничева. «…Миничев, который вел дело Чужбовского и остальных обвиняемых, из-за давности времени не мог вспомнить, на основании каких материалов были арестованы обвиняемые и как проходило следствие по делу. Одновременно Миничев отметил, что он возглавлял следствие по делам на лиц религиозного культа, которые арестовывались только при наличии оперативных и следственных материалов, и следствие по делам этой категории лиц велось хотя и упрощенным методом, но без нарушения норм соцзаконности».

Данных о «нарушении соцзаконности» самим Миничевым нет. Его не привлекали к ответственности ни в 1939 году, ни позднее. Зато имеется достаточно сведений о методах организации следствия его непо­сред­ственными начальниками.

Начальник 11-го отделения лейтенант ГБ Дмитрий Алексеевич Поляков был арестован 28 мая 1938 г. Ему инкриминировалась «передача оружия террористу по фамилии Ларочкин, готовившему терракт над сек­ретарем ЦК ВКП(б) Ждановым; фальсификация следственных документов и сожительство с секретными сотрудницами». Поляков участвовал в подлоге по оперативным разработкам и так называемым делам «Евлогиевцев» и «Двуглавого орла». По этим делам были заключены в лагеря а потом расстреляны за убеждения, за веру – Екатерина Каульбарс, востоковед М. Н. Соколов, профессор Духовной академии И. А. Карабинов, епископ Валериан Рудич, священник Георгий Сербаринов и многие другие.

Особую подлость Поляков совершил, организовав дело «контр­революционной молодежной террористической группы» электромонтера Е. К. Ларочкина. Поляков «в 1936 г. через секретных сотрудников Управления НКВД Ленинградской области продал Ларочкину, находившемуся в нетрезвом состоянии, револьвер системы «наган». На следующий день Ларочкин был арестован, а затем в результате этой провокации и фальсификации дела вместе с другими осужден». По делу Ларочкина осужден, а потом был расстрелян в лагере Н. Н. Реданский. Военный трибунал войск НКВД в Ленинградском военном округе 11 ноября 1939 года осудил Дмитрия Алексеевича Полякова по ст. ст. 17, 193-б УК РСФСР к высшей мере наказания. Он расстрелян в Ленинграде 23 июня 1940 г. Дважды – в 1967 и 1988 годах – прокуратура отказала в пересмотре его дела и его реабилитации.

Был бы расстрелян и капитан госбезопасности Карпов. Если бы его не увели из-под следствия на повышение в Москву. 

Отца Алексея Чужбовского реабилитировали 7 июня 1989 года. И только потому, что он «подпадает под действие» ст. I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х гг.».

Протокол допроса,
произведенного сотрудником НКВД лейтенантом ГБ – Новиковым
от 8 декабря 1937 г.

обвиняемый Чужбовский Алексей Андреевич

Вопрос: Назовите ваших знакомых по Преображенскому кладбищу?
Ответ: На Преображенском кладбище я знаю следующих лиц:

1. Зав. кладбища – Ланцов
2. могильщик  Павел
3. могильщик  Степан Андреевич
4. сторож Федоров Михаил, б[ывший] Царев
5. сторож Шабанова Евдокия
6. продавщица цветов: Николаева Александра Петровна
и всех других служащих кладбища, имен которых не помню.

Вопрос: Скажите, кто из лиц бывающих на Преображенском кладбище говорил, что на Преображенском кладбище хоронят [вымарано: арестованных] расстрелянных?
Ответ: Среди служащих Преображенского кладбища несколько лет идут разговоры, что на кладбище хоронят расстрелянных органами НКВД. Об этом систематически говорят все перечисленные мною служащие кладбища. Мне неоднократно в 1937 г. приходилось слышать, что могильщики (кто именно не помню) говорили между собой, сегодня привезут расстрелянных, сегодня будем работать там. Более подробных разговоров на эту тему не было. Лично я так же считал, что на кладбище хоронят расстрелянных и высказывал это мнение вслух.
Вопрос: Кому вы лично говорили?
Ответ: Кому говорил я не помню.
Вопрос: Следствию известно, что вы говорили об этом гр-ке Николаевой А. П.?
Ответ: Разговоры с Николаевой я не помню, но и не отрицаю. Однако говорить ей, что на Преображенском кладбище хоронят расстрелянных не было необходимости, т. к. ей об этом известно, также как и мне.

Протокол с моих слов записан правильно и мною прочтен.
К сему пр[отоиерей] А. Чужбовский.

источник