Российский генеральный штаб остро нуждался в достоверных сведениях о восточных провинциях Персии - Хорасане и Сеистане. “Большая игра” была в самом разгаре, - между Лондоном и Санкт-Петербургом шло жёсткое соперничество в борьбе за контроль над Персией и в этой борьбе Россия пока одерживала верх. Русская «мирная интервенция» началась в 1889 году, когда для защиты своих экономических интересов, Россия закрыла для иностранного экспорта территорию Кавказа. Английские товары, таким образом, доставлялись по длинной и плохо оборудованной караванной дороге от Трапезунда до Тавриза. Это привело к тому, что к 1893 году торговый оборот между Англией и Персией снизился с 75 до 50 миллионов франков, в то время как Россия довела стоимость своего товарооборота до 125 миллионов.

Кроме того, в обеспечение займов персидскому правительству, Россия получила в собственность землю в Персии для строительства Энзели-Тегеранской, Хамаданской, Тавризской железных дорог и портов – в Энзели на Каспии и Чахбаре, расположенном на берегу Аравийского моря, как раз близ границы с Британской Индией.

Известный предприниматель и авантюрист Лазарь Поляков (предполагаемый отец балерины Анны Павловой) основал "Товарищество промышленности и торговли в Персии и Средней Азии". Оно имело филиалы в Тегеране, Реште, Мешхеде и других городах. В Тегеране, им же, было основано "Персидское страховое и транспортное общество", построена спичечная фабрика.

Тогдашний министр финансов России Сергей Юльевич Витте, в 1894 году, поставил перед банкирами четкую цель: содействовать "развитию активной торговле русских в Персии, сбыту туда русских фабрикатов, распространению среди персидского населения российских кредитных билетов, а равно вытеснению из Персии английских произведений". Каспий по сути стал внутренним российским морем, кораблеплавание там монопольно осуществляло пароходное Общество «Кавказ и Меркурий».

Вместе с усилением экономического влияния России росло и влияние политическое.

“Британский лев”, конечно, не мог оставаться равнодушным к такому развитию событий, и именно поэтому российскому военному командованию была чрезвычайна важна подробная информация о возможном театре военных действий.

Для подготовки к новой экспедиции Лавр Георгиевич выезжает из Ташкента в Ашхабад. Там он тщательно изучает британские исторические и географические работы по Персии и материалы соотечественников побывавших там ранее: “Отчет о поездке в Персию и Персидский Белуджистан” поручика Петра Александровича Риттиха, “Поездка по Восточной Персии в 1894 году” поручика Карла Альбертовича Баумгартена, “Военно-статистическое описание северо-восточной части Хорасана” штабс-капитана Николая Алоизиевича Орановского и других.

В конце ноября 1901 года небольшой отряд подполковника Корнилова, состоящий из него самого, двух туркмен и двух казаков, пересекает российско-персидскую границу и за несколько дней, проехав почти триста верст, добирается до Мешхеда. Здесь, с 1989 года находилось российское генеральное консульство, где группу Корнилова уже ожидал военный агент, штабс-капитан Александр Иванович Ияс.

От него Корнилов получает инструкции, в которых ему ставится задача провести рекогносцировку персидско-афганского участка границы у Герата и Гильменда, а затем, двигаясь на юг, выйти в Сеистан. Там нужно было добыть сведения о строящейся британцами в Белуджистане стратегической дороге. Нушки-Сеистанская, или по-другому Кветта-Сеистанская караванная дорога весьма беспокоила российское командование. Она начала строиться англичанами в начале века параллельно границе с Афганистаном для выхода в Южную Персию и назначение её, русскому Генштабу, было неясно.

Спустя два месяца, в январе 1902 года Лавр Георгиевич со своим отрядом прибывает в Сеистан, где начинает выполнять полученное задание – выезжает к афганской границе, чертит схемы местности, делает фотоснимки. Составив карту долины реки Гильменд, он приступает к последней и наиболее сложной части своей миссии - разведке строящейся дороги. Полторы недели небольшой отряд разведчиков объезжает территорию Южного Сеистана, собирая сведения, опрашивая местных жителей и странствующих купцов.

Метод был опробован Корниловым ещё в Кашгарии. Практически в каждом населённом пункте разведчики делали привал в чайхане, где долго, по-восточному, вели беседы интересуясь местными новостями, выуживая ценную информацию.

В результате полученных сведений Корнилов делает вывод о том, что военно-стратегическое значение Нушки-Сеистанской дороги было преувеличено русским командованием. Эта дорога была важна для британцев прежде всего для усиления политического и торгового преобладания на Среднем Востоке.

Обратно до Мешхеда путь проходил вдоль афгано-персидской границы. Предстояло пройти почти четыре тысячи верст в знойных пустынях и дебрях, населённых жестокими и часто враждебными племенами. Не зря эту территорию называли “Степь отчаяния” – “Дашти Наумед”. Попытки исследователей проникнуть туда, неизменно заканчивались трагически. От невыносимой жары и голода, отчаянные путешественники погибали. К началу XX века на географических картах эта область изображалась белым пятном с надписью «неисследованные земли». Отряду Корнилова предстояло не просто пройти это гибельное место, а собрать этнографические материалы, изучить географию, составить топографические карты и представить объективные и полные характеристики этого района. Задача, прямо скажем, в то время практически невыполнимая – до Корнилова на этой земле не побывал ни один европеец.

На сотни вёрст вокруг лишь песок, ветер и палящее солнце, от которого невозможно укрыться.

С огромным трудом отыскивали воду, а пищей служили лишь лепёшки из пшеничной муки. С каждым днём всё меньше и меньше оставалось сил - как у людей, так и у лошадей. Пришлось избавляться от лишнего груза. Были выброшены походные кровати, палатки, различная утварь. Оставили лишь самое необходимое: оружие, еду, писчие принадлежности, инструменты, приборы.

Почти три месяца продолжалось это беспримерное путешествие, к счастью завершившееся благополучно.

В конце марта 1902 года Корнилов триумфатором возвращается в Ташкент с богатейшими материалами географического, этнографического и военного характера. По результатам экспедиции Лавр Георгиевич пишет очерки, которые вскоре были опубликованы как в Ташкенте, так и Петербурге: «Историческая справка по вопросу о границах Хоросана с владениями России и Афганистана» и «Нушки-Сеистанская дорога». В своём отчёте Генштабу Корнилов отмечает, что Великобритания активно готовится к расширению своего влияния на Персию и среднеазиатские районы Российской империи, и делает вывод о необходимости укрепления восточных границ России в связи с возникновением потенциальной военной угрозы.

Персидская экспедиция наложила неизгладимый отпечаток на личность Корнилова. Все долгие месяцы пребывания в Персии он продолжал изучать язык, культуру и традиции персов. На всю оставшуюся жизнь он сохранит любовь к этой стране. Как вспоминал впоследствии Резак Бек Хан Хаджиев, многолетний личный адъютант Лавра Георгиевича, тот часто, много и увлекательно рассказывал о нравах жителей Персии, её истории, наизусть читал на прекрасном персидском языке произведения Хайяма, Хафиза, Саади и других персидских поэтов, переводя их потом слушателям.

В Русской Императорской армии существовало обязательное правило, для получения должности в Генеральном штабе, кандидатам, после окончания Академии, нужно было откомандовать ротой в течении одного года. Лавру Георгиевичу, окончившему Академию пять лет назад, из-за постоянных командировок, никак не удавалось выполнить это необходимое условие. И вот, наконец, такая возможность ему представляется. 30 сентября 1902 года подполковник Корнилов назначается командиром роты 1-го Туркестанского стрелкового батальона где прослужит до ноября 1903-го.

Этот год он уделяет не только службе. Вновь всё своё свободное время посвящает совершенствованию в восточных языках, особенно напирая на китайский, который начал изучать ещё в Кашгарии. Для этого Лавр Георгиевич посещает Ташкентскую офицерскую школу восточных языков, открытую в 1897 году. Таких школ в России было только три – в Тифлисе, Иркутске и Ташкенте.

Изучали здесь персидский, афганский, узбекский, хинди, урду и китайский. Кроме этого слушатели школы должны были совершенствоваться в знании европейских языков, глубоко изучать военную географию и организацию вооруженных сил стран, языки которых они изучали. Здесь Корнилов знакомится и близко сходится с другим выдающимся разведчиком и востоковедом, Андреем Евгеньевичем Снесаревым. Лавр Георгиевич даже стал впоследствии крёстным отцом сыновей Снесарева. Несмотря на это их пути резко разошлись во времена русской смуты и гражданской войны. Друзья превратились во врагов, встав по разные стороны баррикад.

Впрочем, о драматической судьбе Андрея Евгеньевича Снесарева я, возможно, расскажу в следующем очерке.

Осенью 1903 года, Корнилов, сдав роту, отправляется в очередную командировку. На этот раз в Индию. По официальной версии для изучения языков, нравов, обычаев и традиций народов Белуджистана. На самом деле, - что, впрочем, не отменяло этнографическую цель путешествия, - тщательно исследовать эту “жемчужину в короне Великобритании” с военно-стратегической точки зрения.

Путь в Индию лежал через Константинополь, куда Лавр Георгиевич прибывает в начале ноября и, после встречи с российским консулом Петром Георгиевичем Панафидиным, отправляется в египетский Порт-Саид. Там он садится на французский пароход отправляющийся в Бомбей. Впереди лежала новая, ещё неизведанная им страна.

Продолжение следует.

В. Фетисов.

Источник