Приобрести книгу - ПУТЬ ПОДВИГА И ПРАВДЫ. История Русского Обще-Воинского Союза
Коммунистический Интернационал – первый враг России.
Свержение коммунистического ига – основная задача русских людей.
Е.К. Миллер
Потеря в течение считанных двух лет сразу трех вождей стала серьезным ударом для РОВСа, ударом, чреватым тяжелейшими последствиями. Понимая это, мудрый и дальновидный генерал Дитерихс, упреждая возможные нестроения, уже в первые дни после исчезновения Кутепова обращается к своим соратникам по всему миру. «Путем террора, Советская власть, чувствуя под собой колеблющуюся почву, пытается поколебать устои и единение Воинского Союза, являющегося постоянной угрозой Советскому правительству, как организации сильной сохранением в своих рядах неугасимого русского национального духа, - отмечал Михаил Константинович. - …Событием 26-го января мы поставлены лицом к лицу с нашим политическим и религиозным врагом и врагом всего русского национального начала. Враг этот уже не только в пределах Советской России, он здесь, перед нами, где бы мы ни находились, и бесчестный удар, нанесенный им в Париже, может повториться в Шанхае, и в Нью-Йорке, и в Мельбурне, и в Токио, всюду, где есть белая военная среда и верность национальной России, и честное солдатское сердце, готовое в любую минуту отозваться на призывный зов о помощи своего родного русского народа. Как ни странно положение, но совершено ясно, что живя на территории иностранных государств, мы в театре военных действий нашей внутренней политической борьбы с темными силами советских изуверов.
Первое на что мы имеем полное право и что мы должны создать – это могучую, объединенную по всему миру нашего рассеяния организацию всех бывших военных, сильную своим духовным сознанием и своего единства.
Поэтому ныне я считаю себя в праве и своевременным звать вас, мои дорогие белые соратники, объединиться вместе со мною под знаменем Русского Обще-Воинского Союза, возглавлявшегося генералами Врангелем и Кутеповым, а ныне председательствуемого генералом Миллером. Где бы вы сейчас ни были, организациями или в одиночку, я зову вас дать мне знать о себе – сообщить мне имя, фамилию, место бывшей военной службы и настоящий свой адрес. Мой адрес: Shanghai, 154 route Pere Robert».
Положение, в котором оказался РОВ-Союз после похищения Кутепова, могло быть еще тяжелее, случись это несчастье чуть раньше. Дело в том, что Александр Павлович не назначал себе официального преемника, заместителя. О необходимости такового Кутепову неоднократно говорил генерал П.Н. Шатилов, возглавлявший 1-й (парижский) отдел РОВСа. Александр Павлович отговаривался, что хочет подумать, посоветоваться и окончательного решения все не принимал. Шатилов, однако, настаивал. Именно Павел Николаевич добился регистрации Союза во французских учреждениях. Кутепов долго не соглашался и на это, полагая вслед за генералом Хольмсеном, что французские власти все равно не дадут разрешения. Вняв уговорам Шатилова, Александр Павлович поручил ему провести всю необходимую работу. Тогда-то в очередной раз встал вопрос о заместительстве. Кутепов выбрал генерала Миллера и вице-адмирала Кедрова.
Положение о Русском Обще-Воинском Союзе было подготовлено, подписано и сдано в префектуру полиции для регистрации всего лишь за неделю до покушения на Кутепова. Но и тогда Александр Павлович не поспешил назвать имя заместителя публично. Он опасался, что выбор кандидатуры Миллера может привести к разрыву с Юденичем, выступавшим против этого назначения.
Таким образом на момент исчезновения Кутепова никаких официальных объявлений о заместителе не было. Не осталось и никаких распоряжений в кацелярии. Обеспокоенный этим фактом генерал фон Лампе спешно написал Миллеру письмо, в котором сообщал, что 9 октября 1929 г. по пути в Белград для перезахоронения генерала Врангеля он беседовал с генералом Кутеповым и поставил вопрос о ненормальности того, что он, последний назначенный начальником РОВСа, не имеет законного заместителя. Кутепов ответил, что понимает это, но по некоторым причинам не может исправить ситуацию гласно и хранит у себя подписанный приказ, что в случае несчастья его заместителем является генерал Миллер.
Приказа этого найдено не было. И единственным документом, указывающим на преемника, оказался тот самый устав РОВСа, написанный для французских властей. Все тот же генерал Шатилов на встрече с ближайшими сотрудниками Кутепова настоял, что Союз не может оставаться без начальника даже на несколько дней. Миллер в письме к фон Лампе указывал, что в этом случае могла наступить смута, последовать самочинные выступления, разговоры о выборах, а все это дало бы повод к обвинению его самого в трусости. «Перекрестясь, написал и подписал приказ», - подвел итог новый руководитель РОВСа, вступивший в должность 27 января 1930 г…
На момент возглавления Союза генералу Миллеру было уже 62 года. В отличие от своих предшественников он не имел популярности в войсках, будучи штабистом и не обладая харизмой генералов Врангеля и Кутепова. Это прекрасно сознавал и сам новый председатель. «Я был далеко от главного ядра - от Добровольческой армии, для которой я - человек чужой, - напишет он несколько лет спустя. - Той волевой силы, активной, которая нужна сейчас и которая так определенно и ярко выявлялась у П.Н.Вр. (Петра Николаевича Врангеля – прим. ред.) и в достаточной мере имелась у А.П. (Александра Павловича Кутепова – прим. ред.), и которой не было достаточно у Вел. Князя, у меня ее тоже недостаточно. И это может отразиться пагубно на всем нашем деле, если наступят события, дозволяющие принять широкое участие в борьбе… …Есть люди, которые могут быть только на первых ролях, и тогда они блестящи, а на вторых ролях они или невыносимы, или просто малоудовлетворительны - таким был П.Н. Bp.; есть, наоборот, люди, которые на вторых ролях могут быть хороши и даже очень - и без лишней скромности скажу, что причисляю себя именно к хорошим, но для первых ролей мне не хватает воли и вкуса к власти, личного честолюбия, и потому и умения изображать из себя важную фигуру и т.п.
…Конечно, я сделал большую ошибку, что, зная себе цену, я вообще 27 Января 1930 года согласился на основании какого-то эфемерного указания А.П-ча о том, что я являюсь товарищем председателя РОВС, стать во главе РОВС; но не судите меня строго за это - в ту минуту отказаться, помимо некоторого смятения, которое это могло вызвать на несколько дней, ведь это было бы всеми понято, как трусость».
Генерал Миллер подчинился долгу, приняв на себя руководство Союзом, как тяжкий крест. Крест этот ему предстояло нести семь лет и заплатить за это мученичеством –похищением, заключением и гибелью в советских застенках…
Евгений-Людвиг Карлович Миллер родился 25 сентября 1867 г. в городе Двинске в старинной дворянской немецкой семье лютеранского вероисповедания. Его предки многие годы служили в России, и Евгений-Людвиг пошел по их стопам. Он окончил Николаевский кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище. За отличные успехи в учебе его имя было увековечено на мраморной доске училища, а сам он, произведенный в корнеты, был направлен в Лейб-гвардии гусарский Его Величества полк, которым командовал Великий Князь Николай Николаевич.
В 1902 г. Евгений Карлович по первому разряду окончил Николаевскую военную академию и был произведен штабс-ротмистры гвардии.
Супругой молодого офицера стала фрейлина Императрицы, дочь генерал-адъютанта Шилова Наталья Николаевна, приходившаяся внучкой Наталье Николаевне Пушкиной-Ланской. В этом браке родились трое детей.
Около десяти лет Миллер был русским военным агентом в Брюсселе, Гааге и Риме. В 1907-1909 гг. он командовал 7-м гусарским Белорусским полком. Затем несколько месяцев исполнял обязанности командира 7-й кавалерийской дивизии и в том же 1909 г. был произведен в чин генерал-майора. В 1909-10 гг. Евгений Карлович занимал должность обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба и руководил, в частности, деятельностью всех военных агентов России за границей.
С 1910 по 1912 гг. Миллер был начальником Николаевского кавалерийского училища. Когда Евгений Карлович был назначен на должность начальника штаба Московского военного округа, начальника Главного управления военно-учебных заведений генерал-от-инфантерии Забелин с долей сожаления писал: «В лице уважаемого Евгения Карловича вверенное мне ведомство теряет и редкого по высоким качествам человека, и выдающегося начальника военно-учебного заведения.
За время начальствования генерал Миллер всегда проявлял высокий такт, твердую волю и полное умение руководить учебным и строевым делом вверенного ему училища, а также и хозяйственной его частью». Выражая сожаление по поводу перевода Миллеpa, генерал Забелин, вместе с тем, был убежден, что «новая ответственная должность даст случай развиться еще плодотворнее и шире его таланту на пользу дорогой нам всем Русской Армии».
С началом Великой войны Евгений Карлович был назначен начальником штаба 5-й армии, которой командовал генерал Плеве. Уже в сентябре войска 5-й армии перешли границу с Австро-Венгрией и нанесли тяжелое поражение австро-венгерской армии в Галицийском сражении. Специалисты отмечали, что ключевую роль в этом деле сыграл стратегический талант генерала Миллера. Этот талант Евгений Карлович неоднократно проявлял в тяжелых ситуациях на протяжении всей войны.
Революция застала его в должности командира 26-го армейского корпуса на Румынском фронте. 7 апреля в ходе стычки с солдатами генерал был ранен, арестован ими и под конвоем отправлен в Петроград. Военный министр Временного правительства А.И. Гучков отчислил Миллера в резерв чинов Петроградского военного округа, а осенью Евгений Карлович был направлен представителем Ставки при Итальянском Главном командовании. Здесь его настигла весть о приходе к власти большевиков, признавать которых генерал отказался.
В мае 1918 г. российский посол в Риме М.Н. Гирс обратился к Миллеру с просьбой «представить ему соображения о силе десанта, потребного для продвижения на Москву из Архангельска», а летом уже посол М.А. Маклаков вызвал Евгения Карловича в Париж для руководства переформированием русских войск, находящихся во Франции и Македонии. Миллер составил докладную записку о решении этой задачи, но не успел заняться ею, будучи призван уже на новое, куда более сложное дело.
Посол Франции в России Ж. Нуланс, находившийся в Архангельске вместе с дипломатическим корпусом стран Антанты, попросил направить Миллера туда. 2 ноября российскому послу в Италии М.Н. Гирсу пришла телеграмма от председателя Временного правительства Северной области Н.В. Чайковского: «Прошу передать генералу Миллеру: «Предлагаю Вам должность военного генерал-губернатора Северной области и командующего формируемыми русскими частями, для чего прошу немедленно прибыть в Архангельск. Вашим помощником полагаю назначить генерала Марушевского. О согласии телеграфируйте».
13 января 1919 г. Миллер прибыл в Архангельск и был назначен генерал-губернатором Северной области с предоставлением ему в отношении русских войск области прав командующего отдельной армии. Армию эту, получившую название Северной, де-факто и создал Евгений Карлович. 10 июня 1919 г. указом Верховного Правителя адмирала Колчака войска и флот Северной области были слиты в одно целое с сибирскими вооруженными силами, а генерал Миллер был назначен главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действующими против большевиков на Северном фронте.
В руках генерал Миллера была сосредоточена вся власть в крае. В феврале 1920 г. он стал, оставаясь в прежних должностях, еще и заместителем председателя Временного правительства Северной области, а фактически его главой в отсутствие находящегося в Париже Н.В. Чайковского.
Увы, судьба Северной армии оказалась трагической. Евгению Карловичу удалось эвакуировать лишь малую часть войск и беженцев, прочие попали в руки большевиков. Сам же Миллер добрался до Норвегии, где учредил Временный комитет по делам беженцев в Норвегии и Финляндии. Вскоре, однако, он перебрался в Париж, где ожидала его семья, и был назначен главноуполномоченным генерала Врангеля и военным представителем в Париже.
В конце апреля 1922 г. Евгений Карлович прибыл в Сремски Карловцы (Королевство СХС) и возглавил штаб Гавнокомандующего Русской Армией, но уже в мае вновь вернулся в Париж для решения вопросов реорганизации Армии в связи с объединением ее усилий и переходом под эгиду Великого Князя Николая Николаевича. В феврале 1924 г. Врангель поручил Миллеру представлять Армию в Парижском Политическом совещании в качестве помощника Главнокомандующего. 30 ноября рескриптом В.К. Николая Николаевича Евгений Карлович был назначен начальником финансовой части при Верховном Главнокомандующем. Те же обязанности продолжал он исполнять и при Кутепове.
Свое политической кредо новый Председатель РОВСа выразил в своей известной статье «Почему мы непримиримы»:
«Я не могу примириться с существующим положением в России потому, что в доме моих родителей с детских лет я был воспитан как верующий христианин, в правилах уважения к человеческой личности, безразлично, был ли человек в социальном отношении выше или ниже; чувство справедливости во взаимоотношениях с людьми, явное понимание различия между Добром и Злом, искренностью и обманом, правдой и ложью, человеколюбием и звериной жестокостью, — вот те основы, которые внушались мне с детства.
Кадетский корпус, Кавалерийское училище и полк, в котором я имел честь и счастье служить, заострили во мне чувство любви к Родине, чувство долга перед Россией и преданности ее Государю как носителю верховной державной власти, воплощающему в себе высший идеал служения России на благо русского народа.
Детство мое протекало под непосредственными отзвуками великих реформ Царя-Освободителя. Освобождение 40 миллионов крестьян от крепостной зависимости одним росчерком пера русского Самодержца, когда в то же самое время в просвещенных и демократических Североамериканских Соединенных Штатах освобождение негров от рабства потребовало четырехлетней кровопролитной гражданской войны. Суд скорый, правый, милостивый и независимый, подобного которому, как мы теперь увидали воочию, не знают культурнейшие страны Европы и Америки; Земская реформа, обновившая всесторонне жизнь в провинции на необъятных пространствах Российского государства и давшая такое самоуправление, которого тоже не знают цивилизованные критики русских порядков; и, наконец, жертвенный порыв, объединивший в одном стремлении сердце Государя, политику Правительства и настроение народных масс для освобождения единоверных братьев славян — сербов, болгар, черногорцев — от векового жестокого турецкого ига, — вот те крупнейшие события из государственной жизни России, которые, воспринятые в детском возрасте, оставили во мне след на всю жизнь.
Юношей и молодым человеком я видел Россию в царствование Императора Александра III, Царя-Миротворца, перед властным словом которого смолкали все интриги и враждебные выступления других правительств. Мир, нужный России и русскому народу для устроения своей жизни, для развития промышленности, путей сообщения, народного образования, для укрепления государственных финансов, для улучшения быта деревни, ни разу не нарушался в Его царствование.
Зрелым человеком я радовался исключительным успехам России во всех областях государственной и народной жизни в Царствование Императора Николая II, жестоко оклеветанного Русскими же людьми Царя-Мученика.
Устройство крестьянского земледелия, широко открывшее пути к быстрому росту благосостояния 120-миллионной крестьянской массы; колонизация Сибири и Средней Азии в никогда и нигде не виданных размерах; «американский» рост промышленности; внутренней и внешней торговли; переход ко всеобщему обязательному обучению с учреждением ежегодно по 10 тыс. новых народных школ и учреждение многочисленных и самых разнообразных школ для среднего, профессионального и высшего образования, достоинство которого мы особенно оценили, и не мы одни, в тяжкие годы изгнания; усиление военной мощи России и укрепление ее финансового положения; расцвет русских искусств и литературы, победивших весь мир, и, наконец, завершение реформ своего державного Деда привлечением представителей населения к законодательной деятельности — вот краткий перечень главнейших достижений за 20 лет царствования Императора Николая II, вызвавших в 1912 году два грозных предостережения со стороны германских наблюдателей роста России: «Если Россия будет невозбранно продолжать так развиваться дальше, то через 10 лет, благодаря своим неисчислимым и самым разнообразным естественным богатствам она станет экономически независимой от всего мира и потому будет в состоянии диктовать мировые цены»; другими словами — «завоюет себе мировую экономическую гегемонию». И другое, обращенное к германскому правительству: «ежели война с Россией входит в виды Германии, то ее нельзя откладывать дольше, чем на два года».
Война разразилась в 1914 году, и после тяжких испытаний русская армия к весне 1917 года стояла во всеоружии, готовая одним мощным ударом завершить войну блестящей победой над истомленным врагом.
Но вскормленные завистниками и традиционными врагами России революционеры и купленные Германией большевики не дали осуществиться блестящему апофеозу и сокрушили все, все повергли в прах, все, что веками создавалось усилиями лучших русских людей под руководством Российских Императоров, все ныне уничтожено. Не «одного из малых сих», а весь русский рабочий и деревенский люд большевики соблазнили громкими обманными словами «рабоче-крестьянская власть», во славу которой зверски убили Царя-Мученика и всю Его Семью; «Вся земля — крестьянам» и т. д., играя на самых низменных инстинктах человеческой природы; мало того, они делают все, чтобы вынуть душу из русского народа и, разорив его материально дотла, до голодной смерти и людоедства, довели его в моральном отношении до полного одичания, когда человек человеку стал волком. В России нельзя встретить улыбающегося лица, в России говорят только шепотом, в России вы не услышите смеха, — вот что говорят нам не подкупленные большевиками иностранцы-свидетели.
Православная вера, родина, семья — вот те три устоя, на которых русский народ строил свою жизнь, свое государство. И им советская власть, олицетворенная коммунистами, объявила беспощадную войну. В моей душе сейчас живут три чувства — безграничная ненависть к большевикам, правящим Россией, надежда, что мне придется участвовать в свержении их власти и вера в грядущее возрождение России.
Я не могу примириться с большевиками ни как с людьми, коммунистами, ни как с государственной властью в России, потому что нет ни одного вопроса морального, политического или экономического характера, как во взаимоотношениях людей между собой, так и в отношениях правительственной власти к населению и обратно, по которым взгляды, проводимые советской властью в жизнь, не стояли бы в полном противоречии с тем, чем жила Россия в течение веков и что привело ее к величию, славе и благосостоянию.
Вот почему я непримирим к советской власти. По этой же причине я считаю, что всякий русский эмигрант должен быть непримирим к ней. Если же он ищет компромисса с ней, приспособляется к ней, то он не может называть себя русским эмигрантом: это звание в самом себе таит молчаливый обет бороться с советской властью. В противном случае эмигрант обращается в беженца, убежавшего из России лишь для спасения своей жизни».
Это неколебимое убеждение, огромное сознание своего долга и ответственности, глубочайшая порядочность, пунктуальность и исполнительность – таковы были качества нового руководителя РОВ-Союза, столь мало известного рядовым его членам. Их доверие пожилому генералу предстояло завоевать, доказав, что он достоин занимать место своих легендарных предшественников. Дело – не слишком приятное и очень непростое. Т.б. в условиях нарастающих распрей, поединков личных амбиций и активнной подрывной работы агентов ОГПУ. Все семь лет председательства Миллера будут отмечены указанными плачевными явлениями, и, кажется, только сама мученическая кончина его, наконец, заставит умолкнуть злопыхателей, обвинявших генерала в неспособности руководить Союзом, в бездеятельности, в несоответствии своему положению…
Став у руля, Евгений Карлович должен был сперва изучить положение дел, которое знал далеко неполно. Одним из первых его решений стало сворачивание «боевой работы», состояние которой было признано им неудовлетворительным. Миллер назвал мелкими булавочными уколами разного рода «бессистемные покушения, нападения на советские учреждения и поджоги складов». Понимая невозможность вести сколь-либо серьезную боевую работу против СССР и не желая напрасно терять людей, Евгений Карлович решил изменить стратегию борьбы, заменив работу боевую, диверсионную – разведывательной. Для этого был создан специальный аппарат во главе с генералом Драгомировым, кандидатура которого на этот пост оказалась вынужденной после отказа заниматься предложенным делом генерала Шатилова и других. Задачей новой структуры было направить основные усилия на создание тайных опорных пунктов на территории СССР и подпольных, хорошо законспирированных организаций, которые могли бы в нужный момент возглавить повстанческое движение, восстание с целью свержения советской власти.
«Работа на Россию под общим руководством генерала Драгомирова сосредоточилась на двух основных направлениях: западном, которым ведал генерал Харжевский, проживавший в Чехословакии, и южном, румынском, за которое отвечал полковник Жолондковский, живший в Румынии. После провалов, связанных с деятельностью «Треста», и последующих, не увенчавшихся особыми успехами действий боевиков Кутепова, работа «по связи с Россией» на северном направлении (главным образом через Финляндию) была почти полностью прекращена, - сообщает в своем фундаментальном труде «Солдаты на чужбине» В.И. Голдин. - Некоторые попытки возобновить деятельность здесь в первой половине 30-х годов предпринимались, но не дали результатов. (…) Под руководством генерала Драгомирова стал действовать и специальный контрразведывательный аппарат, который возглавил прибывший в Париж в 1930 году по вызову из США бывший жандармский генерал К.И. Глобачев, выпускник Николаевской академии Генерального штаба. До революции он являлся начальником Охранного отделения в Варшаве, а затем - в Петрограде. По убеждению генерала Миллера, необходимость создания контрразведывательного отдела проистекала из негативного опыта деятельности генерала Кутепова, объединявшего в одном лице руководство РОВСом и специальной работой и попадавшего в результате в ловушки «Трестов» и тому подобных имитируемых чекистами организаций».
30-е годы – смутное время для русской эмиграции. Рухнули надежды на скорое возвращение на Родину, на то, что большевики долго не продержатся. Нарастали, как снежный ком, разочарованность и усталость, неверие прежним вождям, и в этих условиях множились все новые и новые организации разного толка – в т.ч. просоветские, руководимые агентурой ОГПУ.
«В то время, когда на Родине и во всем мире происходят грозные, роковые события, известная часть эмиграции докатывается до пределов своего морального падения, - писал штабс-капитан Варнек. - Духовное растление, партийная грызня, чисто эмигрантские делишки. Сменовеховцы, принявшие сталинское подданство, евразийцы, 2-я советская партия младо-большевиков, пореволюционные клубы, респ.-дем. объединение (без слова «Русское), союз возвращения на родину, и т.д., и т.п. – это ли национально-белая Россия? Пачки газеток, брошюрок, листовок со с ног сшибающими призывами, теориями и проповедями соглашательства с сов. властью, непротивленчества. Это ли мысли и чувства русских националистов?... И все это на фоне страданий окровавленной, расстреливаемой, истерзанной и голодающей Родины, в решающие годы, а то и месяцы ее истории и судьбы… Льются потоки чернил… Гремят речи… Сыплются взаимообвинения и угрозы… Как змея, шипя и извиваясь, ползет клевета. Растет, растет бумажная гора всяческих проектов, планов, резолюций и конституций – вокруг тех, кто высоко держит трехцветное знамя. Льют чернильную клевету и на голову и пытаются вырвать это знамя. Напрасный труд!... Ведь это знамя – знамя Российской Государственности, а эти люди – русские белые воины, столь много уже отдавшие Родине и готовые отдать сейчас последнее.
Священная власть царей ушла, уступив место «избранникам народа», от власти – к безвластью, а от него и к шайке разбойников, которым ничего не свято и не дорого… Необходимые в годину государственных потрясений руководители с железной волей, чаще всего появляются из той среды, где умеют быстро решать и действовать, исполнять и приказывать – из среды военных. Потому-то вожди Русского Воинства Алексеев и Корнилов стали первыми вождями Белой, Национальной России, приняв на себя государственную власть, оставленную царями, оставленную Временным Правительством и изуродованную большевиками.
Надо вспомнить, что уже в Великую войну в руках Ставки Верховного Главнокомандующего была не только во всей своей полноте власть военная и гражданская на огромной территории так наз. театра военных действий, но Ставка оказывала влияние и на управление всей страной. Так-то и создалась преемственность государственной власти от Государя к вождям Белой Армии, накануне еще управлявшими 15-миллионным Российским Воинством. Но особо важно то, что Белые Вожди исповедовали идею государственного служения, и именно они, а с ними и Армия, а не Временное Правительство и народные комиссары, стали апологетами России Димитрия Донского, князя Пожарского, Великого Петра и Великого Суворова.
Российская национальна государственная Идея покинула Россию, уйдя со знаменами Белой Армии. Годами Российская Армия, ныне Русский Обще-Воинский Союз, бережно хранит эту идею, среди всевозможных соблазнов подменить ее узко-партийной программой. Мы остаемся верными заветам своих Великих Вождей – Врангеля, Вел. Кн. Николая Николаевича, Кутепова. Отсюда-то и берет начало пресловутая «аполитичность» армии, означающая, что армия, как носительница Российской государственной идеи, выше всего ставит именно эту идею, а вовсе не то, как изощряются изобразить наши враги, что армии, мол, запрещается иметь свои политические убеждения и изучать политические вопросы. Но зачем они умышленно замалчивают, что именно в РОВСе всегда велась и ведется большая политическая работа, что многие из тех вопросов, в пренебрежении к которым нас упрекают, давным-давно разрешены и формулированы, как нашими вождями, так и в нашей специальной руководящей литературе. И больше того – эти решения восприняты, что так ясно выявляется в общности взглядов на съездах галлиполийцев в разных местах.
Мы не занимаемся пропагандой? Сила РОВСа не в дешевой пропаганде, а в духовной крепости и единении. Благодаря этому РОВС уже пережил ряд всевозможных давно и недавно народившихся эмигрантских группировок. Переживет и впредь.
Судьба Русского Обще-Воинского Союза в наших собственных руках, в наших сердцах. Мы же обязаны уцелеть до и после возвращения на Родину, ибо не только кровь наших погибших соратников к этому призывает, не только слава наших полковых знамен нас к тому обязывает, но и великое государственное знамя, которое мы в сердцах своих, в уме своем унесли на чужбину – незримый священный символ Российской Государственности, который мы преемственно приняли от последнего Императора, через Императорскую Армию, и отдадим только свободному Русскому народу.
К этому знамени мы звали и зовем всех поистине национально-мыслящих и чувствующих себя сынами Великой Родины – русских людей».
Примечателен и другой документ, посвященный особенно актуальной в наши дни теме сепаратизма. Отвечая на многочисленные вызовы, генерал Миллер писал в специальном циркуляре конца 1933 г.:
«Среди эмиграции раздаются голоса, заявляющие, что «силой вещей», советская власть будто бы встала на защиту национальных интересов России. Эта власть, говорят нам, защищает Россию, которой грозит опасность внутреннего распадения от разных «сепаратизмов».
Исходя из этого положения, лица, даже говорящие о своей «непримиримости» по отношению к коммунизму, заявляют, что падение коммунистической власти грозило бы такими опасностями для России, что борьба против советской власти – непатриотична, русские люди, из любви к Отечеству, призываются оставить борьбу с коммунистической властью. Покамест голоса эти еще не призывают русский народ поддерживать советскую власть, а проповедуют только – отказ от борьбы против нее, но, в сущности, исходя из их утверждения, они логически должны были бы призвать всех русских людей и к поддержке этой власти, падение которой, по их мнению, было бы опасно для русских национальных интересов.
Вышеуказанная политическая позиция в корне противоречит позиции Русского Обще-Воинского Союза.
Коммунистическая власть, на самом деле, не только не защищает национальных интересов России, но, наоборот, является – врагом России.
«Советская власть защищает русские рубежи» – говорят нам.
Во-первых, история СССР отнюдь не показывает, что советская власть на деле защищала русские границы. Брест-Литовский мир, который не подписало бы ни одно национальное русское правительство, яркий образчик того, как относится к защите русских территорий и русских интересов власть III-го Интернационала. Власть эта, по существу, осталась той же и ныне. По-прежнему цель ее – не национальный расцвет России, а мировая коммунистическая революция. Разница только в том, что первые годы большевизма цель эта казалась его вожакам – скоро достижимой и Россия представлялась им лишь кратковременным этапом на их «мировом» пути. Неудача в немедленном осуществлении их конечных разрушительных целей привела коммунистов к мысли, прежде всего, получше укрепиться на уже захваченном ими плацдарме – в России – и организовать ее в своем духе. Поэтому они и занялись в ней «социалистическим строительством», которое не имеет ничего общего с национальными целями развития России, а, наоборот, по духу им противоречит.
Стоит лишь взглянуть на карту СССР, чтобы увидеть, как много русской территории уступила соседям советская власть. Территориальные уступки Турции (в Закавказьи) и уступки русских прав Китаю был сделаны коммунистической властью даже без принуждения, во имя «интернациональных» интересов. Что же заставляет нас думать, что теперь советская власть в корне изменила свои взгляды и методы действия?
Наконец, если даже эта власть, защищая не русские, а свои личные и «классовые» интересы мировой революции, и будет защищать рубежи СССР против внешнего посягательства, то, ведь, совершенно естественно, что всякий захватчик пытается отстоять свою добычу – это ему просто выгодно, и делает он это не из каких-то высших идей, а в интересах простого самосохранения.
Если бы Россия была завоевана каким-нибудь внешним врагом, последний также оборонял бы «бывшие русские границы» против других нападающих. Имеет ли такая «защита» что-либо общего с защитой русских национальных интересов?
РОВС, конечно, даже не может допустить мысли о приемлемости расчленения России, но для него существуют не только враги России в виде государств, возможно, желающих поживиться за ее счет, но и иной грозный враг – Коммунистический Интернационал, уже захвативший всю Россию.
Именно коммунистический режим, к «патриотическому» обереганию которого во имя защиты России от ее внешних врагов призываются люди, именно этот режим является наилучшим союзником внешних врагов России, содействуя им путем ее внутреннего разложения. Если бы в России не господствовал Коммунистический Интернационал, разговоры об опасности ее расчленения казались бы бредом.
В настоящее время растущая опасность возможного расчленения России или отрыва от нее территорий сама по себе служит доказательством того, что советская власть, убедившая некоторых, что она «защищает русские рубежи», на самом деле только увеличивает внешние опасности для российской территории.
Нельзя отрицать того, что момент падения советской власти рискует быть использован внешними врагами России, но, во-первых, это только «риск», а продление коммунистической власти не только «рискует» быть опасным, но именно губит Россию уже сейчас. Во-вторых, «риск» расчленения России будет только возрастать с каждым лишним годом существования антинациональной коммунистической власти.
Также обстоит дело и с опасностью от внутреннего распада России от различных «сепаратических» движений в момент падения советской власти.
Никто и ничто не работает так на пользу «сепаратистов», как именно коммунистическая власть.
Относительно самого крупного – украинского – сепаратизма это публично признавал даже проф. Милюков (публичный доклад в Париже, 21. XII. 1933 г.), заявивший, что украинский сепаратизм насаждается именно советской политикой. К сожалению, однако, П.Н.Милюков не сделал напрашивающихся выводов из этого признания.
РОВС, неизменно стоя на принципе Российской государственности, естественно, является врагом всяких «сепаратических» движений на русской территории, но он не может стать на точку зрения тех, которые из боязни «риска» сепаратизма призывают прекратить борьбу против коммунистической власти. В самом деле, если «сепаратизм» некоторых национальных элементов является сейчас опасностью для России – то это именно плоды советской власти.
Хотя в момент падения советской власти в России и могут иметь место попытки «сепаратистов» использовать его в своих интересах, это никоим образом не должно останавливать русских людей в их стремлении свергнуть коммунистический режим – главный источник всяких сепаратизмов.
Кроме того, как и в отношении внешних опасностей для России, чем дольше продолжится существование советской власти, тем риск «сепаратизмов» будет усиливаться.
Те, кто из боязни расчленения и распадения России призывают не бороться с коммунистическим режимом, на самом деле ведут лишь к увеличению той и другой опасности.
Возможные внешние враги России и «сепаратисты» – естественные враги русского народа и РОВСа, как его части, но никакие «будущие» и «возможные» опасности не заставят РОВС закрыть глаза на настоящую и действительную опасность для России – продолжение существования антинациональной власти».
Эта бескомпромиссная позиция РОВСа и его Председателя оборачивалась очередной ожесточенной травлей Союза в эмигратской печати. В старательно провоцируемые конфликты оказывались вовлечены не только рядовые чины РОВСа, но и генералитет. «23 февраля 1932 года приказом генерала Миллера был исключен из РОВСа бывший начальник группы Союза в Лионе генерал Д.П. Мельницкий, - сообщает В.И. Голдин. - Основанием для исключения явилось выдвижение им обвинений против своего начальника, оказавшихся, как говорилось в приказе, необоснованными, а также распространение ложных, порочащих начальника сведений. Этим начальником являлся никто иной, как руководитель I отдела РОВСа генерал Шатилов. Но исключением Мельницкого из Союза дело не кончилось. Грубые нападки, доходящие до прямых оскорблений, приводят к тому, что генерал Шатилов вызывает генерала Мельницкого на дуэль, которая дважды переносилась. Дуэль должна была состояться в княжестве Монако. Руководителем поединка должен был стать генерал Кусонский, занимавший должность помощника начальника военной канцелярии РОВСа, а за дуэльные пистолеты отвечал генерал Скоблин (командир Корниловского ударного полка и одновременно секретный агент ИНО ОГПУ). Он же должен был доставить на своей машине к месту дуэли и обратно генерала Мельницкого и его секундантов. Но, в конце концов, это скандальное дело закончилось тем, что Мельницкий принес письменное извинение, которое было опубликовано в журнале».
Надо заметить, что критики РОВСа подчас не выбирали выражений, обличая руководителей Союза. Яркий пример тому нападки парижской газеты «Единый Фронт», редактируемой старшим лейтенантом флота в отставке А. Павловым. Из номера в номер ее страницы пестрели заголовками: «Черные маршалы серого возглавителя», «Долой Шатилова» или «Судите Шатилова сами», и т.п. «Речь в них, - как отмечает Голдин, - шла не только о современной деятельности этих руководителей РОВСа, но и высказывались обвинения в их адрес, относящиеся к периоду Гражданской войны. Генерала Миллера обвиняли в бегстве из Архангельска, предательской сдаче Северной области и вверенных ему войск в феврале 1920 года, а Шатилова - в незаконном присвоении чина (генерал-майора) и ордена, а также в том, что он вел предательские переговоры с Троцким о сдаче в Крыму.
Высказывая критику в адрес руководства Русского Обще-Воинского Союза, «Единый Фронт» выдвинул идею проведения съезда РОВСа со следующей программой: 1) персонально обсудить фигуру главнокомандующего и председателя Союза; 2) создать при нем совет, чтобы подготовить всевоинский съезд для выработки единомыслия, чтобы помочь России и друг другу и решить, что делать в случае «непредвиденных катастроф»; 3) организовать для желающих добровольные курсы политической грамотности и социальных наук; 4) войти в общение с достойными уважения русскими общественными организациями и французскими благотворительными обществами, чтобы: а) снять или построить в Париже бараки для русских безработных, снабдить их топливом и походными кухнями; б) открыть питательные пункты - столовые и кооперативные лавки; в) получить 1-2 деревни на юго-западе Франции, которые покинуты населением. Речь шла и об улучшении положения русских рабочих на французских заводах и 4000 русских шоферов. «Единому фронту трудящихся и военных нужен здоровый тыл», - подчеркивала газета. Она указывала, что в съезде РОВСа могут принять участие все военные. Свои атаки на руководство Союза указанное издание продолжает и в последующие годы.
Генерал Миллер, в свою очередь, в приказе Русскому Обще-Воинскому Союзу от 18 апреля 1933 года охарактеризовал публикации «Единого Фронта», как пасквиль. Констатируя, что старший лейтенант Павлов находится в отставке и его дело как гражданского лица не может быть рассмотрено судом чести «Военно-Морского Союза», генерал запрещал ему входить в учреждения РОВСа, а чинам Союза воспрещалось входить в сношения с ним».
Были, впрочем, органы печати, последовательно защищавшие Союз: журнал «Часовой» и газета «Возрождение». В «Часовом» в те годы появилась специальная рубрика «В защиту достоинства Русского Обще-Воинского Союза». В № 106 «Часового» была напечатана беседа с бывшим секретарем Сталина Б.Г. Бажановым, в котором тот указывал, что именно РОВС является центральной мишенью агентов ИНО, которые стараются, в том числе, подорвать единство и авторитет Союза.
Это прекрасно понимал и генерал Миллер. В своем письме генералу Абрамову от 15 апреля 1933 г. он сообщал, что давно предупреждал подчиненных начальников о состоявшемся постановлении заграничного ГПУ - ввести в русские заграничные организации своих чекистов и разложить организации изнутри. Что и стало реализовываться: со всех сторон появились лица, стремящиеся любыми путями посеять рознь… |
