«В СССР секса нет!». Эта крылатая фраза, прозвучавшая в 1986 году во время телемоста «Ленинград — Бостон», была вырвана из контекста. Но она в полной мере символизировала то ханжество и пуританство, которое было характерно для советского общества.
Трудно поверить, но в 1920-х годах Советский Союз оказался пионером в этой деликатной сфере. Впрочем, о советской сексуальной революции не прочитаешь в учебниках по истории. Там рассказывают о белорусизации, укрупнении территории Беларуси и новой экономической политике. Одним из первых о роли секса в истории БССР заговорил профессор БГУ, доктор исторических наук Александр Гужаловский. В свежем номере «Беларускі гістарычны агляд» вышла его статья «Замах на сям’ю: сексуальная рэвалюцыя 1920-х г. у БССР на старонках перыядычнага друку».
Как пишет Александр Гужаловский, молодежная сексуальная революция распространялась по стране, словно эпидемия. Из столицы — в окружные и уездные города. Далее в местечки и деревни. Своего пика она достигла в 1926—1927 годах. Об этом свидетельствуют следующие цифры. Как известно, в те времена исключение из комсомола было распространенным явлением. В Мозырской округе 15% были исключены за «половой разврат», в Бобруйской и Борисовской округах — около 10%. В Смолевичском районе много комсомольцев способствовали распространению проституции. Один из них по фамилии Раковщик организовал «группу бесплатного пользования девушек». В ячейке местной совпаршколы комсомолец (с молчаливого согласия секретаря) распространял порнографическую литературу.
Гужаловский рассказывает о двух подходах общества к этому вопросу, которые полностью противоречили друг другу. Первый — пуританский. Незначительная часть молодежи выступала за сплошной отказ от семьи и брака, которые якобы не соответствуют этапу построения социализма. Новый быт воспринимался как повод для отказа от половой жизни, а беременность — как повод для исключения из комсомола. Но такие мысли высмеивались даже в молодежной печати.
Второй подход — радикальный. Его проповедовали нудисты — белорусские поклонники московской нудистской ячейки «Долой стыд!», чье поведение вызывало шок в традиционном белорусском обществе. Они воспринимали стыд как буржуазный предрассудок. Поэтому не надевали одежду на пляже или дома и гуляли обнаженными по улицам. В июле 1928 года в местечке Яновичи Витебской округи четыре комсомольца и четыре комсомолки, посетив антирелигиозную вечеринку, отправились на прогулку полностью обнаженными.
Но большинство просто пользовалась царившей атмосферой вседозволенности. Абсолютная свобода царила на вечеринках, проводившихся в Могилевском медицинском техникуме. Вечеринки начинались с небольшой культурной программы, после которой шли танцы. «А потым у калідоры на другім паверсе, дзе пануе прадугледжаная кімсьці цемра, страбочуць і кахаюць маладыя акушоркі і фармацэўткі маладых хлапцоў», — возмущалась в 1928 году «Чырвоная змена». Секс был главной частью программы закрытых вечеринок, которые устраивали молодые рабочие и работницы борисовской фабрики «Красная Березина».
«Эротическая дружба» от начальства
Несмотря на новые веяния, сохранилась гендерная иерархия, существовавшая до революции (мужчина — главный, женщина обязана ему подчиняться). Поэтому многие комсомольцы достаточно пренебрежительно относились к комсомолкам. Например, студент Белорусского педагогического техникума, комсомолец Алесь Короткий приехал на каникулы на родину, в деревню Заболотье Смиловичского района. Там он организовал лотерею на девушек. Посещая вечеринки, он изготовлял билет на каждую девушку, клал билет в шапку и обходил ребят, предлагая: «Кто какую хочет?». Наиболее брутальные отношения к девушкам господствовали в рабочем окружении, где чаще случались изнасилования, внебрачные дети и аборты.
Но комсомольцы часто боролись не с этими фактами, а с проявлениями мещанской жизни. Правда, понимали их очень произвольно. Например, в 1927 году на страницах газеты «Молодой коммунист» (печатный орган окружного комитета комсомола) было напечатано личное письмо Лиды Чайкиной, председателя Яновской ячейки Мстиславского района, которое она написала мужу (риторический вопрос, насколько корректно публично обсуждать частную переписку). «Ты прымушаеш мяне пакутаваць: калі ты з’ехаў, я цэлыя ночы не спала», — писала женщина. Дальше она добавляла: «Я хачу сямейнага жыцця, жыцця з дзецьмі». Реакция журналиста была неожиданной: «Ці можа такая кіслая нюня паставіць працу вясковай ячэйкі?».
Откуда в СССР возникли такие взгляды? Пример простым советским гражданам подавало начальство. Главным теоретиком новой морали являлась Александра Коллонтай. В будущем она стала дипломатом, послом СССР в Швеции, а тогда была высокопоставленной партийной чиновницей — заведующей женским отделом ЦК Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Поэтому Коллонтай могла пропагандировать и реализовывать свои идеи административным путем.
Например, в брошюре «Новая мораль и рабочий класс» она выступала против легального брака (мол, он противоречит мобильной человеческой психике), свободного союза (требует затрат времени) и проституции. Вместо этого она предлагала следующее: там, где отсутствует большая любовь (а она якобы отсутствует в большинстве случаев) практиковать «любовь-игру» или «эротическую дружбу» (под ней понималось «накопление любовной потенции», что не мешает общественной и личной жизни партнеров).
Но не стоит перекладывать всю ответственность только на одну Коллонтай. В дореволюционной России (для объективности — как и в большинстве других стран мира) царило консервативное, патриархальное, даже пуританское мышление. После революции маятник качнулся в другую сторону — к плюрализму и, одновременно, вседозволенности. Создавалась атмосфера всеобщего нигилизма.
Борьба с перегибами
Уже в середине 1920-х годов комсомольское руководство всерьез взялось за проблемы секса. Летом 1925 года на страницах газеты «Чырвоная змена» состоялся «общественно-политический суд» над двумя комсомольцами, которых обвиняли в половом разврате. Одним из подсудимых был комсомолец, живший гражданским браком с девушкой. Но когда та забеременела, он бросил ее. Парень был исключен из комсомола с трехлетним испытательным сроком.
В следующем году эту деликатную тему в печати затронул студент Лукаш Бенде. В будущем — критик, который писал разоблачительные статьи, а фактически доносы на лучших белорусских писателей. Это было одно из первых его выступлений в печати. Обращаясь к комсомольцам, Бенде советовал им не смотреть на девушку как на вещь, которую можно менять каждую неделю, воздержаться от ранней половой жизни, а также призвал к «класавай скупасці ў скарыстанні палавой энергіі».
В 1928 году на комсомольском собрании факультета права и хозяйства БГУ рассматривались поведение студента 3 курса Альтшулера, который склонил к сожительству 40-летнюю домработницу (скорее всего, в квартире, где снимал комнату). За три года она сделала три аборта. Когда женщина забеременела в четвертый раз, она решила напомнить о своих правах. Но студент едва не застрелил ее из нагана. Самое интересное, что комсомольское собрание большинством голосов поддержало своего однокашника. Аргументы были следующие: «Не супярэчыць камсамольскай маралі», «звычайны факт зносінаў мужа і жонкі», «калі мы за аборты і сужыццё будзем выключаць з камсамолу, то трэба выключаць большую частку камсамольцаў».
Но в дело вмешалась газета «Чырвоная змена». После репортажа с собрания Альтшулера исключили из комсомола. А его защитникам «поставили на вид».
В 1929 году в Борисовским городском суде состоялся процесс над одним из комсомольских секретарей. В качестве вещественного доказательства девушка, беременная от него, предъявила расписку, которую парень дал перед отъездом на комсомольскую учебу в Москву. Замечу, что девушка была его подчиненной. «Гэтая распіска выдадзена гр. Арыне Лотух ад гр. пасёлка Стужкі Рокшынскага с/с Алімпіева Кастуся ў тым, што я яе кахаю і абяцаю жаніцца, калі крыху ўладкуюся, а пакуль я жыву на кватэры і не магу яе ўзяць, у чым і распісваюся».
Половые заповеди революционного пролетариата
Постепенно взгляды Коллонтай стали восприниматься как слишком радикальные. В партийной элите ей противостояли член Политбюро Николай Бухарин, нарком просвещения РСФСР Анатолий Луначарский, нарком здоровья РСФСР Николай Семашко. Они выступали против неразборчивости в сексе, которая якобы была свойственна буржуазному обществу. Видимо, не без помощи «пуритан» в 1924 году вышла популярная книга «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», которую написал советский психиатр Арон Залкинд. Автор выступал за половое воздержание до брака. Он считал, что секс должен быть нечастый и с одним партнером. Залкинд выступал против элементов флирта, кокетства, ухаживаний и «других методов специального полового завоевания». Также психиатр считал, что «класс в интересах революционной целесообразности» имеет право вмешаться в половую жизнь представителей своего класса. «Половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая», — писал Залкинд.
В конце 1920-х годов советское руководство стало понемногу закручивать «гайки» во всех сферах жизни. Не стали исключением сфера семьи и секса. Как пишет Александр Гужаловский, партийные чиновники увидели, что «сексуальная свабода моладзі прывяла да вялікай колькасці ранніх шлюбаў, разводаў, абортаў, згвалтаванняў і ў выніку — зламаных чалавечых лёсаў». Но в итоге маятник ушел в другую сторону. Методы Залкинда были взяты на вооружение, а социалистический аскетизм стал нормой жизни. Не удивительно, что сексуальная революция 1970-х, которая повлияла на весь мир, минимальным образом затронула Советский Союз.
Читать полностью: https://news.tut.by/society/498612.html?crnd=36119
Источник | 
