"Мысль о власти в моих руках была Богом внушена Земскому Собору. Он наложил на меня задачу оградить оставшиеся начала: Веру и народ. Именно за Веру, за права народа я и буду вести борьбу. Вести до конца. За Веру Христову я и умру…"
Из речи М.К. Дитерихса на станичном съезде
Уссурийского Казачьего Войска в станице Гродеково.
1 октября 1922 года.
...вся его жизнь проникнута глубоким осознанием своего долга Русского Офицера. Борьба с врагами Отечества представлялась как воплощение Высшего Духовного Смысла, как непримиримая, бескомпромиссная борьба Добра и Зла. Воплощением Добра для него становилась Русская Православная Церковь и Освящаемая Церковью Царская Власть. Злом – власть, провозгласившая отрицание Бога и Церкви, власть, допустившая страшный грех Цареубийства. Именно в этом видел Дитерихс Высший Духовный Смысл Белого движения. Борьба эта воспринималась им как Чистое, Святое, Рыцарское Дело.
Талантливый генштабист, разработавший планы знаменитого "Брусиловского прорыва", храбрый начальник русской Особой бригады, выполнявший "союзнический долг" на Салоникском фронте Великой войны, последний генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего до октября 1917 года, руководитель расследования гибели Августейшей Семьи, тщательно, скрупулезно собиравший малейшие свидетельства мученической кончины Государя Императора Николая Александровича и его близких, Командующий Восточным фронтом Белого движения, предпринявший осенью 1919 года последнее наступление Белых армий на р. Тобол, организатор добровольческих Дружин Святого Креста, наконец, последний Правитель Белой России – Правитель Приамурского Земского Края в 1922 году, а в Зарубежье – начальник Дальневосточного Отдела Русского Общевоинского Союза, почетный член повстанческого Братства Русской Правды.
Михаил Константинович Дитерихс – храбрый русский рыцарь, последний глава Белой России, Правитель Приамурского Земского Края, человек, решивший провозгласить лозунгом Белого движения восстановление монархии, последний Главнокомандующий последней Белой армии, сражавшейся на территории России – Земской Рати.
Михаил Константинович Дитерихс родился в Санкт-Петербурге 5 (17) апреля 1874 в большой семье офицера, артиллериста, полковника Константина Александровича Дитерихса (1823—1899) и русской дворянки Ольги Иосифовны Мусницкой (1840—1893). Родовые хроники Дитерихсов берут свое начало в глубинах средневековья. Дитерихсы (Дитрихштейны) – старинный рыцарский род, владения которого располагались в Моравии, в Священной Римской Империи. Предок Михаила Константиновича Иоганн Дитерихс в 1735 году получил от Российского престола приглашение руководить постройкой морского порта в Риге. За это его наградили небольшим майоратом в Кассупене. Его младший сын, оформленный в официальных бумагах уже как Иван Иванович Дитерихс, избрал пасторское служение в Эстляндии. Вскоре после кончины своих бездетных братьев Иван Дитерихс стал единственным владельцем имения Кассупене и получил российское дворянство по Санкт-Петербургской губернии.
В большой семье пастора Иоганна – Ивана росло восемь сыновей. Все они выбрали военную службу как продолжение древней рыцарской профессии. И они, и их потомки участвовали практически во всех войнах, которые вела Россия: от "Альпийского похода" А.В. Суворова до Великой Мировой войны.
В 1894 году Михаил Дитерихс окончил Пажеский корпус, выпущен во 2-ю лейб-гвардии артиллерийскую бригаду. В 1900 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду. C 1900 по 1903 гг. служил на штабных должностях в войсках Московского военного округа. В 1903 году назначен командиром эскадрона в 3-м Драгунском полку.
После начала Русско-японской войны был назначен обер-офицером для особых поручений при штабе 17-го Армейского корпуса. На фронт прибыл в августе 1904 года. Участвовал в сражениях под Ляояном, на реке Шахе, при Мукдене. Война завершилась для Дитерихса производством в подполковники (17.04.1905) и назначением на должность штаб-офицера для особых поручений при штабе корпуса.
В 1914—1916 годах, во время Первой мировой войны, был назначен начальником штаба 3-й армии Юго-Западного фронта, который в марте 1916 возглавил генерал Брусилов. Под его руководством, вместе с другими стратегами, Дитерихс разрабатывал Брусиловский прорыв. В начале сентября 1916 он направился вместе с возглавляемой им 2-й Особой пехотной бригадой и ещё двумя такими спецформированиями из Архангельска в Салоники, в поддержку сербской армии (прибыл 28 сентября). В середине ноября 1916 под его руководством были разбиты части болгарской армии, в результате чего союзники 19 ноября заняли город Монастир.
Награжден золотым оружием и французским орденом Почетного легиона.
Не остались незамеченными заслуги Дитерихса и в России. За бои под Монастырем он получил орден Св. Владимира 2-й степени с мечами.
- Командир 2-й бригады Российской Императорской Армии генерал-майор М.К. Дитерихс и командующий союзными войсками Салоникского фронта генерал Саррайль
После Февральской революции и ликвидации фронта — в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа (июль 1917). В авг. ему был предложен пост военного министра, но он отказался. Начальник штаба Особой Петроградской армии (командующий генерал А. М. Крымов) (авг. 1917); генерал-квартирмейстер Ставки Верховного главнокомандующего (сент. 1917); временно исправляющий должность начальника штаба Верховного главнокомандующего (н. нояб. 1917), которым стал генерал-лейтенант Н. Н. Духонин. Способствовал смягчению режима находившимся в Быховской тюрьме генералу Корнилову и его сподвижникам. Добился, чтобы внутреннюю охрану арестованных нес Текинский конный полк — личный конвой Корнилова.
После Октября 1917 г. и бегства Керенского с поста Главковерха, 1 ноября 1917 г. ген. Духонин принял на себя обязанности Верховного Главнокомандующего, а с 3 ноября – Дитерихс стал его Начальником штаба. Ему пришлось стать свидетелем катастрофы Ставки и последних попыток Духонина организовать сопротивление новой власти. В разгар "кровавой недели" в Москве Дитерихс лично контролировал отправку, правда, запоздалую, во "вторую столицу" частей 1-й Бригады 3-й Гвардейской Кавалерийской дивизии.
21 ноября перебрался на Украину, где в марте 1918 года стал начальником штаба Чехословацкого корпуса (по предложению самих чехов и словаков).
- Командир Чехословацкого армейского корпуса генерал Я. Сыровы (справа), генерал М.К. Дитерихс (в центре) с адъютантом капитаном Свободой (слева). 1918 г.
В 1918 г. – один из организаторов успешного выступления Чехословацкого корпуса против Советской власти в конце мая того же года. Командующий Забайкальской группой сил Сибирской группировки Чехословацкого корпуса в районе Иркутск - Чита - Владивосток. Находясь во главе передовых его эшелонов, он в июне 1918 г. взял Владивосток. Продвигаясь в Сибирь, соединился с силами Гайды 11 июля 1918 г. в районе Иркутска. На просьбы Войцеховского и Каппеля прислать подкрепления под Уфу заявил, что сможет прислать 1-е уральские части туда лишь в начале декабря 1918 г. Во время переворота Колчака 18 ноября 1918 г. находился в Уфе. Получил приказ от Колчака: арестовать деятелей КОМУЧа за их подрывную деятельность против установления власти Верховного Правителя, но некоторое время колебался и лишь 26 ноября 1918 г. исполнил приказание и ушел из рядов Чехословацкого корпуса "в отставку", поссорившись с чехами и словаками. Этот эпизод его биографии надолго задержал продвижение Дитерихса к высшим командным постам белых сил на востоке России.
- Историческая встреча на ст. Оловянная в сентябре 1918 года. В центре генерал Константин Михайлович Дитерихс, слева от него Анатолий Николаевич Пепеляев, справа Радола Гайда
Сразу после ухода из Чехословацкого корпуса, просит у Колчака личного разрешения отбыть на Дальний Восток со специальной задачей – доставки туда реликвий Императорской семьи, собранных им на Уральском фронте. В апреле 1919 г. приезжает в Омск в "японофильском поезде", в распоряжение русской белой армии на востоке России, являлся кандидатом № 1 на пост Начальника штаба армии Колчака. Не выбран под предлогом из-за нахождения его на чехословацкой службе. Генерал для поручений при Верховном Правителе России А.В.Колчаке.
Верховным правителем и Верховным главнокомандующим адмиралом А. В. Колчаком на него было возложено «общее руководство по расследованию и следствию по делам об убийстве на Урале Членов Августейшей Семьи и других Членов Дома Романовых» (17[30].01.1919).
В июле 1919 г. командовал Сибирской армией Колчака, генерал-лейтенант. Организовав сопротивление 5-й армии Тухачевского, не дал тому возможность перебросить часть войск против Деникина. По словам генерал-лейтенанта А. П. Будберга, Дитерихс «усвоил себе сибирскую точку зрения на то, что гражданская война требует старших начальников, ходящих в атаку с винтовкой в руке». Хорошо понимая духовную суть борьбы с большевиками, стоял у истоков формирования «Дружин Святого Креста». Как в Смутное время начала XVII века по призыву Патриарха Гермогена поднимались русские люди против иноземных оккупантов, так и триста лет спустя Белое движение поднимало Знамена с вышитым на них Святым Крестом против безбожной пентаграммы III Интернационала. Дитерихс провозглашал Крестовый поход против большевизма (добровольцы-крестоносцы нашивали на грудь белые кресты). Клятва, которую добровольцы приносили на Святом Кресте и Евангелии, становилась символом их самоотречения.
Несколько недель передышки в августе 1919 г. не могли, конечно, дать белым армиям времени, достаточного для отдыха и пополнения. Тем не менее, следуя директиве Дитерихса, 1 сентября 1919 г. началось последнее наступление Восточного фронта, знаменитая "Тобольская операция" (в советских источниках – "Петропавловская"). План, разработанный Дитерихсом, был не только стратегически продуман и тактически просчитан. Выполненный по всем канонам военного искусства, план был красив, в полном смысле этого слова.
Тобольская наступательная операция августа - сентября 1919 г., после ряда выдающихся успехов (большевики были отброшены за Тобол, понеся большие потери) завершилась неудачно, во многом из-за преступной медлительности командующего казачьими сибирскими корпусами Иванова-Ринова, отставки которого Дитерихс вскоре добился.
В это время на фронте начался перелом. После двухнедельного перерыва, 14 октября 1919 г. части 5-й и 3-й Советских армий перешли в контрнаступление. Еще не был ясен исход сражений под Москвой и Петроградом, и Дитерихс не терял надежды остановить противника на рубеже р. Тобол. В течение десяти дней продолжались упорные бои. Красные не смогли прорвать фронт, однако захватили плацдармы на левом берегу реки. Понимая, что дальнейшее удержание позиций приведет к окончательному истощению войск, Дитерихс разработал план нового контрманевра. 25 октября он отдал директиву, в соответствии с которой армии, прикрываясь сильными арьергардами, отводились за р. Ишим, к Петропавловску и далее к Омску, Томску и Новониколаевску. Предполагалось, что 1-я Армия уйдет в тыл целиком, а 2-я Армия, отправив в тыл наиболее пострадавшие части, совместно с Московской группой войск (с 12 октября, в ожидании выхода "на Московскую дорогу", так стали называться объединенные 3-я Армия и Степная группа) будут "держать фронт", медленно отступая от Петропавловска к Омску.
Создал пансион для офицерских сирот «Очаг», первоначально размещавшийся в доме генерала, а потом вывезенный им за границу. В результате размолвки с Колчаком по поводу целесообразности обороны Омска оставил должность; назначен в распоряжение Верховного правителя (4[17].11.1919).
Нельзя не отметить, что в это же время Дитерихс все чаще выступал с заявлениями о политических перспективах российского Белого движения. Одним из первых в Сибири он выдвинул идею созыва представительного выборного органа, на который могла бы опираться власть "Национального Диктатора" адмирала Колчака. В августе-сентябре, в разгар Тобольской операции, в Омске активно обсуждалась перспектива преобразования Государственного Экономического Совещания (занятого исключительно экономическими вопросами жизни Сибири) в Государственное Земское Совещание (законосовещательного органа при Верховном Правителе). Указ об этом был подписан 17 сентября 1919 г. Принципиально поддерживая этот акт, Дитерихс, тем не менее, отмечал необходимость созыва выборного Земского Собора, составленного по сословному, а не по партийному принципу, с обязательным участием представителей "народа" (рабочих и крестьян). Монархист Дитерихс надеялся, что Земский Собор санкционирует возврат России к династическому правлению, как в 1613 году. То, что позднее осуществиться в Приморье в 1922-м, интересовало Дитерихса еще в 1919-м.
Способствовал перевозке гробов Алапаевских Мучеников сначала в Восточную Сибирь, а затем в Китай (1919); сохранению и вывозу во Францию документов следствия и вещественных доказательств по делу о Цареубийстве (март 1920). «Богу угодно было, — писал он позднее, — допустить меня слишком приблизиться к месту гибели этих незабвенных Царственных Мучеников и спасти все то, что оказалось возможным собрать от Августейших Тел и вещей, варварски уничтоженных большевиками...» Под давлением братьев В. Н. и А. Н. Пепеляевых в дек. 1919 адмирал А. В. Колчак по прямому проводу связался с находившимся во Владивостоке Дитерихсом, предложив ему вновь пост Главнокомандующего. В качестве условия генерал потребовал отставку Верховного правителя и выезда его за границу, что, конечно, принято не было. Совершил с остатками армии Колчака Великий Ледовый Поход.
Во Владивостоке от имени атамана Г. М. Семенова вел неудачные переговоры с Приморской областной земской управой об образовании белого буферного государства (июль 1920). Уехал в Харбин, где открыл сапожную мастерскую, в которой сам работал. Преемник генерал-лейтенанта Г. А. Вержбицкого (ск. 1941) на посту командующего Забайкальской (Сибирской) колчаковско-каппелевской армией (1922).
После падения правительства Меркуловых 1 июня 1922 г. вступил в командование белыми силами Приморья после ухода Вержбицкого. Официально вступил в должность после передачи ему полномочий временно исполняющим обязанности командующего белыми силами в Приморье генералом Молчановым 8 июня 1922 г. В этот же день он принимал парад свергнувших Меркуловых войск и стал Председателем Правительства.
С 10[23]июля по 28 июля[10] авг. 1922 во Владивостоке состоялся Приамурский Земский Собор, избравший генерала Дитерихса правителем Приамурского края (июль 1922). В принесенной присяге он обещал «дать ответ за всё учиненное по долгу Правителя перед Русским Царем и Русской землей».
После оглашения Грамоты Дитерихс в окружении тысячной толпы горожан проследовал в Успенский Собор, где принял поклялся: "…Отнюдь не ища и не преследуя никаких личных выгод, я обязуюсь свято выполнять пожелание Земского Собора, им высказанное, и приложить по совести всю силу разумения моего и самую жизнь мою на высокое и ответственное служение Родине нашей России, – блюдя законы ее и следуя ее историческим исконним заветам, возвещенным Земским Собором, помятуя, что я во всем том, что учиню по долгу Правителя, должен буду дать ответ перед Русским Царем и Русской Землей. В удостоверение сей моей клятвы я, перед алтарем Божиим и в присутствии Земского Собора, целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь".
Так наступил высший час земной жизни Михаила Константиновича Дитерихса. Ему суждено было не просто возглавить последнюю часть Белой России – Приморье, но и свершить акт преемственности России исторической и России грядущей. Фрагмент его выступления на заседании Собора 8 августа 1922 г. не нуждается в комментариях: "В несчастную ночь с 27-го на 28-е февраля под влиянием дурмана Россия встала на революционный путь… Еще в 1880 году наш великий пророк и писатель Достоевский в своем письме к Грановскому писал: "…Борьба сейчас должна быть не на жизнь, а на смерть с Советской Россией. После этого мы можем сказать Господу Богу: "Ныне Ты нас отпущаеши. Будут работать другие"….Теперешние призванные правители для этой борьбы, кем бы они ни были, даже хотя бы из Династии Романовых, не могут смотреть на себя в данную минуту как на Верховных Помазанников будущей России, ибо вопрос сей опять разрешается не нами. Династия Романовых могла быть Помазанниками, но для нас, смертных, нельзя и мечтать о том, чтобы принять на себя звание Правителей всей России. Мы - Правители борьбы с Советской властью и Правители тех Государственных объединений, которые для этого рождаются… Я безусловно и смело могу сказать, что на этих принципах пойдет и сильнейшее объединение наших вооруженных сил, на этих принципах пойдет и сильнейшее объединение народа здешней земли с народом Советской России, который остался таким же, каковы и мы есть".
Государственное образование получило наименование Приамурский земский край, а его вооруженные силы — Земская Рать, Воеводой которой стал Дитерихс. В честь этого события была учреждена специальная медаль — последний знак национальной России. На лицевой стороне круглой (диаметром 28 мм) медали изображен свмч. Георгий, поражающий копьем змея; на обороте — обрамленная лавровым венком надпись в 6 строк: «23[10] июля — 10 авг.[28] июля 1922 — Приамурский Земский Собор». Носилась медаль на бело-сине-красной ленте. С приходом Дитерихса к власти, по словам генерала В. Г. Болдырева, началось «открытое провозглашение монархического начала как руководящего политического лозунга»; он «вполне определенно и открыто высказал идею монархии, высказал то, что тайно, с опаской и с оглядкой или, наоборот, в хмельном угаре, иногда совершенно анархично выявляли до него идейные и искренние или лукавые и расчетливые сторонники монархического начала». «Первой нашей задачей, — говорилось в Указе № 1 (1922) Правителя, — стоит единственная, исключительная и определенная борьба с советской властью — свержение ее. Далее — это уже не мы. Далее это будущий Земский Собор. Это чрезвычайно важно, потому что до сих пор этот принцип не был чистым, и постоянно возникавшие русские власти, кроме Приамурской, постоянно преследовали принцип Верховенства Всероссийского, т. к. они ставили не только принцип борьбы с советской властью, но и возглавление всей России. Это была странная ошибка. И то, что Земский Собор отверг этот принцип хотя бы в той форме, что он отверг звание Верховного правителя, он этим самым и подчеркнул нашу идею. Мы можем нашу борьбу возглавлять Династическим лицом, но все равно сейчас стоит перед нами одна задача — борьба с советской властью, низвержение ее. После этого мы можем сказать Господу Богу: "Ныне Ты нас отпускаеши. Будут работать другие". Третий принцип — это идеология, установленная Земским Собором, говорит то, что теперешние призванные правители для этой борьбы, кем бы они ни были, даже хотя бы из династии Романовых могут смотреть на себя в данную минуту как на верховных Помазанников будущей России, ибо вопрос сей опять разрешается не нами. Династия Романовых могла быть Помазанниками, но для нас смертных нельзя и мечтать о том, чтобы принять на себя звание Правителей всей России. Мы Правители борьбы с советской властью и Правители тех Государственных объединений, которые для этого рождаются. Когда я услышал эти три начала, я получил глубокое внутри себя моральное удовлетворение и ту колоссальную веру, которая дает мне смелость сказать: “На этих трех принципах мы пойдем к успеху и успеха достигнем"». О некоторых практических шагах государственного строительства на последнем клочке свободной от большевиков Русской земли писал генерал-майор В. А. Бабушкин, помощник Правителя на правах министра внутренних дел: «Только религиозные люди могут принять участие в строительстве Приамурского государства. За основание берется церковный приход. Каждый гражданин по вере его должен быть приписан при приходе своего вероисповедания. Церковные приходы объединяются в совет церковных приходов города и земских районов [...] Соединения церковных приходов должны будут заменить собой то, что теперь называется городским и земским самоуправлением. Все граждане должны приписаться к приходам [...] В назначенный день прихожане собираются в храме. После молитвы в церкви устанавливается урна, в которую прихожане опускают свои личные номера. Затем священник вынимает необходимое количество из них; таким образом составляется совет прихода. Во главе приходов будут стоять лица по назначению верховной власти. Лица недостойные и несоответствующие будут заменяться следующими, получившими очередной жребий. Благодаря этому в принцип будущих самоуправлений будут положены усмотрение и воля Божия. Надо думать, что новые органы самоуправления будут вполне авторитетны в населении. Никакой милиции, вероятно, не будет. Гражданам будет предоставлено право организации самообороны под контролем церковных приходов».
Дитерихс видел возможность возрождения монархии не в династических спорах о старшинстве того или иного представителя Дома Романовых, не в поисках "чудом спасшихся" Царевичей и Царевен, а в построении русской государственной власти на принципах "идеологии исторического национально-религиозного самодержавного монархизма", которая, в свою очередь, должна основываться только на "Учении Христа". "…Начинать всякое возрождающее движение, в том числе и монархическое, необходимо с поднятия в русском народе основ чистоты и святости законов Христа и его наставлений. Мне отвечают на это: все это так, но это слишком долгий и сложный путь, и другие успеют использовать современное шаткое положение советской власти. Не разбирая, насколько шатко ее положение, на первое отвечаю с глубокой и горячей верой: пусть. Ничто не удержится в русском народе, что не со Христом и не от Христа. Рано или поздно, если только Господу угодно простить временное отклонение русского народа от Христа, он вернется прочно только к началам своей исторической, национально-религиозной идеологии, идущей от Христа и со Христом. А что я не увижу это спасение, а только мои потомки… Так разве для себя я вел братоубийственную войну и готов снова к ней? Разве для восстановления своих генерал-лейтенантских привилегий и для владения хутором Фоминским под Москвой?.. Что же из того? Была бы Русь Святая и торжествовала бы предопределенная ей от Бога цель".
- 1922 год, Никольск-Уссурийск, Правитель Приамурского Края генерал Дитерихс у Знамени.
Твердая Православная вера Дитерихса давала пищу многочисленным кривотолкам в обезбоженной уже к тому времени армейской среде. Многие подобные острословы называли его (заглазно, разумеется) «Ваше Преосвященство». Среди первых шагов нового правления была замена смертной казни для большевиков их высылкой в пределы Приамурского края. В окт. 1922 под ударами большевиков (после боев под Спасском и Монастырищем) Приамурский земский край прекратил свое существование. Решающее значение имело прекращение поставки Японией оружия и другой помощи в Приморье. Сделано это было по категорическому требованию США.
Решающие бои на Приморском фронте начались сразу же после вывода японских войск из Приморья. То, что край сохранял свою независимость от советской власти во многом благодаря "японским штыкам", признавали почти все. Однако вряд ли правомерным можно считать тезис советской историографии, согласно которому вся политика белых в Приморье диктовалась из Токио, а разгон Народного Собрания и созыв Земского Собора стали следствием противоречий между "военными" (требовавшими продолжения участия Японии в делах ДВР) и "дипломатами" (выступавшими за мир с Советской Россией). Японию в Приморье интересовали, прежде всего, собственные экономические интересы. Японские финансисты создавали акционерные общества, прикрываясь которыми, вывозили природные богатства края. 19 июля, еще до начала работы Земского Собора, Япония приняла предложение ДВР, в соответствии с которым ее войска должны были полностью эвакуироваться из Приморья до 1 ноября 1922 г. 17 августа начался вывод японских войск, а 4 сентября 1922 г. начались переговоры между ДВР, Советской Россией и Японией в г. Чанчуне. Уходя, японцы передали Земской Рати только окопы и заграждения, сооруженные по линии Уссурийской железной дороги (в частности, хорошо оборудованный Спасский укрепрайон, построенный инженерами 8-й пехотной дивизии японской армии). Ни обмундирования, ни оружия, ни одного патрона или снаряда русские полки не получили.
Дитерихс, при известных симпатиях чехам и французам, очень негативно относился к японской помощи. Именно поэтому он приветствовал вывод войск. Как писал Б. Филимонов: "…по оставлении японцами г. Спасска, в оный не замедлил пожаловать сам Правитель и Воевода… растроганный, со слезами на глазах, Воевода припал к "освобожденной от интервентов русской земле", после чего тут же произнес перед толпой встречавших его официальных лиц и народа речь на эту тему. В тот же день Воевода отдал приказ, в коем опять упоминал его "радость" по поводу вступления ногой на "освобожденную от интервентов русскую землю"… Читая строки этого приказа, многие чины Земской Рати недоумевали: "Да что он думает? Единственная опора – японцы, а он радуется, что они уходят". Такова была Вера самого Правителя и Воеводы. "Вера горами двигает", – говорит Священное Писание. "Все есть продукт воображения", – заявлял полководец Бонапарт. Надвинувшиеся вплотную события готовились измерить силу веры и физической мощи Земской Рати". "Воины! Настал час, когда Богу стало угодно поставить нас снова перед лицом изуверов советской власти. Японцы уходят, и мы можем теперь с чистой совестью и горячей верой идти выполнять национальный долг перед нашей Великой и Святой Родиной", – эти слова из приказа Дитерихса лучше всего показывают его отношение к предстоящим боям.
23 августа 1922 г., в соответствии с указом Дитерихса, Штаб Земской Рати, резиденция Правителя и Земская Дума переехали в Никольск-Уссурийский – "ближе к фронту". А 2 сентября 1922 г. Штаб Земской Рати приказал частям Земской Рати перейти в наступление вдоль Уссурийской железной дороги в общем направлении на Хабаровск. Началось последнее наступление последней Белой армии в России. Основной удар наносили каппелевцы, ижевцы и воткинцы Поволжской группы (Рати) генерал-майора (земского воеводы) В.М. Молчанова. Почти одновременно в наступление перешли полки армии ДВР. В результате упорных встречных боев советские войска потерпели поражение, и белые заняли ст. Шмаковка. Однако овладеть мостом через р. Уссури так и не удалось. На фронте наступило временное затишье.
- Последние защитники русского государства: Вержбицкий, Дитерихс, Молчанов
С 3 октября возобновились бои на линии Уссурийской железной дороги. Поволжская группа ген. Молчанова, с подошедшими из Владивостока ротами юнкеров Корниловского военного училища, столкнулась с частями 2-й Приамурской стрелковой дивизии Народно-Революционной армии ДВР. Во встречных боях 4-5 октября каппелевцы и ижевцы ген. Молчанова не смогли сдержать превосходящих сил красных, отступив на 50 км к Спасскому укрепленному району. Страшные потери в боях под ст. Свиягино понесли юнкера-корниловцы, наступавшие в полный рост, под командой своих курсовых офицеров, на красные пулеметы. 8 октября начались бои за Спасск. В советской историографии было принято оценивать его штурм как проведенный по всем правилам военного искусства, с ожесточенными боями за каждый из 7-ми фортов, рукопашными атаками и уличными штыковыми схватками. На самом деле, после того, как в течение двух дней по спасским укреплениям было выпущено более 8 тысяч снарядов разного калибра и красная кавалерия начала обход города с юга, руководивший обороной ген. Молчанов получил директиву из Штаба Земской Рати об оставлении укрепрайона. При этом практически все атаки красных были отбиты, а форты занимались уже после того, как их оставляли белые дружины.
12 октября Дитерихс отдал директиву о переходе объединенными силами Рати в контрнаступление в направлении на ст. Монастырище. Видимо, оставляя Спасск и сосредотачивая силы под Ляличами, Михаил Константинович снова применял свой излюбленный прием: удержание противника на фронте небольшими арьергардами и нанесение контрудара из глубокого тыла. "Активность и решительность до предела", "неуспеха не допускаю, и отхода быть не может" – провозглашали директивы земским дружинам. В начавшихся встречных боях на этот раз серьезные потери понесли "красные юнкера" – курсанты дивизионной школы 2-й Приамурской стрелковой дивизии. Удачно действовали сибирские и забайкальские казаки. 13 октября прошло успешно для белых. Однако 14 октября, после подхода основных сил НРА, натиск на фронт Земской Рати заметно усилился и после полудня стало ясно: генеральное сражение за Белое Приморье проиграно. Понимая, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, около 15.00 14 октября 1922 г. Дитерихс отдал приказ об отступлении.
«Силы Земли Приамурской Рати сломлены, — читаем в последнем указе Правителя 17 окт. 1922. — Двенадцать тяжелых дней борьбы одними кадрами бессмертных героев Сибири и Ледяного похода без пополнения, без патронов решили участь Земского Приамурского края. Скоро его уже не станет. Он как тело — умрет. Но только как тело. В духовном отношении, в значении ярко вспыхнувшей в пределах его русской, исторической, нравственно-религиозной идеологии, — он никогда не умрет в будущей истории возрождения Великой Святой Руси. Семя брошено. Оно сейчас упало на еще не подготовленную почву. Но грядущая буря ужасов советской власти разнесет это семя по широкой ниве Великой Матушки Отчизны. И приткнется оно в будущем через предел нашего раскаяния и по бесконечной милости Господней к плодородному и подготовленному клочку Земли Русской и тогда даст желанный плод. Я верю в эту благость Господню; верю, что духовное значение кратковременного существования Приамурского края оставит даже в народе края глубокие, неизгладимые следы. Я верю, что Россия вернется к России Христа, России — Помазанника Божия, но что мы были недостойны еще этой милости Всевышнего Творца».
Владивосток был оставлен Земской ратью 26 окт. 1922. Дитерихс лично контролировал посадку войск и беженцев на суда, а позднее – переход границы сухопутными войсками. Все желающие покинуть Приморье могли это сделать на 35 кораблях Сибирской флотилии под командованием адмирала Г.К. Старка и через г. Посьет, перейдя границу с Китаем. 26 октября 1922 г. Владивосток – последний оплот Русской Государственности – был оставлен белыми войсками.
С оставшимися в живых ратниками и беженцами (всего до 9 тыс. чел.) Дитерихс перешел русско-китайскую границу у г. Хунчуна. Шли по направлению: Гирин—Мукден. Некоторое время с группой офицеров он жил в лагере в Гирине. После предложения китайских властей всем русским высшим начальствующим лицам оставить Гирин генерал переехал в Шанхай (1923). Работал клерком, а позднее главным кассиром во Французско-китайском банке. Занимался благотворительностью. Заботился о сиротских приютах вывезенных им из России детей в Харбине и Шанхае. Между тем, родная дочь Дитерихса, Наталия Полуэктова (ее крестным был вел. кн. Михаил Александрович), осталась в России, отсидев впоследствии 13 лет в лагерях и ссылках. С помощью супруги Софьи Эмильевны (ск. после 1943), бывшей преподавательницы и воспитательницы Смольного института, открыл в Шанхае институт-школу для русских девочек (1933). Это учебное заведение, пользовавшееся поддержкой Лиги русских женщин, отличалось от остальных русских школ постановкой воспитания. Входил в состав Русского национального комитета, объединявшего представителей разных течений русской эмиграции и ведавшего всей жизнью русской колонии в Шанхае. После похищения агентами НКВД председателя РОВСа генерала А. П. Кутепова (янв. 1930) Дитерихс объявил себя главой Дальневосточного отдела РОВСа. Предыдущий начальник, генерал М. В. Ханжин, живший в Дайрене, немедленно отказался от своего поста. Председатель РОВСа генерал-лейтенант Е. К. Миллер утвердил это назначение. В 1931 Дитерихс со специальной листовкой обратился «К белой русской эмиграции всего мира», призвав к борьбе с советской властью в России. Свою деятельность он перенес в Харбин, избрав себе помощником генерал-лейтенанта Г. А. Вержбицкого. Там утверждаются унтер-офицерские курсы, а затем и курсы юнкерского училища. Огромное значение принадлежит Дитерихсу в раскрытии ритуального характера цареубийства в результате международного заговора. В поезде генерала между Читой и Верхне-Удинском были изготовлены копии следственного дела (1920); во время пребывания в Харбине (1920—22) на их основе им был написан, а в 1922 издан 2-томный его труд «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале». Книга была напечатана во Владивостоке в типографии Военной академии на о. Русский. Большая часть оставшегося не распроданным из-за политических событий тиража была, по счастью, вывезена за границу. Выручка от продажи этих книг шла на благотворительные цели. Об этом свидетельствуют надписи на чудом сохранившихся экземплярах этого издания: «Цена 5 рублей золотом. Весь доход с настоящего издания поступает в пользу "Очага одиноких беженок-подростков"». Далее указывались адреса складов издания: «Харбин — Старый город, Фуражная, 44» и «Харбин — Новый город, Книгоиздательство "Русское дело"». Незадолго до смерти Дитерихс распорядился о передаче своего экземпляра следственного дела в центральное управление РОВСа, однако, узнав незадолго до смерти о похищении в Париже (сент. 1937) агентами НКВД председателя РОВСа генерал-лейтенанта Е. К. Миллера, он изменил свое намерение. Скончался от туберкулеза.
Умер Михаил Константинович в сентябре 1937 г. в Шанхае, где и похоронен. Во время "культурной революции" в КНР кладбище было снесено и застроено жилыми домами. Панихиду служили в Свято-Николаевском соборе г. Харбина 10 окт. в 7 час. вечера. Оставшееся у вдовы следственное дело позднее было «передано на хранение в надежное место в одну из западных стран». По некоторым сведениям, оно и доныне находится в частном владении у родственников генерала. Существует свидетельство, что вдова передала архив мужа своему брату, генерал-майору Ф. Э. Бредову (22.04.1884—15.03.1959), во вторую мировую войну сражавшемуся в рядах Русского корпуса и скончавшемуся в Сан-Франциско.
Источник |
