115 лет назад, 31 марта/13 апреля 1904 года подорвавшись на японской мине вблизи Порт-Артура затонул флагман 1-й Тихоокеанской эскадры броненосец «Петропавловск». Страшная трагедия унесла жизни выдающегося русского флотоводца, командующего Флотом Тихого океана вице-адмирала С.О.Макарова, художника-баталиста В.В.Верещагина и нескольких сотен русских моряков.
Накануне трагедии, вспоминал находившийся на «Петропавловске» начальник военно-морского отдела штаба командующего флотом на Тихом океане контр-адмирал Великий князь Кирилл Владимирович, «море штормило, видимость была крайне плохая из-за сильного бурана. В шесть часов вечера адмирал Того направил несколько эсминцев на постановку мин у входа в Порт-Артур. В 11 часов вечера эсминцы прибыли к месту назначения и расставили мины. Их заметили дозорные фортов, но из-за плохой видимости не смогли удержать в пределах досягаемости лучей прожекторов. В ту ночь дежурил крейсер "Диана" с адмиралом Макаровым на борту. (...) Получив информацию, Макаров собирался начать поиск мин на рассвете, но непредвиденный случай отвлек его внимание».
Отвлекло внимание командующего Тихоокеанским флотом следующее происшествие. «...Макаров во что бы то ни стало стремился сохранить все свои корабли до решающего сражения - это было его принципом, - отмечал Великий князь. - Ночью 13 апреля адмирал отправил несколько эсминцев на поиск основных соединений японского флота, которые он вскоре надеялся атаковать. Во время ночного бурана два наших эсминца оторвались от остальных. Командир "Страшного" Малеев, посчитав, что он нашел своих, присоединился к ним. Однако к своему ужасу на рассвете обнаружил, что ошибся, приняв из-за плохой видимости корабли противника за русские, и теперь идет в их кильватере. Японцы тут же атаковали "Страшный". Малеев не подпускал их до тех пор, пока снаряды полностью не изрешетили его корабль, а орудия и двигатели не вышли из строя. Он сам защищал корабль, обстреливая противника из пулемета, а когда "Страшный" пошел ко дну, раненный, спрыгнул за борт. Второй эсминец, "Смелый", ночью же обнаружил свои корабли и предупредил адмирала об опасности, в которой оказался "Страшный". Макаров, верный своему принципу, немедленно направил крейсер "Баян" спасать "Страшный". "Баян" прибыл как раз вовремя, чтобы успеть подобрать в море немногих оставшихся в живых, одновременно обстреливая противника с левого борта. Сознавая всю опасность положения "Баяна", Макаров незамедлительно решил прийти к нему на помощь. Я отправился вместе с ним на "Петропавловск", как только броненосец вышел из внутренней гавани. Чтобы успеть спасти "Баян", нельзя было терять ни минуты, поэтому адмирал решил встретить врага лишь несколькими кораблями, пока остальная эскадра еще поднимала пары. "Петропавловск" вел "Полтаву", "Аскольд", "Диану", и "Новик", по флангам шли эсминцы. Полным ходом мы двигались на врага. Тем временем "Баян", закончив спасательные работы и успешно отразив атаки противника, присоединился к нашему строю. К этому моменту море стало значительно спокойнее, видимость улучшилась, но было очень холодно. Внезапно на горизонте появилось несколько крупных кораблей противника. Мы сразу узнали ведущий - это был "Микаса". Вместе с остальными он шел полным ходом на нас, вспенивая носом воду. Вначале мы четко различали только "Микасу" и ряд других кораблей, но очень скоро поняли, что на нас надвигается весь японский флот. Макаров не был обескуражен численным превосходством противника и собирался сначала вступить в бой своими пятью кораблями. Но я и командир флагмана заявили, что, с нашей точки зрения, это чистое безумие. Тогда адмирал развернул строй и взял курс на Порт-Артур, где отдал приказ остальной эскадре присоединиться к нему для боя с кораблями Того».
Выполняя поставленную С.О.Макаровым задачу, в 9 часов 30 минут утра флагманский броненосец «Петропавловск» на малом ходу начал заходить в гавань. Наблюдавшие за маневром эскадры с берега вспоминали, что с «Петропавловска» был подан сигнал: «разрядить орудия, командам дать обед», после чего все решили, что задача успешно выполнена и успокоились. Но буквально через несколько секунд в носовой части корабля с правого борта раздался сильный взрыв - «Петропавловск» наскочил на мину. От взрыва сдетонировал боезапас броненосца, разрывами которого за борт была сброшена носовая орудийная башня, дымовые трубы и кожухи. Обрушившаяся фок-мачта разворотила командирский и ходовой мостики. Практически сразу же после взрыва «Петропавловск» погрузился в воду носовой частью. Последовавшие вслед за этим взрывы котлов разломили корабль на две части и в течении двух минут он полностью ушел под воду. По воспоминаниям очевидца - мичмана И.И.Ренгартена с «Полтавы», - «Петропавловск» «сразу накренился и стал уходить носом в воду, над местом взрыва выкинуло громадное пламя и целую кучу дыма. После этого взрыва было слышно еще несколько... Палуба мгновенно была объята пламенем. Трубы и мачты сразу куда-то исчезли, корма выскочила из воды, винт левой машины заработал в воздухе, люди падали кучами, многие падали в винт, и их размалывало на наших глазах»...
Шлюпки с других кораблей русской эскадры бросились подбирать оказавшихся в воде членов экипажа. Но спасти удалось немногих. Всего на борт было поднято 80 человек из более чем 700 человек находившихся на «Петропавловске», включая командира корабля капитана 1-го ранга Н.М.Яковлева и начальника военно-морского отдела штаба командующего флотом на Тихом океане контр-адмирала Великого князя Кирилла Владимировича. Однако поиски командующего флотом вице-адмирала С.О.Макарова не принесли результатов. Последним, кто видел Макарова, был сигнальщик матрос Бочков. По его словам, адмирал неподвижно лежал на мостике броненосца, очевидно убитый обломками при взрыве. Его шинель, поднятую на «Гайдамак», матросы целовали как икону... Как выяснилось позже С.О.Макаров погиб вместе со своим штабом, несколькими десятками офицеров и около 600 матросами. Погиб вместе с экипажем и выдающийся русский художник-баталист В.В.Верещагин, делавший наброски для будущих картин во время похода.
Трагедия эта весьма ощутимо сказалась на боеспособности Тихоокеанской эскадры. Русский флот потерял талантливого руководителя и организатора обороны Порт-Артура вице-адмирала С.О.Макарова равноценной замену которому в ходе этой войны так и не нашли. «Адмирал Макаров погиб вместе с остальными, и только его шинель была найдена в море, - писал Великий князь Кирилл Владимирович. - Вместе с ним погиб и весь его штаб, за исключением меня и нескольких других офицеров, и были утрачены все планы намеченных операций. Смерть адмирала решила судьбу всей нашей эскадры. Дальнейшие попытки прорвать блокаду, а такие попытки имели место, заканчивались провалом. Последующая история эскадры была ничем иным, как затянувшейся агонией загнанного в бутылку флота. Его главы и вдохновителя больше не стало. Уныние воцарилось в Порт-Артуре. Единственный человек, который мог что-то сделать, был мертв (...) Несчастье, постигшее наш флот, и гибель адмирала Макарова оказали крайне отрицательное действие на армию и серьезно отразились на состоянии наших войск. Адмирала нельзя было заменить никем».
24 июня 1913 года в Кронштадте в присутствии Императора Николая II торжественно был открыт памятник вице-адмиралу С.О.Макарову. На одной из сторон постамента была изображена гибель броненосца «Петропавловск». А в 2004 году, к столетию со дня гибели «Петропавловска» в Санкт-Петербурге была освящена мемориальная доска с именами 635 членов экипажа флагмана русского Императорского флота во главе с вице-адмиралом С.О.Макаровым.
В заключение приведем замечательные слова митрополита Антония (Храповицкого), бывшего в то время епископом Волынским и Житомирским, сказанные им в 1904 году на гибель адмирала С.О.Макарова и моряков «Петропавловска»: «...По мирскому рассуждению кончина самая бедственная, так как и самый последний нищий покидает этот мир, будучи положен в какой-нибудь, хотя бы и убогий гроб, устроенный усердием его присных, а если и тех у него нет, то об этом позаботятся блюстители общественного порядка; наши же безстрашные воины полегли телами своими на глубине морского дна, придавленные обломками корабля, между которыми пробираются к их останкам морские раки и другие страшные животные истребители. (...) [Но] не плачевна, а достоблаженна их кончина в глубоких водах холодного моря, - ибо если бы они почили мирно каждый в своем доме в старости своей, то остались бы чужды живущим, исключая немногих родных, иногда не умеющих или даже не желающих молиться, а теперь они - родные для всей молящейся вселенной. И то, что они расстались с жизнью не от руки врагов, а непосредственно от руки Божией, это обстоятельство, умаляя их суетную славу, умножило сочувствие к ним живущих и увеличило теплоту заупокойных молитв за них. Пусть же скажет за них Русская земля, как древний Иов: "Господь даде, Господь отъят; яко Господеви изволися, тако бысть; буди имя Господне благословенно во веки" (Иов. 1, 21). Сказав искренно такое слово, русская земля поймет, что, лишившись храбрых сынов своих, она не оставлена от Бога обездоленной: взамен живых сынов своих она обогатилась теперь живым духом взаимного общения. Когда многие любят одного или нескольких, то они и друг другу бывают не чужды: даже враги, имеющие общих друзей, стараются примириться, узнав об этом: а в нынешней драгоценной потере, когда расставался уже с жизнью, и спасся только молитвами присных молодой Царевич, и потонули в водах океана знаменитые военачальники, и дети вельмож, и дети смиренных земледельцев, - в эти дни общей печали и усердной молитвы с сугубой силой почувствовали свое братство во Христе - и Царствующий Дом, и великие мира сего, и простой черный народ. Правда, тяжкими уроками и ударами восстановил Господь утраченное единство русской жизни, но видно, что не было других, более мягких средств к достижению этой высокой цели, а потому скажем еще раз от лица земли русской: "буди имя Господне благословенно во веки"».
