Тем временем в Митаве произошли некоторые изменения. Здесь, при активной поддержке германской стороны, в особенности Верховного главнокомандующего дислоцированных на территории Курляндии германских войск генерала графа Рюдигера фон дер Гольца, начала формироваться новая белая русская добровольческая часть — Отряд имени графа Келлера — под командованием полковника Павла Михайловича Бермондта (князя Авалова). Об этом деятеле времен Гражданской войны в России ходило и продолжает ходить много разных, в том числе откровенно порочащих его, клеветнических слухов. Однако, несмотря на открыто монархические взгляды (вопреки расхожим представлением, отнюдь не разделявшиеся большинством «убеленных сединами доблестных вождей» Белых армий) и некоторые авантюристические черты своего характера, он проявил недюжинные организаторские способности (что, в общем-то, не нуждается в доказательстве: совершенно ясно, что в противном случае практичные немцы не стали бы ему помогать). Одновременно в литовском городе Шавли (Шяуляе) под командованием бывшего царского полицейского офицера полковника Е.П. Вырголича был сформирован еще один белый русский добровольческий отряд.

Обе части пополнялись, главным образом, за счет русских военнослужащих, отпущенных из германского плена. Вместе с отрядом Ливена они образовали армейский корпус трехполкового состава, вскоре переименованный в «Русскую Западную Добровольческую армию». Согласно некоторым источникам, князь П.М. Авалов и Е.П. Вырголич, вероятно скорее номинально, чем фактически, подчинились князю Ливену, как своему верховному главнокомандующему.

Совместно ими была разработана оригинальная идея официально провозгласить себя «восстановителями Российской государственности», Либаву — русским городом, а Курляндию — российской губернией. Но эту идею, в силу целого ряда причин, так и не удалось претворить в жизнь.

В середине июля Светлейший князь Ливен, совершенно неожиданно для себя, получил от генерала Н.Н. Юденича, главнокомандующего белого русского Северного корпуса (которому в ближайшем будущем предстояло стать Северной, а впоследствии — Северо-Западной армией), предписание незамедлительно перебросить весь корпус по морю в Эстонию и присоединить его к Северному корпусу под Нарвой. Барон фон Браатц позднее сообщал, что А.П. Ливену пришлось пережить тяжелую внутреннюю борьбу. Он никак не мог решиться выполнить приказ Юденича. Официально Ливенский отряд, вместе с Отрядом имени графа Келлера и Отрядом полковника Вырголича, вошел дивизией в Западный корпус Северной армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Однако оба подчиненные Светлейшему князю Ливену командиры отрядов (полков) — князь П.М. Авалов и Е.П. Вырголич — отказались выполнить приказ Юденича под предлогом, что их части еще не боеспособны.

Если верить барону Курту фон Браатцу, долго колебавшийся Светлейший князь Ливен в последний момент направил полковника Дыдорова в качестве своего представителя в Либаву, чтобы спасти то, что еще можно было спасти. Однако британцы, обладавшие абсолютной монополией на морские транспортные средства, не желали слушать никаких доводов и продолжали в крайней спешке погрузку русских белых войск на свои корабли. Таким образом, А.П. Ливен был поставлен перед лицом свершившихся фактов и остался в Курляндии без войск: всех его белых добровольцев англичане морем переправили в Эстонию к генералу Юденичу.

Злой рок не дал сформироваться,
Как Ливен-князь хотел, и нам
Пришлось с Либавою расстаться
И плыть по северным волнам…

Б.С-ов, 1928 г.

Впоследствии генерал граф Р. фон дер Гольц в своих военных мемуарах «Моя миссия в Финляндии и в Прибалтике» упрекал князя Ливена в «проявлении недопустимой слабости в данном вопросе» /2/. Князь Авалов, отношения которого с Анатолием Павловичем всегда оставляли желать много лучшего (впрочем, он и генерала Родзянко характеризовал в своих мемуарах крайне отрицательно, как интригана, недоброжелателя Германии и тайного сторонника Антанты), утверждал, что не замечал в А.П. Ливене никаких признаков сомнений или внутренней борьбы. Напротив, Светлейший князь, по утверждениям Авалова в его мемуарах «В борьбе с большевизмом» (опубликованных на двух языках — немецком и русском), высказывался в том смысле, что «как солдат, обязан выполнять приказы своих начальников без всяких возражений» /3/.

Действительно, А.П. Ливен, в отличие от князя П.М. Авалова и Е.П. Вырголича, в политическом отношении всецело делал ставку на британцев. Не случайно, впоследствии он удостоился награждения английским Военным крестом (Military Cross). Разумеется, в то время Ливен еще не мог знать, что обрек свое формирование на поражение в ходе операции, проведенной «на дилетантском уровне». Такого мнения, во всяком случае, придерживался князь Авалов.

Ливен ненадолго съездил в Нарву, где его отряд был включен в «непредрешенческий» белый русский Северный корпус под названием 5 Ливенской дивизии. Тогда же началось прибытие из Германии через Польшу  эшелонов с бывшими русскими военнопленными из Германии (всего записалось добровольцами до 15 000 человек). В составе 5 Ливенской дивизии 1 Ливенский полк был переименован в 17 Либавский, 2 — в 18 Рижский, 3 — в 19 Полтавский.

Поскольку Анатолий Павлович не мог вновь вступить в командование своими людьми из-за тяжелого ранения, командиром 5 Ливенской дивизии стал его заместитель Климент Иванович Дыдоров. Светлейший князь Ливен, повышенный, как и Дыдоров, генералом Юденичем в чине до полковника, возвратился в Митаву. Получив от князя Авалова обещание в ближайшее время выступить на штурм Петрограда, Анатолий Павлович направился на лечение своего ранения в Германию, а оттуда — в Париж.

5 ЛИВЕНСКАЯ ДИВИЗИЯ В СОСТАВЕ СЕВЕРНОГО КОРПУСА, СЕВЕРНОЙ И СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ АРМИИ.

В первой половине 1919 г., после провозглашения Эстонии независимым государством,»белым» эстонцам удалось не только очистить от большевиков почти всю территорию своей страны, но и, перейдя Нарову и озеро Пейпус (Чудское озеро), углубиться в неприятельскую территорию. Таких военных успехов «эстам» (как их тогда, по старой памяти, нередко называли) удалось добиться при поддержке «Балтийского полка» («Балтенрегимента»), состоявшего исключительно из «остзейских немцев» — уроженцев Эстляндской губернии Российской Империи, а также белых русских, финских, датских и шведских добровольцев. До наступления лета 1919 г. численность дислоцированной на эстонской территории белой русской добровольческой армии (именовавшейся первоначально Северным корпусом, затем — Северной и, наконец, Северо-Западной армией) непрерывно возрастала. Данные о численности этой белой армии, приводимые разными источниками, колеблются от 17 500 до 25 000 штыков и сабель. К их числу относились и первые части ливенцев, постепенно прибывавшие на фронт.

Ливенцы выгодно выделялись на общем фоне «северо-западников» своей безупречной дисциплиной, высокой боевой выучкой, превосходным вооружением и обмундированием (все — германского образца, вплоть до касок). Когда прибывший на фронт с инспекцией глава военной миссии Антанты в Прибалтике, британский генерал Г. Гоф (Gough) удивленно спросил сопровождающих его офицеров Юденича, что среди вверенных им русских войск делают немцы, то услышал в ответ, что это вовсе не немцы, а ливенцы, обмундированные и вооруженные немцами, в то время как другие солдаты Северо-Западной армии, плохо вооруженные и одетые, даже оборванные — это те, заботу о которых взяли на себя снабженцы Антанты. Британский генерал остался весьма недоволен таким ответом. Правда ведь всегда «глаза колет»…

С 13 мая ливенцы приняли участие в первом, летнем наступлении (Первом походе) белого Северного корпуса на Петроград, плохо спланированном и подготовленном стратегами сторонников Антанты. Впоследствии уцелевшие участники этого этапа борьбы за Петроград получили награду в форме прямого белого эмалированного креста с золотой каймой, предназначенного для ношения на бело-сине-красной розетке русских национальных цветов. Хотя награда была учреждена в виде простого «гладкого» белого креста (безо всяких надписей), на поперечной перекладине большинства сохранившихся «крестов за Первый поход на Петроград» имеется выполненная золотыми славянскими литерами надпись «13 МАЯ 1919» (а на одном, миниатюрном, так называемом «фрачном», знаке — даже «12 (мая — В.А.) 1919» — видимо, в память о том, что наступление белых войск на Петроград началось в ночь с 12-го на 13 мая).

Уже в Первом походе на Петроград ливенцы заслужили превосходную военную репутацию. В ходе последующего, осеннего наступления (Второго похода на Петроград) именно они стали основной ударной силой Северо-Западной армии.

19 июня 1919 г. Северный корпус был переименован в Северную, а 1 июля — в Северо-Западную армию.

17 июня белый доброволец Георг (Георгий Оттович) фон Крузенштерн из «Балтийского полка» наблюдал за действиями офицерской роты ливенцев численностью 300 штыков под Павловском (переименованном красными в Слуцк), расположенным в тридцати километрах южнее Петрограда. В его военных мемуарах «Пулеметчик в Балтийском полку», изданных в 1938 г. на немецком языке в Таллинне, содержится описание формы офицеров-ливенцев: «Германские стальные каски (с русским двуглавым орлом — В.А.), германские мундиры, но русская кожаная амуниция и блестящие, широкие, золотые царские погоны» /4/. Надо сказать, что свои германские мундиры ливенцы старались носить, по возможности, с русскими пуговицами.

Как писал в статье «Белые русские знаки послереволюционного времени», изданной в 1939 г. в Берлине на немецком языке в спецвыпуске журнала военных коллекционеров-униформистов «Униформен-Маркт», председатель Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) генерал-майор А.А. фон Лампе, «в качестве опознавательного знака все чины ливенской дивизии (как, впрочем, и все «северо-западники» — В.А.) носили выше (или ниже) локтевого сгиба бело-сине-красный нарукавный шеврон углом вверх, а под шевроном — белый прямой равносторонний («греческий» или «женевский») крест» /5/. Иногда ограничивались только бело-сине-красным «углом», без креста.

В отличие от ливенцев и других «северо-западников», аваловцы носили на левом рукаве своих (преимущественно германских) мундиров не равносторонний «женевский», а восьмиконечный православный крест (серебряный у офицеров и белый у нижних чинов), причем, как правило, без трехцветного национального шеврона. Впрочем, судя по сохранившимся фотографиям, некоторые белые добровольцы носили на рукаве белый восьмиконечный православный крест, а под ним — трехцветный шеврон углом вниз (как у добровольцев Вооруженных Сил Юга России генерала А.И. Деникина — в отличие от «северо-западников» генерала Н.Н. Юденича, носивших трехцветный шеврон углом вверх над белым четырехконечным крестом). 11 октября 1919 г. началось осеннее наступление (Второй поход) «северо-западников» на красный Петроград. Поначалу белым войскам сопутствовал успех. 17 октября 5 Ливенская дивизия штурмом взяла Царское (по-большевицки — Детское) Село и вышла к южным пригородам Петрограда. 20 октября передовые разъезды ливенцев увидели на горизонте озаренный вечерним солнцем золотой купол Исаакиевского Собора.

Мы много наших положили,
Но твердо к цели шли все, шли.
Мы у заставы Нарвской были,
Исакий высился вдали…

Б.С-ов, 1928 г.

Теперь все зависело от двух факторов. Во-первых, от того, удастся ли «северо-западникам» своевременно перерезать железнодорожную магистраль Москва-Петроград, по которой к войскам большевицких стратегов Л. Троцкого и Г. Зиновьева поступали подкрепления. Во-вторых, от того, поддержит ли британский флот, как это планировалось, наступление белых войск на Петроград огнем своих тяжелых корабельных орудий «чудовищной длиннОты», по выражению «пролетарского поэта» Владимира Маяковского.

Нарушив приказ, командир 3 дивизии белых генерал-майор Д.Р. Ветренко, вместо того, чтобы нанести удар по железнодорожной линии, повернул на Петроград, обуреваемый честолюбивым желанием войти в историю его освободителем от большевистской диктатуры. В тот же день, 24 октября, ливенцы, стремительно продвигавшиеся на самом острие белого наступления, дошли до петроградского предместья Лигово. Здесь на них обрушилось яростное контрнаступление войск Троцкого. Красные опрокинули 2 ливенский (18 Рижский) полк и отбросили его до самого Царского Села. Контратака 1 Ливенского (17 Либавского) полка завершилась неудачей, поскольку в самый решающий момент артиллерия белых осталась без боеприпасов. Командир 1 Ливенского полка генерал-майор барон Фердинанд Владимирович фон Раден был убит в бою пулей, попавшей ему в шею и разорвавшей сонную артерию. Полк, понеся большие потери, отступил до с. Русское Копорское (Русское Высоцкое), расположенного в тридцати километрах к юго-востоку от Петрограда. Ожидаемой поддержки со стороны хваленого британского флота так и не последовало. В ходе боев на Петроградском фронте наступил перелом в пользу красных.

Увы, Господь не дал отрады, —
Кто виноват, — не здесь судить.
И от родного Петрограда
Мы злобно стали отходить…

Б.С-ов, 1928 г.

В сложившемся положении генералу Н.Н. Юденичу следовало отвести всю Северо-Западную армию от Петрограда, спасая живую силу. Вместо этого он растратил свои резервы впустую, в ходе отдельных, плохо подготовленных, изолированных наступлений. В период Второго похода на Петроград прославленный генерал, герой Кавказского фронта Великой войны, оказался, в качестве главнокомандующего, мягко говоря, не на высоте. Когда ситуация на фронте ухудшилась донельзя, Юденич просто укрылся от «треволнений военной жизни» в номере нарвской гостиницы, предоставив своим подчиненным «самим промышлять о своих головах» (и о том, как им вытащить эти головы из петли, в которую он их заманил)…

25 октября большевики перешли в генеральное наступление. Под ударами красных фронт Северо-Западной армии окончательно рухнул. Колонны отступающих «северо-западников», вперемешку с массами гражданских беженцев, нескончаемым потоком потянулись к эстонской границе, спасаясь от красного террора. На российской территории «северо-западникам» не оставалось больше места для необходимой перегруппировки сил. Остатки ливенцев, заняв наспех оборудованные позиции в лесах и болотах, вдоль железнодорожной линии Нарва-Ямбург, вступили в последний, безнадежный (но от того не менее отчаянный) бой с наседавшими большевиками. Этот сражение завершилось для уцелевших разоружением и интернированием…нет, не большевиками, а «белыми» эстонцами, в мановение ока превратившимися из «соратников по оружию» в злобных и мстительных врагов. Только небольшой группе ливенцев удалось пробиться в «белую» Польшу.

Почти всех интернированных «либавских стрелков» ждала неминуемая гибель. Тысячи из них, как писал Карл Тиандер в книге «Генерал Юденич и Северо-Западная армия. Пробуждение Восточной Европы. Национальные движения в России и во время Мировой войны», изданной в 1934 г. в Вене-Лейпциге, ослабленные голодом и холодом, погибли от сыпного тифа./6/

26 февраля 1920 г. уцелевшие ливенцы были демобилизованы в ходе ликвидации остатков Северо-Западной армии. Некоторые нижние чины решились возвратиться в Россию, изнывавшую под игом красных. Офицеры, по понятным причинам, предпочли этого не делать.

Пройдя курс лечения в Германии и Париже, Светлейший князь Анатолий Павлович Ливен вернулся в свое сильно урезанное латвийскими республиканскими властями родовое имение Мезотен. Так он и провел остаток жизни сельским хозяином, пока 3 апреля 1937 г. не скончался в Кемери (Кемерне) от сердечного приступа. Милосердная смерть уберегла его от трагических переживаний, связанных с насильственным выселением всех «остзейских немцев» из Латвии в германские провинции Позен (Познань) и Западную Пруссию в 1939-1940 гг., в соответствии с условиями советско-германского «пакта Молотова-Риббентропа».

В 1926 г. известный немецко-балтийский журналист и историк доктор Эрнст Серафим в своем «Памфлете», опубликованном на страницах журнала «Балтийские листки» («Baltische Blaetter») /7/, подверг резкой критике стремление барона Курта фон Браатца любой ценой защитить в монографии о князе А.П. Ливене доброе имя, политичекую позицию и действия своего бывшего полкового командира. Пером Серафима, несомненно, водили мысли многих тогдашних немецко-балтийских националистов и сепаратистов об их соотечественнике Анатолии Павловиче Ливене, которого они перестали считать «своим». Вследствие своей службы при Царском Дворе в Петербурге Ливен стал «русским монархистом, утратившим всякую связь с балтийскими немцами».

ОБЪЕДИНЕНИЕ ЛИВЕНЦЕВ В ЭМИГРАЦИИ.

«В рассеянии сущие» эмигранты-ливенцы, которым А.П. Ливен старался оказывать посильную помощь, подобно ветеранам других белых частей (корниловцев, дроздовцев, марковцев, «северо-западников», северян, казаков и др.) создали в 1920-е гг. собственное объединение под названием «Союз взаимопомощи ливенцев». В 1930 г. «Союз взаимопомощи ливенцев» был, по просьбе Светлейшего князя, приказом по РОВС № 43 переименован в «Объединение ливенцев».

До самой смерти Анатолий Павлович Ливен оставался председателем и наиболее активным членом этой организации. Дважды в год ливенцы и «северо-западники», создавшие в эмиграции собственное объединение, издавали журнал под названием «Служба связи северо-западников и ливенцев». Издание выпускалось в немецком городе Данциге (Гданьск), отделенном Антантой от Германии и объявленном «вольным городом». Первый номер журнала вышел в свет в мае 1929 г., последний (седьмой) номер — в апреле 1934 г. Кроме того, ливенцы издали в 1929 г., к десятилетней годовщине создания своего добровольческого отряда, на русском языке юбилейный сборник под названием «Памятка ливенца». Издание увидело свет в рижской типографии Акционерного общества печатного слова «Саламандра». В 1926 г. Светлейший князь А.П. Ливен подавляющим большинством голосов был избран делегатом русско-балтийских эмигрантов на Парижский Конгресс русской эмиграции.

В день торжественных похорон Светлейшего князя А.П. Ливена в 1937 г. в г. Бауске ему были оказаны воинские почести чинами 13 Туккумского полка, сформированного командованием национальной латвийской армии на базе бывшего Балтийского ландесвера и сохранившего в качестве полкового знамени четырехчастное бело-голубое полотнище «Охраны Прибалтийского края», а в качестве нагрудного полкового знака — Крест Балтийского ландесвера (правда, с заменой черного прямого «тевтонского» креста на белом сердцевом щитке знака на черную букву «Т»-«Туккумс»). У гроба Анатолия Павловича был выставлен почетный караул ветеранов-ливенцев. На крышке гроба лежали белая, с красным околышем, кавалергардская фуражка Светлейшего князя, и бархатная подушечка с военным орденом Св. Георгия 4 степ., награждения которым покойный удостоился за доблесть, проявленную в годы Великой войны.

Во всех русских (и не русских) публикациях — от П. Пашкова до А. Кузнецова — о наградах Белого движения приводится изображение и описание «Памятного знака ливенцев» («Знака ливенцев», или «Креста ливенцев»), учрежденного Светлейшим князем А.П. Ливеном в 1920-е гг. для награждения бывших чинов его отряда (Ливенской дивизии) или же, по мнению авторитетнейшего отечественного фалериста В.А. Дурова — для награждения членов «Союза взаимопомощи (Объединения) ливенцев». Знак представлял собой покрытый белой эмалью уширенный крест (иногда не совсем точно именуемый «лапчатым»), напоминающий по форме Георгиевский и перекрещенный двумя золотыми (позолоченными) прямыми мечами рукоятями вниз (в некоторых источниках — например, в книге П. Пашкова о знаках Белого движения и в «Памятке ливенца» — мечи на знаке расположены рукоятями вверх). В перекрестье знака ливенцев находился увенчанный золотой княжеской короной гербовый «варяжский» («норманнский») щиток, с расположенными на нем по диагонали (если верить изданной Марией фон дер Пален в Париже в 2000 г. истории рода Паленов) «тремя полосами цветов Дома Романовых — черной, желтой и белой», что символизировало монархические взгляды самого А.П. Ливена и его ливенцев /8/. Поверх полос на щит были наложены золотом литера «Л» («Ливенцы») и дата «1919».

Согласно утверждениям П. Пашкова, А. Кузнецова, В. Дурова, А. Рудниченко и многих других русских эмигрантских и отечественных фалеристов, полосы на сердцевом щитке ливенского памятного знака были не черно-желто-белых «романовских» (как утверждала Мария фон дер Пален), а бело-сине-красных «российских национальных» цветов, полностью соответствующих российской национальной бело-сине-красной символике Северо-Западной армии, составной частью и даже главной ударной силой которой была Ливенская дивизия. Автор настоящей военно-исторической миниатюры тоже склоняется к этой позиции. И вот почему.

Некоторое время назад архив автора пополнился очень редкой фотографией «Памятного знака ливенцев», которым в 1920 г. был награжден упоминавшийся выше ротмистр Ливенского добровольческого отряда барон Николай фон Беннинггаузен-Будберг, адъютант князя А.П. Ливена. В эмиграции ветеран-ливенец довольно варварским (с точки зрения коллекционера-фалериста) способом припаял свой ливенский памятный знак, а также «Крест Балтийского ландесвера», врученный ему в конце 1919-начале 1920 г.г., к крышке своего серебряного портсигара, украшенного изображением двуглавого коронованного государственного орла Российской Империи. Насколько известно автору настоящей миниатюры, указанный снимок является одним из очень немногих (если не единственным) аутентичным фотографическим изображением «Памятного знака ливенцев». Сердцевой щиток знака — бело-сине-красный. Золоченые мечи на знаке расположены рукоятями вниз.

ПРИМЕЧАНИЯ

/1/Baron v. Hahn K. Кaempfe um Mitau // Die Baltische Landeswehr: уin Gedenkbuch. Hrsg.  Der Baltische Landeswehrverein. Riga 1929. S. 199.

/2/Von der Goltz R. Meine Sendung in Finnland und im Baltikum. Leipzig, 1920, S. 200.

/3/Awaloff-Bermondt P. Im Kampf gegen den Bolschewismus. Glueckstadt-Hamburg 1925, S. 196.

/4/Von Krusenstjern G. MG-Mann im Baltenregiment. Tallinn 1938, S. 40 f.

/5/Von Lampe A. Weissrussische Abzeichen aus der Nachrevolutionszeit // Sonderdruck «Uniformen-Markt». Berlin 1939, S. 263.

/6/Tiander K. General Judenitsch und die Nordwestarmee. Das Erwachen Osteuropas. Die Nationalistenbewegung in Russland und im Weltkrieg. Wien-Leipzig 1934, S. 127 ff.

/7/Seraphim E. Ein Pamphlet // Baltische Blaetter Nr. 16, 15.08.1926, S. 235 ff.

/8/Von der Pahlen M. Les Pahlens. Paris 2000, p. 117.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

УДОСТОВЕРЕНИЕ № 203

Предъявитель сего прапорщик Томс, служивший в Либавском стрелковом Отряде, а затем в 5-ой (Ливенской) Дивизии Северо-Западной Добровольческой Армии с 24 мая 1919 г. по август 1919 г. имеет право носить установленный мною нагрудный знак в память похода против большевиков на Северо-Западном фронте в 1919 году в составе вверенного мне отряда и дивизии.

Быв (ший) Начальник отряда и дивизии,
Полковник Светлейший Князь ЛИВЕН.

(Текст удостоверения к Знаку «Союза взаимопомощи ливенцев» взят из книги А.И. Рудниченко м В.А. Дурова «Награды и знаки белых армий и правительств. Гражданская война в России 1917-1922». М., 2005, с. 375).

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

МАРШ ЛИВЕНЦЕВ

Штыками на солнце сверкая,
Под песни лихих молодцов,
По улицам пыль поднимая,
Проходил полк стрелков-удальцов
(Вариант: Проходил первый Ливенский полк).

Припев:

Марш вперед!
Россия ждет!
Ливенцы, в атаку!
Долг святой
Зовет нас в бой!
Нагоним красным страху!

В полку есть лихие ребята,
То Ливена-князя отряд.
Не раз вспоминали солдаты
Геройский поход в Петроград.

Припев.

Там стойко дралися солдаты,
Геройски стоял офицер.
Все дружные были ребята,
Что может служить всем в пример.

Припев.

Лишь двинутся наши отряды,
Коммуна от страха бежит.
И нет ей, проклятой, пощады.
Попался — так,значит, висит.

Припев.

И снова, штыками сверкая,
Шагает наш доблестный полк.
О новых боях он мечтает,
Чтоб говор коммуны замолк.

Припев

(Марш исполняляся на мотив «Оружьем на солнце сверкая», слова А Северина).

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

ЛИВЕНЦЫ, АЛЛАВЕРДЫ!

Уж десять лет промчались мимо
От той поры, когда всех нас
Спасти жизнь родины любимой
Звал долг, и в этот грозный час
Со всех сторон: через Варшаву,
Чрез Лондон, Прагу и Берлин
Стремились в скромную Либаву
Все офицеры…Здесь один
России прежней сын примерный
Отряд бойцов формировал,
И каждый воин, долгу верный,
В него с надеждою вступал.
Одним желанием объяты,
С одною целью впереди
Слились в едино и солдаты,
И офицеры…В их груди
Один порыв, одно стремленье:
Не зная на пути преград,
Нести России возрожденье,
Идти грозой на Петроград!
Злой рок не дал сформироваться,
Как Ливен-князь хотел, и нам
Пришлось с Либавою расстаться
И плыть по северным волнам
В седую Нарву…С места в битву
Пошел Князь-ливенский отряд.
Творя в душе своей молитву
И в даль стальной вперяя взгляд,
Сметая красные отряды,
В мечте лелея Петроград,
Мы шли, не ведая пощады,
Не зная окрика «назад»!
Мы много наших положили,
Но твердо к цели шли все, шли
(Вариант: Но с честью белый крест несли),
Мы у заставы Нарвской были,
Исакий высился вдали…
Увы, Господь не дал отрадя,-
Кто виноват — не здесь судить,
И от родного Петрограда
Мы злобно стали отходить…
Но Ты в делах, о Боже, дивен!
Придет и красным ведь закат!
И верим мы, что прежний Ливен
Войдет с отрядом в Петроград!

Б. С-ов.
Кексгольм, 14-го дек. 1928 г.

Здесь конец и Богу нашему слава!

Вольфганг Акунов

Источник